Последний Король Молдаванки

Алиса Нежданова

Одесса, 70-е годы прошлого века. В те времена на Молдаванке жил парень по имени Лёня Виннер. Он с детства мечтал стать королем своего района, как легендарный Мишка Япончик. Но вместо этого в ранней юности попал в тюрьму. А когда вышел на свободу, понял, что в глазах общества он просто бывший зэк без перспектив. Несмотря на это, Леонид сумел преодолеть все трудности и исполнить детскую мечту. По пути на вершину его ждали предательство, гибель близких, покушения на собственную жизнь, а также многочисленные любовные взлеты и разочарования.

Часть 1. Ошибки юности

Одесса, семидесятые годы прошлого века.

В то время море было таким чистым, что в глубине, как на ладони, виднелись юркие бычки и неповоротливые глоси. Крутые склоны еще захватили дворцы миллионеров. Они были сплошь заросшими степными травами и кустарниками. Аромат полыни и чабреца смешивался со свежим морским воздухом. Этот природный микс обладал невероятной целебной силой. В народе говорили, что именно он дарит одесситам оптимистичный характер, любовь к юмору, отменное здоровье и крепкие нервы.

Многие одесситы, как их отцы и деды, становились моряками. Они плавали по всему миру и жители далеких стран, глядя на них, удивлялись, какие веселые и счастливые люди живут в Одессе. Да и те, кто оставался на берегу, были вполне довольны жизнью. Малыши целыми днями гоняли по закрытым одесским дворикам и огромным верандам, которые изнутри опоясывали дома. Когда подрастали, шли в школу, их принимали в октябрята, а спустя несколько лет — в комсомольцы. Им с детства внушали, что ученье — свет, что старших нужно уважать, младших — не обижать. А когда станут взрослыми — честно и добросовестно трудиться на благо родной страны. Тогда у них все будет хорошо.

Действительно, дети вырастали и каждый мог найти занятие по душе. Они становились рабочими, врачами, учителями, учеными. Молодых специалистов везде принимали с распростертыми объятиями, ведь многочисленные одесские предприятия — заводы радиально-сверлильных станков, кузнечно-прессовых автоматов, рыболовецкое объединение «Антарктика» и многие другие — постоянно нуждались в новых кадрах. Прокормить семью в те времена было легко, потому что продукты и коммунальные услуги стоили копейки. В отпуск давали путевки в дома отдыха, пионерские лагеря. При желании всегда хватало средств, чтобы отправиться в путешествие по необъятной родине — СССР. А иногда, с разрешения партийных организаций, удавалось даже выехать за рубеж.

Но наряду с этим, в городе кипела тайная жизнь. Ее породил дефицит товаров, который процветал в Советском Союзе, а также многочисленные запреты. В то время не разрешалось даже использовать иностранную валюту — за это грозил тюремный срок. Тем не менее, в Одессе всегда находилось немало людей, которые не боялись обходить эти запреты стороной. Валютчики предлагали купить денежные знаки всех стран мира. Спекулянты торговали любыми дефицитными товарами, включая самые редкие и экзотические. Нередко можно было встретить и подделки «под фирму». Например, на Малой Арнаутской в подпольных цехах шили «американские» джинсы. Затем их по баснословным ценам, выдавая за оригинал, «впаривали» покупателям.

Словом, имея деньги, достать в Одессе можно было все. До сих пор ходит легенда, что на крупнейшем «блошином» рынке страны, «Староконном», в те времена предлагали даже атомную бомбу, только в разобранном виде.

Своими огромными доходами тайные дельцы делились с милицейскими и партийными вожаками. От них по цепочке часть этой мзды переправлялась в Москву, в высшие органы власти. Коррупция и нелегальный бизнес из года в год набирали силу. С каждым годом все больше желающих хотело примкнуть к незаконной «кормушке». Из-за этого в преступном мире то и дело вспыхивали конфликты, которые нередко приводили к кровавым разборкам.

…Но ласковые волны, плескаясь на одесских пляжах, казалось, легко смывали весь этот негатив. Одесса процветала.

* * *

Двое совсем еще юных парней сидели на лавочке у крутого обрыва и молчали. Каждый из них был занят своими мыслями.

— Посмотри, Лёнчик, на море. Оно сегодня цветом, как мои любимые леденцы, — наконец, нарушил молчание один из них, невысокий черноволосый крепыш.

— Че я, моря не видал, — ответил другой, высокий и худощавый.

— Да глянь ты, дубина, — настаивал первый.

— Вот пристал, — продолжил отнекиваться Лёня.

Все же, бросив рисовать на земле какие-то непонятные знаки, он нехотя перевел взгляд на морскую гладь. И, неожиданно для себя, застыл от восхищения. Море в это день было трехцветным, как любимое Лёнино желе, которое готовила соседка тетя Муся. Первый слой этого желе, изготовленного матушкой-природой, был золотистым, второй — карамелево-зеленым, а третий — темно-темно синим. Легкий бриз рассекал гребни небольших волн и украшал их белым кружевом пены, похожим на взбитые сливки. Огромный малиновый шар заходящего солнца, отражаясь в воде миллиардами лучиков, казался разноцветной новогодней гирляндой.

— Таки да, Витек, ты прав, — с восхищением воскликнул Лёня. — Давно я такого не наблюдал. Прям как в фильме о Фантомасе. Помнишь, когда комиссар Жув и журналист преследовали Фантомаса, а он скрылся от них на подводной лодке? Там море такое же классное было.

— Причем тут Фантомас? — не понял Витек. — Там же день был, а здесь вечер.

— Ну-у… Наверное, ты прав. Просто я сейчас думал о Фантомасе, поэтому так и сказал.

— Ну ты даешь, Лёнчик! Че о нем думать? Тоже, что ли, хочешь банду сколотить?

— Я че, похож на будущего бандита? — недовольно спросил Лёня, и его приятное умное лицо с тонкими чертами лица вдруг стало злым. — И вообще, Фантомас — не бандит. Он был королем преступников всего мира. Я тоже хочу таким стать, только в Одессе.

— Совсем хватил! Я понимаю, тебя в школе все слушаются и иногда королем называют, но чтоб всей Одессы!

— Ну хотя бы нашей Молдаванки. Правда, когда-то здесь король уже был — Миша Японец. Он до революции Молдаванкой и Пересыпью заправлял. С богачей дань собирал, бедным отдавал. А я чем хуже? Живу в самом центре района — на Севастопольской. Кстати, ты знаешь, что ее до революции Ризовской называли?

— Не слышал я ни о каком-то Японце, ни о какой-то Ризовской. С чего это у тебя в голове какие-то антисоветские мысли крутятся? Вдруг кто-то из комсомольских заводил будет по пляжу проходить, услышит твои расказни, донесет в школу. И выпрут тебя в два счета из комсомола. Оно тебе надо? Нам скоро семнадцать лет стукнет. О будущем думать пора, кем после школы станем.

— Да брось ты, я пошутил. И вообще, больше думал совсем не о Фантомасе, а об Анюте. Вставай, пора к ней завалиться. Обещал на танцы повести.

— Базара нет. Идем. Но может, сначала за Тохой сгоняем?

— Дельная мыслеха — валим к Тохе. Смотри, какая рифма получилась — прям как у Есенина. Может, мне стихи начать писать?

— Ты ж только что королем хотел стать. Передумал?

— Ну, хватит болтать — вперед, а то опоздаем.

* * *

Аня неподвижно стояла в ванной комнате перед небольшим зеркалом и внимательно смотрела на свое отражение. Затем взъерошила волосы, запрокинула руки и за голову. Ей нравилось то, что она видела в стекле. Молодая девушка, почти девочка (в мае ей исполнилось 17 лет) была всем хороша: длинные белокурые волосы, смуглая кожа, маленький носик, пухлые губы, огромные глаза цвета морской волны. Фигура под стать лицу: тонкая талия, длинные ноги, полная грудь. Как-то один из поклонников, Вадим, подарил ей американский журнал, полный цветных фотографий заморских красоток. Аня уже сотни раз пересмотрела все картинки, безумно завидуя разряженным женщинам, которых они изображали. А однажды с помощью словаря перевела одну статью. Речь в ней шла о королеве красоты — шикарной брюнетке, которая полностью отвечала голливудским стандартам: 90-60-90. Девушка тут же взяла сантиметр и измерила свои грудь, талию и бедра. Оказалось, что она почти полностью соответствует параметрам американского института красоты. Ну разве что грудь и бедра на каких-то пару сантиметров меньше. Но со временем Аня надеялась это наверстать. Впрочем, бог с ними, с американцами и их звездами. Главное, что ей безумно нравилась собственная внешность.

— Аня! — услышала она голос матери и отвлеклась от своих мыслей. — Хватит сидеть в ванной. Выходи! Мне стирать надо.

— Иду, мамочка, иду, — ответила девушка и, наспех пригладив мокрые волосы щеткой, пошла в кухню.

Мать, хрупкая белокурая женщина, с подозрением посмотрела на дочь.

— Чего так долго намывалась? Опять вечером на танцульки собралась? — недовольно спросила она.

— Ну мамочка, сегодня же суббота. Все девчонка с нашего класса пойдут. И я тоже хочу потанцевать.

— Если бы ты с девчонками шла, я бы слова не сказала. Так нет, хахиля себе завела. И кого! Какого-то мальчишку-шаромыжника. Вдруг че случится? Семья у него бедная — одна мать спину на «Привозе» от зари до зари гнет. У него тоже профессия не скоро появится. Вот и будете с дитем маяться. Всю молодость себе испортите. Да к тому же я слышала, что он с шантрапой базарной связался. Подворовывает. В тюрьму может попасть.

— Мама, ну что ты несешь? Какое дите? Я с Лёней просто дружу и ничем таким не занимаюсь.

— Сегодня не занимаешься, а завтра займешься. Или как? Знаю я, как это случается. Мне же только тридцать пять лет — сама еще недавно с парнями на танцы бегала. Вот и добегалась с твоим папашей. Ты родилась — и пошло-поехало. Работа-стирка-уборка, жрать приготовить-ребенка искупать. И так изо дня в день всю жизнь.

— А папа что, совсем тебе не помогал?

— Папаша твой и в парнях не прочь был рюмку раздавить, а когда стал мужиком, еще больше пить начал. Какая с пьянчуги помощь? Пусть бог меня простит, но после того, как он в море утонул, мне легче жить стало.

— Это все не про меня. Со мной такого не случится. Я жизнь хочу красиво жить — как в Голливуде.

— Ну, это ты чересчур хватила. Впрочем, если найдешь мужа с положением — моряка-загранщика, партийного работника или дипломата, то все может быть. А такой красавице, как ты, сделать это легче легкого. Ну ладно, заболталась я. Иду стирать.

Когда мать ушла, Аня задумалась. Ей, несомненно, очень нравился Леонид. Этот парень с симпатичным, интеллигентным лицом и спокойными глазами был далеко не маменькиным сыночком. Несмотря на худобу, он был жилистым и мускулистым и мог отлично постоять за себя в драках с другими мальчишками. Тем не менее, парень предпочитал решать дела не кулаками, а словами. Прежде чем вступить в конфликт, он до последнего уговаривал противника все уладить миром. Этим он заслужил авторитет даже у десятиклассников, хотя сам учился в девятом. Особенно авторитет Лёни возрос, когда он однажды предотвратил кровавую бойню между пацанами.

Дело было так. Одна компания старшеклассников заподозрила другую в краже «общака» — денег, которые копились на совместную покупку старенького мотоцикла. Пошли разбираться на пустырь. Разговор сразу же начали на повышенный тонах. Дальше больше — из карманов стали доставать кастеты и даже ножи. Леонид как раз проходил мимо. Ему стало любопытно, что происходит. Он подошел поближе и несколько минут внимательно слушал обвинения, на которые не скупились обе стороны. Затем, пока не началась серьезная драка, решил вмешаться. Он предложил противникам немного успокоиться и досконально все обсудить. Что толку в драке? Из комсомола можно вылететь, а потом из школы, но деньги таким способом все равно не вернуть. Ему с трудом удалось заставить разгоряченных парней, так сказать, сесть за стол переговоров. Они были долгими, но в конце концов все сошлись на том, что деньги, скорее всего, обнаружили родители хранителя «общака» и, конечно же, их конфисковали. Впоследствии так оно и оказалось. С тех пор старшеклассники считали Лёню, несмотря на его юный возраст, непререкаемым авторитетом и выполняли все его пожелания.

«Да, встречаться с таким парнем, как Лёнчик — высший класс, — думала Аня. — Очень авторитетный пацан, и в меня влюблен по уши. Готов пылинки сдувать. Конечно, он тоже мне очень нравится, с ним интересно. Но…»

В дверь постучали и Аня не успела выяснить для себя, в чем же заключается это «но». Однако, она чувствовала, что оно есть — и очень большое. В этом Аня не сомневалась ни секунды. Впрочем, какая разница? Вечер обещал быть веселым, поэтому она отбросила все мысли и радостно побежала к двери.

На пороге стояла неразлучная троица: Лёня, Витя и Толя — симпатичный рыжеволосый десятиклассник. Все три парня с детства были не разлей вода, но в последние годы друзьями их назвать было трудно. «Скорее, Витек и Тоха были свитой, которая всюду сопровождала своего короля Леонида 1 и во всем его слушалась», — подумала Аня.

— Привет, мой принцесса, — весело произнес Лёня. — Можно пригласить самую красивую девочку нашей школы на танцы?

— Ну если хорошо попросишь…

Лёня шутливо расшаркался и сделал вид, что становится на одно колено. В руке у него неожиданно появилась роза, которую, наверное, незаметно передали Тоха или Витек. Лёня вручил ее Ане и галантно заметил:

— Принцесса, я буду всегда осыпать вас цветами.

— Лёня, ты просто что-то с чем-то, — чисто по-одесски ответила девушка и быстро добавила, — ладно, подождите за углом, я сейчас оденусь и выйду. Да уходите вы быстрее, а то, слышу, мама из ванной вышла. Сейчас вас увидит — сразу шуметь начнет.

* * *

Через полчаса вся компания уже приближалась к Дюковскому парку, откуда слышалась громкая музыка. Лёня молча шел посередине, Аня держала его под руку. А по бокам, весело болтая и глазея по сторонам, шествовали Толя и Витя. Все четверо были в светлых футболках и модных джинсах. «Конечно, штаны у меня новые — только недавно сотнягу на «Привозе» за них отвалил, — думал Лёня. — Но мои джинсы и Анины — две большие разницы. Мои штаны явно сделаны у цеховиков на Малой Арнаутской, а у нее — фирменные, американские. Нужно и мне такие же купить. С деньгами проблем не будет — грабанем с парнями тот магазинчик, что на углу Тираспольской и Комсомольской. Куш там должен быть хороший. Хватит и на джинсы, и матери пару копеек дать, и Аньку раз десять в кино сводить».

— Побежали быстрее, ансамбль уже начинает петь песню моего любимого Демиса Русеса, — перебила его мысли Аня.

Ребята быстро купили в кассе билеты и побежали на танцплощадку. Аня и Лёня тут же закружились в медленном танце под мелодичную песню сладкоголосого грека — правда, в исполнении местной звезды эстрады. А Толик и Витек заняли место на краю площадки, среди одиночек, пересмеиваясь и ощупывая взглядами стоящих вокруг девиц.

Протанцевав без роздыху пять танцев, парочка присоединилась к друзьям.

— Чего стоите, как истуканы, и не пляшете? — поинтересовался Лёня у парней.

— Да чувихи одни стремные собрались. Пойдем лучше выпьем шампанского, — ответил Тоха, а Витек согласно кивнул.

Вчетвером они вышли за ворота и отправились к единственному в округе ларьку, где всегда почему-то продавали не привычное пиво, а шампанское. Конечно, шипучий напиток не особенно нравился парням, но за неимением другого для «разогрева» приходилось довольствоваться этим. Зато девчонки от шампанского были просто в восторге.

Купили две бутылки и сразу же разлили их в граненые стаканы, которые услужливо протянул продавец. Парни в два глотка выпили сладкий шипучий напиток и налили себе по второму стакану, а Аня медленно, смакуя, все еще потягивала первую порцию.

— Ань, чего так медленно пьешь? — спросил ее Витя. — Так мы все прихлопнем и тебе больше не достанется.

— Вкусный напиток, но мне больше не надо — и так уже голова кружится.

— Нечего мне девушку спаивать, — прикрикнул на друзей Лёня. — Она не какая-нибудь алкашня. Пойдемте-ка лучше отсюда, потанцуем.

Компания вернулась на танцплощадку. Людей здесь стало еще больше. Под зажигающую мелодию все танцевали быстрый танец. Аня и Лёня с трудом втиснулись в толпу и начали подпрыгивать на одном месте, потому что сдвинуться с него было некуда. Шаг влево или вправо — и ты тут же натыкался на кого-либо из танцующих. Видимо, Аня ненароком такой шаг сделала.

— Ты, хивря, — вдруг раздался громкий голос. — Своим копытом всю ногу мне отдавила.

И Аня полетела прямо на Лёню, отброшенная чьей-то грубой рукой. Парень поднял глаза и увидел, что его девушку толкнул огромный детина, который танцевал рядом с ними. Теперь он стоял, подбоченившись, и злобно щурил глаза. Волна бешенства поднялась у Лёни из глубины души, в глазах потемнело, а сила, казалось, возросла в десять раз. Он сделал прыжок к обидчику, схватил его за огромную руку и резко заломил ее за спину амбалу. Парень басисто взвыл.

— Извиняйся перед девушкой, гад, — процедил Лёня и тут почувствовал, что кто-то мягко похлопал его по плечу.

Он обернулся и увидел, что за его спиной стоит троица крепких незнакомых парней.

— Отпусти нашего друга, приятель, — заявил один из них и ткнул Леонида кулаком в грудь. — Ты че кипишь поднял? Жить надоело?

— Это не я, а ваш друг начал.

— Мы считаем иначе. Если есть какие-то проблемы, пойдем выйдем, поговорим. Зачем здесь разборки устраивать?

— Пойдем, — коротко бросил Лёня.

Вся компания вышла с танцплощадки и отправилась в одну из темных безлюдных аллей Дюковского парка. По пути к ней присоединились Витя и Толя.

— Лёня, вернись, я ни на кого не обижаюсь! — крикнула вслед им Аня, но друг даже не обернулся.

Парни остановились посреди аллеи. Вокруг шелестели листвой высокие деревья. Единственный фонарь своим тусклым светом превращал их в призрачных великанов, которые, казалось, угрожающе тянутся к людям корявыми ветками. Но ребята этого не замечали. Они внимательно наблюдали друг за другом. Лёня чувствовал, что противники озлоблены, напряжены, но, в то же время, немного испуганы. Сам он страха не испытывал, но и прилив бешенства уже прошел. И парень, как всегда, решил попробовать уладить дело миром.

— Давайте сначала поговорим, хлопцы, — предложил он. — А подраться мы всегда успеем. Вы видели — я боя не боюсь, да и мои кореша тоже.

— Чо зря говорить? — взревел пострадавший. — Ты мне руку сломал. Вся онемела и не двигается. Щас мои парни вам вломят.

— Это еще большой вопрос, кто кому вломит. Руку же я тебе повредил неспроста, а за то, что ты толкнул мою девушку. Любой бы так на моем месте поступил. Скажите, что я не прав!

— Ну… — промычали противники, не зная, что ответить.

— Так вот, — невозмутимо продолжил Лёня. — Если мы сейчас подеремся, скорее всего, с танцплощадки сбегутся люди, вызовут милицию. Нас повяжут. Ну, это еще куда ни шло. А вот то, что после драки на танцы начнут постоянно сгонять милицию — это факт. Сейчас у нас тут вольница. Выпиваем, танцуем, материмся и малость задираемся, если что не так. Но когда повадятся в Дюковский менты, ничего этого не будет. Пивные точки позакрывают и будут ходить с деловыми минами, ко всем придираться. Целому району «малину» испортим. Оно нам надо? Ну как, я прав или как?

— Да вообще-то прав, — неуверенно произнес один из противников. Два других молча кивнули в ответ.

— Ну вот еще! А моя клешня уже не в счет? — проревел пострадавший амбал.

— Скажу так: поскольку ты пострадал больше, чем моя девушка, выставляю три бутылки шампанского. Ты же, в свою очередь, извинишься перед дамой. По рукам?

— По рукам! — теперь уже оживленно воскликнули недавние враги.

— Тогда давайте знакомиться. Я — Лёнчик, а это — мои друзья Тоха и Витек.

— Миха, Вова, Колян, — представились противники.

Последним назвался амбал с больной рукой:

— Костян. А ты, все же, козел.

— Ладно, — не стал спорить Лёня и потрепал огромного парня по плечу. — Ну что, идем праздновать мировую?

Они, не спеша, пошли к ларьку. Здесь их поджидала встревоженная Аня.

— Лёня, ты цел?! — крикнула она и бросилась ему на шею.

— Все хорошо, Анечка, все в порядке, — ответил парень, обнимая девушку за плечи. — Это наши новые друзья. Познакомься с ними — и давайте вместе пить шампанское.

— Извини, — чуть слышно пробурчал Костян.

— Конечно-конечно, — тут же согласилась Аня. Она была рада, что конфликт решился так быстро и мирно.

Лёня, как и обещал, купил три бутылки шампанского. Однако для компании этого хватило только для разогрева. Потом все по очереди стали выставлять новые спиртного. Веселящий напиток ударил в голову. Они оживленно шутили, смеялись, рассказывали анекдоты. Тут музыканты на танцплощадке заиграли очередную зажигательную мелодию.

— О, твоя любимая песня, — сказала Аня на ухо Лёне. — Идем танцевать.

Через минуту Аня изящно подпрыгивала в такт музыки среди танцующих, а Лёня неумело перебирал ногами. Толком танцевать он не мог, но очень хотел научиться.

Тем временем певец на сцене выводил:

— Поспели вишни в саду у дяди Вани,

У дяди Вани поспели вишни!

А дядя Ваня с тетей Груней нынче в бане,

А мы с тобою погулять как будто вышли.

А ты, Григорий, не ругайся!

А ты, Петька, не кричи!

А ты с кошелками не лезь поперед всех!

Поспели вишни в саду у дяди Вани,

А вместо вишен теперь веселый смех.

Аня бросилась Лёне на шею и, не переставая танцевать, ласково прошептала:

— Ты гений, Лёнька, — перекрикивая музыку, громко похвалила девушка своего друга. — Как ты грамотно все решил. Без драки, без ссоры. Вместо врагов, новых друзей завел. Как у тебя получается так управлять людьми? А я так волновалась за тебя, так боялась, что они тебя изобьют, потому что… сильно люблю.

Второй раз за вечер кровь ударила в голову Леонида, но на сей раз — от счастья.

— Анька, я тоже тебя давно люблю, — так громко закричал он, что две танцующие рядом пары обернулись и с любопытством уставились на них. — Хватит плясать, а то вишь, уставились разные. Пошли лучше ко мне в сарайчик, поговорим.

— Поговорим! Скажи честно: целоваться хочешь, — со смехом ответила Аня.

— Безумно хочу, — признался Лёня, облизывая вмиг пересохшие губы.

— Ну, пошли.

* * *

На улице стояла кромешная тьма. Звезд еще не успели взойти на небосвод и осветить окрестности. Фонари на улице, как всегда, не работали. В тишине громко скрипнула дверь и послышался шепот Лёни:

— Аня, заходи в сарай. Да держись крепче за мою руку, а то упадешь.

— Лёнь, куда идти? Ничегошеньки же не видно.

— Да и не надо никуда смотреть. Просто крепче держись за руку.

Раздался грохот. Аня испуганно вскрикнула.

— Не бойся ты, это я старую кастрюлю задел. Вот она и упала.

— А свет нельзя включить?

— Нету здесь света. Сейчас свечку найду.

Вскоре слабый огонек свечи осветил небольшой сарай, заставленный всякой рухлядью. Возле одной из стен стоял старый диван, застеленный покрывалом.

— Вот они какие, твои владения, — сказала Аня. — Много о них слышала, но ни разу здесь не была.

— Так мы же встречаемся с тобой всего три месяца.

— А до этого ты сюда других девчонок водил?

— Тоже скажешь! Никого. Сюда я кого попало не приведу. Только любимую девушку. Располагайся. Пока этот мой дворец. Он, конечно, не ахти. Но это только начало, потом будет лучший.

— Так ты меня правда любишь?

— Садись на диван, я тебе докажу.

Леонид задул свечку и в темноте долго раздавались звуки поцелуев.

— Все, Лёня, хватит, — наконец, раздался слегка сердитый голос Ани. — Распустил руки. Я тебе не какая-нибудь дешевая шлюха.

— Я так и не думаю. Ладно, давай передохнем и выпьем шампанского. У меня бутылочка припасена.

— Только мне немного.

— Ладно.

Выпив шампанского, парочка вновь начала целоваться. В темноте руки парня нащупали крепкие груди Ани. Он осторожно, боясь не вспугнуть подругу, их сжал.

— Не надо, Лёня, я же просила, — сказала девушка.

Но то ли от выпитого шампанского, то ли от возбуждения ее голос звучал нерешительно и Лёня, вместо того, чтобы отступить, только усилил напор. Одним рывком он снял с девушки футболку, а вот с бюстгальтером пришлось повозиться. Наконец, на диван полетела и эта часть туалета. Захватив губами сосок девушки, парень стал рукой мять ее вторую грудь. Аня застонала и едва слышно проговорила:

— Не надо, прошу же.

Почувствовав, что он вот-вот достигнет апогея любви, Лёня решил на время отступить.

— Хорошо, давай выпьем еще по глоточку шампанского. Только не одевайся. Здесь все равно темнота, ничего не видно. Лады?

— Ну что с тобой поделаешь. Давай уж, наливай.

Выпив шампанского, Аня и Лёня опять занялись любовью. Разгоряченная девушка почти не сопротивлялась, когда парень стащил с нее джинсы и трусики. Только когда он быстрым рывком вошел в нее, она закричала от боли и страха. В ответ Лёня закрыл ей рот поцелуем.

Когда все закончилось, Аня поднялась с дивана и начала быстро одеваться.

— Ты куда спешишь? — спросил Лёня, которому, после перенесенного блаженства, было лень даже пошевелиться.

— Домой надо. Поздно уже.

— Подожди. Ты что, три квартала собралась идти одна по такой темени? Сейчас оденусь и проведу. Черт, какая-то вода на диване. Сейчас свечку зажгу. Что это за темная жидкость? Похожа на кровь.

— Дурачок ты, у меня ж до тебя не было никого.

— Анька, я теперь за тебя душу продам, порву всех на районе. Я так тебя люблю!

— И я тебя. Одевайся быстрее.

* * *

Утром Аня встала поздно. В воскресенье идти в школу было не нужно. Еще не поднявшись с постели, она стала вспоминать подробности вчерашнего вечера. Ее душа была в смятении. Лёня так сладко ее целовал и так щедро осыпал комплиментами, что сожалеть о случившемся она не могла. Тем не менее, сейчас, утром, Аня не чувствовала счастья. До сих пор она считала себя порядочной девушкой, хотела удачно выйти замуж и принадлежать только мужу. О чем же мечтать теперь?

«Все просто, — вдруг пришло Ане на ум, — я выйду замуж за Лёню и буду принадлежать только ему. Он меня любит, обижать не будет. Но…» Опять это проклятое «но»! Аня хотела было от него отмахнуться, но потом решила посмотреть правде в глаза. «Но» заключалось в том, что в свои юные годы она уже отчетливо понимала, как хочет прожить всю жизнь. Конечно же, в комфорте и в достатке. Для осуществления этой цели ее муж обязательно должен быть обеспеченным человеком. Как, например, троюродный дядя Коля, который работал заведующим базой. Он одевал свою молодую жену в заграничные наряды, несколько раз в год возил на дорогие курорты. Аня хотела жить именно так.

Но с Лёней в ближайшее время это не светило. Он был из обедневшей семьи, его мать работала на «Привозе» уборщицей. У нее едва хватало денег, чтобы прокормить сына и дочь. Дать им высшее образование, которое являлось хорошим шансом преуспеть в жизни, она вряд ли сможет. Так что у Лёни был один путь — идти рабочим на завод и, в лучшем случае, учиться в каком-нибудь институте на заочном отделении. Пройдет не менее десяти лет, пока он встанет на ноги. А ее молодость при таком раскладе пройдет в бедности и лишениях. Аню это не устраивало. «Жаль, что умер его отец. Говорят, он был большим чином в армии. Он бы помог сыну устроиться в жизни», — подумала девушка.

Больше размышлять на эту печальную тему не хотелось. Она решила, что пора подниматься с постели. Накинув легкий халатик и надев сланцы, вышла из своей комнаты. Мать хлопотала на кухне.

— Поздно пришла вчера, доча? Я так крепко заснула, что тебя и не дождалась.

— Нет мам, в одиннадцать уже дома была.

— Ну, поверю на слово. А чего ты джинсы ночью-то стирать бросилась?

— Да маленько запачкала.

— Смотри, аккуратнее мне. Я на них полгода деньги собирала.

— Хорошо, мамочка, я буду стараться.

Девушка решила, что все складывается удачно. Мама не догадалась о ее вчерашних приключениях. А как бы она расстроилась, узнав, что вчера ее дочь отдалась Лёне, которого считала оторвой привозной.

— Сейчас к нам Вадим зайдет, — вдруг сказала мать.

— Откуда ты знаешь?

— Да когда белье вешала, встретила тетю Фаю. Она сказала, что ждет племянника с минуты на минуту. А он после визита к тете всегда к нам заходит.

— Ну зайдет так зайдет.

— «Зайдет так зайдет», — передразнила девушку мать. Тебе, конечно, замуж еще рано, но на будущее — это самый стоящий жених среди наших знакомых. Загранщик, непьющий.

— Та он же старый, мама.

— А тебе что, битки из него делать? Какая разница, старый или молодой. Да и ему всего лишь двадцать восемь лет, а не сорок или пятьдесят. Тоже старого нашла!

— Все равно. Я в институт хочу поступать, на технолога хлебо-булочных изделий, а не замуж бежать. Ты же знаешь, как я люблю булочки печь.

— Вот и испеки для Вадима. Он тебя, глядишь, и в институт потом определит.

— Ладно, испеку.

Но похвалиться своими кондитерскими талантами девушке не довелось. Буквально через пять минут в дверь постучали и на пороге показался Вадим.

Небольшого роста, полноватый, он выглядел далеко не красавцем. Однако лицо молодого человека, умное и доброе, привлекало к нему людей. По-своему нравился он и Ане, но только как приятель. Сам же Вадим уже больше года был в нее влюблен. Девушка знала об этом, но не могла ответить ему взаимностью.

— Привет всем, — бодро поздоровался Вадим. — Алле-оп!

Он вытянул вперед руку, которую держал за спиной. В ней оказалась коробка импортных конфет.

— К чаю, — сказал молодой человек. — Надеюсь, угостите?

— Ох, спасибо, Вадик, балуешь ты нас, — сразу же стала благодарить гостя Анина мама.

— Было бы за что благодарить, Светлана Леонидовна. Просто небольшой знак внимания. От души, — скромно заверил женщину Вадим.

— Точно от души, потому что в точку попал. У нас к чаю как раз ничего нет. Аня собиралась для тебя вертуту с яблоками испечь, да не успела. Ну дети, вы пейте чай, а мне на базар сбегать надо. Оставите мне две конфетки.

Светлана Леонидовна схватила кошелку и выскочила в дверь.

— Садись за стол, — равнодушно сказала Вадиму Аня, — я сейчас чай сделаю.

Она отвернулась к молодому человеку спиной, включила чайник и стала насыпать в чашки сахар и заварку.

— Ты мне совсем не рада. Правда, Анюта?

— Или! — неопределенно ответила Аня, которая, как все одесские девушки, когда хотела, умела уйти от неприятного вопроса.

Вадим вздохнул и замолчал. Вскоре Аня принесла две чашки ароматного чая с мятой и села за стол.

— Извини, Вадик, — сказала она. — Я, конечно, ради тебя видеть. Ты добрый приятель, но не танцевать же мне от радости при виде тебя. За меня это мама делает. Как конфеты увидела, так вся и расплылась.

— Конфеты — это просто знак внимания, — ответил Вадим. — Я готов осыпать тебя более дорогими подарками. Ты же знаешь, деньги у меня есть.

— Ты что, купить меня хочешь?

— Почему бы и нет? Ты такая красивая: беленькая, как ангелочек, а глаза огромные и синие, как море. Я в них заплыл — и не могу добраться до берега. Послушай, Анюта, меня очень внимательно. Послезавтра я ухожу в рейс, полгода меня в Одессе не будет. Когда вернусь, мать хочет, чтобы я обязательно женился. Уже невесту мне присмотрела — симпатичную, из хорошей семьи. У них дом на Фонтане, отец — парторг завода. Я не могу отказать матери в ее желании. У нее больное сердце, ее расстраивать нельзя. Но жениться я хочу на тебе и делаю официальное предложение. Не отвечай сейчас ничего. Подумай, пока я в рейсе. Ты в курсе моих чувств. Если примешь предложение, я тебя всю жизнь на руках носить буду. А сейчас протяни-ка мне свою ручку.

Аня, ошарашенная предложением, с опаской протянула правую руку. Вадим достал из кармана кольцо с бриллиантом и одел на ее тонкий пальчик. Лучи солнца тут же заиграли в нем тысячью разноцветных огоньков.

— Какая красота! — восхищенно воскликнула Аня.

— Это кольцо — символ моей любви. Если ты когда-либо скажешь мне «нет», все равно оставишь его себе. Просто на память. Но, надеюсь, такого не случится.

Вадим поцеловал Ане руку и быстро вышел из квартиры. Он шел по двору, не оглядываясь назад. Молодой мужчина не видел, что девушка, не отрываясь, задумчиво смотрит ему вслед.

* * *

В это день Лёня также проснулся поздно. Еще не открыв глаза, он понял, что счастлив, как никогда в жизни. Близость с Аней оказалась блаженством — не то что с молодой шлюшкой, которую полгода назад они «оприходовали» в кустах всей компанией. Просто так, чтобы почувствовать себя мужчинами. Тогда быстрый половой акт не доставил ни капли удовольствия, только принес ощущение грязи, которую даже не помогло смыть долгое купание в море. «Мы с Аней любим друг друга и теперь не расстанемся никогда!» — радостно подумал парень и одним прыжком вскочил с постели.

В их маленькой квартире с двумя смежными комнатами стояла тишина. Это не удивительно; мать с утра уходила на работу, а тринадцатилетняя сестра в выходные дни с утра ошивалась с подружками на пляже или в Дюковском парке. Лёня неожиданно для себя внимательно осмотрел квартиру и вдруг увидел обычные вещи другими глазами. Диваны, стол и стулья были хорошими, добротными. Одну стену его большой проходной комнаты занимали несколько одинаковых шкафов, которые в Одессе называли «стенкой» — модный предмет зависти соседей. Эти вещи купил еще его отец. Но с момента его смерти прошло уже семь лет и остальная обстановка сильно обветшала. Ковры были потертыми, шторы выцвели. «Да, не фонтан у нас. Очень бедно живем, Жену сюда не приведешь, особенно такую красавицу, как Анька. Придется нам с ней новую квартиру покупать. И обстановку. И еще старенький «Жигуль» хотелось бы, — размышлял Лёня. — Но на это деньги нужны. Ладно, потихоньку заработаю. Ларьков вокруг «Привоза» много, «бомбить» есть что».

«Поспели вишни в саду у дяди Вани. У дяди Вани поспели вишни!» — стал тихо напевать парень. Будущее рядом с любимой девушкой сулило счастье. Он быстро натянул на себя джинсы и футболку, сунул ноги в шлепанцы и вышел во двор.

Солнце уже светило вовсю. За большим столом под огромным каштаном сидела тетя Шура, которую все во дворе все звали попросту Шура или Шурико. Ей недавно стукнуло девяносто лет, но она была на редкость шустрой. Старушка чистила бычков.

— Здрасьте вам, Шура, — вежливо поздоровался Лёня.

— И вы чтоб были здоровы и не кашляли, молодой человек, — откликнулась женщина.

Лёня подошел к столу и сел на деревянную скамейку напротив бабушки. Ему захотелось наговорить Шуре множество приятный вещей, чтобы ей стало так же радостно, как и ему. Но он не знал, какие именно слова приятно слышать в столь почтенном возрасте. Не придумав ничего лучшего, он произнес:

— Опять бычков чистите?

— Уже руки болят от этих бичков. А чистить надо — парит, как на дождь. Или как?

— Не знаю. А бычков Сашек с утра наловил? Молодец ваш внук, хороший рыбак.

— Сорванец он, больше ничего. Хочет у матери деньги на кино выманить, потому и расстарался. Вот мой муж — это был человек! Ви, Лёнечка, знали моего мужа?

— Конечно, Шурико, чего ж ему не знать твоего мужа? — послышался голос из окна. — Он же родился всего лишь двадцать пять лет спустя после смерти твоего драгоценного супруга. Отстань от парня.

Это вставила реплику невестка старушки, Лора, крупная черноволосая женщина с небольшими усиками на верхней губе. Лёня считал ее уродиной, но, судя по взглядам некоторых мужчин в возрасте, они находили в ней какой-то шик.

— Да, Лёнечка, ви не знали моего мужа, — ни капли не смутившись, согласилась с невесткой Шура. — Вот это был мущщина. Сейчас таких нет.

Наверху послышались шум и крики. Через несколько секунд на веранде второго этажа показался худой подросток в очках. Он бежал, размахивая скрипкой. За ним, крича и причитая, гналась полная женщина.

— Убивает! Смерти моей хочет, — вопила она, стараясь хлестнуть парня по шее полотенцем.

— Ша, тетя Муся, прикрутите звук, а то в пятки отдает, — не выдержал Лёня.

Толстуха остановилась и, с трудом переводя дух, начала причитать:

— Мы с Леликом всю душу в этого шибздика вложили. Ты же об этом знаешь, Лёня. Продали дачу на Фонтане, на гешефт купили своему Эдичке в Германии лучшую скрипку, наняли самых известных в Одессе педагогов. У него же талант, все в один голос об этом говорят. После школы хотим отправить его в консерваторию, а потом в камерный оркестр. И что в благодарность? Он мне сейчас заявил, что скрипкой много не заработаешь и он больше пиликать на ней не будет.

— Чем же ты, Эдик, решил заняться? — поинтересовался Лёня у подростка, который, избавившись от погони, сел за стол и попытался принять независимый вид.

— А шо такое? — дерзко ответил он. — В Одессе уже нет чем заняться, кроме как пиликать на скрипке? И получать сотку в месяц в гребаном оркестре, о котором мечтает моя маман? Чем я буду заниматься? Да импортную обувь из Москвы возить и здесь продавать. Навар большой. Или буду из Кишинева ткань привозить, а здесь джинсы шить. Такое дело тоже даст немалый гешефт.

— Ну ты слышал, Лёня? У него с головой не все в порядке. Он перегрелся на пляже! Скажи хоть ты ему, он тебя уважает, послушает, может, — взмолилась тетя Муся.

— Слушай, Эдик, — серьезным голосом обратился к пареньку Лёня. — Ты дело говоришь. Умный ты парень, я давно про это знал. Но так как ты умный, подумай головой. Кто тебе сейчас позволит такими делами заниматься? Увидит милиция на улице со шмотками — сразу же заметет. Матери с отцом горя наделаешь, вот и все. В школе тоже неприятностей не оберешься. Тебе нужен этот гембель? Пиликай пока дальше на скрипке, радуй родителей. А придет время, я тебе помогу. Как тебе такой расклад?

— Нормально, — пробормотал Эдик, который уже растерял боевой пыл и был готов дать заднюю.

— Ну, иди тогда уже домой и пиликай.

— Та иду уже, иду.

— Эдик, сюся ты моя родная мусюся, — обрадовалась тетя Муся. — Иди до матери, я тебе сладенького припасла. Спасибо, Лёнчик, ты у нас как управдом скоро станешь. Все будешь решать.

— Или нет? Но я не управдом, тетя Муся, я — король.

— Таки да, настоящий король, — согласилась обрадованная соседка.

Лёня поднялся и, пока опять кто-то не задержал, отправился на «Привоз».

* * *

Здесь, как всегда, было людно и шумно. В авангарде знаменитого одесского рынка, как легионеры в римских войсках, ровными рядами выстроились торговки зеленью. «Лучок, укропчик, петрушечка. Свежие, прямо с грядки», — напевали они, заманивая покупателей. Лёня подмигнул одной из них — миловидной, совсем молодой блондинке, которая чем-то напомнила ему Аню. Затем прямиком отправился в рыбный корпус.

Ставрида, скумбрия, камбала, бычки — казалось, все обитатели Черного моря собрались на каменных прилавках старого, но крепкого строения. Рядом красовались дары рек — щуки, караси и карпы. Были здесь и гости из далеких морей и океанов — палтус, хек, минтай и даже рыба с каким-то неприличным названием — пристикома. Покупателей, как всегда, здесь находилось целое море. Все они, иногда через головы друг друга, отчаянно торговались с продавцами.

Лёня прошел внутрь корпуса. Там за небольшим столиком виртуозно орудовал ножом пожилой невысокий мужчина. У него был большой, как у Буратино, нос и маленькие хитровато прищуренные глазки. Это был знаменитый на всю Одессу чистильщик рыбы дядя Боря. Сам он называл себя самым лучшим в мире рыбьим цирюльником. И действительно, он мог за одну-две минуты разделать самую большую рыбину. Но своим главным талантом дядя Боря считал даже не это мастерство, а внимание к покупателям. Он любил поговорить с ними «за жизнь», беспрерывно сыпал прибаутками и анекдотами. Вот и сейчас, разделывая пятикилограммовую камбалу, он одновременно развлекал покупательницу — крупную брюнетку с пышным задом и широкими плечами. Своим мощным торсом она напрочь скрывала от глаз Лёнчика миниатюрного рыбного мастера. Зато парень слышал отчетливо слышал его звучный голос.

— Поймал старик золотую рыбку, — рассказывал очередной анекдот дядя Боря, — а та ему: «Чего тебе надобно, старче?» — потом, присмотревшись, спросила, кто он по национальности. «Еврей», — ответил рыбак. «Тогда зажарь меня сразу!» — попросила пленница. Все мадам, забирайте ваш товар. Следующий! Вам постричь или побрить? Шучу-шучу. Сейчас вмиг разделаем вашего толстолобика по полной программе.

— Дядя Боря, привет. Мне ничего пацаны не передавали? — спросил Лёня, когда ему, наконец-то, удалось протиснуться к рыбьему цирюльнику. Он познакомился с чистильщиком рыбы несколько лет назад, когда мать стала работать на «Привозе». Дядя Боря очень душевно отнесся к мальцу, рано лишившемуся отца, да и Лёне сразу понравился веселый, никогда не унывающий мужчина. С тех пор они стали приятелями.

— А, молодой человек, наше вам с кисточкой, — поприветствовал парня дядя Боря, не открываясь от работы. — Были твои дружки. Сказали, что пойдут на пляж, скупаются и через час пришвартуются на вашем месте, возле молочного корпуса.

— Спасибо, дядя Боря.

— Иди, иди. Только имей в виду: нечего валандаться вечером возле «Привоза». Видели вас. Здесь одна шантрапа затемно собирается. До добра это не доведет.

— Ладно.

Лёня отправился к мясному корпусу. В подсобном помещении мать мыла прилавки, на которых разделывали свиные и говяжьи туши. Парень с тоской смотрел на ее согнутую спину и натруженные руки. Ему было жалко мать. «Вот вырасту и буду кормить семью. Тогда ей не придется так тяжело работать», — в очередной раз про себя решил он.

Почувствовав его взгляд, мать разогнулась и одной рукой стала потирать спину. У нее было миловидное, но рано постаревшее и усталое лицо.

— Ма, это я. Давай помогу, — сказал Лёня.

— О, ты вовремя, сына, — ответила мать. — Иди к мясному корпусу, надо кур разгрузить. Тебе цыпленка за это дадут, я вечером жаркое сварганю.

Она опять принялась мыть столы, а Лёня пошел разгружать кур. Через час он справился с работой и, отдав цыпленка матери, поспешил к молочному корпусу. Там его уже поджидали Тоха и Витек.

— Че опоздал? Проспал, что ли? — сплюнув сквозь зубы, спросил Тоха. — С Анькой небось всю ночь валандался?

— Ну не всю…, — загадочно ответил Лёня.

— И что вы там делали? Все целовались? Или…

— Или! — подтвердил Лёня.

— Ого! — в один голос с восхищением воскликнули хлопцы. — Расскажи!

— Негоже, пацаны, это обсуждать, — твердо сказал Лёня. — Вы лучше скажите, что у нас с финансами.

— А ничего. Поют романсы, — заявил Тоха. — Вчера все прогуляли.

— Ладно, дело поправимое, — успокоил их Лёня. — Есть у меня на примете один ларек. Да станьте вы поближе, чтобы я не кричал на весь «Привоз». Слушайте мой план…

* * *

…Прошло несколько месяцев. Наступила осень. Курортный сезон в Одессе закончился, пляжи опустели. Безлюдным в этот день был и пляж санатория «Россия».

Вечерело. Солнце почти ушло за горизонт, без его света море потемнело и выглядело еще более бесконечным, чем обычно. Желтый лист от платана, который раскачивался на волнах, на этой необъятной водной глади казался просто песчинкой. Вдруг сорвался ветер и зашумели невидимые в темноте волны.

— Ты не замерзнешь? — спросил Аню Лёня, заботливо посмотрев на девушку.

Они встречались уже шесть месяцев. С тех пор любовь Лёни окрепла. «Она больше, чем это бесконечное море», — с радостью подумал он.

— Да нет. Нормально, — ответила Аня.

— Дай я тебя все-таки согрею, — попросил парень и крепко обнял Аню.

Вскоре губы молодых людей слились в поцелуе. Рука Лёни соскользнула на грудь девушки. Его поцелуи становились все горячее. Вторая рука подняла свитер и стала нежно гладить ей живот. От прилива страсти тело Лёни окаменело и стало горячим, как огонь.

— Давай, Анютка? Я не в силах больше терпеть, в животе аж горит, — умоляюще попросил парень.

— Ты что, с ума сошел? Прямо на пляже?

— А чего? Тут никого нет. Ну, давай. Прошу тебя. Сейчас я подстилку поправлю и по-быстрому все сделаем.

Через полчаса парень с девушкой опять чинно сидели, прижавшись друг с другом.

— В такой темноте не могу даже волосы поправить, — капризно сказала Аня.

— Вон звезды уже выходят, скоро станет светло. Посмотри на небо — сколько их!

Аня подняла голову и увидела мириады звезд, которые, которые, как крохотные волшебные фонарики, освещали небо.

— Ты разбираешься в звездах? — спросила Аня.

— Нет, — признался парень.

— И я. А жаль. Ой, вон, смотри, одна какая яркая. Налево смотри.

— Вижу. Клевая! Давай, это будет наша звезда. Звезда нашей любви.

— Давай.

— Я люблю тебя. Давай поженимся в следующем году, когда школу окончим?

— Я тоже тебя люблю. А вот насчет пожениться — посмотрим на твое поведение.

— Да шикарным будет мое поведение. Ну, пойдем я тебя провожу.

— Кто это только что говорил о своем шикарном поведении, а сам от меня куда-то ночью намылился?

— Да мне машины с мясом надо разгрузить, Аня. Нам же теперь деньги на свадьбу придется копить. Ну и на кино там, мороженое.

На самом деле Лёня не собирался разгружать мясо. Он давно заприметил небольшой магазинчик, где продавали кооперативную колбасу. Нынешней ночью вместе с друзьями собирался его ограбить.

В полночь вместе с Витьком и Тохой он прокрался к заветной крамнице.

— Сейчас осмотримся хорошенько — нет ли сигнализации или чего. Потом ты, Витя, пойдешь на стреме стоять, а мы внутрь полезем.

Внезапно послышался громкий шум музыки, который заставил екнуть сердца всей троицы. Они тихонько выглянули из-за угла. Оказалось, недалеко от магазина остановилась белая «Волга». Из нее вывалилась пьяная компания, состоящая из четырех парней и двух девиц.

— Ребята, дружно отливаем. Мальчики — направо, девочки — налево, — распорядился один из незнакомцев.

Молодые люди пошли в сторону Лёни и его друзей.

— Посмотри, Артур. А это что еще за неандертальцы? — вдруг спросил один из них, судя по голосу, в стельку пьяный.

— Да ладно, Эдгар. Просто ребята с улицы — вот и все.

— Ты посмотри на их одежду! Наверняка только что в мусорнике ее откопали.

— Тебе что, есть дело до нашей одежи? Или как? — не выдержал Лёня.

— Да ты знаешь с кем разговариваешь, шпана! Да мой папа…, — взревел Эдгар.

Он бросился на Лёню и неожиданно сильно ударил его в солнечное сплетение. У парня перехватило дыхание и он согнулся пополам. Эдгар занес кулак, чтобы ударить его по голове, но в этот момент вмешался Тоха. Он перехватил руку противника и с силой выкрутил ее. Эдгар взвыл. Тут в драку вмешался подбежавший на вопль друга Артур и, ударив Тоху в живот ногой, сбил его с ног. Лёня, отдышавшись, изо всех сил врезал противнику по спине. После этого вмешались остальные и завязалась всеобщая драка. Девицы стояли в стороне и дико визжали.

Несмотря на меньшинство, Лёня и его друзья быстро одержали верх. Артур и еще два противника валялись на земле, а у Эдгара, по мнению Лёни, была вывихнута рука, так что он также не представлял опасности. Однако парень ошибался. Внезапно в руках Эдгара блеснул длинный нож. Он сделал резкий выпад в сторону Леонида и слегка чиркнул его лезвием по лицу. Ярость вскипела в душе парня. Невзирая на то, что противник вооружен, он бросился на него, выбил из руки нож и резко ударил по шее ребром ладони. Эдгар упал, а Лёня, не удержавшись, свалился на него. Тут он почувствовал сильную боль в голове и свет померк в его глазах.

* * *

Очнувшись, Лёня с трудом открыл глаза. Голова, казалось, была распухшей, как чугун и нестерпимо болела. Парень с трудом осмотрелся по сторонам. Оказалось, он находится в какой-то незнакомой комнате. В ней в ряд стояли кровати, аккуратно застеленные старенькими одеялами. Окна не закрывали шторы и сквозь тусклые грязные стекла отчетливо было видно, что снаружи на них поставлены решетки. Лёня упал на подушку, не в силах больше пошевелиться. Он судорожно стал вспоминать, что с ним случилось.

Через какое-то время скрипнула дверь и в комнату вошел мужчина в белом халате.

— Где я? — тихо спросил его Лёня. — В больнице?

— Именно в ней, молодой человек, именно в ней.

— Я болен?

— У вас сотрясение мозга, молодой человек. К счастью, средней тяжести.

— А почему на окнах решетки?

— Как же без них? Больница-то тюремная.

— Что вы сказали? Я что, в тюрьме?

— Вы в тюремной больнице, молодой человек.

— Как? Почему?

— Давать ответы на такие вопросы — не в моей компетенции. Я всего лишь врач. Но, насколько я знаю, была драка и вы избили какого-то человека. Да не волнуйтесь же. Лежите, выздоравливайте. Завтра к вам придут следователь и адвокат. Тогда все и выяснится. Если вы не виноваты — отпустят. А сейчас я сделаю вам укол снотворного, оно сейчас очень необходимо для вашего организма. Хорошенько отоспавшись, быстрее придете в норму.

От такой новости голова у Лёни заболела еще сильнее, однако последние слова доктора парня несколько успокоили. «Завтра все выяснится — и меня отпустят», — подумал он, чувствуя, как в его тело вливается снотворное. Вскоре он крепко уснул.

Парень проспал всю ночь. Кода проснулся, окно было залито солнцем. Рядом с кроватью сидел молодой мужчина в строгом темном костюме и в очках. В одной руке он держал дипломат, а другой тормошил Лёню за плечо.

— Наконец-то вы открыли глаза, — сказал молодой человек, — а то я никак не мог вас разбудить. Уже хотел звать на помощь доктора.

— Вы кто? — удивленно спросил Лёня.

— Я — ваш государственный адвокат, Сидоров Михаил Александрович, — ответил незнакомец. — Буду вас бесплатно защищать. Если, конечно, вы не против. В противном случае можете отвести мою кандидатуру.

— Никого я не буду отводить. Да и защищать меня вряд ли придется. Я ни в чем не виноват. Что на меня хотят повесить? Даже не представляю.

— Вас обвиняют в злостном хулиганстве. В частности, вы сломали руку и разбили голову Эдгару Фурмановичу, затем бросались на него с ножом.

— Кто вам такое набрехал? Это Эдгар начал драку и хотел меня ножом порезать. А я только выбил этот нож. Ну и двинул, конечно, ему пару раз.

— Милицейский патруль, который проезжал мимо, нашел вас на земле с ножом в руках. На оружии оказались только ваши отпечатки пальцев. Очевидцы драки показали, что вы достали нож их кармана и пытались нанести им удар Эдгару Фурмановичу.

— Какие очевидцы? Мои ребята? Не могли они так сказать.

— А что, на месте преступления были ваши ребята? Согласно милицейским протоколам, там находились только друзья Фурмановича. Вы проходили мимо, находились в состоянии сильного алкогольного опьянения. Потом, придравшись к потерпевшему, начали драку. Друзья Эдгара сначала не вмешивались, но когда вы достали нож, одному из них пришлось ударить вас сзади по голове.

— Вы что, сдурели? Мы с друзьями шли мимо «Привоза», никакого алкоголя в этот день не пили. А вот этот Эдгар и его компания, в доску пьяные, вышли из машины по малой нужде. Увидели нас, без повода начали скандалить. Вот и все. Нужны они нам, чтобы руки о них марать. Есть дела поважнее.

— Вот-вот, дела поважнее, — вздохнул адвокат. — Они говорят не в вашу пользу. Есть тут пара торговцев, которые видели, как вы воруете.

— Интересно, кто это? На «Привозе» все торговцы — мои кореша.

— Кореша…, — вновь вздохнул адвокат. — Сдали вас ваши так называемые кореша. Да и характеристику из комсомольской организации школы вам дали плохую. Судя по ней, получается, что вы — отпетый драчун и вообще позорное явление в среде комсомольцев. Хотят вас исключить, так сказать, из своих рядов.

Леня вдруг воочию представил комсомольских лидеров школы. Мерзкие личности! Наушники, подлипалы и подлизы, ради своего блага они готовы были продать кого угодно.

— И че? — окрысился он. — Причем тут одно к другому? Даже если я и драчун, это не значит, что на Эдгара я первый кидался, тем более с ножом.

Михаил Сидоров посмотрел на свои наручные часы, а затем перевел взгляд на Лёню.

— Послушайте, Леонид, — сказал адвокат. — Через десять минут сюда придет следователь, который будет вас допрашивать. До его прихода я хотел бы поговорить с вами откровенно. Я знаю, что вы далеко не тупой отпетый драчун. Наоборот, многие мне говорили, что вы всегда предпочитаете решать дело миром. Надеюсь, так будет и на этот раз.

— Правильно вам говорили. Попробуем решить дело миром. Интересно только, как. Внимательно вас слушаю.

— Этот Эдгар — сын директора магазина «Березка», — наклонившись к постели, зашептал адвокат на ухо своему подзащитному. — В руках его папаши — чеки, дефицитные заграничные вещи. Благодаря этому, он дружит с первым эшелоном партийных лидеров области. Да и в более низких, но широких и полезных друг другу кругах, у него все схвачено. Папаша в бешенстве, что его сына (редкостного поддонка, который давно находится в поле зрения милиции, но благодаря отцу, остается недосягаемым) избили и сломали ему руку. Разбираться, кто прав, кто виноват, долго не стал. Позвонил, кому надо, и сразу же нашлись нужные свидетели. Они и показали, что ты — парень агрессивный, да еще воруешь на «Привозе». Ты на них зла не держи. Что людям было делать? Против такой силы не попрешь. С ножом еще проще. Скорее всего, его дружки Эдгара тебе в руку еще до приезда милиции вложили, конечно, предварительно стерев с него свои отпечатки пальцев. А твоим друзьям сказали, чтобы лучше не совались, ведь за групповую драку намного больше дадут. Не было их в тот вечер вместе с тобой — и все. Теперь ты понимаешь, что в такой ситуации оправдаться не удастся?

— Не могу я этого понять, чтобы невиновного человека виновным сделали. Это если по справедливости. Но здесь, видать, справедливостью и не пахнет. И что мне светит?

— Сначала папаша грозился, что тебе вкатят по полной за злостное хулиганство и нанесение тяжелых телесных повреждения. А это — пять лет в колонии общего режима.

Конец ознакомительного фрагмента.