Не Глебом единым…

Екатерина Фролова, 2015

Кажется, на улицу Майи Козловой пришёл праздник. Её давняя мечта выйти замуж вот-вот осуществится. Только лучшая подруга и любимый сын Глеб не разделяют радости женщины. А вскоре сын Майи и вовсе исчезает. Что это? Протестное поведение девятилетнего ребенка или хитроумный план родного отца Глеба, появившегося в жизни Майи как гром среди ясного неба?

IV

Следующая неделя была поистине суматошной. Я не встречалась с Гришкой, не следила за успехами Глеба и практически не перезванивалась со Светкой. Внезапный прорыв трубы в ванной перечеркнул все мои планы. Вместо того чтобы заниматься своей личной жизнью и воспитанием сына, я ругалась с соседями, с начальством на работе, не желавшим давать мне отгул, и с сантехником из ЖЭКа, который мог заняться трубами только в моё рабочее время. В итоге ко мне приехала мама, которая разрешила все мои проблемы с трубами, соседями и сантехником и, установив в моём доме мир и порядок, умчалась восвояси.

Это был первый спокойный вечер. Я сидела перед телевизором, Глеб лежал на диване и грыз яблоко.

— Как твои успехи с математикой? — поинтересовалась я.

— Нормально.

— Как репетитор?

Глеб задумался.

— Он тебе нравится или нет? — уточнила я.

— Пожалуй, да, — поколебавшись, ответил сын. — Он очень хорошо всё объясняет. Мы только два раза позанимались, а у меня уже на этой неделе «пятёрка» по математике.

— Здорово! — обрадовалась я. — Значит, он действительно классный учитель.

— Да, классный, — подтвердил Глеб. — Мужик что надо.

— Может, мне стоит с ним встретиться, как-то странно, что с ним ведёт дела Антонова. Я понимаю, что ей проще, но я всё-таки твоя мать, вдруг учитель подумает…

— Не подумает, — оборвал меня Глеб. — Какое ему дело до всего этого? Главное — математика, — и сын заискивающе посмотрел на меня.

— Ну да, разумеется, — пробормотала я, чувствуя непонятную тревогу и неумолимое желание выведать что-то у Глеба, но не зная, что именно.

Телефонный звонок вывел меня из задумчивости. Звонил Гордеев, в смысле Игорь — Светкин муж, брать фамилию которого Антонова в своё время категорически отказалась.

Признаться, я была немного удивлена. Не то чтобы мы с Игорем никогда по телефону не разговаривали, разговаривали, конечно, но, как правило, после предварительной беседы с Антоновой. Просто так, без повода, мы обычно не созванивались, так что моё удивление было оправданным.

После скупого приветствия Гордеев сказал:

— Майя, я хотел поговорить с тобой о Свете.

— Слушаю, — с готовностью отозвалась я.

— Ты не замечаешь, что с ней что-то не то?

— Как-то не обратила внимания, а что тебе кажется странным?

— Ну, она какая-то вялая, меланхоличная. Уже несколько дней оставляет меня без ужина и, по-моему, даже не замечает этого. Сегодня собиралась отправиться к тебе, но перед встречей решила обойти все магазины женской одежды и салоны красоты, объяснив это тем, что у нее, видите ли, депрессия, и ей нужно развеяться. Почему у нее депрессия, я не понял, думал, ты знаешь.

— Не знаю, — удивилась я. — Игорёк, у меня последние деньки выдались напряженные, я, может, что из виду упустила, но если Антонова сегодня придёт ко мне, то непременно у неё всё выведаю.

— Только ничего не говори ей о моем звонке, ты же Свету знаешь, — вздохнул Игорь.

— Знаю-знаю, — подтвердила я. — Можешь не объяснять.

Распрощавшись с Игорем, я не успела отойти от телефона, как он зазвонил снова. Это была сама Антонова. Бодрым голосом сообщила мне, что будет через десять минут. Я искренне попыталась уловить в её интонациях меланхолию, но тщетно. Ну, что ж, через десять минут мне предстояло выяснить, в чём дело, а пока…

Я не успела собрать мысли в кучу, как телефон опять подал признаки жизни.

— Прямо как в Смольном, — буркнул Глеб, делая телевизор громче. Я заткнула одно ухо пальцем, а к другому приложила еще не успевшую остыть трубку.

— Маюшечка, — защебетала трубка голосом новоиспеченного поэта. — Как ты там, радость моя? Не звонишь совсем.

— Дела были, — сухо ответила я.

— Ясно, — ласково отозвался Гришка и безо всякого перехода принялся сыпать подробностями недавнего бенефиса.

— Рада, что все прошло удачно, — прервала я его монолог, бросив взгляд на часы.

— Да-да, — подтвердил Гришка. — Не просто удачно. На мероприятии присутствовала руководитель отдела культуры. Так вот, она предложила устроить вечер поэзии в эту субботу. Я оказался в числе приглашённых, представляешь? Буду читать стихи, делиться опытом, отвечать на вопросы поклонников…

— Гришка, ты о чём? О каких поклонниках ты говоришь? А опыт? По-моему, тебе самому не мешало бы его поднабраться.

— Нет-нет, — запротестовал Гришка. — Если всё правильно обставить, то уже можно говорить и об опыте, и о поклонниках, и о… музе моей. Надеюсь, муза порадует меня своим присутствием?

Я немного растерялась.

— Даже не знаю.

— Да брось, Майя, суббота — выходной день. Бери Глеба, и приходите на вечер вдвоём, я еще Ксюшку приглашу, вам не будет скучно. А потом, как может быть скучно, если я буду читать стихи о тебе? Ведь так?

— Так, — нехотя согласилась я, ломая голову над тем, почему подобная перспектива не вызывает во мне умиления и чувства гордости, а наводит на мысли о нудном, неинтересном и бездарно растраченном выходном дне.

— Вот и отлично, — обрадовался Гришка. — Я тебе ещё предварительно позвоню перед мероприятием, сейчас пока увидеться не получится, буду готовиться к выступлению, хочется чувствовать себя перед публикой уверенно, так что…

— Я поняла, — быстро сказала я. — Готовься, и до скорого.

Опустив трубку на рычаг, я тяжело вздохнула.

— Глеб, — обратилась я к сыну, — Гришка приглашает нас в субботу на вечер поэзии, ты как?

— Не могу, — не думая, отозвался сын.

— Почему? — растерялась я.

— У меня репетитор.

— В субботу?

— Да, мам, на следующей неделе итоговая контрольная, скоро четверть закончится, помнишь? Так что нужно готовиться в ускоренном темпе.

— Я не хочу идти одна, — призналась я.

— Возьми Светку, — посоветовал Глеб. — Поржёте вместе.

— Глеб! — осадила его я, но согласилась с тем, что идея взять Антонову вовсе недурна. Но ведь там будет Ксюха, а они со Светкой…

Звонок в дверь оторвал меня от этих мыслей и привёл в чувство.

Антонова вплыла в комнату мрачнее тучи. Еще десять минут назад, разговаривая с ней по телефону, я была уверена в её приподнятом настроении, а теперь даже не знала, что и думать.

— В чём дело? — спросила я, усаживая подругу на диван.

— Ты не поверишь, — простонала Антонова. — Ещё две недели назад заприметила в одном бутике платье Оскара из последней коллекции…

— Кто такой Оскар? — опешила я.

— Ты всё равно не знаешь, — отмахнулась Антонова. — Короче, я ещё тогда его примерила и сразу поняла, что это — моё. Игорёк мне в тот раз денег не дал, пришлось уговаривать его полмесяца, и что в итоге?

— Что?

— Теперь, когда у меня появились деньги, выяснилось, что я в это платье не влезаю. Майя! Всего-то за две недели я превратилась в жирную корову!

Я смотрела на Антонову во все глаза. Слышать от подруги подобные речи было странно, ещё более странно было видеть то, как она убивается из-за пары лишних килограммов. Не то чтобы Антонова не следила за модой и за собой, нет, шмотки она любила и собой любовалась с завидной регулярностью, но факт в том, что любила она себя такой, какой была: пухленькой, аппетитной, румяной. Честно говоря, своими формами она даже гордилась и порой намекала мне на то, что моя проблема с мужиками как раз и заключается в том, что у меня, видите ли, не за что подержаться, а вот у Антоновой… Да что уж тут говорить, аппетитная Антонова с копной огненных волос и ярко выраженными выпуклостями купалась в мужском внимании не меньше, чем до замужества, а может, и больше. И вот теперь слышать от нее подобное…

Да, пожалуй, Игорь прав, со Светкой творится что-то странное.

Я напоила подругу ромашковым чаем, угостила шоколадкой, от которой уже успел умыкнуть кусочек Глеб, и стала потихоньку выяснять у Антоновой обстоятельства последних нескольких дней, за которые она успела так измениться. Антонова долго не кололась, а потом внезапно спросила:

— Тебе не кажется, что со мной что-то не то?

— В каком смысле? — опешила я от её прямолинейности.

— Я какая-то раздражительная, депрессивная, — Антонова понизила голос. — Мне думается, я чем-то больна.

— Господи, Светка, ты чего! — испугалась я.

— Не знаю, предчувствие какое-то.

— Брось ты эти свои предчувствия, тебе просто надо развеяться, отдохнуть, ну и, может быть, немножко похудеть.

Антонова скривила недовольную гримасу.

— Хотя я считаю, — быстро поправилась я, — худеть необязательно, а вот развеяться стоит. Меня тут Гришка на свой поэтический вечер пригласил. Не хочешь составить мне компанию?

— Поэтический вечер? — настроение Антоновой тут же поднялось. — Не рановато ли ему такими словами громкими раскидываться? Или он думает, что состряпать пародию на известные шедевры — это уже подвиг?

— Ну, хватит ёрничать, — одернула её я без особого энтузиазма. — Я сама-то не слишком питаю иллюзии на этот счет, но раз уж его так проперло, почему бы не поддержать парня.

— А что, — поразмыслила Светка, — может, это и неплохая идея. Думаю, нам с тобой точно будет весело, — Антонова против воли заулыбалась, но внезапно схватилась руками за голову и помрачнела. — Что-то дурно мне, Козлова, похоже, я реально хватанула какую заразу. Мне нужен отдых, свежий воздух и здоровое питание. Знаешь, я уже намекнула Игорьку насчет недельного отпуска где-нибудь за бугром, например, в Италии. Мне не повредит перемена климата, а потом я уже давно никуда не выбиралась.

— Да, наверное, ты права.

— Конечно, права, чего тянуть? Через две недели каникулы в школе, надо быстренько путёвочку оформить и… — тут Антонову осенило. — Слушай, Майка, а почему бы нам с Игорем не прихватить с собой Глеба?

— То есть? — моментально насторожилась я.

— Ну, почему бы ему не отдохнуть вместе с нами? Где он у тебя бывал вообще? Ничего кроме четырёх стен не видел. Ты его даже на море ни разу не возила.

— Да когда я сама там была, на этом море? — насупилась я. — В двенадцать лет? Или в одиннадцать?

— Тем более. Сейчас Глеб у тебя ударно учится, ему тоже нормальный отдых нужен. Я знаю, ты со мной его за границу побоишься отпускать, но уж Игорю ты это дело наверняка доверишь. Он точно за Глебом уследит. А мы будем на всякие экскурсии ходить, побываем в интересных местах, Глеб хоть мир посмотрит немножко.

— Я не знаю даже… — окончательно растерялась я. — Ты и так для Глеба много делаешь, мне как-то неловко.

— Чего там неловко, — отмахнулась Антонова. — Пока есть возможность, надо пользоваться!

— Звучит, конечно, хорошо, — пробормотала я. — Но надо подумать.

— Чего тут думать! — разозлилась Светка. — Нам ещё бумаги на него надо оформить, разрешения там всякие, а времени мало остается.

— Нет-нет, — категорично заявила я. — Нужно всё взвесить, я не могу так просто сына за какой-то там бугор неизвестно с кем… — начала было я, но тут же, увидев скуксившееся лицо Антоновой, быстро поправилась, — в том смысле, что без моего чуткого материнского глаза отправить на целую неделю.

— Ладно, — смирилась Антонова. — Думай до выходных, мы как раз с тобой в субботу на тусовке поэтов встречаемся. Обмозгуй это дело, хотя чего там обмозговывать, — Антонова опять схватилась за голову, а потом за сердце, но передумала и снова схватилась за голову. — Чего-то мне нехорошо, — пролепетала она. — Вызову-ка я такси и поеду домой. Может, до субботы пройдет.