Алиби для героя. Детективный роман

Елена Борисовна Сперанская

В романе рассказывается о криминальном расследовании уголовного преступления, ушедшего своими корнями в прошлое столетие и получившее отмщение благодаря усилиям следователя прокуратуры Режимова Никифора Наумовича, частной сыщицы Алисы Кораблевской и ее мужа – подполковника Серегина. Все персонажи взяты из жизни, но имена и фамилии изменены.

Стинг, «Англичанин в Нью-Йорке»

© Елена Борисовна Сперанская, 2017

ISBN 978-5-4485-9436-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1. Драма сердца

Как обычно Никифор Наумович прекрасно выспался и в хорошем настроении отправился на службу, к которой привык, как к самому нормальному рутинному делу, воспринимая мир в свете рекламных роликов, скользящих по экрану и всплесками эмоций радостных ведущих, распродающих самые низкокачественные товары с удивительной легкостью и самозабвением. Он никогда не пересекал дозволенную грань в сторону торной дорожки, предпочитая идти прямым путем, пусть с издержками для собственного здоровья и отсутствием свободной минуты.

Сидя за компьютером у въезда в санаторий всю ночь, отслеживая каждого нового посетителя, он, получив утром, звонок от администратора, сразу заподозрил что-то неладное.

— Сейчас закрою въезд и буду со своим коллегой. В это время никто не ожидается с приездом.

«Спасибо, Серегин появился без опоздания», — подумал дежурный следователь, приехавший в санаторий на работу и для лечения поясницы. С кухни распространялся сладкий запах ванильного печенья, испеченного на завтрак травмированным отдыхающим спортсменам и тренерам.

— Мы с ним должны обеспечить безопасность близлежащей территории, если трупы сыпятся ниоткуда, — сказал он отрывисто, нажимая на отбой, когда ему пришла на ум эта незатейливая мысль.

— Идем, дружище, все оказалось гораздо сложнее, чем мы думали, — подбодрил его коллега.

Он уже одной ногой стоял на тротуаре, а другой придерживал дверь из пластиковой, со стеклянными окнами, будки, установленной на выходе из широких, въездных ворот высокой, витой, чугунной ограды, отделяющей от дороги потрясающий земельный участок, предназначенный со сталинских времен для отдыха именитых людей.

Была середина лета с грозами, ливнями, изредка шел град, но тут же таял. Утреннюю прохладу сменяла духота. К вечеру становилось чуть свежее. С окрестных гор дул теплый, обволакивающий пылью, воздух. Птицы, свившие гнезда, носились с криком целыми, большими стаями, обучая молодых птенцов сноровке, взмывая в самую высь, но не достигали высоких этажей небоскребов, с отчаянием падали и парили где-то внизу, шелестя оперением и разбивая пространство с неимоверной скоростью. Собаки, вырывшие в земле у корней кустов ямки, укладывались, обмахиваясь хвостами, с удовольствием засыпали. Киоски с минеральной водой, автоматы с газировкой, бочки с квасом не успевали менять координаторы-распространители напитков. К двенадцати часам дня продавцы снимали свои фартуки. Они стояли в надежде, что дневная норма выработки вожделенной влаги внезапно увеличится хотя бы процентов на двадцать. Но процентоманией легче было заниматься на бумаге, чем в реальности. Премия мороженщиц увеличивалась и постепенно росла до пирамидальных размеров. С ними заводили знакомства респектабельные мужчины, гуляющие с внуками, и директора крупных банков. Тень можно было продавать, чем и занимались алчные экскурсоводы, заманивая в свои ловкие сети наивных детей, несведущую молодежь и ретивых туристов, разбогатевших на спекуляциях, болтовне. Гиды уговаривали совершить головокружительные маршруты в снега Килиманджаро, на Памир, куда угодно, лишь бы самим отделаться от скучного вложения. Курсы доллара и евро поднимались. Нефть падала в своем эквиваленте. Акций и ценных бумаг было не достать. Цена за грамм золота, как всегда, росла. Дилеры неимоверно наживались, с трудом умещая свой растущий капитал в ящик старенького письменного стола.

В санатории-профилактории Закавказья закипела работа. Только в шесть часов началась утренняя смена обслуживающего персонала. Пока все отдыхающие приводили себя в порядок, готовясь к легкому завтраку, прихорашиваясь перед встречей с друзьями в шикарной. классической, помпезной столовой с колоннами, цветными, присборенными шторами и длинным шведским столом, где восхитительные закуски, были выложены в центре на идеально чистые белые фарфоровые и металлические сервизы, произведенные в Германии.

Когда одна из новых горничных спустилась в цокольный этаж, прошла через фойе в подсобку, там она гладила сухое постельное белье на удобной, специальной, раскладной подставке, которая служила столом, открыла своим ключом дверь комнаты, где хранились полотенца, то застыла в удивлении. Она увидела, на полу, лицом вниз, во всю длину полуподвального помещения, лежал труп грузного старика, одетого в старую, обветшалую, выцветшую одежду серого цвета.

Однажды в день его приезда она разговаривала с ним, когда он подходил к ней с просьбой поменять махровое постельное покрывало на капроновое и принести к нему в комнату шерстяное одеяло, так как он замерз ночью. У него по дороге на курорт, как он доходчиво объяснил горничной: «Открылся застарелый ревматизм и пояснично-крестцовый радикулит».

— Дорогуша, мне так нужна хорошая женщина с трудовыми навыками, — сказал тогда грузный старик, оперся на гладильную доску локтем правой руки, подойдя совсем близко к ней.

— Чем могу помочь?

Сердобольный старик невольно в душе обиделся, так как она совершенно равнодушно отнеслась к его словам, не желая поднять на него усталые глаза, занимаясь сушкой очередного комплекта белья.

Он вспомнил молодые годы, стремительно пронесшиеся в постоянной беготне из одной библиотеки в другую, чтение классиков русской литературы, поездки по речным просторам с родителями. Накопление багажа знаний, общение с образованными педагогами, матерыми журналистами, сдачу экзаменов в техническом вузе по строительной специальности. Знакомство с интеллигентной семьей будущей жены — удивительно скромной и наивной девушкой, кому он ремонтировал комнату в коммунальном доме. Сватовство, свадебное путешествие и напутствие отца — капитана речного судна: «Не терять друг друга на протяжении длинной, полной рифов, преград и неудач жизни». Внезапное стечение корыстных людей и роковых обстоятельств. Суды и длительные сроки заключения, отложенные на период, по истечении двадцати лет. Забота о семье и желание стать примером для подражания молодежи. Кто и без того восхищался его недюжинными способностями. Часто ему советовала жена — фотомодель и манекенщица со стройными ногами, гораздо моложе его: «Быть лидером в коллективе самой элиты развивающегося общества». Обсуждение между собой основных принципов семейной жизни, как было принято в семье известного революционера-демократа Н. Г. Чернышевского. Оказаться защитником такой хрупкой девушки было не просто. Они не ругались по пустякам, а серьезно разбирали наболевшие проблемы на общей кухне вместе с родителями, соседями. «Изучение нравственных принципов ведения хозяйства, служение родине, забота о благосостоянии — такого великого счастья никто из нас не представлял себе никогда бы в детстве!» — не забывал повторять он после сытного обеда. Это было главным стимулом проявить свои возрастающие способности, потенциал и таланты среди ее подруг, кто удивлялся: «Что он нашел в хохотушке и артистке, способной очаровать своим обаянием, привлечь и тут же отдалить».

Ростом гораздо выше среднего, одетый по последней моде, он выглядел респектабельным, надежным, каким был на самом деле. Главными темами разговора были: «Космос», «Просторы России», «Безбрежная ширь океана и высота горных вершин», «Суверенитет», «Государственная безопасность» — все влекло молодоженов расширить свои познания вселенной в инопланетном масштабе.

Сделавшие блестящую карьеру именитые родственники обоих влюбленных в жизнь могли только восхищаться таким удачным стечением обстоятельств и сходством характеров. Они рьяно советовали, каждый на свой лад, заниматься научными исследованиями, сдавать немедленно кандидатский минимум, поступать в аспирантуру, чтобы круг знакомых расширялся фамилиями именитых профессоров и академиков. «Не стоять на месте, а двигаться вперед по спирали в всеохватывающему познанию — прогрессу человечества». Что он сделал немедленно, лелея надежду быть воспринятым ею, как самый достойный из граждан развитого демократического общества. «Такого счастья, что ты сдал все экзамены с отличием, я от тебя, любимый, не ожидала» — восторгалась она.

«Вверху меня тоже все оценили, но ты единственная моя…» — смущался он своей гениальности и правдивости.

«Реальность — вот наша колыбель», — помогала ему жена обрести себя после стремительного взлета в самые высокие круги. Они полюбили путешествовать с пользой и гораздо дешевле: он строил дома и школу для безнадзорных детей, а она довольствовалась спокойно нести груз забот, не отягощая его своими проблемами, постоянно изучая, под его отцовским руководством, наяву жизнь заграницей. «Хорошая домашняя подруга никогда не помешала бы нам быть вместе с тобой, обрести мгновенно все и сразу. Вступлю в масоны и мормоны. Ты будешь у меня пленницей гарема, служительницей инокиней, скромной серой монашкой, танцовщицей „Мулен Ружа“, примой балериной в „Лебедином озере“». Она в ответ смеялась, но не отрекалась от их главного принципа: быть всегда по одну сторону баррикад. Войны, революции не ослабили, а усилили земное притяжение Орфея и Эвридики, Тристана и Изольды, Петра и Февронии, Руслана и Людмилы. Что послужило им заботиться только о благе людей, окружавших таких добропорядочных, степенных и плодовитых родителей, сумевших вывести в люди всех своих учеников и воспитанников. На пенсии они тоже вели подвижнический образ жизни, всегда фигурируя в центре друзей и знакомых. На них равнялись, брали пример неподражаемой стойкости, целеустремленности. Он никогда не болел, следил за своим здоровьем. Раз в год ездил на бальнеологический или другой российский курорт.

В престижном санатории, расположенном в курортной зоне, куда он приехал в очередной раз со своим братом-близнецом, по дневной норме заурядная горничная должна была перегладить все белье, привезенное из прачечной, а затем разнести по комнатам.

— Вчера приехал мой родной брат-двойник. Меня подселили к нему в номер. Он остановился здесь, потому что мы заранее забронировали места в этом санатории, но не сумели купить билеты на один поезд из-за ишиаса, который я приехал сюда лечить, — пожилой мужчина пустился в подробные рассуждения и описания, по-стариковски достал из кармана две фирменных коробочки лекарств и показал деловитой горничной.

— Вот, что мне выписал местный главный врач после обследования: нимесулид, мелоксикам. Бывший массажист-дагестанец, с ним я познакомился в поликлинике, изучал тибетскую медицину. Он рекомендовал мне вакуум-терапию. Но я предпочитаю лечиться народными методами. Для этого привез с собой банки для массажных техник Ку-Нье. Слышала о таких процедурах? — спросил старик как будто извиняясь.

— Нет, ничего не слышала, — с испугом ответила она, подняв глаза на умудренного опытом старца, овладевшего наряду с древними восточными методами лечения врачами Тибета, комплексом медицины, использующим специальные банки.

— А хотела бы получить хотя бы одну процедуру бесплатно? — ехидно спросил он.

— Мне некогда, — спокойно ответила она, повернув к нему красивую голову, посмотрела прямо в глубоко-посаженные, выразительные, светло-зеленые глаза, под нависшими густыми бровями и лбом, изрезанным ровными рядами морщин. — Но знаю, что в спа-салон у нас в городе записывают для рекламной акции на пробный сеанс.

— Успела подлечиться перед приездом?

— У меня спина никогда не болит от работы, — как-то ласково и заботливо призналась скромная, тихая горничная с манерами сиделки.

— Вижу, ты такая сильная и пригожая, — старик раззадорился, схватил женщину одной рукой за левое оголенное предплечье, сильно сжал мышцы, как будто измерил давление, и тут же отпустил, но она не обратила на его резкий жест никакого женского внимания.

— Наш долг — заботиться о чистоте в корпусах.

— Вылечусь, вернемся к нам домой, научу тебя приемам массажа. Будешь хлопотать у меня дома по хозяйству и хорошо зарабатывать лечебными сеансами.

— Спасибо за предложение. Я подумаю, — сказала она как-то глухо, себе под нос, перекладывая проглаженные простыни с места на место.

— Пока специалист будет мне массировать спину: шейно-головной, плечевой, позвоночно-крестцовый отделы с использованием различных масел. Репейного, например. Один сеанс стоит десять евро или семьсот рублей. Вакуум-терапия улучшит мне кровообращение в месте воздействия, снимет хондрозы. Через несколько сеансов болевой синдром уменьшится.

Горничная повела головой в знак удивления.

— Понятно о чем я говорю?

— Нет, не понятно. Мы медицину в школе не проходили, — становясь снова в позу гладильщицы, сообщила она иронично.

— Что тебе не понятно, милая, говори? — снова спросил он, надеясь на взаимное доверие.

— Помню, мама для снятия острой боли, особенно на начальной стадии болезни, после укладки рельсов на железной дороге всегда применяла по очереди теплые и холодные компрессы. Я их прикладывала к месту возникновения боли на спине на двадцать минут каждые два-три часа. Но это ей мало помогло. Потом она записалась на иглоукалывание (акупунктуру) по блату через своего брата. Заплатила прилично — тысячу рублей, но брат не разрешил ей часто посещать поликлинику, сам лег в больницу, а потом уехал на Алтай, как он сказал, учиться моксатератии — прогреванию сигарами. Писал в письме, что вылечил не только спину, но и ноги. Они у него отнимались при ходьбе. Работал на тракторе в селе. Простудился и чуть не умер. Никакой целитель не мог помочь снять напряжение и болезненность. Помню, мама ходила, прихрамывала, — с горечью рассказала горничная свою семейную историю болезни.

— Надо подумать над твоими словами. Любишь брата мамы? — спросил старик с чувством гнева, что его отвергли.

— Дедушка, иди, отдыхай, — посоветовала горничная сочувственно.

— Сейчас пойду. Но ты лучше больше не учи меня. Сам знаю, что акупунктура исполняется с помощью тонких игл, которые вводятся в место локализации боли. Это — давно известный, хорошо зарекомендовавший себя метод. Еще есть метод альтернативной медицины — апитерапия — лечение укусами пчел. Умельцы употребляют их для многих заболеваний. Для рассеянного склероза, в том числе ишиаса, но здесь, в санатории, таких процедур нет. А вот «мокса» это — плохое слово.

— Не нравится, не говорите… А у вас пасека наверно есть, если вы все так хорошо знаете про болезни?

— Пасека у меня была, но продал. Некому возиться с ульями. Надо их постоянно очищать и заново раствор для приманки ставить.

— Действительно. Проще пошел на базар и купил, что надо, по сходной цене, — продолжила его мысль горничная, любившая пить чай с медом и пряниками. Она питала непредвзятый интерес к беседе с опытным пчеловодом и солидным мужчиной.

— Я буду теперь у тебя консультации брать. Например, ты знаешь, что такое техника нервно-мышечной релаксации?

Старик с благодарностью присел на пододвинутый ей стул и расслабился.

— Думаю, прогревание обертыванием. Маски всякие: шоколадные, фруктовые, — глядя на простыню с рисунком ваз с яблоками, грушами и сливами, неуверенно сказала горничная. — Такие кремы для использования следует купить в косметическом магазине и прикладывать самому к больным местам… Вот моя мама не дожила до такой «стимуляции кровообращения путем коррекции», так сказал ей хирург, когда решил сделать ей операцию в стационаре. Она не согласилась.

— Брат дожил на Тибете?

— Ну, что мне с вами делать, опять пристаете с личной жизнью? — разнервничалась горничная, поставила утюг на доску, взяла графин из кладовки и подлила воды в утюг для лучшего смачивания простыней.

— Но запомни, что при лечении ишиаса народными средствами или тибетской медициной эффект достигается за счет расслабления мышц, — пришел к собственному выводу больной старик.

— Спасибо, буду теперь знать, — помогая старику встать со стула, сказала она вежливо.

— А ты сиделкой могла бы стать хорошей, — заключил старик обрадованный, что она ничего не знает, особенно плохо разбирается в медицине, тем более у нее нет ни родственников, ни семьи, кто бы стал руководить поведением горничной в личном общении.

— Могла, да не стала, — отрекомендовалась она по-мужски жестко.

— Вот, приходи ко мне когда-нибудь в номер расскажу что-то о своей жизни на Севере. Там много людей работало с нами на стройке. Брат у меня — сухощавый, есть мало. Зато любит полных женщин. Мы с ним не будем разговаривать. Принеси из столовой себе тарелку и ложку. Мы чай попьем с сухариками и медом.

— О чем вы мне предлагаете с ним не разговаривать, если я не приду ни к вам, ни к вашему худому брату. У меня работы достаточно в корпусе, — заявила горничная, вмещая в эту фразу все свои мысли относительно своей деятельности.

— Не забудь поменять покрывала, — озаботился старик.

Она заметила большую лысину, переходящую в лоб правильный крупный череп, одутловатые щеки и большое количество морщин на шее.

— Я поговорю с администратором. Вам выдадут то, о чем вы говорите при наличии такого комплекта на складе. Но одеяло вы можете взять сейчас, — добавила ему в ответ горничная, продолжая передвигать яркую, бязевую простынь по гладильной доске, чуть не задев утюгом локоть навязчивого гостя.

— Премного благодарен, — выпрямившись, закончил старик, когда она, поставив утюг на подставку, принесла ему верблюжье одеяло и вручила прямо в руки.

Этот эпизод не произвел тогда на нее никакого впечатления, а внешность и манеры старика внушали очевидное доверие и уважение к старости.

«Надо немедленно сообщить полиции о мертвом человеке. Как дальше будет, я не знаю, но кто-то же должен убрать его тело отсюда», — мелькнула у горничной внезапно возникшая мысль.

Она закрыла кладовку своим ключом. Чтобы не терять время даром, решила начать свой рабочий день со звонка на вахту в административный корпус санатория, где проходили курс лечения высокопоставленные чиновники.

— Немедленно придите сюда, — горничная спокойно назвала свое имя и нахождение, когда в трубке сотового телефона услышала голос дежурного администратора. — Это говорит Топилко Света. У нас в цокольном этаже, в комнате с бельем я обнаружила труп пожилого мужчины.

Света сказала об обрюзгшем старике в превосходной степени, так как на вид ему было далеко за семьдесят — примерно восемьдесят два года.

Обычно она сначала пересчитывала комплекты чистого белья, а потом шла по свободным номерам разложить на кроватях в комнатах, подготовленных для заселения новыми гостями. Но в таком экстраординарном случае она повела себя совершенно грамотно, на редкость правильно, сдержанно и целеустремленно, без тени меланхолии или страха.

— Находитесь там. Сейчас к вам подойдет наш сотрудник, — ответил администратор, находящийся на ресепшене, где выдавали ключи для каждого отдельного номера: люкс и эконом класса.

Все этажи старинного трехэтажного здания были построены в стиле ампир в строгом следовании симметрии, с учетом перспективы и заимствованием принципов классической храмовой древнеримской архитектуры на основе творчества венецианского архитектора Палладио. С широким фронтоном-портиком в виде лоджии и массивным атриумом, где можно было расположиться за столиком, принимать пищу и наслаждаться великолепным видом на горы Кавказа. Никто из посторонних не мог проникнуть на территорию санатория, который охранялся и днем и ночью специальным отрядом полиции частного предприятия и конной казачьей бригадой. Въезд за витую ограду происходил только по специальным пропускам. Зеленые газоны, реликтовые кустарники жимолости, розы, жасмина образовывали центральную часть клумб, а по краям были высажены бархотки и петуньи контрастного белого, красного и желтого цвета создавая канву, источая по утрам изумительный аромат.

Было заметно, что Курортзелентрест потрудился на славу, напоминая гостям об их заслугах и Почетных наградах в течение жизни.

Открытый бассейн находился в самом центре санатория между столовой и жилым корпусом. Изредка на территории появлялись ландшафтные дизайнеры и озеленители в сопровождении цветоводов, которые с любовью улучшали вид редких насаждений. Лавочки для любителей принимать воздушные ванны и позагорать были расставлены вдоль асфальтированных дорожек.

Вся обширная площадь представляла собой культурное место отдыха людей разных профессий. Туда съезжались ослабленные больные, а возвращались крепкими и здоровыми людьми.

Непосредственно целебные источники с лечебной водой находились в ротонде и колоннаде. И дальше под крытой аркой с колоннами и в гроте били теплые воды Нарзана, чей статус — самой живительной влаги выходил далеко за пределы края, который был сравним лишь с Карловыми Варами Чехии. Любой мог прийти со своим стаканом и выпить положенную порцию эликсира для восстановления сил по предписанию лечащего врача, расположившись в тени около мраморной скульптуры древнегреческих богов, которые стояли по всему периметру аркады, восстановленной после периода застоя.

Света вышла из спального корпуса, огляделась. Никого вокруг не было. Затхлый воздух кладовки с трупом вызывал отвращение. Она остановилась около прямоугольного розария, чтобы вдохнуть аромат, обозревая в который раз прекрасный вид растений. Поднялась по ступенькам, ведущим к небольшой игровой площадке, находящейся на возвышении. Заметила администратора и двоих сопровождающих в черных формах, портупеях и фуражках, направлявшихся прямо в ее сторону.

— Ты нам звонила?

— Да. Пойдемте со мной, — начала она, теряясь, — я пришла в ужас, когда обнаружила мертвеца в моем рабочем помещении, — тараторила она, вглядываясь в простые лица сотрудников отдела Госбезопасности.

— В котором часу приступила к работе? — спросил один из сотрудников полиции, не глядя в ее сторону, спускаясь первым в цокольный этаж.

— Она у нас всего первую неделю. Совершенно новая сотрудница. Пока плохо знает наши порядки. Надо приходить на службу на полчаса раньше к 7.30, — пояснил администратор, впервые посмотрев на нее в упор, останавливаясь у двери, ведущей в то место, где Света обнаружила жертву, давая горничной возможность открыть своими ключами новоявленный склеп с одеялами и полотенцами по обе стороны длинного склада с постельными принадлежностями. — Хотя у меня имеются запасные ключи. Вот они, — он достал из кармана два ключа и показал их полицейским. — Я всю ночь дежурил. Никуда не отлучался. Это видели вы сами у себя на мониторе. Ключи никому не передавал.

Полицейские внимательно взирали на говорящего.

— Значит, у кого-то есть дубликаты… Но в этом мы разберемся, — ответил подполковник Режимов Никифор Наумович, прошедший повышение квалификации в Санкт-Петербурге, изучивший методы работы следователей полиции и надзирателей самого известного и крупного следственного изолятора «Кресты», радеющий за честь коллектива сотрудников санатория, принимая два ключа у Светы и следом возвращая ей назад с серьезным видом. — Возможно, на ключах остались частички воска, пластилина или другого мягкого материала, способного дать хороший оттиск. Но вижу, что оба ключа чистые, без налета грязи.

Администратор в синем кителе и черных брюках с желтыми лампасами подпрыгнул от радости, весь спектр забот отразился на его лице. Он воскликнул:

— Вот как просто дело сладилось. Надеюсь, вы не будете долго расследовать этот случай, и у нас не будет осложнений с руководством санатория?

Никифору Наумовичу не хотелось отвечать на глупые вопросы. Он набрал на своем мобильнике номер телефона судебной экспертизы, чтобы срочно прислали машину-катафалк и поместили тело в морг для прохождения требуемых процедур. Он назвал адрес санатория.

— Когда увезут тело, необходимо будет убрать помещение, так как все полотенца попадали с полок, — обратился он с просьбой к горничной.

— Попробую, — сказала она грустно. — Говорят, что здесь изредка происходили подобные инциденты с царскими особами…

На жертве были видны следы борьбы, а руки мертвого старика, привязанные к боковым стойкам, вызывали неприятное впечатление потерянных надежд и разочарований в удачном отдыхе в лучшем санатории города-курорта.

— Разглашений тайны кем бы то ни было из персонала, бог даст, не будет, — сказал администратор, взяв на себя функции адвоката.

Испуганная горничная почти пришла в себя после шока, но чувствовалось, что немолодой женщине с трудом даются тирады и длинные лексические выражения. Она заметно тряслась и нервно перебирала связку ключей от гостиничного корпуса.

— Почему ты не позвонила нам в пикет, а доложила администратору? — спросил следователь официально, чьи глаза излучали тепло и поддержку

— Мне так показалось лучше, — прислоняясь к стене, сказала женщина, успокаиваясь от слов следователя.

— У вас остался кто-то на ресепшене? — снова спросил следователь.

На этот раз он обратился к администратору, чья высокая фигура, телосложение, здоровый цвет лица и улыбка вызывали уважение у каждого вновь прибывшего гостя. Почти тридцатилетний стаж службы в органах внутренних дел заставил подполковника выбирать тех с кем ему работать и расследовать преступления. В данном криминальном случае, в том никто из присутствующих не сомневался, ему помогал подполковник Серегин, кому Режимов доверял как самому себе.

— Меня заменил мой коллега. Он уже приступил к своим непосредственным обязанностям, — ответил администратор, отойдя подальше от двери кладовки, когда следователь аккуратно достал со стеллажа грубое шерстяное одеяло, отодвинув палку для мытья полов локтем, чтобы не стереть отпечатки пальцев на возможном орудии убийства. Они втроем с администратором сделали из одеяла носилки. Освободили руки старика от деревянной стойки, развязав веревки шпагата используемого в торговле для переноски покупателями тяжелых приобретений. Положили труп на получившиеся носилки. Сверху набросили ту самую простынь, которую Света так тщательно разгладила, закинув на самый верх стопки с комплектами белья. Подняли образовавший гамак. Он согнулся, но жертва сразу не приняла надлежащий ей вид.

— Раз, два, взяли, — сказал администратор, когда они понесли к выходу и вниз по ступенькам ношу более чем в сто килограмм (так как старик отличался крупными размерами), чтобы отправить на экспертизу.

Крытая полицейская машина уже стояла около входа, не давая возможности докучливым отдыхающим проследить за манипуляциями полицейских. Потом распространять слухи среди сотрудников пищеблока и врачей небылицы о случившемся уголовном преступлении, происшедшем за время их отдыха на курорте, наводя панику на местное население, чья забота и внимание вносили равновесие в распорядок дня и режим людей, мечтавших получить заряд бодрости на целый год.

— Зайдешь к нам завтра в обед. Мы должны заполнить все нужные документы по данному случаю, — сказал Серегин, предоставив Свете место около покойника рядом с собой, когда она села на скамейку в труповозке, чтобы сопроводить в последний путь жертву. — Ответишь нам сейчас на некоторые вопросы в отделении, и мы тебя отпустим.

— Постараюсь собраться с мыслями.

Затем она собиралась вернуться на свое рабочее место, заняться своими конкретными обязанностями по уборке номеров люкс и эконом класса.

Никифор Наумович занял сиденье рядом с водителем, и машина двинулась из главных ворот, минуя все корпуса, танцевальную площадку, цветники и клумбы. Администратор отправился в главный корпус успокоить свою коллегу, сидевшую за компьютером с разочарованным видом, листавшую страницы Интернета.

День только начинался. Отдыхающие санатория потянулись в столовую по широким дорожкам под зорким присмотром главного врача — высокого полного мужчины в белом халате — Митрофанова Петра Самсоновича, чье благополучие зависело от количества платных процедур предпринятых его пациентами. Необозримая сила Кавказских гор захватывала дух у Мастеров спорта по альпинизму и иностранных туристов, которые предпочитали появляться в столовой во вторую смену, после того, когда поедят пожилые пациенты. Спортсменов после тяжелых соревнований принимали с распростертыми объятьями в данном санатории. Тут же назначали лечение поврежденным конечностям, позвоночнику, внутренним органам, исправляли осанку, и те восстановленные возвращались в строй, чтобы выйти на новый Олимпийский уровень.

Администратор, присутствовавший при обнаружении трупа полицейскими — Кормушенко Владимир — с гордостью взглянул на цветистые клумбы, одернул униформу и перешагнул через порог главного корпуса. Он остановился у стойки, где за компьютером сидела его сменщица — Ира Четвергова — крупная голубоглазая блондинка в белой шелковой кофте с бейджем на груди. Та, которая приняла на работу горничной Топилко Свету до конца года с испытательным сроком. Она же оформила и прописала на втором этаже Сошина Владимира Викторовича два дня тому назад.

Они приехали в один день тем же самым поездом из Тарасова, сдали паспорта Ире, что вызвало сначала недоумение у Кормушенко, а потом, приняв во внимание, что оба новых отдыхающих незнакомы с курортом, внутренне успокоился. Ругая себя за нерасторопность и тщеславие, надеясь, что все быстро уладится, никто из постояльцев гостиницы никогда не узнает о случившемся.

«Надо найти в сейфе паспорт погибшего и передать в полицию. Пусть сами разбираются. Хорошо, что меня их приезд не коснулся. И откуда берутся такие изуверы, способные нападать на тихих старичков, один вид которых вызывает жалость и сострадание», — подумал администратор, вздыхая и наслаждаясь свежестью летнего утра.

На сплошь покрытых зеленью горах расстилалась легкая дымка. Кое-где полосами были видны скалы и крутые тропы. Канатная дорога предоставляла отдыхающим насладиться панорамой курортной зоны.

— Привет, ты уже вернулся? — удивленно спросила Ира низким голосом, как будто она вчера объелась мороженого, делая ударение на специфике своей работы, поддерживать всегда хорошие отношения со всем штатом сотрудников и медперсоналом. — Что-то произошло? Я правильно понимаю твое молчание?

— Ничего серьезного не случилось. Надо усилить бдительность, пригласить представителя из турагентства для агитации выздоравливающих курортников посмотреть лучшие достопримечательности Ставропольского края: Кисловодск, Минеральные воды, Пятигорск, Ессентуки.

— Ты чем-то озабочен?

— От тебя ничего не скроешь, — ответил однозначно Кормушенко, наблюдая за тем, как она небрежно перелистывала страницы на плазменном мониторе, разглядывая крупным планом свое посещение парка горного массива среди высоких хвойных деревьев и цветущих каштанов. — Я что-то устал бегать туда-сюда.

— Приготовить кофе?

Это значило подойти к автомату с различными видами кофе, выбрать самый дорогой напиток, подставив керамическую кружку администратора, налить в одну емкость сразу две порции дымящегося эликсира бодрости.

— Не откажусь. Сделай мне как прошлый раз с шоколадом. Как называется твой рецепт? — Кормушенко перевел разговор с коллегой на другую тему, чтобы самому зря не волноваться, а собраться с мыслями.

«Как лучше спросить паспорт, чтобы не объяснять причин и следствий? Богатые не любят, когда рядом с ними происходят трагические инциденты…» — стал размышлять внештатный сотрудник полиции и давнишний друг подполковника Режимова по расследованию кровавых преступлений, коррупции и злостных нарушений закона.

Он посмотрел с тоской на Иру, давая ей шанс самой ответить на поставленный вопрос. Ее идеальной прическе позавидовала бы любая из дикторов на телевидении, куда никоим образом не должна была проникнуть информация о загадочном убийстве в кладовке спального корпуса престижного санатория.

— Сейчас выясню…

Она извлекла из стола нужную посуду. Элегантно встала, подошла к кофе машине изящной походкой. Поставила простую светло-коричневую кружку сверху. Вставила пластиковый стакан в прогал, дважды с промежутком нажала на кнопку, а затем, слив две порции в одну кружку, передала Кормушенко, который в бессилии уселся на край небольшого кресла, отыскивая ключ от сейфа в рабочем столе. Он открыл тут же сейф. Порылся среди справок и паспортов, но безрезультатно.

— Мокаччино. Устраивает такое название? Наверно придумали итальянцы или мексиканцы. У них тяга к фантазии, присваивать разным кулинарным шедеврам свои имена.

— Замечательное название, а вкус — еще лучше.

Кокетливая Ира любила философствовать на разные житейские темы, тем более в присутствии своего коллеги. С ним они познакомились давно, но встречались крайне редко из-за нестыковки в расписании и графике дежурств в гостинице. Кормушенко часто приходилось заменять Иру, так как она еще подрабатывала в соседнем детском пансионате. Кем? Он точно не знал. Однако слышал от отдыхающих, что видели ее в окружении подростков в самом центре около фонтана.

— Вот, наконец, нашел паспорт нового постояльца, — он показал пальцем на документ, лежащий на столе. — Надо его срочно выписать. Наотдыхался до смерти. Займись сейчас этим. Я подожду здесь, — Кормушенко выдавливал из себя слова по капле, глядя на бокал с ароматным напитком, стоящий около него на столе.

— С ним произошло что-то серьезное? Как быть с его вещами? Он сам придет за ними или есть другие варианты? — у Иры в голосе появились металлические нотки.

Она часто заморгала, поправила прическу, переступила с ноги на ногу, расслабилась, стоя рядом с коллегой.

— Передам полиции. Сейчас схожу в спальный корпус, соберу, что у него там находится и принесу сюда, а горничная уберет в его номере, — заверил ее Кормушенко смущенный, что должен заниматься всем сам, не смотря на то, что его дежурство закончилось.

— Ты можешь сказать мне по секрету, что случилось или это политическая диверсия? — Ира с негодованием, сделав непроницаемое лицо, справлялась исключительно о своих причудах. — Ну и дела… Тайна 21 века! — пафосно воскликнула она.

В фойе никого из отдыхающих не было. Все находились в столовой, поэтому накопившиеся эмоции она с жаром выплеснула на заболевшего «трудоголизмом» коллегу, глядя на его форму, посеребренные сединой волосы и усталый взгляд голубых глаз.

— Паспорт оставишь на столе. Скоро приедет сотрудник полиции, а я тороплюсь туда, — администратор показал в направлении гостиничного комплекса.

— Буду ждать твоего возвращения.

Он отсутствовал минут десять. Когда вернулся с небольшим чемоданом на колесах, втолкнув его под стойку, кофе уже немного остыл. Кормушенко без эмоций одним глотком выпил то, что Ира готовила с таким тщанием и любовью. Миролюбивые отдыхающие со спокойными манерами поведения направлялись кто на процедуры, кто на экскурсии, заказанные загодя у агента. Вторая очередь гостей потянулась в столовую. Среди них администратор узнал прославленных хоккеистов Российской сборной. Двое крепких американцев: один ярко рыжий с мелкими завитушками, а другой африканского происхождения о чем-то спокойно беседовали уже сидя за столиком в центре зала. Они заканчивали допивать пиво, дожидаясь пока принесут подносы полные разнообразных закусок.

«С ней трудно договориться по-хорошему. Всегда все сведет на нет одним махом. Зря я не сделал ей предложения выйти за меня замуж раньше, но надеюсь, что она не отказала бы мне, если бы начал ухаживать более настойчиво. Когда была одинокой, но такой нервной особой. Просто удивительно, сколько в ней положительной энергии. Никто ее не дергал по пустякам», — воодушевился новоявленный возлюбленный, внезапно проникнувшись симпатией к администратору. Она однажды на работе рассказывала ему, что ее род уходит своими корнями в династию кавказских князей. После такого заявления у Кормушенко появилось желание ходить к ней на свидания, дарить цветы, конфеты заняться с ней любовью, жениться, создать семью, наконец. Посещать танцевальные вечеринки, встречи выпускников вуза. Конкурировать с царицей Тамарой, по его личному мнению, Ира смогла бы.

Во время службы в Вооруженных силах и помощи беженцам на чеченских и донецких территориях он завел армейский дневник, где отмечал события, происшедшие за день. В итоге выяснилось, что свою бригаду ОМОН он воспитал в правильном русле. За что получил медаль иностранного государства, которую хранил в дальнем углу серванта рядом с фотографией тех лет на бронетранспортере и шлеме в обнимку со своими товарищами по оружию.

— Спасибо за заботу, — разочарованно сказал Кормушенко. — Побуду здесь с тобой некоторое время. Надо разобраться с некоторыми постояльцами.

— Думаю, что наши сотрудники вне подозрений, — внезапно предоставила свою версию Ира, принимаясь пилить ногти, которые она не успела обработать и покрыть лаком из-за нехватки времени. — Я все поняла сразу, завидев въезжающую на территорию санатория крытую полицейскую машину. Кто-то подрался, и они теперь ищут виновных…

— Просто такая ситуация не должна мешать отдыху.

— Сколько надо вложить сил в работу, это ужас! — воскликнула она, начиная обмахиваться веером. — Кому-то развлечение, а кому-то труд…

— Постояльцы видимо не настолько еще окрепли, чтобы отправиться на экскурсию. Смотри, какие у них удрученные своим здоровьем физиономии, — Кормушенко сильно преувеличивал, так как жизнерадостная толпа экскурсантов села в подъехавший автобус и отправилась осматривать горные вершины, направляясь к фуникулеру.

— Им обязательно понравится памятник Лермонтову, — предположила Ира настойчиво.

— Надеюсь, хорошо проведут время.

Было воскресенье. Поэтому она благосклонно согласилась выйти на работу, так как в будние дни была занята в качестве завхоза в соседнем детском пансионате и предпочитала опекать подростков, приехавших отдохнуть от учебных занятий на предгорьях Кавказа, к чему у нее, несомненно, было влечение.

— Вот, вот. Пусть посмотрят, где проводят ночи демоны, — иронично добавил он, стирая носовым платком остатки сна с лица.

На счастье Кормушенко минут через десять на пороге гостиницы появился Никифор Наумович, чтобы задать некоторые вопросы администраторам по ходу расследования смерти старика. Он уже успел вернуться на форде из полицейского управления, где оставил Серегина допрашивать новую горничную, слезно умоляющую не сообщать домой, соседям, о ее месте нахождения. Администратор узнал в следователе подполковника Режимова и с радостью поспешил навстречу. Тот подошел к стойке на ресепшене.

— Заметили ли вы какие-то отклонения от распорядка в поведении отдыхающих. Может быть, кто-то дольше других задерживался на игровой площадке или появлялся в нетрезвом виде в столовой? — начал следователь обычный допрос, чтобы нацелить обслуживающий персонал уделять больше внимания своим подопечным после такого экстраординарного случая.

«Они должны внести ясность в расследование. Все кадровые нити ведут к ним: документы, массовики-затейники, горничные», — подполковник старался расставить всех по своим местам.

— За мои дежурства никто не напивался, тем более не дебоширил. Все вели себя тихо и пристойно, — выпалила Ира, поправляя очки на переносице, которые она успела надеть, заметив входящего следователя, чтобы придать своему лицу самое правдивое выражение.

«Надо еще раз пересмотреть запись с камер видеонаблюдения, установленных на каждом этаже. Может быть, там промелькнет намек на истину», — вспомнил Никифор Наумович важные детали расследования, в чью первейшую задачу входило отслеживать каждого отдыхающего, входящего на этаж в спальный корпус гостиницы.

— А вчера кто дежурил? — спросил подполковник, медленно перелистывая красочный буклет, рекламирующий достопримечательности богатейшего живительными источниками края.

Озадаченный Кормушенко автоматически почесал стриженый затылок, без обиняков выдавая свою явную заинтересованность в скорейшем расследовании уголовного преступления. Он не мог представить, чтобы кто-то мог осуществить подобное.

— Вчера было мое дежурство. Все прошло тихо, спокойно. Без криков и скандалов. Ко мне никто из гостей санатория не обращался с вопросами относительно неблагополучного обустройства в номере или недовольство питанием в ресторане, — пояснил подозреваемый в убийстве администратор, так как вся тяжесть преступления могла лечь на него из-за халатности в ведении дел.

На столе лежал журнал записей въезжающих и отъезжающих в привилегированный санаторий с подписями тех сотрудников, кто сдал и принял дежурство. Исключая поваров, официантов и медперсонал, кто отчитывался за свою работу лично главному врачу, у которого был свой ноут-бук, куда были внесены все данные анализов и динамика лечения тяжелых пациентов.

Врачи санатория делали все возможное для восстановления здоровья граждан после тяжелых трав, сердечно-сосудистых, хронических, желудочно-кишечных, опорно-двигательных заболеваний, предоставляя комплекс профилактических процедур: тепло и грязелечение, массаж, ингаляции, электро и светолечение, баротерапию, парафино-озокеритовые и фито ванны.

Некоторые сотрудники снимали номера там же и платили, как за однокомнатную квартиру. В том числе главврач Митрофанов постоянно жил рядом с амбулаторией и смотровым кабинетом. Он вместе с шеф поваром разрабатывал меню на каждый день. И на него меньше всего падало подозрение следователя. Так как он работал в пансионате очень давно и привык к разного рода обстоятельствам, выходящим за рамки обыденности.

— На кухне все по разнарядке. Наравне с национальной кухней народов России, — с гордостью сказала вдруг Ира, всеми силами стараясь снять подозрения со своего коллеги.

«Нареканий на их счет у нас нет», — решил Никифор Наумович.

— Но, кажется, двое иностранных граждан слишком злоупотребляют пивом, но это допустимо по нашим правилам, — заключил Кормушенко, откинувшись на спинку шикарного кожаного кресла, стоящего рядом со стулом дежурного администратора, преграждая следователю проход в небольшую камеру хранения для персонала.

Туда ему незачем было заходить, так как там, в шкафу хранилась посуда, мячи и настольные игры.

«На самом деле все прошло тихо. Как у них здесь тесно, не развернуться», — минорно подумал Никифор Наумович, фотографируя на ай-фон запись в журнале, который, кажется, начинал трещать и рваться в руках следователя, когда он перелистывал страницы, отыскивая нужную строку с фамилией Сошин.

— Эти же сведения мы дублируем. Заносим в компьютер, — прокомментировала его действия Ира, отодвигаясь на стуле с роликами от стойки на ресепшене и давая возможность следователю самому полистать длинные файлы с таблицами родственников, кто приезжал целыми семьями. — Можете сами посмотреть.

— Хорошо, спасибо. Сейчас разберемся по номерам. Совпадают ли они с записями в журнале, — изрек полицейский, привыкший искать рациональное зерно в каждом расследовании.

Он сел за стол, на рядом стоящий круглый табурет, аккуратно, чтобы не поломать и стал выуживать те же сведения, что были занесены в бумажном оригинале, листая, изучая каждую загогулину и закорючку. К своей радости он отметил, что исправлений ни там, ни там не было.

— Вот чемодан и паспорт. Эти вещи из номера Сошина. Можете взять, — Кормушенко замялся, не зная, как сказать, чтобы не напугать информацией, неистощимую на выдумки, Иру.

— Хорошо. Буду иметь в виду, — кивнув, согласился Никифор Наумович захватить с собой личные вещи убитого пожилого мужчины для передачи на экспертизу в надежде, что там найдется хоть какая-то зацепка для расследования криминала. — Оказывается, этот постоялец работал долгое время швейцаром в ресторане, каменщиком на стройке в Белоярске. Брал большие взятки, стоя при входе. Мы уже сделали запрос по месту его постоянного жительства. Скоро приедут его родственники. Надо будет их разместить.

— Будем иметь в виду, — согласились администраторы.

Никифор Наумович еще некоторое время рассматривал документы, а затем, давая волю фантазии Иры, с тревогой сказал, доставая из своего пакета небольшой сверток:

— Вот передайте в прачечную или завхозу эту простынь, а одеяло можете тоже забрать.

Полицейский указал на второй громоздкий мешок с эмблемой спортивного клуба, найденный им в своем кабинете и принесенный для служебных целей.

— Я сама этим займусь, — успокоила его заботливая Ира — завхоз, прачка и администратор в одном лице, принимая из рук следователя вещи из кладовки, использованные для перетаскивания трупа убитого швейцара из цокольного этажа в полицейскую машину.

Она работала на нескольких ставках, чтобы заработать на кооперативную квартиру, цены на которые росли год от года.

— Одеяло можете вытряхнуть, а стирать не надо. Там крови нет, — сказал совершенно без иронии Никифор Наумович. — Мы вам благодарны за участие в операции по ликвидации недостойных элементов в санатории, — он продолжил, дабы подчеркнуть важность проведенных ими действий.

Подполковник положил справку из полиции на стол администратору гостиницу для выписки из санатория убитого старика. Вся процедура заняла у Иры считанные секунды.

Закончив читать и фотографировать то, что ему показалось наиболее подозрительным, следователь из-под стойки взял чемодан на колесиках, на который указал ему Кормушенко, положил в наружный карман саквояжа паспорт убитого, выписанного из санатория благодаря усилиям администратора, заодно сфотографировал список всех штатных сотрудников и часы работы. Что составляло не много не мало, а пятнадцать человек, обученных трудиться в туристическом бизнесе: двое администраторов, садовник, шеф повар, три официантки, трое врачей, две медсестры и три горничные.

«Одна новая горничная предоставила отпечатанную на компьютере заумную рекомендацию с предыдущего места работы, подписанную неразборчиво без расшифровки. Хорошо, что ее личные данные есть у меня в записной книжке. Но почерка нет. Здесь тоже минус», — критиковал себя Никифор Наумович, срывая зло на дорожном покрытии, когда подходил к полицейскому форду, укладывал чемодан в багажное отделение, а затем резко рванул по белой от солнца курортной магистрали. Странная фраза «женщина с трудовыми навыками» заставила опытного следователя усомниться в правдивости этих слов, но не он был главой курорта, поэтому сразу откинул прочь размышления на этот счет. Так как опытных кадров в летний сезон всегда не хватало.

«Отсеем всех, у кого найдется веское алиби, а остальных допросим без нажима. Кто-то обязательно раскроется, проскочит какая-то нелепая, случайно оброненная, фраза или жест. Тогда дело примет другой оборот. Все камеры видеонаблюдения работали отлично. Изображение не мелькало. По-видимому, кто-то затащил труп в кладовку, предварительно вставил стандартное изображение на компьютер, чем ввел меня в заблуждение, когда я наблюдал со своего поста за всеми дверьми спального корпуса. Это было мое дежурство. Значит, меня тоже могут взять под подозрение. Что-то не клеится в этом деле», — рассуждал он, не обратив внимания, что уже подъехал к двухэтажному зданию полиции.

Он остановился около распашных дверей. Поставил машину на тормоз, вышел, хлопнув в раздражении дверцей. Подошел к багажнику, достал чемодан, взятый в санатории, чтобы тщательно изучить содержимое, составить список вещей, где могла храниться отгадка, а затем вернуть родственникам убитого.

Следователь поднялся на свой этаж, зашел в просторный, прямоугольный кабинет со столами и стульями, расположенными в углах. Два полупустых шкафа были заполнены громоздкими папками с придвижными металлическими защипами. Там находились файлы с номерами расследованных за год дел. Сами дела отдыхали в архиве.

«Посоветуюсь с коллегами. Что они думают на этот счет. У них всегда приходят оригинальные идеи. Кстати узнаю результаты допроса горничной, обнаружившей труп», — мысли следователя стройной чередой двигались в нужном направлении, когда он с чемоданом на колесиках зашел в свой кабинет, из которого расстилался прекрасный обзор на зеленые палисадники частных строений, увешанных спелыми плодами яблок, груш, персиков, абрикосов и начинающими созревать хурмой и мандаринами.

Никифор Наумович отодвинул один из стандартных, коричневых, деревянных стульев без мягкого сиденья, а с габардиновой обивкой от стены и на него поставил чемодан, чтобы попробовать без знания шифра открыть замок.

Оптимистичный взгляд и поведение следователя выдавали в нем человека скромного, положительного, неторопливого, пунктуального, склонного к логическому мышлению, что было очень ценно для сотрудников уголовного розыска. Одевался он как все его коллеги, однако предпочитал по утрам надевать чистую рубашку с модным галстуком в косую полоску. Ордена, медали и знаки отличия хранил в специальной коробочке дома. Он заметно отличался от молодых оперативников рассудительностью. Никогда не принимал скоропалительных решений, накопил много положительного потенциала, применяя новейшие методы для раскручивания дела. Самостоятельно досконально изучал все предоставленные ему улики и версии, чтобы сделать правильный вывод. Занимался на досуге классической борьбой. Был официально женат на порядочной женщине, которая обеспечивала ему комфортное существование. Иногда по воскресеньям они посещали ресторан, где он наблюдал за разношерстной публикой, делая свои пометки карандашом в обычной записной книжке, а потом оформлял в содержательные представления начальнику полиции.