Последняя пристань «Тепло и уют». Жизнь прожить – не поле перейти

Екатерина Ивановна Полухина

Жизнь прожить – не поле перейти. Хотелось бы последние годы прожить в тепле и уюте. И не в переносном смысле слова, а действительно рядом с родными и близкими. И многие так и доживают свой век, но некоторым достаётся по первое число. Прочитав мою работу, многим не захочется жить долго, если рядом нет родных, кто бы позаботился о тебе у порога смерти. И дабы не попасть в такую клоаку, какой заведует Западня Маргарита Сергеевна. Если ты одинок. Но мы все в руках вселенной.

Глава 9

Стоя на крыльце очередного храма, она видела очень много человеческого страдания. Болезни, старость, уже тогда трогали эту девочку. Может потому, что сама знала эту боль, эти страдания. А, может просто имела такое сердечко, неравнодушное к несчастьям других.

Ведь сострадание единственно отличает человека от всех остальных живых существ на земле. Вот выучусь, заработаю много денег, буду помогать всем больным и слабым. Озябшим и голодным. Чтобы не стояли они вот тут с протянутой рукой. Чтоб ели досыта, спали в мягких постелях, не замерзали ни от холода, ни от чёрствости близких людей. Построю им огромный дом и буду всех жалеть.

Так думала эта девочка, стоя сама на этом самом крыльце и протягивая, как и они, замёрзшую в предутренней прохладе ладошку. И всё чаще и чаще стала думать, что это не место для заработка, если иметь в голове такие мечты.

Валентина Семёновна, узнав, что из — за прописки она не может устроиться, ни работать, ни учиться, устроила её уборщицей на этих же самых курсах. Работы здесь не много, а платит швейная фабрика, от которой эти курсы открыты хорошо, — говорила она своей любимице. А там жизнь покажет, что делать дальше.

Ниночка не могла благодарить, она просто рыдала на плече у женщины добрые полчаса. А, как — то, Валентина Семёновна посмела потревожить святая святых девочки. Она, извинившись, спросила, почему та не обратится к специалистам? Ведь в твоём положении можно всё ещё исправить, ты такая молоденькая, хорошенькая.

А куда и к кому обратиться, я подскажу. Нужно перво-наперво, — сказала она и поняла, что задела самую больную, но и самую важную струну души, на тот момент, этого славного человечка. Глаза озёра брызнули такой синевой, что голубизна бантов сразу ушла на второй план, померкнув рядом с ними на несколько тонов, а женщина поняла, что попала в самую точку.

Да, в тайну за семью печатями. В альков, куда разрешается, только законным. Только проверенным жизнью, временем, общими переживаниями, ну и, настоящими добрыми намерениями.

И снова, как и курсы — платная клиника, ведь прописки нет, значит, и лечить тебя никто не будет за здорово живёшь. Но её это уже не страшило. Да она готова работать, не покладая рук, только бы нашёлся этот человек, что помог бы её мечте стать явью.

Старый маститый профессор осмотрел её тщательно, и умело, как это делают большие мастера своего дела. Она была слишком молода, чтобы прочитать по его лицу свой приговор, а он, не выдал его, так как был слишком умён в силу своей профессии и своих, уже давно не молодых лет.

Имея молоденькую жену, четвёртую по счёту, приходится к своим заслугам и регалиям, прирабатывать ещё, чтобы достойно пользоваться молодостью других. Ему было уже далеко за шестьдесят, но он занимался практикой в этой самой платной клинике. Его хорошенькая, молоденькая кошечка, имела отличный аппетит во всём, и поэтому приходилось трудиться, как тогда было модно говорить — как папа Карло.

За всё в этом мире нужно платить, ну, а уж за такое удовольствие, тем паче. Ему уже было трудно каждый день идти на работу, но он продолжал это делать снова и снова. Как говорят, назвался груздем, полезай в кузов.

Вот и сейчас, осматривая эту девочку, он думал, что придётся ей перенести в своей жизни, как морально, так и физически. Но гонорар грел ему душу и он, одев маску добродушия и участия, стал объяснять этой малышке, что дело её не безнадёжно и даже не плохо.

И нужно попробовать, хотя время упущено. Но, если постараться, то дело можно исправить и неплохо. Он видел, как горят её огромные, словно родниковая вода глаза надеждой и у него не хватило сил, погасить их одним словом.

Ему часто приходилось это делать, и совесть его уже почти не мучила. Ложь во спасение, так он всегда говорил медсестре, ассистировавшей ему.

Он самолично написал несколько записок, куда следует, куда надо и кому надо. Он не по имеет материально от этого абсолютно ничего, но почему — то решил помочь в очередной раз.

Может, вспомнил себя мальчишкой, приехавшим покорять Москву и поначалу, тыкавшимся во все углы, как слепой кутёнок. Судьба засчитала ему все эти попытки, и он нашёл свою дорогу в жизни. Пусть и эта девочка попытается ухватить свою удачу, хотя бы за хвост, возможно ей ещё повезёт, хотя стопроцентной надежды однозначно нет.

Но, что — то должно получиться. Он будет просить своего друга, хорошего специалиста в этом профиле и даст бог, он поможет этим глазкам не померкнуть. Вон, какая синева в них полыхает. Ну, как можно загасить её. Да, грех это великий, а он не хотел брать его на душу. Там и так их достаточно.

Хотя, преступная халатность горе родителей уже натворила делов. Но, будем надеяться на лучшее. Он даже воспрянул как — то, будто он сделал, что — то очень и очень хорошее и ему за это заплатили хорошие деньги.

И он, даже полез в карман, словно хотел проверить, так ли это. Но и, найдя карман пустым, он не расстроился. На душе было, как — то легко и хорошо, хорошо.

Да, ему просто захотелось помочь очередной жертве, то ли обстоятельств, то ли преступной бессердечности родителей, если говорить уж прямо и без обиняков. Он помог устроить её в госпиталь, где оперировали пациентов из любой точки СССР. Прописка тоже не имела значения.

А, вдруг, что — то правда выйдет и на этот раз у Егора Николаевича, — думал он. Она ещё такая молоденькая, привыкнет и к очередному состоянию, если уж она про хромала столько лет. Ей шестнадцатый. Да, это годы самые лучшие у человека и её очень жалко, но, что сделаешь. Лет десять назад, хотя бы и результат операции, привёл бы её в восторг, да не только её. А так слишком поздно.

Но жизнь диктует свои правила и от этого ни куда не деться, хоть закричи на весь белый свет. Девочка ушла от него окрылённая, а он устало опустился на кушетку и закрыл глаза. Он устал, устал не столько физически, сколько морально.

Ему было невыносимо плохо от людской боли, страданий, муки. Но, всех не пожалеешь бесплатно и он был вынужден брать деньги, как за удачный исход дела, так и за не очень. Се ля ви — такова жизнь.