Древнее пророчество

Екатерина Разаренова

История Срединных Земель помнит две войны Света и Тьмы. Согласно древнему пророчеству грядет последнее, третье противостояние, после которого в мире произойдут перемены. Но что изменится с наступлением новой эпохи – вещество, материя или образ мыслей, сознание людей и волшебников?

Глава 5

Когда на следующее утро Клерви проснулся, солнце давно уже стояло высоко в небе и заливало ярким светом город эльфов. Он не сразу понял, где находился, а вспомнив, улыбнулся. От вчерашней вечерней тоски не осталось и следа — такова уж была его человеческая натура: с приходом нового дня начиналась и новая жизнь. Дверь в его спальню была притворена, и с террасы дул свежий ветерок. У кровати стоял табурет с подносом, на котором громоздились полные тарелки с завтраком. Клерви потянулся и взял бокал со свежим фруктовым соком. Он растянулся на широкой кровати и долго так лежал, отпивая понемногу сладкий сок и ни о чем не думая.

Позавтракав и умывшись, Клерви вышел на террасу, где на подвесном гамаке расслабленно лежал, раскачиваясь, Никанор. На нем не было его кожаного жилета, его сонные глаза рассеянно блуждали по окружающему пространству.

— Доброе утро, Клерви, — поприветствовал молодого предсказателя скальд. — Доброе утро, — отозвался эхом Клерви.

Клерви подошел к краю террасы и взглянул вниз. Эльфов с арфами, которые распевали песни на берегу весь вечер, не было. В реке купались дети, маленькие эльфы, весело хохотали и брызгались. Между деревьями порхали пестрые птицы, бабочки кружили над цветами, пчелы жужжали, зарываясь в лепестках цветов и собирая нектар, из которого потом получится сладкий мед, который пойдет на стол к эльфам. На голубом небе не было ни единого облачка, и только яркий диск солнца смотрел на благословенную землю свысока.

Прошло две недели с момента приезда гостей в Эльдар — две волшебных недели для Клерви. Ему не верилось, что судьба оказалась так благосклонна к нему. Он упивался теплыми солнечными днями, когда он мог подолгу разгуливать по эльфийскому городу и окружающим его лесам в одиночестве или в сопровождении Никанора или белых магов, слушая об истории и жизни народов Срединных Землей; он наслаждался безграничной свободой, бездельем, жизнью во дворце, пищей и сном до полудня. Никанор по утрам и вечерам обучал Клерви драться на мечах, и Клерви преуспевал в этом. Скальд неустанно повторял ему, что он должен почувствовать меч как часть своего тела; что он должен стать единым целыми с мечом. И порой к Клерви приходило это чувство — будто клинок прирастал к нему. Ганимед приносил Никанору и Клерви книги в позолоченных переплетах — должно быть, они стоили безумных денег. Никанор читал лучше Клерви, но все же и его чтение вслух вызывало смех старых добрых волшебников, и Ганимед решил помочь молодым людям повысить свою грамотность. Одна книга, которую принес Ганимед, была об истории Эльдара — из нее Клерви узнал, что на город нередко нападали — и люди, желавшие заполучить город себе, и гномы из Белых гор, верившие в легенду, что Эльдар построен на месторождении драгоценных камней. Другая книга была написана эльфом, который в одиночку отправился путешествовать по Срединным Землям и дошел даже, переплыв Южное море, до пустыни — и там ему встретились разные диковинные животные, древние самобытные народы людей, которые он подробно описал в своей книге.

Вечерами, после уроков боя с Никанором, за которыми иногда наблюдал Ганимед, они спускались к реке, садились возле ее берега рядом с длинноволосыми, ясноокими эльфами и слушали их песни. Один раз Никанор изъявил желание спеть, — его песня была грустной, о юном скальде, страдавшему от неразделенной любви к знатной девушке, семьей которой он был нанят для ее охраны. Однако вторая его песня всех развеселила — играя на лире, он пустился в пляс, и скоро увлек за собой почти всех. Даже белые маги, Энрид и Ганимед, весело смеясь, принялись пританцовывать. Клерви играл на флейте, и многие хлопали ему в такт. Эльфы интересовались молодым предсказателем, но он не мог им рассказать ничего интересного о своей жизни. О старых страшных видениях ему говорить не хотелось. Он рассказывал им сказки из своего детства, проведенного среди монахов. Эльфы слушали внимательно и спрашивали Клерви о Половрике, о западном крае людей, о том, много ли там живет людей, исповедующих религию, чем занимаются там люди, какими ремеслами и что выращивают на своих полях. Они не могли понять, как люди могут жить в таком холодном северном климате.

Клерви не задавал никаких вопросов. Он не думал о будущем. Он просто жил и радовался каждому дню.

Однажды вечером на террасу явилась сама королева. Никанор, Клерви и белые маги сидели за столом и ужинали; им прислуживал эльф с длинными волосами, убранными назад. Ганимед читал книгу, потягивая горячий травяной напиток, Энрид отрезал от яблока маленькие кусочки и ел их прямо с ножа; Никанор и Клерви, делясь впечатлениями друг с другом о съеденной пище, пытались попробовать все многочисленные блюда, которыми накрыли стол.

Когда королева зашла, Клерви и Никанор не сразу встали из-за стола — королева ступала очень тихо, и, только увидев, что Ганимед и Энрид встали и почтительно склонили головы, молодые люди подскочили, обернулись и замерли. Клерви подавился крошками хлеба, и Никанор постучал ему по спине. Через секунду они сообразили и поклонились королеве эльфов.

Королева улыбнулась им. Взгляд ее проницательных серых глаз был полон мудрости и спокойствия. В ее темных волосах, убранных в замысловатую прическу на голове, искрились серебром седые пряди, сливаясь с серебряным узором, вышитым на ее белом платье. Ее голову венчала корона из белого золота, сделанная наподобие венка из листьев и цветов. Ее лицо было открытым и приветливым, как и у всех эльфов.

— Сегодня прибыл Гладвин, — сказала королева Номанна; ее голос был спокоен и глубок.

Ганимед кивнул и переглянулся с Энридом.

— Он последний, кого мы ждали, — продолжила королева.

— Это прекрасная новость, сиятельная королева, — произнес Энрид, — завтра соберем совет.

На следующий день Клерви и Никанор завтракали в одиночестве, когда вдруг скрипнула дверь, и на террасу вышел молодой эльф, с плеч которого свисал длинный коричневый плащ.

Эльф улыбнулся и мягко сказал:

— Я приветствую вас, Никанор и Клерви. Я отведу вас туда, где состоится совет. Волшебник Ганимед настоял на том, чтобы вы присутствовали на совете. Чародеи, с которыми вы прибыли сюда, уже на совете. До начала осталось немного времени, и поэтому я вынужден попросить вас поторопиться с завтраком.

Никанор и Клерви минуту стояли в растерянности, глядя на эльфа. Затем быстро сбегали в свои покои, привели себя в порядок, торжественно оделись, в лучшие свои наряды, и зашагали за эльфом по дворцу.

Эльф привел молодых людей на круглую просторную площадку среди деревьев у северного крыла дворца. Кроны деревьев заслоняли солнце, от них на площадку ложились прохладные тени. По периметру площадки стояли деревянные резные стулья и кресла, в некоторых уже сидели люди. В центре был высокий стол, на котором лежали старинные ветхие книги, полуистлевшие листки с древними рунами. Здесь они увидели Ганимеда и сидевшего рядом Энрида. Ганимед пригласил Клерви и Никанора сесть подле него.

Клерви нервничал, и он заметил, что Никанор тоже чувствует себя не в своей тарелке. Он держался неестественно прямо, сжимал руки в кулаки, нервно оглядывался по сторонам. Клерви посмотрел на Ганимеда — он уже привык и привязался к старому магу, и рядом с ним чувствовал себя спокойно. У Клерви была куча вопросов к Ганимеду. Вместе с тревогой Клерви чувствовал и гордость — он был приглашен на совет белых волшебников в городе эльфов. Думал ли он когда-нибудь, что с ним такое случится?

Клерви чувствовал и огромный интерес. Он сидел позади всех, но его место позволяло увидеть почти всю площадку. Его внимание привлек коренастый рыжебородый гном в кольчуге и шлемом на голове, похожим на голову дракона. На груди у гнома висел на металлической цепочке большой клык, на поясе — боевой топор, какими обычно сражаются гномы; также к его поясу была прикреплена тяжелая металлическая цепь с прикрепленным на конце железным шаром с толстыми шипами, способными разодрать панцирь дракона. Из-под густых кустистых бровей смотрели суровые, недружелюбные карие глаза. Клерви подумал, что не хотел бы он быть врагом этого воинственного гнома. Клерви видел гномов прежде — в Половрике, но то были другие народы гномов, из Зловещих гор. Спускаясь с гор, навещая города людей с целями торговли и еще чего, они любили посещать кабаки и таверны. Пьяные гномы были необыкновенно веселы и добродушны. Но стоило кому-то бросить неосторожное слово в адрес народа гномов, хоть отдаленно прозвучавшее оскорбительно, — ситуация мгновенно становилась опасной. Также Клерви знал, что гномы сильны, трудолюбивы и упрямы; они были лучшими мастерами кузнечного дела в Срединных Землях. Этот народ пришел на земли людей с гор, но, открыв для себя Срединные Земли, они никогда не спускались с гор надолго. Когда в горах появился первый гном, не знают и сами гномы. Они жили в горах испокон веков, сооружали подземные чертоги, шахты, заселяли подземные пещеры, и чувствовали себя там в своей стихии. И в целом, гномы слыли добронравным народом, хотя и были несколько вспыльчивы и темпераментны.

Рядом с гномом Клерви увидел скальда. Он был одет почти так же, как и Никанор и как другие скальды. На нем был черный кожаный жилет, а с плеч свисал черный короткий плащ. За поясом у него был длинный жесткий кнут, кинжал, меч в ножнах. Седая коса, заплетенная на затылке, свисала ниже поясницы. Несмотря на возраст, в скальде чувствовались неимоверная сила, воинственность и мужество.

Клерви видел, как Никанор здоровался с ним — он сложил руки на груди, ладонями друг к другу, и наклонился вперед. Старший скальд ответил так же.

— Кто это? — спросил шепотом Клерви у Никанора.

— Гладвин, — так же тихо ответил скальд, — он входит в совет мастеров, который руководит нашим орденом воинов-скальдов. Совет мастеров — это наши самые лучшие воины. Я думаю, они выбрали Гладвина, чтобы он представлял наш орден на совете. Я видел его пару месяцев назад, когда был в замке нашего ордена — а потом Ганимед попросил меня приехать в Ризенгрос.

— Ты давно знаешь Ганимеда? — вдруг спросил Клерви. На самом деле, он давно хотел задать этот вопрос, да удобного случая не представлялось.

— С детства, — сказал Никанор, — он часто бывал в нашем замке на берегу моря, и его знали все ученики, все скальды ордена. Я был одним из лучших учеников, и Ганимед сказал, что хотел бы, чтобы я служил ему.

Скальд гордо улыбнулся. Клерви понял, что это были приятные воспоминания для молодого скальда.

На площадку прибывали все новые волшебники в белых мантиях и эльфы. Почти все сильные белые волшебники собрались здесь — их было около сорока; не хватало только колдунов Ордена Целителей, но они вряд ли чем-то могли помочь своим даром, служащим на благо людей. Клерви заметил только одного целителя, очевидно, верховного мага их ордена, — он видел их в своем родном Половрике; они носили белые мантии с узкими рукавами с манжетами и белые шапки на голове. Они путешествовали по Срединным Землям и всюду помогали людям безвозмездно, излечивая от самых тяжелых и смертельных недугов, однако редко люди оставались неблагодарны им. Они не применяли — да и не могли применить — свою магию никак иначе, только исцеляя своими руками. Люди в Срединных Землях боготворили их, и, стоило только в каком-нибудь городе появится целителю, — со всех округов съезжался народ и выстраивался в очередь. Нескончаемый поток благодарностей, подарков и подношений сваливался на целителя. Редко целители вмешивались в дела людей и дела других сильных волшебников — они вели свой, обособленный образ жизни, посвященный одной благородной цели, и уходили из жизни, как и все сильные волшебники, по своему желанию.

Среди белых волшебников на площадке выделялись друиды — седовласые старцы с бородами до пояса, в похожих серых накидках и широкополых шляпах. Клерви сосчитал — их было десять, и все они, несмотря на похожую одежду и выражения лиц, были разными. Их лица были полны глубокой мудрости и понимания. Друиды, самые древние волшебники, высоко ценили свою связь с природой. Они уходили далеко в глубокие лесные чащи, где ни одна живая душа не могла нарушить их уединения. Большая, самая дикая часть Эраланского леса принадлежала им, и они не рады были незваным гостям. Они посвящали свое время изучению и постижению тайн природы, леса, обучали более слабых волшебников — законам природы, ботанике, учили их варить зелья, которые везде в Срединных Землях ценились высоко, на вес золота.

Среди белых магов заметил Клерви и Иоланту — возможно, она прибыла только сегодня, поскольку была в синем дорожном костюме. Ее красивые волосы были убраны в высокий пучок, а милое лицо было задумчиво и отрешено. Все остальные белые волшебники были в основном красивыми молодцами — только еще два были седовласы: один, с длинной бородой, беседовал с Ганимедом, и был, вероятно, магом его Ордена Единорога; а другой, с медальоном на груди в виде орла, с аккуратно постриженной седой бородой, орлиным носом, вызывающим взглядом горящих карих глаз, прямой осанкой — был сам похож на гордого орла.

Вскоре все расселись по местам, площадка в центре опустела. Гул голосов смолк. Осталось только четыре пустых кресла, отличавшихся более роскошной и пышной отделкой.

Ко входу на площадку подошли два эльфа, одетые в кольчуги, подняли рога и протрубили в них. В следующее мгновенье на площадку вышли королева Номанна, принц Арланарион, принцесса Аларнель и сын короля Ливадии, южного королевства эльфов, принц Эйвинд. Все присутствовавшие повставали со своих мест и раскланялись вошедшим эльфам. Королева, принцы и принцесса приветствовала всех. Королева Эльдара была одета в бело-голубое платье, расшитое серебряными нитями, ниспадавшее складками по ее стройным ногам, с широкими рукавами, в которых ее тонкие запястья казались уж совсем хрупкими. Принц Арланарион и принцесса Аларнель были похожи на свою мать, только глаза их были не серыми, как у матери, а ярко-голубыми, словно в них отражалось небо. Аларнель была одета в скромное зеленое платье, украшенное золотым пояском на бедрах, а Арланарион в зеленый костюм с золотыми застежками, и это делало их еще более похожими. Эйвинд, принц Ливадии был совсем не похож на своих родичей из Эльдара. У него были светло-русые волосы, длинные, гладкие, как у всех эльфов, и ярко-зеленые, будто впитавшие в себя свежие краски природы, задумчивые, большие глаза. Отец Эйвинда, король Линур, был дружен с королевой Номанной, впрочем, как и все потомки королевских семей Эльдара и Ливадии. И довольно часто король Линур с принцем и свитой посещали Эльдар — поэтому город северных эльфов был хорошо знаком Эйвинду. И молодые наследники, Арланарион, Аларнель и Эйвинд, были друзьями с детства.

Эльфийские принцы и принцесса пересекли медленными шагами площадку и сели в предназначенные для них кресла, и присутствовавшие вновь заняли свои места. Королева Номанна вышла в центр площадки, к высокому столу. Клерви затаил дыхание. Королева глубоко вздохнула, обвела всех спокойным, торжественным взглядом и заговорила:

— Я рада приветствовать всех вас, мои друзья, во дворце Эльдара. Я благодарю вас за то, что вы незамедлительно откликнулись на мое приглашение. Все мы собрались здесь для того, чтобы вновь объединить наши силы.

Со своего кресла поднялся Энрид и вышел в центр площадки. Все взгляды были устремлены на него — и эти взгляды были полны уважения, почтения и преданности. Он был не только одним из старейших магов, но и был самым сильным белым волшебником в Срединных Землях. Королева Номанна и еще несколько эльфов из Эльдара и Ливадии, владевшие даром магии, служили ордену Энрида — однако они даже не дотягивали до уровня волшебников высшего ранга.

— Я, Энрид, верховный маг Ордена Света, благодарю вас, прекраснейшая королева, за ваше гостеприимство, в который раз, и за то, что собрали тут всех нас.

Королева заняла свое место, а Энрид обвел всех присутствовавших внимательным, серьезным взглядом и продолжал:

— Несколько недель назад до меня стали доходить первые тревожные слухи. Я вел наблюдение за небом, как и мои друзья, Ганимед и Флорентин, волшебники Ордена Единорога. Мы одновременно начали замечать зловещие знаки на ночном небе. На западной части небосклона зажглась новая звезда — ее появление предрекали древние предсказатели, еще до войн Света и Тьмы. Это звезда Аримана. По залу пронесся неприязненный гул.

— Как многие из вас знают, Ариман, повелитель змей, был одним из первых магов древности, — сказал Энрид, — Ариман основал Орден Змеи много веков назад. Среди некоторых народов он известен как покровитель маганов — можно сказать, что он им и был. В давние времена маганы пришли в Срединные Земли с Темной стороны. Из-за их частичного сходства с людьми и змеями в народе их стали называть змеелюдьми. Некоторые из этих порождений Тьмы владели даром магии и Ариман брал их на служение в свой орден. Однако эти маганы — их называли жрецами среди своего народа — они стремились поработить людей, занять их земли, и поэтому весь народ маганов был изгнан во время войны Света и Тьмы из Срединных Землей.

Древние маги, основатели орденов волшебства, обладали огромной силой, которая давала им полную власть в Срединных Землях. Однако Ариман хотел еще большего. Всем вам известно, что черные волшебники всегда стремились к безграничной власти. Ариман хотел безраздельную власть — он не хотел делить свое господство в мире с другими древними магами. Маги древности были мудры, но разум Аримана был полностью захвачен мыслями о порабощении мира, и велико было его тщеславие. Он хотел превратить людей в рабов, он считал, что люди только для того и созданы, чтобы служить ему… Он доверял только народу маганов, вместе с которыми пришел в Срединные Земли. Он был похож на них — то же стремление жить и обогащаться за счет других, не делая ничего и не привнося в этот мир ничего.

Ариман совершил путешествие на Темную сторону, откуда когда-то пришел на земли людей. Никто не знал, зачем он туда ушел — возможно, многие думали, что он решил покинуть мир; но когда он вернулся, было уже поздно. С собой он принес великое оружие, самое опасное, какое видали только Срединные Земли — шар Тьмы. Эта вещь заключала в себе часть Тьмы, и была проводником между Темной стороной и Срединным Землями. Этот шар нес в земли людей Тьму и зло. Ариман желал, чтобы Тьма захватила Срединные Земли. Он видел себя всемогущим властелином темного мира, в котором все будет так, как ему вздумается.

Древние маги, черные и белые, объединились против него. Они хотели остановить его, сперва взывая к рассудку и мудрости, но он давно утратил весь ум — жажда власти завладела им безраздельно. Ариман был единственным волшебником древности, который покинул мир не по своей воле. Он был убит, и эта насильственная смерть не могла не оставить отпечаток в Срединных Землях… Понимая, что конец близок и неизбежен, Ариман проклял мир людей.

Все это было в давние времена, на заре эпох, очень много человеческих жизней назад, когда даже христианство еще не пришло в мир людей. Ничто не исчезает бесследно…

Корни зла, заложенного Ариманом, останутся в Срединных Землях навсегда, и мы должны уничтожать его проростки. Все, что сейчас мы наблюдаем, все знаки, которые сейчас читаем, совпадают с тем, что указано в древних писаниях, оставленных нашими предками.

Энрид замолчал; его взгляд был задумчив и отрешен, его руки сложены на животе.

На площадке была полная тишина, только в окружающем саду чирикали и порхали птицы.

— Наша дорогая королева, прошу вас, расскажите нам о том, что вам удалось найти в своих хранилищах древних летописей, — Энрид обернулся к королеве Номанне.

Эльфийская королева степенно встала и подошла к столу в центре площадки.

— Мой народ всегда считал книги самым дорогим сокровищем, — произнесла она, — Нам удалось сохранить наши сокровища во время войн. Перед вами рукопись на светлом наречии, — королева Номанна взяла со стола стопку истлевших синеватых листков, скрепленных вместе золотой нитью, и развернула их, — наши предки оставили нам это знание для предупреждения. Здесь есть описание тех речей, которые эльфы слышали от маганов, после гибели Аримана: «…прибудет вечно бессмертная сила и воля Аримана, единственного господина и бога этого мира! Спасет черная тень великого господина истинных сынов темной Лемрии!… времяточие за времяточием мы будем выжидать свое время, пока однажды не наступят великие перемены, и воля Аримана будет исполнена…». Дальше значительная часть рукописного текста испорчена временем и восстановить ее невозможно. Строки, которые я вам прочитала, — восстановлены, поэтому почти полностью написаны на современном языке, но есть и устаревшие слова; например, Лемрия — древнее название Лемурии.

Королева вновь окинула всех присутствовавших торжественным взглядом и предложила всем, кто захочет, ознакомиться с древней рукописью. Захотел посмотреть на рукопись вблизи волшебник, похожий на орла — он подошел к центру площадки.

А королева Номанна продолжала:

— Мой народ хранит книги, переданные ему из Ризенгроса, Советом старейшин, тайно от черных волшебников. Когда пару недель назад в Эльдар прибыли Энрид и Ганимед, мы вместе изучили эти книги, и нашли то, что искали. Одна книга, вот она, перед вами, — и Номанна подняла со стола тяжелую, очень старую, потрепанную книгу с изображенной на обложке змеей, в кожаном переплете, местами истертом до картонной подкладки, — она содержит как раз то, что нам необходимо было узнать. Нам очень повезло, что книга написана на всеобщем наречии, а не на темном — поскольку книга посвящена черной магии. Вы можете ознакомиться с книгой, разумеется, если желаете.

Волшебник, похожий на орла, немигающими хищными глазами уставился на древний фолиант. Находясь рядом с раскрытой в руках королевы книгой, он начал читать ее вслух, опередив Номанну, для всех, кто был на площадке:

— ».. Когда выстроятся звезды седьмой галактики змеиным парадом и засияет на небосклоне звезда Аримана, явится посланец Мрака в мир. Возвестит посланник Мрака мир о переменах, и расколется мир людей. Восстанет темный народ маганов, и поднимется все змеиное воскраие. Настанет новое время для сынов мрака. Настанет конец эпох, и мир станет другим. Черные служители и темные народы станут повелевать им, и абсолютную власть получит нареченный хозяином, владеющий шаром Тьмы».

Волшебник замолк, нахмурился, сложил руки вместе и отошел немного в сторону. Некоторые присутствовавшие переглядывались друг с другом. Их лица были тревожны и безрадостны. Клерви смотрел на Ганимеда сбоку — казалось, что старый маг хранит невозмутимость.

Королева Номанна вздохнула и продолжила:

— В другой книге, — она подняла еще более толстый и древний фолиант, тоже с изображением змеи с длинными клыками, — мы нашли перевод сказаний маганов с темного наречия, и есть одно очень древнее предание, однако его текст сохранился не полностью: «… Однажды воссияет звезда Аримана на рубеже времяточий, и егда произойдут великие отмены… Соитие сих событий приведет в Лемрию мрак. И стерть с лика земного все добро и свет. Нечто озорное и свирепое снизойдет на земли Лемрии и ввергнет все воскраи в ужас и страх. Николи после сего не будет просветления. Ибо навечно скроется мир во Тьме. Тля Лемрии начнется, и получат власть над всем истинные сыны мрака, и будут все клонить свои главы и выи перед сим темным народом. Вещественность мрака поглотит Лемрию на века вечные, до самого конца дней ее, и никому не будет спасения».

Голос королевы эльфов смолк, и на площадке стало тихо — только снова пели в отдалении птицы. Через пару минут собравшиеся стали переговариваться — их голоса звучали возбужденно. Клерви посмотрел на Никанора — тот, почувствовал его взгляд, тоже повернулся в его сторону. Взгляд скальда были задумчив и непоколебим, его губы вытянулись в прямую, жесткую линию. Он кивнул Клерви — и даже в этом кивке была доблестная сила. Клерви в ответ только тяжело вздохнул. Он понимал не все, что слышал и видел, но все это пугало его.

Энрид снова поднялся — и мгновенно на площадке воцарилась тишина.

— Воля Аримана свершится, когда выстроятся змеиным парадом звезды седьмой галактики и засветит на небе новая звезда. Эти знаки мы уже видели…, — произнес Энрид, затем бросил будто бы что-то говорящий взгляд на волшебника, похожего на орла, — Олдрек, мой друг. Тебе есть что сказать?

Олдрек, верховный маг Ордена Орла, вышел на центр площадки:

— Я и все волшебники моего ордена неусыпно следим за черными магами, — мужественным, немного грубоватым голосом сказал он, — и в последнее время мы стали замечать, что они что-то замышляют. Сомнений в этом быть не может. Много лет я посвятил борьбе со злом. Я хорошо знаю суть черных колдунов. Их повадки, — по его лицу пробежала ненависть, — Хозяин давно не бывал в замке Совета старейшин, хотя мы хотели видеть его. Волшебники Ордена Змеи — все повылазили из своей пустыни, они все бродят по нашим землям… И они не одни. Они привели с собой магана!

Клерви показалось, что даже птицы умолкли.

— Возможно ли, чтобы это был посланник Мрака? — Олдрек взглянул на Энрида, но тот хранил молчание, словно в задумчивости, — этот маган, он умеет немного колдовать. Разумеется, подчинить себе стихии он не может, но кое-что с помощью волшебных перстней вытворять может. Нам это очень не понравилось, — глаза его снова грозно сверкнули.

— Спасибо, мой друг, — спокойно сказал Энрид, жестом приглашая его сесть, и Олдрек неохотно занял свое место снова.

— Вероятно, этот маган мог рассказать черным волшебникам про проклятье Аримана, — произнес Энрид, — или они сами все поняли… Это не важно. Совсем не важно, знают ли обо всем черные маги или нет. Это только вопрос времени. Даже если сейчас они ничего не знают — скоро узнают, и тогда они развяжут войну.

В зале послышался рокот голосов.

— Войну? — взволнованно воскликнула королева Номанна. Она и все эльфы были обеспокоены, гном вскочил на ноги и принялся перекидывать из одной руки в другую боевой топор, бормоча что-то недоброе себе под нос, скальд Гладвин склонил лицо на сложенные вместе ладони. Клерви нервно заерзал на своем стуле, поглядывая на Ганимеда. А Ганимед хранил спокойствие. Он посмотрел на Клерви, словно бы говоря, что все так, как и должно быть, затем он поднялся и заговорил:

— Древние предсказывали эту войну, как две предыдущие войны Света и Тьмы. Мы знали, что когда-нибудь придет это время. И вот оно пришло.

Все молча и неподвижно глядели на Ганимеда.

— Древние предсказывали не только эту войну, самую последнюю, III войну, — продолжал белый волшебник, — есть древнее пророчество о конце нашей эпохи, которая уйдет в небытие времени, когда закончится великое противостояние двух сил — Света и Тьмы.

— Что означает конец эпохи? — спросила королева эльфов, — что значит для нас?

— Древнее предсказание весьма туманно и неясно, моя дорогая королева, — ответил Ганимед, — каждый может истолковать предсказание наших прародителей по-своему, так, как ему хочется.

Это пророчество такое же древнее, как и этот мир. Хранят память о нем только старейшие из сильных мира сего. Никто не знает, откуда знание этого пророчества пришло к нам. Однако сомневаться в его достоверности и отвергать его не следует, так же, как и полностью полагаться на него.

— Могут ли черные маги знать об этом древнем пророчестве? — спросил Олдрек.

— Мой друг, это не имеет значения, — ответил Ганимед, — если бы даже они знали об этом — это не остановило бы их.

— Я склонен думать, что волшебникам из Ордена Змеи и Хозяину это пророчество должно быть известно, — сказал Энрид, — однако они понимают его по-своему и воспринимают как знамение для начала действия, для завоевания мира, который после окончания старой эпохи перейдет в эру их господства.

— Черта с два! — вдруг вскрикнул гном, вскакивая и грозя огромным кулаком; его кустистые брови сомкнулись на переносице, — не бывать этому! Да будь проклят весь славный род гномов, если мы допустим такое!

Одновременно Олдрек с силой стукнул сжатым кулаком по подлокотнику своего кресла. Ярость исказила его лицо.

— Логвин прав! Мы должны помешать им!

— Несомненно, Олдрек, — Энрид мягко кивнул, — это наш долг. И у нас есть кое-что, о чем мы должны позаботиться, что не должно попасть в руки черных магов — шар Тьмы…

Многие непонимающе смотрели на Энрида, ожидая продолжения его речи. Но он замолчал на пару минут, погрузившись в какое-то грустное оцепенение.

— Это большая ошибка и вина с нашей стороны, со стороны белых волшебников, — начал он, — что мы позволили частице Тьмы остаться в Срединных Землях. Ведь шар Тьмы до сих пор в Срединных Землях… Мы, белые волшебники разных эпох и времен, всегда знали это, но никогда не искали его и не пытались уничтожить.

Когда Ариман понял, что шансов на победу в Срединных Землях у него нет, он попытался спастись бегством на Темную сторону. В руках у него был шар Тьмы — он мог попасть прямо туда, на самую далекую, тайную землю Тьмы, далеко-далеко за Зловещие горы, туда, где Тьма сгущается и исчезает небо и земля. Но это было очень опасно — из Тьмы он мог не выбраться, он знал это, — он мог просто раствориться во Тьме, в пространственно-временной дыре, нематериальной мире, небытие… и сгинуть из Лемурии навсегда. И, чтобы попасть на земли Темной стороны, пригодные для жизни, расположенные ближе к Срединным Землям, Ариман направился к Ущелью в Зловещих Горах — с древности было известно предание, что через Ущелье можно попасть на Темную сторону. Но никем это так доказано и не было, за все века. Ариман не успел спуститься в Ущелье — его враги, могущественные древние маги, настигли его прямо на краю обрыва. Там основатель Ордена Змеи нашел свою погибель. А шар Тьмы упал в Ущелье и канул в небытие.

Все вы слышали о темном народе — араканах. Эти бесплотные порождения Тьмы, наводящие ужас на людей, пришли в Срединные Земли с Темной стороны на заре эпох — но недолго прожили здесь. Их изгнали, и больше они никогда не возвращались на земли людей. Но есть поверье, что не все араканы ушли за Зловещие горы — часть из них, скрываясь от гонений, спустилась в Ущелье и там обосновалась на века. Некоторые из араканов могли колдовать, и ходят среди белых волшебников рассказы, что эти темные существа наложили чары на Ущелье, заколдовав спуск в него в лестницу — лестницу мертвых — и пройти этот спуск и вернуться живым не удавалось никому. Но это конечно глупые выдумки — у араканов никогда не было столько силы и умения в колдовстве. Я более склонен верить в то, что заколдовали Ущелье первые черные маги древности. Они верили, что через Ущелье можно попасть на Темную сторону, как и Ариман, поэтому и заколдовали это место.

Об Ущелье ходит много мрачных легенд, и люди боятся приближаться к нему. Среди народа говорят, из Ущелья исходит зло, и никто, кто бы ни спускался туда, не возвращался оттуда. Ни один сильный белый маг не спускался туда. А черные волшебники об этом не говорят, даже на Совете старейшин — ловко уклоняются от прямых ответов…

На некоторое время настала тишина. Люди, эльфы, гном, скальды разглядывали узоры на полу площадки, окружающий сад, небо наверху, друг друга, сидели в задумчивости, в неподвижности или постоянно меняя позу.

— Мы должны спуститься в Ущелье и найти шар Тьмы, — вдруг решительным голосом заявил Гладвин.

— Однако мы не уверены в том, что шар Тьмы в Ущелье, — заговорил один из белых волшебников, — а если он действительно там, то может быть в руках араканов…

— Тогда тем более надо действовать быстрее! — воскликнул Гладвин, — если маганы или черные маги доберутся до араканов раньше нас… а араканы! те, из них, кто умеет колдовать, смогут даже сами воспользоваться шаром Тьмы!

— Нет, — возразил Энрид, — шар Тьмы подвластен только сильным черным волшебникам. Араканы никогда не владели искусством магии на уровне сильных чародеев. Однако, мои друзья, — шар Тьмы не уничтожен, я знаю это, как знаю то, что есть Тьма и есть Свет. Это знание есть в моем сознании, однозначно и твердо. И у нас больше нет ни одной догадки, где бы могло находиться это древнее магическое творение.

— Но как нам спуститься в Ущелье? — поднимаясь и в отчаянии возделывая руки к небу, спросила королева Номанна, — эльфы не выдержат такого близкого присутствия Тьмы… Для нас это загадочное злое место, Ущелье, и эта частица Тьмы, заключенная в шар, будут губительны…

— Есть одна вещь, которая смогла бы разогнать густой мрак над Ущельем и противостоять шару Тьмы, — сказал Ганимед, и все разом уставили на него внимательные взгляды; волшебники однако сразу поняли, что хотел сказать Ганимед, и призадумались, некоторые лица выражали озадаченность, — когда три народа эльфов пришли в Срединные Земли со Светлой стороны в стародавние времена — у них были частицы Света. Три светящихся Фиала несли короли эльфов древности на родину людей. С помощью частиц Света здесь, в Эльдаре, и в Ливадии, — волшебник кивнул принцу Эйвинду, — воцарилось вечное лето, эти края стали благословенны.

— Но мой добрый друг Ганимед, — сказала королева, — ведь вам известно, что Фиалов давно нет. Они давно уничтожены — с их помощью мы победили в I и II войнах!

— Нет, — Ганимед улыбнулся, — погибли два Фиала, послужив нам в борьбе с темными силами. Фиалы, принадлежавшие древним королям Эвинору и Лиануру. Что сталось с Фиалом, несшим силу Света, в руках короля Флориана — неизвестно. Возможно, он лежит на дне океана, возможно где-то еще. Но — он есть. Я это знаю… вам не объяснить это знание — возможно, прожив столько же веков и так много посвятив изучению магии и Срединных Землей, вы смогли бы понять меня, — Ганимед посмотрел на Энрида, друидов, других белых волшебников; они понимали, о чем он говорит, — шар Тьмы и Фиал Света существуют где-то в Срединных Землях, уравновешивая друг друга, эти две противоположные сущности одной единой силы, объединяющей нас всех, всех сильных волшебников.

— Сияющая звезда… Фиал Света.. — задумчиво, полушепотом проговорила королева Номанна; на губах заиграла легкая улыбка, глаза засветились, — еще его называли великим светочем… Если в наших руках будет сиять Фиал — нам будут не страшны привидения, обитающие в Ущелье, безликий ужас, царящий внизу, бестелесный страх, кружащий над головой. Сила Света и добра, заключенная в Фиале, защитит нас. Присутствовавшие с изумлением посмотрели на королеву.

— Да, последний Фиал осветит наш путь в Ущелье и поможет совладать с шаром Тьмы, — спокойно произнес Энрид, — мы отправимся в путь, в который много веков назад отправился король Флориан со своим народом, чтобы найти Фиал.

Когда совет окончился и все люди и эльфы разошлись, Клерви еще оставался сидеть на своем месте, блуждая невидящим взглядом по пустынной площадке, залитой вечерним солнцем. Листва могучих деревьев, обступавших площадку со всех сторон, превратилась в однородную темно-зеленую массу, тихо шелестевшую под легкими порывами недавно поднявшегося ветра. Все птицы замолкли, и только откуда-то издалека, из глубин леса доносились приглушенные звуки спокойной музыки. Клерви пытался обдумать все, что произошло, но ему было трудно осмыслить все сразу.

Вдруг его плеча легонько коснулась чья-то рука — подняв голову, он увидел Ганимеда. Никанор вышел вместе с Гладвином, и на площадке осталось только два друида и Энрид, тихо беседовавшие о чем-то.

— Что ты думаешь, Клерви? — спросил Ганимед.

— Это все так неожиданно, — признался Клерви, — еще недавно я был так далек от всего этого… Мне сложно поверить даже в то, что я здесь.

Ганимед похлопал его слегка по плечу. Он спустился по ступенькам с площадки и жестом позвал Клерви за собой.

Они прошли среди деревьев и оказались у маленького фонтана из белого мрамора. Клерви зачерпнул в сложенные ладони воды и отпил пару глотков.

— Клерви, может быть, ты голоден? — спохватился Ганимед, и, не дожидаясь ответа, взмахом руки оторвал с ближайшего дерева красное яблоко, подхватил его из воздуха и протянул Клерви.

Молодой человек поблагодарил волшебника и откусил яблоко. Он присел на край фонтана, опустив одну руку в прозрачную воду. Ганимед расположился рядом на торчавших из земли мощных, сплетенных между собой корнях деревьев. Съев яблоко, Клерви потянулся, подставляя лицо теплым солнечным лучам и глубоко вдыхая воздух, полный аромата свежей травки. От удовольствия он даже прикрыл глаза.

— Прекрасен город эльфов, не правда ли, мой друг? — спросил Ганимед, через полуопущенные веки глядя на Клерви.

— Да, — лицо Клерви осветила счастливая улыбка, — здесь чудесно. Не видел края, более прекрасного.

— Хочешь увидеть настоящее чудо? — спросил Ганимед, и, когда Клерви неуверенно кивнул, встал на ноги и повернулся в сторону сада.

Взгляд его стал сосредоточен, глаза слабо засветились. Потом он протянул вперед руки, словно зовя кого-то, и улыбнулся чему-то. Клерви тоже вскочил на ноги и стал всматриваться в сад. Среди деревьев вдалеке появилось белое округлое пятно.

Ганимед тихо рассмеялся, призывая тень к себе. Тень стала медленно приближаться, и скоро Клерви увидел белую, всю светящуюся лошадь. Она была небольшой, мельче стандартных размеров. Она медленно и осторожно шла между деревьев, с опаской поглядывая на Клерви и Ганимеда, часто останавливаясь в нерешительности. Ганимед затянул тихую спокойную песенку на светлом наречии — острые уши лошадки зашевелились, и, словно узнав знакомые слова или мотив, она пошла быстрее. Когда она приблизилась, Клерви смог разглядеть ее длинные густые гриву и хвост, ослепительно белые; шерсть ее вся искрилась в лучах вечернего солнца. Даже копыта были безукоризненно белыми. Изо лба, между сияющими сине-зелеными глазами, торчал рог, закрученный по спирали, с жемчужным отблеском, словно покрытый перламутром.

— Единорог, — произнес Ганимед, прикасаясь к гладкой сияющей шерсти на голове.

Клерви не мог выговорить ни слова — ему казалось, что зрение обманывает его. Он не мог поверить, что шерсть может так светится — и даже протер глаза. Это казалось ему сверхъестественным. Он тоже прикоснулся к шерсти единорога — она была теплой, гладкой и мягкой на ощупь, вполне естественной. Единорог вздрогнул от прикосновения Клерви, но Ганимед что-то прошептал ему успокаивающе, и животное осталось стоять рядом с ними, не спуская ярких глаз с Клерви. Молодой человек посмотрел в яркие внимательные глаза единорога, и ему показалось, что тот все понимает.

— Да, это настоящее чудо, — в изумлении и восхищении пробормотал Клерви.

От единорога словно исходил свет — воздух вокруг него будто наполнялся неуловимым сиянием. Клерви было невыразимо приятно глядеть на него и гладить по голове. На душе у него стало тепло и очень спокойно. Он захотел даже обнять его и прижать к себе, но единорог испуганно попятился назад.

— Это необычное животное, — сказал Ганимед, угощая единорога сорванным с яблони плодом, — они обладают волшебной силой. Также как и драконы, некоторые орлы, змеи, пауки, волки… Единороги пришли сюда со Светлой стороны, они создания Света.

Съев яблоко, единорог принялся вылизывать руку Ганимеда. Старый волшебник прошептал что-то на светлом наречии единорогу и указал на сад. Клерви безумно не хотелось отпускать единорога. Он провел рукой по спине животного, когда тот поворачивался, а затем тоскливо смотрел ему в след, когда единорог поспешно скрывался среди деревьев. Все вокруг словно потускнело, и Клерви ощутил, как необъяснимые покой и радость покинули его сердце.

— Единороги избегают людей, — сказал Ганимед, провожая взглядом единорога, — они боятся их.

Клерви посмотрел на Ганимеда, и вдруг понял, что его лицо стало нечеткими, размытыми. Пространство вокруг него вдруг заполнилась белым туманом, словно с неба спустилось облако и заполонило весь сад.

— Что с тобой, Клерви? — обеспокоенно спросил Ганимед, приближаясь к нему.

Клерви хотел что-то ответить, но не мог — слова застывали на губах. Глаза его сами собой закрылись, но белый туман, застилавший глаза не исчез, а, наоборот, окружил его со всех сторон непроницаемой стеной. Клерви захотел дотронуться до глаз рукой, чтобы убрать странную белую пелену, но рука не повиновалась ему. Его тело словно стало свинцовым, таким тяжелым, что сделать любое движение казалось непомерно трудным. Он свалился на мягкую траву — Ганимед поддержал его, он чувствовал прикосновение его рук. Клерви сделал один длинный выдох, и в следующую секунду его тело словно растаяло и остался один его дух, способный путешествовать сквозь время и пространство. У Клерви возникла мысль, что он, его душа, покинула тело и теперь летит в неизвестность, откуда можно обозревать все, что происходило, происходит и произойдет в мире, туда, где нет реальности. Через минуту ощущение полета в небытии прекратилось, и он оказался снова в реальном мире, но в совершенно другом месте и времени…

…По заснеженному безмолвному лесу бежала одинокая фигура. Очень скоро Клерви понял, кто это — волшебница с севера. Ее изможденное лицо выражало муку. На ней было темное платье, с оборванными подолом и рукавами; обнаженные перепачканные руки и ноги были покрыты ссадинами и ушибами. Длинные волосы растрепались, на ногах были порванные полусапожки. Она бежала, постоянно спотыкаясь, цепляясь руками за деревья и камни.

Наконец она выбежала из леса в поле, покрытое обледенелой снежной коркой. Она обернулась назад — лицо ее стало еще более тревожно и напряжено. Она быстро побежала по полю. Среди деревьев в лесу показались смутные тени.

Когда она подбежала к другому концу поля и начала взбираться по склону холма, из леса на поле выбежали воины в доспехах и в белых плащах. Их было много: часть из них были на конях, другие бежали с копьями наперевес. Раздались дикие грубые крики — воины увидели беглянку. Волшебница обернулась, но не прекратила бег. Неожиданный порыв холодного ветра растрепал ее волосы, и тут только Клерви увидел на ней золотое широкое украшение, плотно прилегавшее к ее тонкой шее.

Волшебница карабкалась наверх, на вершину холма, за которым дальше высились горы. Она цеплялась за острые камни, ранившие ее белые руки. В разрывах между туч на секунду показалось тусклое холодное солнце — оно блеснуло на тугих золотых браслетах, одетых на израненные тонкие запястья. Она очень тяжело дышала, словно ей не хватало воздуха. Она взобралась на вершину холма и оглянулась назад. Всадники неистово хлестали лошадей, они были уже на середине поля. В колдунью полетел град стрел, но ни одна не задела ее. Она не была испугана. Ее лицо выражало лишь силу и сосредоточенность. Она собрала всю свою силу и волю в кулак и бросилась бежать дальше — и от этого толстое золотое кольцо на ее шее словно стало сильнее душить ее. Она задышала часто и тяжело — плечи и грудная клетка высоко поднимались, и страдание отобразилось на ее лице. Она дотронулась рукой до своей шеи — на ней были красные ссадины. В тот момент, когда она повернулась к противоположному склону холма, в воздухе снова просвистели острые стрелы — и одна вонзилась ей в плечо. Волшебница поморщилась от боли, но тут же с силой вытащила стрелу и продолжила бег. По ее руке заструилась темно-красная кровь.

Сзади раздавался топот множества копыт, безумные крики воинов, чью агрессию удваивал огромный страх перед ведьмой — они боялись ее больше самой смерти. Она сбегала вниз по склону, петляя между камней и валунов, и обернулась лишь раз, чтобы увернуться от стрел, выпущенных воинами. Одна стрела попала в ее тонкую хрупкую ногу ниже коленки. Волшебница быстро вытащила ее и снова побежала. Но в следующее мгновенье она, оступившись от бессилия, упала и покатилась вниз по крутому склону, пока не ушиблась об серый валун, покрытый коркой льда. От удара она закашляла, приложив пальцы к губам — на пальцах осталась кровь. В воздухе засвистели стрелы, и она быстро отскочила в сторону, потом с трудом поднялась и побежала дальше, а всадники были уже совсем близко, они обнажали уже свое оружие…