Симона и Грета

Елена Доброва, 2016

Три женщины – три трудных характера. У каждой своя версия правды, свое белое и свое черное. Единственное общее для всех троих – это то, о чем они не хотят вспоминать. История основана на реальных событиях.

18

Однажды Грета увидела натюрморт: белый кувшин и тарелка с вишнями. Вишни были все словно только что с дерева, некоторые черенки с листочком. Пара вишен свесилась с тарелки на салфетку под кувшином, несколько ягод скатились с тарелки прямо на стол. Грета вспомнила, как они с Никитой ходили на выставку фаянса и фарфора. Она обратила его внимание на белый кувшин начала тридцатых годов.

— Смотри. Какой чудесный белый кувшин!

— Да, правда, замечательный!

Никите так понравился этот кувшин, что он долго вокруг него вертелся, все не мог отойти, снова возвращался, любовался.

— Этот кувшин вкусный. Теплый. Вот, казалось бы — он просто белый, но он будет хорош в любом сочетании — на темном окне, рядом с зеленой глиняной миской. С букетом любых цветов. И форма у него классическая. Именно таким должен быть настоящий кувшин.

Грета была в восторге от Никиты. Она очень жалела, что никто не слышит, как он это говорит, и она уже представляла, как будет рассказывать Симоне о его чувстве цвета, формы, понимании подтекста. Он мог бы стать не только искусствоведом, но и сам писать. Может надо попробовать его учить живописи?

— Ну пойдем, Никит. К сожалению, это не выставка-продажа, так что прощайся со своим любимым кувшином.

— Да. Если бы у меня был такой кувшин…

— То что?

— Я бы налил в него вишневый компот.

Грета рассмеялась.

— Какой ты смешной, Никитка!

— Я смешной?

— Ты замечательный! — в голосе Греты звучала нежность.

* * *

— Грета, сколько стоил этот натюрморт? — спросила Симона.

— Какая разница!

— Нет, ну все-таки?

— Тысячу.

— Грета!

— Ну хорошо! Несколько тысяч. Мне скинули пару сотен.

— Несколько тысяч! Зачем ты это делаешь, я не пойму?

— Симона, мальчик очень талантливый!

— Хм…

— Да-да, не усмехайся. Талантливый, непосредственный, искренний! Ты бы видела, как он радуется! А ведь никто им не занимается. Пройдет еще пара лет — и он может все это утратить, огрубеть, а я хочу, чтоб он раскрылся!

— Но тебе это зачем?

Грета помолчала и сказала с грустью:

— Я сама не знаю.