Парижанки.ru

Елена Забродина

Чем Париж грозит русской романтично настроенной девушке?Конечно же, любовью. А циничной реалистке?Приключениями, нервотрепкой, эротическими удовольствиями и, в конце концов… той же самой любовью.Да-да, на то он и Париж.

ГЛАВА 9

Вероника шла следом за Жеромом и сама не знала — зачем? Что ее толкнуло идти за этим усатым жандармом? Ведь он уже уходил, не заметил бы, как она догнала араба, забрала бы сумку… Ее толкнуло подсознание, а оно (теоретически) не ошибается. Но ведь и к арабу в седло мотоцикла она тоже с такого же толчка ринулась. Надо или признать, что подсознание ошибается, или… это и есть те приключения, за которыми она прибыла в этот город. Только бы не на задницу.

Прибыли. Правда, полдороги пришлось сидеть на багажнике велосипеда — до Латинского квартала, где жил ее спаситель, было довольно далеко. На пороге Жером извинился за бардак, Вероника пропустила это мимо ушей. И тут в раскрытую дверь из темноты на них кинулась крыса. Вероника завизжала как клуша. Жером наклонился и взял крысу на руки. Она оказалось кошкой. Ну как же Вероника сразу не догадалась, как можно было перепутать этих двух животных? Нервы все. Натянутые как кабели, вот и обозналась. Второго животного за одну ночь напугалась. И так безобразно орала. Несексуально.

Жером добродушно показал ей свою квартирантку, звали ее Бриошь. Странное имя, Булочка. «Да он, смотрю, любитель сдобы — удивилась девушка, погладив мордочку серой киски. — Должно быть, мягкий и податливый изнутри». Это замечание Веронику слегка успокоило. И она уже не с таким волнением шагнула в прихожую.

Пахнуло ванилью. «О, и правда, булочная какая-то», — улыбнулась она про себя. Жером, видимо, тоже обратил внимание на запах, смутился. Вот так его просто раскусили. Он прошел на кухню, включил свет. Безобразие какое — утром было мало времени, чтобы убрать продукты после того как замесил тесто на булочки. Бриошь залезла на стол, опрокинула банку с мукой, крышка с банки слетела и все содержимое было рассыпано по полу. Хорош же он, гостью привел. Что она сейчас о нем подумает? Он отпустил кошку и, извиняясь, полез за веником с совочком.

Вероника с улыбкой наблюдала, как большой мужчина так застенчиво копошится на полу, пытаясь собрать муку в мусорное ведро. Он поднял на нее лицо, все в муке, и она не смогла удержать смешка. Он покраснел. Ей богу, как мальчишка. Вероника присела рядом и начала помогать. Он пытался ее отговорить, но ей было весело. Ну и что, что в муке. Ерунда.

Когда большинство было собрано, и оба были уже похожи на мельников, Жером сказал: «Пылесос», и пошел за ним, оставляя белые отпечатки следов на паркете. Веронике вдруг стало так тепло и уютно. Вот и четыре героя Гюго, четыре мужских архетипа, называется. Он не вписывался ни в один из них. «Да это просто Портос, — осенило ее. — Большой, сильный и бесконечно милый».

Потом они пили чай с его аппетитными булочками, Вероника много болтала. Ее просто разбирал фонтан красноречия, и не важно, что половину слов она не знала и говорила по-русски, а вторую — безбожно перевирала. Он слушал с таким вниманием, будто все понимал. Скорее, он не столько слышал ее, сколько любовался. Бриошь демонстративно обнюхала ее и нагло уселась на колени. Жером спохватился, было, но Вероника не дала согнать кошку — признало ее животное, это хорошо.

— Мне жаль, я не могу завтра отвезти тебя в российское консульство, — заговорил Жером на больную тему. — У меня с утра дежурство. — Он на самом деле сожалел. Но Веронике это было даже на руку, чтоб не видел ее позора еще раз.

— Ничего, я попробую найти сама. Не беспокойся, я буду осторожнее.

— У тебя украли все деньги?

— Да, вся наличность была в сумочке, — и на этот раз она не врала.

— Ты ведь заблокировала карточку, тебе помогли в отделении?

— Конечно. — Хотя, это было бесполезно, на карточке все равно денег не было.

Жером полез в изрядно потрепанное портмоне («ну прямо как у меня, в таком же плачевном состоянии» — отметила про себя разомлевшая от сдобы и чая с корицей девушка) и достал двадцать евро.

— У меня больше нет, — протянул ей деньги и тут же добавил, — но если тебе не хватит и надо будет платить за документы, мы можем утром снять в банкомате еще. Но я ухожу в семь из дома… А давай я сейчас сбегаю, сниму.

Она усадила сорвавшегося, было, бежать снимать деньги, Жерома обратно.

— Мне на метро хватит. В консульстве должны войти в мое положение — где я сейчас, с украденной картой, достану им заплатить? Они ведь в курсе, что у меня здесь никого нет, ни одного знакомого. Я всего лишь туристка.

Ей было очень приятна его забота. Как же давно никто так о ней не беспокоился.

Спохватились, когда часы показывали уже пять утра. Пару часов до службы можно было еще попытаться поспать. Он постелил ей на диване, постеснявшись предложить свою холостяцкую кровать. Вероника была ему очень благодарна за все. Она так устала, хотелось быстрее юркнуть под одеяло и забыться сном. Он пожелал ей доброй ночи. Она — в ответ. Хотелось обнять его на прощанье, но она побоялась спугнуть то пробежавшее между ними ощущение тепла и доверия. Он ушел. Она быстро разделась, легла, закрыла глаза и… сон как рукой сняло.

Да, подсознание ее толкнуло верно. И если б не было того смуглого парня из двадцатого района (она начала о нем думать уже вполне приветливо), не было бы и Жерома. Рано, конечно, еще делать далеко идущие выводы, но сегодняшнее чувство ей очень нравилось. Но вранье, с которого все это началось ей совсем-совсем не нравилось. Даже наоборот. Вообще, Вероника раньше никогда не лгала. По крайней мере, она старалась всегда быть правдивой, а если правда была неприглядной, обычно просто умалчивала ее. Или отделывалась общими фразами. Но сейчас!.. что она натворила, как она, Вероника Игоревна Волошина, могла опуститься до такой лжи? Не, ну понятно, пришлось выкручиваться. Это извинительно. Хотя, надо было сказать правду, что оставила документы неизвестно у кого. Она бы так не запуталась. Было стыдно признаваться и она придумала первое попавшееся правдоподобное объяснение. Ну не могла же она предвидеть, что на пути ей попадется этот прекрасный (она уже не боялась этого слова) человек.

«Ладно, будь что будет», — махнула она мысленно рукой и погрузилась в сон.

А в соседней комнате тоже не спали. Жером удивлялся сам себе — как эту женщину занесло в его жизнь, каким ветром? Он почти сорок лет прожил холостяком, и вот тебе на. Были, конечно, связи, не урод же он и не женоненавистник, но они как-то все заканчивались даже без скандалов. Женщины или уходили или спокойно отпускали его. Ему даже было порой обидно — ни одна не хочет его удержать. Почему? Что в нем было не так? Но и справедливости ради стоит сказать, что и он не видел в них ничего особенного, ради чего можно было бы жертвовать собой, отказаться от привычного образа жизни. Он был романтиком в душе, а женщины все в общей сложности попадались прагматичные. Была у него как-то Констанция, они прожили вместе два года. Он так и не понял, чего она от него хотела, почему жила с ним? Любовь? Может быть. Он к ней очень хорошо относился. Но были они бесконечно далеки друг от друга, лежа в одной постели. Ничего их не связывало. Она ему не изменяла, нет. Но, видимо, поняла, что бессмысленно тратить жизнь на простое существование, когда нет ни общих планов, ни мечты. И только счет за квартиру был у них напополам.

Жером ворочался, прокручивая в воспоминаниях свою довольно-то неяркую жизнь. Нет, до сих пор она ему казалась вполне себе удавшейся. Только сейчас нахлынуло чувство, что в сущности, он был все время одинок. Он и Бриошь завел от того, что и она была ничья, брошенная. Как-то на дежурстве наткнулся он на мертвого бездомного, тот замерз ночью. И рядом с ним ходила такая же бездомная кошка. Не ложилась, как собака, возле хозяина, а ходила кругами. Мужчину забрали в морг, а кошка залезла на дерево и наблюдала сверху. Был ли этот бродяга ее хозяином или нет, Жером не знал. Кошку было необходимо отвезти в приют. Он осторожно подошел к дереву, собираясь ее оттуда стащить. Он ожидал, что она полезет наверх, убежит, зашипит и поцарапает… что угодно. Но животное спокойно дало себя снять с дерева и подняло мордочку к человеку. «Что теперь со мной будет?» — будто бы прочитал ее мысли Жером. Он завернул ее в куртку и… отвез домой. Благодарная Бриошь прижилась и стала неотъемлемой часть его жилища. Никогда не пакостила, исправно ходила в туалет (приученная, значит, не всю жизнь шлялась по улицам). Так и стали они жить-поживать вдвоем.

Конец ознакомительного фрагмента.