Верка. Я родилась в Сибири. Рассказы

Елена Валентиновна Скуратова

Это история о детстве и юности сибирской девчонки из районного центра.Написана она живым языком. Есть смешные и трогательные моменты. Есть грустные.Книга о том, как отстаивать свою точку зрения. О любви. О силе характера.Когда моя 14-летняя племянница сказала, что она читает «Верку», я поняла: у книги большое будущее!

***

Осень нагоняла на Верку тоску. Грязь, лывы, холодина, промозглый ветер. А ещё двадцать соток картошки, которую надо выкопать, стаскать в мешки, перебрать и спустить в подвал.

Картошку обычно копали в первых числах сентября. Два-три дня, и с ней покончено, зато вымотаешься так, что картофельная ботва ещё неделю снится.

Поле в нескольких километрах за посёлком. Надеваешь старые штаны, берешь вилы — и вперёд!

Привычка садить двадцать соток картошки осталась в наследство с тех времён, когда в семье было трое мужиков: дед, его взрослый сын от первого брака и папка.

Тогда садили и копали картошку быстро, дружно. Кроме картофельного поля за посёлком держали огород в Старой деревне. Верке с Асей нравилось туда ездить.

Неподалеку от их огорода поселилась кукушка. Весенне — и осенне-полевые работы проходили под ее однообразные песни, а девчонки то и дело спрашивали у птицы, сколько кому осталось жить, и бережно отсчитывали каждое «ку-ку».

Врала кукушка.

Но девочки этого не знали. Они беззаботно носились друг за дружкой. Весной наперегонки таскали маленькие ведёрки и помогали матери бросать клубни в лунки — обязательно ростками вверх. А мужики в три лопаты подкапывали — только успевай кидать!

Осенью с азартом рыли картофельные лунки самодельными «трехпалыми копалками». Особенно радовались девчонки диковинным клубням, похожим на что-нибудь эдакое.

— О, смотрите, у меня картофельный гном!

— А у меня шапка Мономаха!

— Я собачку откопала!

— У меня хоккейная шайба!

Такие находки откладывали в сторонку. Их можно было отнести на выставку в школу или, на худой конец, показать соседям.

Осеннего холода как будто и не чувствовалось. Солнце припекало макушки и отражалось в бабушкиной улыбке.

— Делу время — потехе час! — говорила баба Анна, расстилая на капоте машины скатёрку.

После работы аппетит у всех был зверский.

Бабушка резала копчёное сало, доставала варёные яйца, котлеты с пирогами, домашний хлеб. Наливала горячий чай из термоса.

Как же было вкусно!

Верка закрыла глаза от удовольствия и увидела струйку пара над эмалированной кружкой… И тут её, как ушатом воды, обдал крик матери.

— Верка, чё копаешься?! Одну тебя ждём! — крикнула мать сердито. Её голос жестоко вернул дочь в настоящее.

— Да иду я! — заворчала девочка, очнувшись от воспоминаний.

Верку в семье часто обзывали копушей. Собиралась она долго, переключая внимание с одного на другое. То вспомнит что-то, то ей надо срочно что-то записать.

А время-то идёт.

Мать с вилами наперевес и Ася в резиновых сапогах, держа вёдра с туго скрученными мешками под картошку, ждут в дверях.

Верка взяла ведро, надела рюкзак с провизией на плечо и все трое отправились на поле. Бабушка осталась дома — на хозяйстве. Рвалась с ними, помогать, но возраст уже не тот, да и здоровье. Чуть понервничает или от перенапряжения — давление поднимается.

До поля — километра два. По пути девчонки с матерью успевали поговорить обо всём и ни о чём, посмеяться и поссориться несколько раз из-за какой-нибудь ерунды.

Дойдя до своей картофельной плантации, тут же принимались за дело.

Обхватывая правой рукой раскидистый куст картошки, мать подкапывала лунку за лункой, выворачивая на поверхность ровные ярко-желтые клубни. Девчонки собирали их в вёдра и ссыпали в мешки.

Мать не щадила себя и такой же беспощадной была по отношению к детям. Работали без остановки, за весь день делая только пару перерывов, чтобы перекусить.

Картошки было много. Новый сорт. Веркина мать называла его «китайский». Папка сам развёл его из нескольких килограммов покупного.

Картошка была вкусная и хорошо хранилась до следующего урожая. Её хватало и на еду — забивали погреб в доме и подвал в гараже. Ей кормили скот: коров, поросят, куриц, гусей, коз.

Хозяйство держали большое. Тоже «имперские» замашки с прошлой жизни, когда в доме были крепкие мужские руки, и не одни.

С хозяйством бабий батальон во главе с бабушкой, Анной Александровной, научился справляться. Зато мясо, молоко, сметана с маслом, яйца и овощи были свои. В погребе стояли по двадцать банок маринованных огурцов, помидоров, всякого варенья. Даже в самые голодные девяностые годы, когда в магазинах ничего не продавалось и денег никому не выплачивали, их семья не жила впроголодь, и со своего хозяйства выручала небольшие деньги, продавая молоко, сметану или ту же картошку по весне. На рынке стоять не надо было. Покупатели сами приходили домой.

Работы Верка не боялась. Она успевала и помогать, и учиться на отлично, и на секцию по баскетболу сбегать три раза в неделю, да ещё и с друзьями во дворе поиграть. То же самое можно сказать и про Асю, только вместо баскетбола она ходила на кружок шитья и училась не так прилежно.

После смерти папки Верка и Ася быстро повзрослели.

Был ли у них другой выбор? Бабушка — немолодая, мать ушла в себя и стала холодной и отрешённой, и только изредка выныривала из этой своей отрешённости, чтобы потом опять в неё окунуться с головой. К этому ее состоянию девчонки тоже привыкли.

Нет, выбора у них не было.