Неженка и Ветер

Елена Васильева

Старая цыганка гадала трём девушкам. «Мужчина между вами стоит. У него сильная воля, он подчиняет себе, оберегает и предотвращает зло, которое вам грозит. Кому бы из вас судьбу не предсказывала, а всё к нему возвращается…», – говорит цыганка, читая выпавшие в колоде карты. Сможет ли каждая из подруг найти своё счастье и не оступиться? Сохранить детскую дружбу и не стать врагами? Когда в сердце живут и ненависть, и любовь. И оба чувства сильны. И выбирать нужно либо умом, либо сердцем…

Как хорошо, что всё обошлось…

Непонятная боль охватила душу,

будто дождевые облака заслонили пейзаж в моем сердце.

Фэн Цзицай, «Полет души»

Они тихо, стараясь не скрипеть половицами, вошли на веранду. Ефим включил свет.

— Ирэна уже спит, — прошептал он, но тут послышался шорох, и в дверях появилась Ирэна в домашнем ситцевом халатике.

— Ирэна, ты ещё не спишь? — удивлённо спросил Ефим.

— Нет, я телевизор смотрю, а свет просто выключила. А вы чего так поздно гуляете? Первый час ночи уже, между прочим!

— Ирэна, принеси Кате своё платье, ей нужно переодеться. Завтра она тебе его назад вернёт, — попросил Ефим.

Только тут Ирэна внимательно пригляделась к подруге, которая стояла у двери, вжавшись в угол. Край подола был измазан в траве и разорван, волосы девушки растрепались, лицо бледное, а руки, которыми она обхватила себя за плечи, подрагивали.

— Господи, да что случилось-то? — ахнула Ирэна.

— Ирэна, потом, — не стал объяснять Ефим, — Катя, проходи сюда, садись, — и он, приобняв девушку за плечи, провёл её к дивану, усадил на него, взял шерстяной плед и укутал им девушку от плеч до ног, — Грейся, Катенька. Ирэна сейчас чай приготовит.

— Да, да… — спохватилась Ирэна, — Сейчас… И валерьянки в каплях принесу.

Ирэна исчезла в дверях кухни, а Катя вдруг спохватилась, посмотрела на Ефима и быстро начала говорить:

— Ефим, я же Ксюшу там одну оставила! Я же обещала, когда буду уходить, ей сказать. Мы вместе договаривались домой уйти.

— Хочешь, я схожу за ней? — предложил Ефим, — Провожу до дома. Быстро схожу и вернусь.

— Тебе, правда, не трудно? — оживилась Катя, — Заберёшь Ксюшу?

— Да. Я схожу, а вы тут пока с Ирэной чаю попейте.

И он ушёл, а Ирэна принесла платье и кружки с чаем. Катя переоделась, и когда девушки сели пить чай, Ирэна накапала в чай подруге валериановых капель.

— Что случилось? Рассказывай! — потребовала Ирэна.

Катя, отпив с кружки тёплый чай, поморщилась. В напитке присутствовал спиртовой запах и привкус, к чему девушка не была привычна.

— Я возвращалась домой, — начала она рассказывать, — а по дороге меня парень догнал. Серёга Смирнов. Я его не сразу узнала, он ещё там, на вечеринке, ко мне начал приставать. Так вот, я ушла одна, он меня догнал. Я закричала, отбивалась, а он платье моё порвал. Если бы Ефим вовремя не появился, он бы меня… В общем, не отбилась бы я!

— Так ты одна, что ли, шла?! Почему не с Никитой? И где был он в это время?! Вроде бы тоже на эту вечеринку собирался.

— Так он там и был… Только с Леной всё время. Они там даже… — Катя запнулась и смущённо замолчала.

— Ну что они?! — нетерпеливо переспросила Ирэна.

— Я случайно увидела, как они… они… И я убежала.

— Что они? Ну, Катя, ты можешь не мямлить? — всё больше раздражалась Ирэна, — Они, что, целовались?

— Нет, не только… Они не только целовались. Я думала, что на веранде нет никого, а они были там и занимались сексом.

— Ух ты… — ахнула Ирэна, — Неожиданно. Как далеко у них зашло! А Ефим спас тебя?

— Да, он избил Смирнова.

— Господи… — потрясённо прошептала Ирэна, схватившись за голову, — Если бы Ефим не проходил мимо, этот подонок тебя мог изнасиловать! Я бы ни за что себе этого не простила…

— Ты-то тут при чём, Ирэна? — улыбнулась Катя, удивляясь словам подруги.

Ирэна спохватилась и быстро взяла себя в руки, проговорила притворно ласково и заботливо:

— Катенька, милая, да ты пей чай. Я сейчас тебе свою постель постелю, переночуешь у меня.

— Нет, я домой хочу, — призналась Катя, и вид у неё был как у маленького испуганного ребёнка, стремившегося к маме.

Ирэна подсела рядом и обняла подругу за плечи.

— Одну не пущу. Сейчас придёт Ефим и проводит тебя, — сказала она и, глянув в тёмное окно, оживилась, — А вот и он фонариком в окно светит!

И, действительно, через секунду на веранду зашёл Ефим.

— Ефим, пойдём, — сразу встрепенулась Катя, устремилась к брату.

— Подожди, я тебе свою тёплую кофту дам, — спохватилась Ирэна и принесла кофту. Катя надела кофту и была уже в дверях, когда Ирэна порывисто обняла её и прижала к себе, — Как хорошо, что всё обошлось… — шептала она, не выпуская от себя подругу, — Случись всё иначе, я бы не пережила…

Листья черёмухи в саду уже покраснели и начали опадать. Был ещё август, тёплый и ласковый, но уже чувствовалось неизбежное, неуловимое и неумолимое приближение осени. И даже ещё в зелёной и сочной траве, которая сгибалась под ногами Никиты, уже попадались сухие, увядшие стебли. Молодой человек ещё издали заметил одинокую тонкую фигурку девушки, которая сидела на старом, почерневшем от воды, бревне у берега. Катя тоже заметила его, зябко пожала плечами, плотнее укутавшись в цветастый мамин платок. Этот платок с сиреневым пейслийским узором когда-то, когда Катя была совсем-совсем маленькой, подарил маме Егор. Егор тогда взял её с собой в город и спросил, что купить её маме в подарок. И девочка вспомнила, как неделей назад мама долго смотрела на этот платок, проводила ладонью по замысловатым узорам и даже накинула его на плечи, но не купила. А после, когда Егор привёз этот платок из города, мама его не снимала с плеч… Вот если бы её, Катю, любили так, как Егор маму! Тогда ей ничего не было бы страшно. А сейчас ей страшно видеть приближающегося к ней Никиту, страшно разговора, который между ними сейчас произойдёт. А что, если он пришёл сказать ей, что между ними всё кончено и теперь он с Леной?!

Никита подошёл, присел рядом, произнёс быстро, торопливо:

— Катя, прости… С Ленкой это по пьяни произошло, несерьёзно… Сам не знаю, как такое получилось!

Девушка взглянула на него глазами, полными печали и тихо произнесла:

— Уже не искупаешься. Холодно. Мне пять лет было, когда я тонула, вот в том месте, напротив этого берега. Тринадцать лет прошло, а до сих пор помню тот жгучий холод. Я долго потом плавать боялась. И сейчас боюсь.

— Ты тонула? — удивился Никита.

— Да. Мне Егор жизнь спас. Вот так — не больше, не меньше. Мы тогда с девчонками, Ксюшей и Алиной, пошли на речку. Был апрель, на реке ещё лёд, но уже хрупкий, подтаявший. Мама категорически запретила нам ходить по льду на реке, велела играть возле дома. А мы не послушались, убежали. Я не послушалась, девочек подговорила убежать. Вот такая я была балованная. И сейчас такой и осталась. Ты прости меня, Никита! — девушка резко повернулась к парню, прямым открытым взглядом посмотрела на него, — Это я во всём виновата! И в том, что от себя отталкивала. И в том, что потешалась над тобой. И к Лене ты из-за меня подошёл тогда!

Никита слегка опешил, он-то готовился оправдываться и просить прощения, а тут Катя сама признаёт себя виноватой! Но, быстро оправившись от удивления, Никита поинтересовался:

— И что произошло тогда? Ну, на реке?

— Там полынья была, — продолжила свой рассказ девушка, — И лёд треснул подо мной, я упала в воду. Вода была такая ледяная, что сразу перехватило дыхание. Я даже закричать не смогла. До сих пор помню ужас, который пережила тогда. Помню, одна только мысль мелькнула: «Мамочка! Я не хочу умирать!» Смертельный ужас испытала. И вот какой-то дяденька подбежал, сбросил на ходу бушлат, нырнул в воду, схватил меня и вытащил. А потом в машине, в большой такой машине, как сейчас помню, он меня в свой сухой свитер закутал и в бушлат. С себя одежду снимал, на меня надевал. Сам дрожал от холода, а меня согревал… Позже я узнала, что такая большая длинная машина лесовозом называется, а моего спасителя Егором звали. А я так тогда испугалась, что даже плакать не могла. От холода так трясло, зуб на зуб не попадал. Егор меня к себе домой привёз. Помню, водкой мне ноги и руки растирал, двумя одеялами укутал. А Ксюша побежала к моей маме и всё ей рассказала. Мама и папа пришли и забрали меня.

— Егор спас тебе жизнь… — задумчиво произнёс парень, — А твой настоящий отец совсем с тобой не видится?

— Иногда встречаю его, тогда он спрашивает, как мои дела. Я уже давно привыкла своим отцом называть Егора. Помню, как мама запрещала мне с ним общаться. Она говорила, что он пытается через меня её задобрить, чтобы она его простила. Егор мне часто подарки дарил, игрушки покупал, сладости. Тогда я так мечтала о кукле, как у Алины, но маму попросить купить не решалась… Егор мне купил ту куклу, я её в тот день из рук не выпускала. Он после смены всегда ко мне в школу заезжал, тайком от мамы. Такие акварельные краски привозил, как настоящей художнице! Только мама не права была. Егор меня по-настоящему уже тогда любил. Когда мама его простила и вернулась к нему, Егор не стал хуже ко мне относиться, наоборот, мне кажется, ещё больше баловать стал.

— Да, вы с Ирэной избалованные с детства, — улыбнулся Никита, — Но таких красивых девушек как можно не баловать?

Катя встряхнула головой, белокурые пряди волос рассыпались по её плечам, она рассмеялась в ответ. Никита заметил, как на её виске, где кожа была почти прозрачная, пульсирует голубая венка. Ему неудержимо захотелось прикоснуться губами к нежной коже, почувствовать, как под ними трепещет эта венка… Никита встряхнул головой резко, пытаясь избавиться от чувственного наваждения, и заговорил быстро, едва подрагивающим от волнения голосом:

— Стас для меня тоже как родной отец. Он меня как своего сына вырастил. С Ирэнки, конечно, пылинки сдувал, со мной строже был. Он всегда меня с собой брал — на рыбалку, стрелять из ружья учил, в тайге ориентироваться, палатку поставить, костёр разжечь. Да не просто костёр, а сырыми дровами в ветреную погоду. Даже когда в школу родителей вызывали, Стас всегда ходил. Мама уже в школе не работала, Стас её в канцелярию в части устроил, чтобы она всегда при нём была. Так и жили — отчим всегда всех опекал без меры, а Ирэнку, доньку свою, так вообще избаловал. Теперь и сам не рад.

Катя опять рассмеялась.

— Да уж… А мама твоя, между прочим, была моя первая и самая любимая учительница. Я очень жалела и переживала, когда она от нас ушла, — произнесла Катя уже серьёзно с ноткой лёгкой грусти в голосе.

— Видишь теперь, Катя, как мы похожи — нас обоих неродные отцы воспитали.

— Да, только своего родного отца я очень хорошо знаю и вижу часто, — мягко возразила девушка и, наконец, глядя Никите прямо в глаза, собравшись с духом, спросила то, что волновало её больше всего:

— Никит… А ты с Леной по-настоящему встречаешься?

Никита вздрогнул от неожиданного вопроса, сразу как-то весь подобрался, отвёл глаза от её пытливого взгляда и произнёс тихо:

— Нет, Катя. Это всё для того было, чтобы тебя позлить.

— Как?! Зачем?! — выдохнула от возмущения и обжигающей обиды девушка. Катя так и почувствовала обиду — нарастающей огненной волной, душивший её внутри, мешающей дышать. Она хватала воздух ртом, как рыба, пытаясь справиться с этим огнём-обидой внутри себя. И уже упавшим сиплым голосом прошептала, схватившись ладонью за горло, — А Лена?.. Лена об этом знала?

— Лена? — растерянно переспросил парень, — Нет… Не знала… С Леной, и правда, некрасиво получилось. Я хотел тебя заставить ревновать. Катенька, прости меня! — с отчаянием воскликнул Никита, беспомощно наблюдая, как Катя вскочила с бревна и стремительно пошла вдоль берега. Он сорвался с места, настиг её, резко развернул за плечи к себе лицом.

— Катя, умоляю, прости! Катенька, милая… Я так виноват… — отчаянно повторял он, ожидая гневных обвинений, упрёков. Но Катя прижалась к его груди, уткнулась носом в его свитер и тихо прошептала:

— Никита, никогда больше этого не делай. Я с ума сходила. Я кошмар пережила. Как тогда, когда в проруби тонула…

— Никогда, Катя, никогда больше, — порывисто и поспешно заверил её Никита и прижал к себе.

— Никита, и ты меня прости. Это я виновата. Из-за меня ты так поступил, — и вдруг внезапная догадка огнём обожгла девушку. Катя резко отстранилась от парня, пытливо взглянула в его растерянные глаза и спросила, — Кто тебя на это надоумил? Это подлость. Это подлость, Никита! Только хитрый женский ум может придумать такое!

— Кать, я сам такой подлый. Никто меня ни на что не надоумил. Мне стыдно перед тобой. Ты не представляешь, как!

— Всё, Никита, — девушка накрыла его рот дрожащей холодной ладошкой, к которой парень сразу же с наслаждением прижался губами, — Давай договоримся никогда об этом не вспоминать. Я тоже виновата, вела себя с тобой как капризная избалованная дурочка. Пошли домой, Никита. Уже темнеет, а мне ещё ужин готовить.

Катя отстранила ладошку от губ Никиты и, взяв его за руку, потянула за собой. Никита послушно пошёл вслед за ней. На его лице появилась счастливая широкая улыбка.

Ирэна, как хитрая рыжая кошка, прильнула ближе к брату, прижалась боком к его боку. Никита невольно пододвинулся, уступая место сестре на диване.

— Как у тебя с Катей? — спросила Ирэна.

Никита протянул руку к журнальному столику, взял пульт и убавил звук у телевизора, затем повернулся к сестре и ответил на её вопрос:

— Мы с ней сегодня были на реке. Ты знаешь, она спрашивала, кто мне посоветовал спутаться с Ленкой.

Ирэна напряглась, резко спросила:

— И ты сказал, что я?

— Нет, сестрёнка. Как я могу тебя выдать?

— Прости, Никит… Это подло. Я поняла. Ещё тогда поняла, когда увидела Катю бледную, испуганную, в разорванном платье. Ну, я тебе рассказывала, как к ней Серёга Смирнов приставал пьяный. Прости, брат.

Никита обнял Ирэну за плечи, посмотрел на неё с нежностью.

— Не переживай. Я сам виноват.

— Но зачем ты трахался с Ленкой? Я тебе этого не советовала! — возмутилась девушка.

— Как ты сказала?! — притворно возмутился старший брат, — Откуда моя маленькая сестрёнка знает такие грубые слова?

— Никита, не дразни меня! Отвечай! Зачем? — стояла на своём Ирэна.

— Ирэна, сам не знаю, как получилось. Я как только Катю увидел, такую красивую… А она на меня вообще никакого внимания не обращает, с этим хлыщом Смирновым танцует и разрешает ему себя лапать! Нет, Ирэнка, ты только представь! Мне не разрешила, а он лапал её! Ну, я тоже тогда не растерялся, хлебанул пару стаканов водки, не закусывая. А тут как раз Ленка сама на меня со своими утешениями полезла, ну я её и трахнул.

— Ладно, ладно! Избавь меня от подробностей своего грехопадения, — поморщила хорошенький носик Ирэна, вздохнула и задумчиво добавила, — Но всё равно, как бы там ни было, результат получился тот, которого мы и добивались. С Кати спесь сбили. Я не могла спокойно наблюдать, как она тобой понукала, как ни во что тебя не ставила. Ты мой брат, и я тебя уважаю как мужчину. И хочу, чтобы твоя девушка тоже тебя так уважала.

— Спасибо, сестрёнка, — довольно улыбнулся Никита, — Сейчас у нас с Катей, правда, всё хорошо. Я даже мечтать не мог о таком. Она стала уступчивая, покладистая и с другими парнями больше не флиртует. Вот только как подумаю, что через месяц призыв и Катю придётся оставлять, с ума схожу. Сколько пацанов вокруг неё вьётся, и она со всеми кокетничает!

— Я присмотрю за ней, пока ты будешь служить, брат, — решительно произнесла Ирэна.

— Да, присмотри, — согласился Никита, — Катя пообещала мне письма писать и ждать меня. Но ты всё равно за ней приглядывай тут.

— Не беспокойся, я ей не дам разгуляться, — заверила она брата.