Шаман. Возвращение. Часть третья

Елена Дымченко

Белый алабай по кличке Шаман – главный герой новой книги Елены Дымченко. Впрочем, эта книга – не только и не столько о собаке, сколько о людях, с которыми её сталкивает судьба, богатая приключениями. Их характеры, их внутренняя сущность раскрываются через отношение к псу с «колдовской» кличкой Шаман.Легкий, ясный стиль, хорошо продуманный сюжет, острая детективная интрига – эти достоинства делают новый роман Елены Дымченко интересным для самой широкой читательской аудитории.

Глава 8

Когда Иван вечером вернулся домой, Нина Петровна, поставив перед ним тарелку с овощным рагу, присела рядом на табуретку.

— Ну как, заезжал в Рябово?

— Заезжал, — вздохнул Иван. — Но никого опять не застал. Соседка сказала, что они уехали в Москву, а на сколько — неизвестно.

— Не расстраивайся, вернутся же рано или поздно, — похлопала она его по руке.

Со двора послышался стук, Нина Петровна выглянула в окно:

— Ох, ты, господи, Николай Васильевич пожаловал, — удивлённо выдохнула она.

— А кто это? — спросил Иван.

— Участковый наш. Чего это его принесло?

Нина Петровна, поправив платок, и, глянув мимоходом на себя в висевшее у выхода зеркало, поспешила во двор.

Через пару минут она вернулась вместе с невысоким, плотным мужчиной с багровым, потным лицом. Тяжело отдуваясь, он обмахивался фуражкой и, с облегчением плюхнувшись на подставленный Ниной Петровной стул, жалобно попросил:

— Ниночка Петровна, можно водички? Ну и жара сегодня, весь вспотел пока добрался.

Выпив залпом предложенный стакан воды, он вытер пот со лба и с интересом уставился на Ивана:

— Ну, здравствуйте, Иван Иванович Непомнящий.

Иван с улыбкой ответил:

— Здравствуйте, Николай Васильевич.

Нина Петровна, подсев к участковому, заглянула тому в лицо:

— А чего это вы к нам решили наведаться?

— А что нельзя? — обернулся к ней он. — Вот мимо шёл, дай, думаю, загляну. Познакомлюсь, так сказать, с новым человечком.

— Познакомиться? А-а-а!!! — протянула она. — Может, ещё водички?

— Да нет, спасибо, — отдуваясь, ответил он, и, повернувшись к Ивану, спросил: — Как живете, чем занимаетесь?

Иван не успел даже рта открыть, как Нина Петровна запальчиво за него ответила:

— Хорошо поживает, на работу вот устроился к Родионычу. Доволен им хозяин-то, даже машину доверил, возит Иван молоко на молокозавод. А что? Откуда вдруг такой интерес?

— Я, вообще-то, у Ивана Ивановича спросил… — обернулся к ней участковый. — Или он немой у тебя?

Нина Петровна хотела ответить ему как полагается, с подробной инструкцией о дальнейших действиях, но язычок всё-таки прикусила. Схватив полотенце, она начала ожесточённо вытирать сухую тарелку.

— Ну, так как поживаете? — повернулся вновь к Ивану участковый.

Тот обезоруживающе улыбнулся:

— Нина Петровна, собственно, всё верно изложила. Мне даже добавить нечего.

— Совсем нечего? — участковый подозрительно сощурился.

— Абсолютно, но если у вас есть ко мне какой-то конкретный вопрос, то я готов ответить, — спокойно сказал Иван.

Николаю Васильевичу оставалось до пенсии совсем немного и, работая всю жизнь сельским участковым, он повидал разных людей. Нельзя сказать, что в их Буграх был такой уж разгул преступности. За всё время службы на его участке не случилось ни одного убийства или какого другого подобного непотребства. В основном дела были по мелочи: хулиганство по пьянке, дрязги соседей из-за пропавшей курицы или мелкое воровство. Так что Николай Васильевич в глаза не видел убийц или грабителей, не говоря уже о маньяках.

Когда бобровский участковый попросил его проверить сигнал, поступивший от местных жителей, он, конечно, отказаться не мог. Но поверить в то, что всеми уважаемая Нина Петровна пригрела опасного преступника, было ему сложновато. Но служба есть служба, и вот он сидит напротив «приёмыша» Нины Петровны и пытается понять, что же этот пришлый за человек такой.

Хоть и не попадались ему до сих пор отмороженные на всю голову нелюди, но в людях он, в силу специфики своей работы, неплохо разбирался. Уж во всяком случае понять, что человек врёт, для него не составляло труда. А этот смотрит на него невинным взглядом, улыбается открыто и никакого волнения или страха не проявляет. Или уж артист такой знатный, или вправду ничего чёрного за душой нет.

— А правду ли говорят, что не помните вы ничего из того, что раньше с вами было? — решил участковый задать вопрос, так сказать, в лоб.

— Правда, так и есть, — улыбаясь глазами, ответил тот.

Внимательно следил за его мимикой Николай Васильевич, ловя хоть какие-то признаки лжи, но при всей своей проницательности был вынужден признать, что не врёт ему Иван.

— И что случилось с вами, тоже не помните? Ну, как вы… — подбирал формулировку участковый. — Как в больницу-то попали?

— К сожалению, нет, — вздохнул тот.

Нина Петровна уже чуть дырку не протёрла в старенькой с щербиной, тарелке всё наяривая и наяривая её полотенцем. В конце концов та не выдержала и, разломившись пополам в руках, грохнулась на пол, разлетаясь осколками.

Иван и участковый повернулись на звук. Молодой жилец подскочил, чтобы помочь женщине собрать разбитое стекло.

— Что это вы так нервничаете? — подозрительно спросил её Николай Васильевич.

— С чего вы решили, что я нервничаю? — запальчиво ответила Нина Петровна.

— Да вот посуду бьёте.

— Задумалась просто…

— О чём же это, если не секрет? — не отставал тот.

Нина Петровна решительно выпрямилась:

— Да вот мне интересно, чего это ты, Коля, здесь вынюхиваешь? Год носа не казал, а тут, здрасте, мимо проходил…

— Так по долгу службы я здесь, — развёл руками участковый. — На моей территории появился новый, неизвестный мне человек, должен же я с ним познакомиться, составить, так сказать, мнение. Работа у меня такая.

— Работа у него… — проворчала она. — К людям приставать.

— Да, именно такая, — вздохнул тот. — Да и сигнальчик поступил, надо проверить.

— Какой такой сигнальчик? — встрепенулась Нина Петровна.

Николай Васильевич решил больше не юлить:

— Ты мне скажи, что ты за куртку такую сестре своей отдала? — прямо спросил он.

— Это Светке-то? — удивилась она.

— Да, Светлане Николаевне Федотовой, — сверлил её глазами участковый.

— Дык, Ванину куртку, коротка она ему. А что? С каких это пор участковому есть дело, что и кому я отдала? — пришла в себя Нина Петровна.

— Так что за куртка? — посуровел голосом он.

— Обычная куртка, — пожала плечами она. — А что с ней не так?

Николай Васильевич откашлялся:

— Ихняя собака, породистая ищейка, проявила крайнее возбуждение, прямо чуть с ума не сошла от этой куртки, по словам свидетелей.

Нина Петровна и Иван непонимающе переглянулись.

— И что? — спросил Иван.

— Вот меня и попросили прояснить ситуацию с этой курткой.

— А что именно вы хотите знать? — спросил Иван.

— Откуда она у вас?

— Это моя куртка, в ней я и попал в больницу. Она была, хм.., довольно грязная.

— Что значит грязная? — уточнил участковый.

— Я был в этой куртке, когда меня нашли в канаве. Я был сильно избит, до такой степени, что ничего не помню, — глядя ему в глаза, объяснил Иван. — Понимаете? Она была в крови. Нина Петровна её, конечно, отстирала, но носить я её не могу. Одел пару раз и всё. Вот Нина Петровна и отдала её сестре.

— Ладно, я понял, — поднялся со стула участковый и протянул руку Ивану: — Извините за беспокойство, выздоравливайте. Желаю вам возврата воспоминаний, хотя… — он помялся. — Иногда лучше не вспоминать.

— До свидания, — пожал ему руку Иван.