Пирожок и Парижанка

Виолетта Викторовна Лосева

«Пирожок и Парижанка» – это повесть о любви, о семейных и несемейных отношениях, о том, как красота пыталась спасти этот мир… Есть такое лекарство: беречь друг друга. Не всем оно, конечно, «по карману». Помогает от обид, от раздражения, от глупых мыслей и нелепых замечаний…

Jonas Berggren

© Виолетта Викторовна Лосева, 2018

ISBN 978-5-4493-9513-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Старый Дом скрипел по ночам. Вздыхал, ворчал, разговаривал, жаловался на старость и даже пытался припугнуть: дескать «вы, может, думаете, что это просто мыши, а ведь в старых домах иногда водятся и приведения…»

Ева «слушала» дом, затаив дыхание. Ей было даже приятно думать и осознавать, что в доме есть хранитель, который бережет старые воспоминания и имеет право пожурить своим скрипом ту, которая редко приезжала и ночевала здесь, да еще и, в порыве деловитости, допускала мысль о том, чтобы продать старый дом, пока он еще стоит и хоть что-то стоит.

Стоит и стоит. Забавно.

Обычно в августе Ева хотела сделать все то, что не успела в первой половине лета. Съездить в путешествие, переосмыслить свою жизнь, отремонтировать дом, разбогатеть, послушать пение соловья, надеть все тридцать сарафанов, с любовью приготовленных весной и с нетерпением ожидающих своей участи, сходить в полноценный отпуск и интересно отдохнуть, довоспитывать 27-летнюю Майку, наконсервировать огурцов и компотов, восстановить потерянные связи с друзьями и знакомыми, совершенно случайно найти любовь всей своей жизни, пережить кучу приключений, получить повышение на работе, нагуляться на природе, создать что-то необыкновенное, положить в копилку впечатлений и воспоминаний все самое ценное, сделать какое-нибудь открытие, которое перевернет всю жизнь, — одним словом, воспользоваться летом на полную катушку.

Но… Середина августа почему-то наступала каждый год очень быстро.

«Ну что, — вздыхал старый дом, — Опять не успела?»

«Не обманывай себя, — думала Ева, Что значит, не успела? Не успеть можно на самолет или поезд. А не успеть воспользоваться летом, которое ждала целый год, — это просто твоя несобранность, неорганизованность и лень. Если выразиться особо модно, то… прокрастинация… Сиди теперь и жалей о том, что, якобы, не успела. А лето, практически, позади».

В отличие от многих знакомых, у Евы абсолютно не было потребности чувствовать себя героиней в хозяйстве. Чтобы вот и первое, и второе, «калория к калории», и компот с булочкой, и идеальный порядок в квартире, и кружева на занавесках, и комнатные тапочки строго на своем месте, и гвоздики все прибиты, и лампочку вкрутить есть кому.

По большому счету, все у нее было на своих местах: и калории и занавески, и лампочки, но… Ева всегда с иронией относилась к жалобам (читай, хвастовству) знакомых. Дескать, не усну, пока кипу белья не поглажу. Загляну за все батареи, а последнюю пылинку найду. Пока не приведу в порядок кухню, не успокоюсь. Вот такая я. Хозяйственная. И все у меня кипит, работает и функционирует. И выгляжу хорошо. И хозяйка прекрасная. И старых скрипучих домов в двухстах километрах от города у меня нет. Я уже давно нашла им достойное применение.

Ева считала: ну чем тут можно и нужно гордиться? Как дети, ей-богу. Это маленькие дети показывают ладошки и увлеченно рассказывают, как они тщательно с мылом вымыли руки. Взрослые это делают по привычке без напоминаний. Не превращают в событие.

Хотя и понимала: с домом все-таки, рано или поздно, придется что-то делать. Даже если ты вся такая… воздушная и бесхозяйственная. Однако, вкладывать деньги, время, силы и нервы в ремонт, как считала Ева, было просто бессмысленно. Тем более, что ни первого, ни последнего в наличии в достаточном количестве — не было.

А продавать не хотелось. И даже не потому, что в этих местах старые дома продавались за копейки. С этим домом было связано столько своих и чужих воспоминаний и переживаний, что не поднималась рука вот так просто, одним махом, все это продать кому-то и перестать ездить, пусть три-четыре раза за все лето, в этот старый скрипучий дом.

И так продолжалось. Она его не посещала, а навещала. Разговаривала с ним. Вместе вздыхали по ночам. Вспоминали. Ева с тоской смотрела на трещины в стенах пристройки, на ржавый водосток, на умирающую яблоню под окном, на виноград, который бессовестно оплел все окна и почти не давал ягод. А если давал, то — кислые и мелкие. Да и те успевали почти полностью склевать воробьи.

«Ну что, явилась? — как будто говорил дом всякий раз, когда Ева, с трудом открыв ворота, которые тоже требовали реставрации, и, закатив машину во двор, поднималось на крыльцо, и каждый раз думала: сумею открыть замок после всех этих дождей или нет?

«Тянет, — мысленно извинялась Ева, — И совсем не „явилась“, а просто тянет сюда, к тебе».

«Ну раз так, то заходи, — «отвечал» дом, давая открыть старые замки.

«Спасибо, что дождался», — благодарила она, заходя на пыльную веранду.

В окрестностях старого дома темнело очень быстро. Буквально вот еще вполне яркие лучи пробиваются сквозь заросли одичавшего винограда и освещают пыльные комнаты. И вдруг… Внезапно понимаешь, что пора зажигать свет и наступила, практически, ночь.

А если выйти на крыльцо, задрать голову и посмотреть на небо, то… Дух захватывало каждый раз. Мириады звезд россыпью поблескивали в черном небе, и казалось, что воздух плотной прохладой обнимает тебя и шепчет: «дыши, дыши, дыши». Казалось, что этим воздухом можно надышаться впрок…

В темноте Ева сидела на крыльце, закутавшись в старый свитер, и вдыхала прохладу. Вспоминала сегодняшний сумасшедший день.

Впрочем, день был вполне обычным, может быть, немного более суматошным, чем всегда, но, в целом… День, как день. Сидя под темным небом и вдыхая вечность полной грудью, Ева нанизывала на ниточку впечатления сегодняшнего дня, который был очень длинным и по времени и по расстоянию.

С утра еще в городской квартире, еще до работы Ева тщательно рассмотрела себя в зеркале. Почему-то в семь часов утра появилось именно это желание: рассмотреть себя. Пыталась найти что-то новое?

Ева улыбнулась сама себе. Новое найти не пыталась, но старым осталась более-менее довольна. Вполне. Во всех отношениях. Однако…

Справедливости ради нужно заметить, что красота пока что не спасла мир. Но честно пыталась.

Андрей позвонил как раз в тот момент, когда она улыбалась сама себе. «Ну договорились же обо всем, — недовольно подумала Ева, увидев номер, — Чего звонить в такую рань и мешать любоваться собой?»

— Солнышко мое, — услышала она в трубке, — Звоню тебе пораньше, чтобы ты успела подкорректировать свои планы. Боюсь, что у нас сегодня не получится встретиться вечером.

«Какой заботливый, — промелькнуло в голове у Евы, — Менять планы на вечер пятницы, после того, как обо всем десять раз договорились и согласовали, — это мое любимое занятие. Впрочем… Чего это я? Бывают всякие обстоятельства».

— Обстоятельства складываются самым неблагоприятным образом, — проговорил Андрей, так и не избавившись от привычки выражаться пафосно и витиевато, видимо, думая, что так он производит выгодное впечатление, — Мне нужно встретиться с мастерами, которые будут делать сантехнику. И они назначили именно сегодняшний вечер. Придут в семь часов. Ты понимаешь…

Она понимала. И даже не очень огорчилась. И даже не появилось желание узнать, будут ли эти мастера что-то делать сегодня, и нужно ли при этом его, Андрея, присутствие. И было неинтересно, когда закончится эта встреча, и что он будет делать потом. Вот просто было все равно.

И сама себе удивилась, говоря:

— Ну что ж… Ладно. Не придешь — значит не придешь. Ясно.

— А чем мое солнышко будет заниматься после того, как этот негодяй поломал все планы? — поинтересовался Андрей.

«Пойду в ресторан с подружками или на дискотеку с друзьями. Или в салон красоты наведаюсь. Или в ночной клуб…» У Евы в голове промелькнуло несколько ответов, которые должны были бы позволить разговору перейти на игривый тон. Но она поняла вдруг, что лень кокетничать.

— Не знаю еще, — ответила Ева, — что-нибудь придумается. Раз других вариантов нет.

— А мое солнышко позволит этому негодяю позвонить вечерком и пожелать спокойной ночи, если будет еще не очень поздно?

Ева вздохнула.

— Позволит.

— А мое солнышко простит меня за то, что я испортил вечер и разрушил все планы?

«Ох как ты много на себя берешь, — подумала Ева, — Для того, чтобы что-то испортить в моей жизни, нужно значить для меня побольше, чем значишь ты, верный любовник Андрюша». Но деликатность и лень опять взяли верх.

— Простит.

— Ну спасибо, мое солнышко. Ты меня очень выручишь, если не будешь сердиться. Не будешь?

— Не буду.

— Я понимаю, что мы с тобой договорились и запланировали…

«О, Господи, — думала Ева, слушая следующую волну излияний и притворного самобичевания, — Все же уже понятно. Не придешь. Не сержусь. Все Окей. О чем еще говорить?»

— Я понимаю, что мое солнышко хотело хорошо провести время…

— Слушай, — прервала она поток извинений, — я уже почти выходить должна. А нужно еще собраться. У меня сегодня еще конференция. Так что я все поняла и должна попрощаться. Пока?

Еще как минимум, минуты три Андрей «прощался».

«Трудно быть деликатной с таким говорливым субъектом, — Ева еще раз улыбнулась себе в зеркале, — Но… Правила мы знаем… Бросить трубку никогда не поздно. Иногда даже полезно дождаться, чтобы трубку бросила противоположная сторона. Если раздумываешь, значит, время еще не пришло.»

На работе день начался с двух собеседований. Ева в очередной раз поняла, насколько другое поколение выросло, пока она со сверстниками строила свою карьеру. Она подбирала двух специалистов для отдела продаж и по резюме оба кандидата более-менее подходили к описанию вакансии.

Работая в отделе персонала уже много лет, Ева привыкла к разным сюрпризам. Но то, как представляли себя молодые люди лет так 20—21, едва окончившие институт (и то, не всегда) ее удивляло. Это было поколение, которому с детства внушали: ты — уникален, ты — гениален, ты — особенный, ты — всем интересен. Если тебя не воспринимают таким, какой ты есть, это проблемы тех, кто не воспринимает. Ты имеешь право.

Не уточняя «право на что?».

Просто имеешь право.

Ева не была отстойной буквоедкой (каким она считала начальника отдела кадров, который перестал быть ее начальником после того, как из старомодного отдела кадров выделили службу персонала) и привыкла к разного рода странностям. В конце концов, если человек приходит работать дизайнером в отдел маркетинга в солидную компанию, он не перестает быть художником в душе — в цветастой рубашке, рваных джинсах и с разноцветными перьями на голове. Но… В офисе поневоле приходилось соблюдать какие-то рамки, и Еву (которая по большому счету тоже была художником в душе, несмотря на порядок в делах) передернуло, когда в комнату переговоров с опозданием на двадцать минут вошло существо со стаканом кофе в руках, который существо потягивало через трубочку, издавая при этом звуки, которые явно сообщали окружающим о том, что кофе в картонном стаканчике осталось совсем немного.

Когда существо сообщило, что оно не встает раньше десяти утра и поэтому в офис при всем желании может приезжать не раньше одиннадцати, Ева уже поняла, что дальнейший разговор просто не имеет смысла. При этом существо не смущалось ни одной минуты, излагая свои требования к зарплате. На вопрос об образовании, кандидат ответил, не задумываясь: «какое это имеет значение?»

В принципе, Ева могла и умела ставить таких на место. Но в данном случае это не имело никакого смысла. А Ева давно уже поняла, что тратить свои душевные силы и эмоции на то, что не имеет смысла, тоже не имеет смысла.

Второй кандидат был примерно одного возраста с Евой, что не могло не порадовать. В отделе продаж должны работать разные специалисты. Если покупатель молодой парень, значит, продавать ему товар успешно может красивая девушка. Если в отдел продаж приходит пожилая пара, то молодая девушка с большим декольте только испортит дело.

Поэтому, увидев Владимира Дмитриевича — с легкой сединой на висках, в костюме и галстуке — Ева мысленно встрепенулась. Она понимала, что, утверди она этого кандидата, потом придется работать с начальником отдела продаж, которому было 25 лет, и убеждать его в том, что продавать умеют не только те, кто до 20 лет прошел десять курсов по продажам.

Владимир Дмитриевич не говорил, а вещал. И это Еве тоже нравилось. Что ни говори, а в отделе продаж у каждого специалиста должен быть хорошо подвешен язык. «Он вызывает доверие, — думала Ева, — Кажется то, что нужно…»

Несмотря на солидный опыт и четкое понимание всех процедур, Ева часто полагалась на интуицию. На чутье. Примеряла на себя специалиста. Представляла, каким он будет через месяц, через год. Как будет смотреть на Леночку из бухгалтерии, которая (по ее словам) просто не могла не носить ультракороткие юбки, потому что такие ноги просто невозможно было скрывать и просто грешно прятать. Как будет разговаривать с Лешей — системным администратором — который заикался и предпочитал молчать, и в разговоре с которым, никогда нельзя было понять, услышал он тебя или нет. Как будет вести себя на офисной кухне. Ведь… Обязанности — они и есть обязанности. Пришел на работу — выполняй. А вот как будет рядом с тобой дышаться остальным… Это вопрос…

Ева сидела перед импозантным мужчиной и просто не находила недостатков. В очередной раз подумала о том, насколько похожи подбор персонала и подбор партнера для жизни. «Нужно будет на эту тему статью написать, — подумала она, — тема — зашибись. Это вам не компетенции с функциональными обязанностями…»

— Вы в Киеве живете?

Она задавала стандартные вопросы, которые, так или иначе, нужно было формально прояснить.

— Да.

— Женаты?

— Ну как вам сказать… Думаю, практически, свободен…

Ева улыбнулась.

— Меня интересует не практически, а юридически.

— Еще пока не разведен.

— Ясно. Арендуете квартиру?

— Живу у одной дамы.

— Снимете?

— Не совсем, — Владимир Дмитриевич очаровательно улыбнулся, — Живу, выполняю кое-какие обязанности по дому… Сплю с ней иногда…

Ева прокашлялась.

— Ну… Это уже ненужные подробности.

— Да-да, — Владимир Дмитриевич еще раз улыбнулся, не смущаясь, — я понял, вас интересует только юридическая сторона дела…

«Фиг тебе, а не работу в моей любимой компании, — думала Ева, спускаясь по лестнице, — Что-то тебя твое чутье, Ева, подводит. Расчувствовалась. Симпатичный такой. В галстуке. А на самом деле просто… дурак…»

— Чего звала? — Иванка встретила ее у входа в бизнес — центр, где они обе работали на разных этажах.

— Через час выступаю на конференции для собственников малого бизнеса. Нужно успокоиться. Ты — мой терапевт. А чего это ты сегодня такая красивая?

Ева оглядела подружку с ног до головы. У них была такая игра: грубовато говорить друг другу комплименты.

— Прямо сама не знаю, — Иванка расхохоталась, — Что бы ни случилось, а все равно красивая…

Они и впрямь выглядели как две модели. Модели 40+.

Ева кивнула на отражение в стеклянной стене офисного центра. Обе стройные, высокие, породистые (как говорила Иванка), юбки — чуть выше колена, жакет Евы и блузка Иванки — дорогие, благородные, деловые. Минимум украшений. Но, если уж они были, то этот минимум обращал на себя внимание больше, чем куча цыганских бус. Прически «волосок к волоску». Изысканный макияж. Деловые успешные женщины…

— Нужно как-нибудь вечером посидеть. Поговорить, — сказала Иванка, — Мне тебе тоже столько рассказать нужно! Так в перерыв на перекуре всего и не расскажешь. На какую тему речь толкать будешь на конференции?

— «Собственник бизнеса vs наемный работник».

— Ты уверена, что именно vs? — Иванка улыбнулась.

Еве просто поцеловать ее захотелось, насколько верно она все понимала.

— Да, на этот раз уверена.

— Ну удачки тебе с твоими наемными работниками. Давай на следующей неделе куда-нибудь закатимся? Посидеть и поболтать.

— Новая любовь?

— О-о-о, ты даже не представляешь, какая именно любовь! На 15 лет младше… Со всеми вытекающими последствиями.

— А ты не сошла с ума?

— Наверное, сошла…

Потом была конференция, на которой Ева пыталась убедить владельцев малого бизнеса в том, чтобы они оставили свои надежды насчет того, что наемный работник будет относиться к их бизнесу, как к своему. На то он и наемный…

— Интересная тема, — к ней подошел один из владельцев. Бизнес у него, судя по названию конференции, был малым, а прикид — совсем немалым, как заметила Ева, — Так вы вообще отрицаете корпоративные правила?

— Ну что вы? — Ева улыбнулась в очередной раз. Уже скулы болели от этих дежурных улыбок, — Как можно отрицать то, что сам создаешь и прописываешь? Просто… Все эти правила, нематериальные бонусы, мероприятия, которые хотят убедить наемного работника в том, что он — не просто наемный работник, а нечто большее, нечто более важное… Это просто миф. Это нужно понять, чтобы потом не обижаться. А то ведь как бывает? Человек приходит увольняться, а ему — кучу упреков выдвигают: «мы тебя растили, холили-лелеяли, бесплатный кофе наливали, в ресторан на Новый год водили… А ты — предатель… А какой же он предатель? Он пришел взять то, что хотел и мог, и отдать то, что хотел и мог. И ждать, что он возьмет или отдаст больше, чем он хотел и мог — просто бессмысленно. Это не его бизнес…

После конференции Ева обнаружила три пропущенных звонка. От Андрея. «Что-то меня сильно стала раздражать такая настойчивость, — подумала Ева, — Раньше такого не было. Или не помнит, что я предупреждала о том, что отключу телефон с двух до пяти?

Но перезвонила все-таки.

Проклятое воспитание…

— Солнышко мое, у меня сначала начало кое-что получаться, и я звонил тебе, чтобы тебя обрадовать и сказать, что, может быть, получится встретиться… А потом они опять позвонили и опять сказали, что придут… Извини негодяя еще раз…

— Я утром уже извинила. Успокойся.

— Так чем будешь заниматься?

— В Березоточу поеду.

— После работы?

— Ага.

Это решение пришло само собой. Вот просто так: сесть и поехать навестить Старый Дом. Странная ты, Ева, да?

— А вернешься когда?

— В воскресенье.

— Ты позволишь?…

— Позволю, — перебила Ева, — Вернусь — позвоню.

— Может, я подъеду в воскресенье? Я соскучился ужасно…

— Позвоню, — еще раз повторила Ева, — Будет видно.

И сейчас, сидя под звездным небом и вдыхая воздух, которого нет больше нигде на всей планете, Ева думала о том, что, наверное, пора заканчивать этот роман с Андрюшей. Долгое время ей казалось, что… пусть будет. Не мешает. Даже мило иногда бывает… Дает себя контролировать. Даже слушается иногда. Но… Если человек на расстоянии в течение дня три раза вызвал у тебя раздражение, то… вряд ли нужно его держать при себе…

В воскресенье вечером, чуть спала жара, Ева попрощалась со Старым Домом, села за руль и двинулась в город. Дорога предстояла неблизкая. Старый дом с осуждением смотрел на нее пыльными окнами и, наверное, погрозил бы пальцем, будь у него пальцы.

«Через месяц вернусь», — пообещала Ева.

«Ну-ну», — вздохнул Дом.

«Дождешься?» — спросила она.

«А куда я денусь?»

«Не развалишься?»

«Не знаю, не знаю…»

«В романах и фильмах в таких случаях, когда женщина ставит точку в одних отношениях, сразу появляется какой-нибудь старый друг или новый случайный знакомый и начинается новый роман. С приключениями… — Думала Ева, выруливая на трассу, — А у меня? Скажу завтра Андрюше „пока“, и что? Сама же пожалею через полчаса. Совсем одной хуже… Если сомневаюсь, значит время еще не пришло. Не пришло? Вот ехала бы в электричке, попался бы мне попутчик с самоваром, как в фильме „Москва слезам не верит“… Так нет же. Еду на собственном авто… Какие электрички? И где теперь, кроме интернета, знакомятся дамы моих лет?..»

Ева включила местную волну. Читали отрывок какой-то книги. В памяти отложилось: «…Тигров любить сложно. Они рычат. Но… Никто и никогда не прижмется к тебе с такой нежностью, как этот страшный хищник… Кроме того… Для того, чтобы полюбить тигра, нужно быть тигрицей…»

«Какие хорошие слова, — подумала Ева, — Ну что ж, будем искать своего тигра? Нежного хищника? Или такое бывает только в книгах? Нужно записать эту фразу в список моих люкс-реплик. Давно я не заглядывала в тот файлик»..