Желать невозможного

Екатерина Островская, 2011

Даже после трагической истории первой любви жизнь Елены Игнатьевой могла сложиться вполне счастливо, если бы не безумная ревность ее мужа. Чтобы сохранить остатки достоинства, Лене пришлось уйти от Бориса Флярковского – одного из богатейших людей России… Через несколько лет смерть постигла их обоих – его яхта была взорвана в открытом море, а она не перенесла операцию на сердце. Согласно завещанию Елены опекуном над ее маленьким сыном назначен Олег Иванов, тот самый человек, которого она так любила в юности. Согласно завещанию Флярковского все его имущество должно перейти к единственному сыну…

7

Владимир Адамович Шумский прибыл за час до начала операции. Приехал со своими ассистентами и со своей операционной сестрой.

Грецкий вошел в палату и обратился к Олегу, сидевшему у кровати Елены:

— Заканчивай, Алик. Счет идет на минуты.

Аркаша явно спешил домой, чтобы успеть подготовиться к утреннему отлету в Италию.

— Быстренько целуемся, скоренько желаем друг другу здоровья и счастья и расстаемся до утра, — торопил он, словно руководитель туристической группы, подгоняющий провожающих.

— Погоди минутку, — попросил его Олег.

— А ко мне сегодня Сережа Васечкин заходил, — вспомнила Елена.

— Странно, что он не позвонил и не предупредил. Хотя мы и без того встречаемся вечером у меня.

— Он спешил куда-то.

— И о чем вы говорили?

— О тебе. Сережа сказал, что на тебя можно положиться.

— Алик, — взмолился Грецкий, — ну сколько можно? В другой раз наговоритесь.

Иванов наклонился и поцеловал улыбающиеся губы.

— Пока, — шепнул он.

— Помни, что обещал мне, — ответила она.

Если бы не встреча с Васечкиным, Олег остался бы в больнице до окончания операции, сколько бы она ни продолжалась. Но теперь он заспешил домой. Иванов не сомневался в том, что все закончится хорошо, а то, что тревога точила душу, — так это обычное волнение за близкого человека. А в том, что Лена близкий человек, Иванов уже не сомневался. И неважно, что связало их теперь: память о прошлом — то, что они сидели за одним школьным столом или целовались в продуваемом сквозняком коридоре, то, что он пообещал ей когда-то стать врачом и спасти ее. Он любил ее прежде — маленькую и тихую, любит ли он ее сейчас или только память о ней, доверчиво прижавшейся к нему когда-то очень давно, быть может, навсегда?

Войдя в квартиру, он начал накрывать на стол, но тут же бросил это занятие и опустился на диван, пытаясь вспомнить нечто очень важное. Теперь он ясно осознавал: что-то прошло мимо него сегодня, что-то значительное, но что, не мог понять. Закончился обычный рабочий день с осмотром больных, разговорами, болтовней, беготней — в этом не могло быть ничего, на чем стоило бы сосредоточиться и вспомнить. Определенно, проскользнувшее мимо памяти событие связано с Леной. Олег стал восстанавливать последний разговор, но разговор остался незавершенным. А до того, как Грецкий ворвался в палату, Лена говорила о сыне. Сказала, кажется, что у него все в порядке с сердцем, но волнует ее другое. А что? Этого Иванов вспомнить не мог.

Раздался звонок в дверь. Сразу другой. А когда Олег подошел к двери — третий, совсем короткий и робкий. Все звонки были разными, как будто поочередно на кнопку нажимали три разных человека. Иванов открыл и увидел стоящего на пороге Васечкина.

— А вот и мы! — радостно возвестил Васечкин.

И тут же из-за двери выскочили две девушки с напряженными улыбками на лицах. В руках они держали полиэтиленовые пакеты с продуктами и шампанским. Одна из девушек — Кристина, а вторую Олег видел впервые.

— Ты рад? — спросил Сергей, пропуская девушек внутрь.

— Безмерно, — ответил Иванов.

И пока девушки не видели его лица, сделал круглые глаза. После чего шагнул к другу и шепнул:

— Ты что, сдурел?

— Я знал, как тебе угодить, — громко похвалил себя Васечкин, доставая из кармана бутылку коньяка.

Пока Олег разбирал на кухне продукты, девушки старательно делали вид, будто пытаются отыскать в квартире холостяка домашние тапочки. Разумеется, Васечкин разрешил им не снимать босоножки и ходить по дому на шпильках. Радостные, они процокали на кухню и занялись приготовлением закусок.

— Ну, доставай чачу, что ли? — потребовал или предложил Васечкин.

Они выпили по рюмке, и Олег спросил негромко:

— Откуда ты их вытащил?

— Заскочил в твое бывшее отделение, после недолгого досмотра помещений обнаружил Кристину и передал, что ты приглашаешь нас в гости. Сказал еще, что ты просил, чтобы она подружку прихватила.

— Я попросил? — удивился Иванов.

— А ты что — против? Кристина постаралась для него: сестру двоюродную привела. Сестру, кстати, Настей зовут. Ты не рад?

Олег не стал спорить. А Васечкин опять наполнил рюмки.

— Лена сказала, что ты заходил к ней, — вспомнил Олег.

— Заходил, — признался Сергей, — очень хотел ее увидеть.

— Разговаривали о чем-нибудь?

— Практически ни о чем. Я просто взглянуть на нее хотел. Да, она сказала, что у нее есть сын и он сейчас на даче. А я ответил, что у меня никого: ни жены, ни детей. Давай выпьем за ее здоровье, чтобы операция удачно прошла.

Они осушили еще по рюмке, после чего Васечкин признался:

— Мне Ленка очень нравилась в школе. Но поскольку между вами что-то было, я скрывал.

— А я, как вспомню тот вечер в квартире твоих родителей, такой сволочью себя ощущаю!

— Ага, — согласился Сергей, глядя на стол, выбирая, чем можно закусить.

Девушки выставляли на стол тарелки с бутербродами.

— А можно чачу попробовать? — попросила Кристина. — Никогда в жизни не пила.

— Потом, — ответил Васечкин, — когда вы на кухне все закончите, то все вместе и попробуем.

Кристина не обиделась и поспешила на кухню.

— Если бы не Пыжова, — продолжил Олег, — моя жизнь иначе сложилась бы. Если бы не эта сисястая дура, я женился бы на Лене… Пыжова специально это подстроила. Надеюсь, Бог ее накажет.

— Жениться на Лене и сейчас не поздно. А что касается сисястой дуры…

Сергей прищурился, раздумывая, говорить или нет. И снова посмотрел на стол.

— Просто кто-то свою глупость хочет оправдать. Кому-то не следовало напиваться и доказывать, какой он опытный в амурных делах.

— Короче, сволочь я, — вздохнул Иванов.

— Ты это уже говорил, — напомнил Сергей. — А что касается Пыжовой… Короче, Бог ее наказал. И оказался очень жестоким.

— В каком смысле? — не понял Олег.

— В прямом. Нет больше Пыжовой.

— То есть… — растерялся Иванов. — В каком смысле?

— Что ты все о смысле спрашиваешь? Нет в жизни смысла: тебе, как врачу, это должно быть известно. Короче, после школы Пыжова челночить начала, моталась по Польшам и по Турциям, привозила шмотки и сдавала своей матери в магазин. Ее мать тогда была директором небольшого магазинчика. Тогда же они приватизировали эту торговую точку. Заправляла там Милена. Дела шли ни шатко ни валко. Но Милена не бедствовала. Наехали на них ребята с предложением своей «крыши». Пыжова и согласилась, считая, видимо, что все так делают. Но она же не такая, как все, она девушка эффектная была, если ты помнишь, конечно. На нее положил глаз главарь той группировки. Ну, и очень скоро стала наша с тобой школьная подруга с ним сожительствовать. А с Алиходжаевым дела тяжело было иметь — даже такие. Позвонила она мне как-то, встретились мы, и она попросила помочь. А я попросил ее сливать мне всю известную ей информацию, чтобы я смог побыстрее помочь. И двух месяцев не прошло, как взяли мы всю банду. Ну, тут, как водится, долгое следствие, потом суд. Все свое получили. Алиходжаеву дали пять лет: мало, конечно, но прямых улик, изобличающих его в особо тяжких преступлениях, не было. То есть они были и с избытком, но из материалов следствия все непонятным образом исчезли. Милена мне сказала, что подозревает следователя в сговоре с Алиходжаевым. Но как в такое можно поверить, тем более что этого следователя я знаю хорошо? Подлец, конечно, но на должностное преступление не пошел бы из трусости… Отсидел сожитель Пыжовой ровно половину срока и опять в городе появился. Позвонил Милене и сказал, что ему точно известно, кто сдал его ребят и его. А потому пусть готовится. Милена сняла квартирку и почти полгода там скрывалась. И вот звонит как-то в панике, говорит, что случайно в окно выглянула и увидела, как из машины вышел Алиходжаев — и прямиком в ее подъезд. А я как раз у отца сидел, у него день рождения был, и я рюмку-другую уже махнул. Позвонил тут же в РУБОП, сообщил адрес, а сам за руль и туда. Влетел во двор, из машины выбегаю, подскакиваю к парадному, тут открывается дверь, и выходит Алиходжаев. Лоб в лоб мы с ним столкнулись. Он тут же из-за пояса пистолет выхватывает, а я ему промеж глаз. Через минуту машина с бойцами подскочила, они-то его и спасли — оттянули меня от него. Сегодня суд, кстати, был. Думаю, влепили по полной.

— А что Пыжова? — тихо спросил Олег.

— Поднялись мы в квартиру. Дверь вскрыта, а в комнате на крюке от люстры Милена висит. Рот пластырем заклеен, чтобы соседи криков не услышали. Короче, перед тем, как ее повесить, он ее всю ножом изрезал. Так что крови в комнате было очень много.

— Ужас какой!

— Жизнь такая. А я тогда слово себе дал отомстить этому гаду. Сколько бы ни дали ему, куда бы на какую зону ни отправили, договорюсь с кем надо, чтобы и на зоне ему задницу жгло, чтобы он каждый день своей жизни проклинал. А когда выйдет, вот тут-то я ему… Девчонки, вы скоро? А то мы очень голодные.

— Идем уже, — отозвалась Кристина.

— Милена, кстати, очень переживала за тот случай у меня дома. Сказала, что ты ей нравился и она очень Лене завидовала. А зависть — это такая муть! На любое преступление толкнуть может. А она только поцеловалась с тобой. И ты, кстати, не возражал. Так что прости, друг.

В комнату вернулись девушки.

— Чачи хочу, — напомнила Кристина.

— Будет вам чача, — мотнул головой Васечкин, — только мы с другом Аликом сначала вдвоем выпьем за наших школьных подруг — одной во здравие, второй за упокой.

Девушки притихли. И только когда мужчины принялись закусывать, двоюродная сестра Кристины спросила:

— Уважаемые мужчины, если мы не ко двору, то можем уйти без всяких обид.

— Вы здесь как нельзя кстати, — ответил Васечкин, — вы пришли сюда повеселиться, значит, веселье сейчас будет. Расслабимся немного, но вы, девушки, можете не бояться за последствия, и за свою жизнь в том числе, так как рядом с вами известный всему городу опер и не менее известный врач.

— Я и не боюсь, — улыбнулась Кристина, — я вообще давно мечтала с опером познакомиться, всегда хотелось, чтобы рядом был надежный мужчина.

— Правда, что ли? — не поверил Сергей.

Кристина поджала губы и дважды быстро кивнула.

— Блин, — удивился Васечкин, — вот никогда не знаешь, где найдешь свое счастье!

— Правда, что ли? — улыбнулась Кристина.

— Угу, — ответил известный всему городу опер и тоже кивнул.

Иванов посмотрел на них и поразился: быстро они спелись! Даже Кристина сейчас не такая, как на работе. За все время, пока она находится в его квартире, ни разу не произнесла свои любимые «ой!» и «ну-у».

— А чача? — спросила Настя, чтобы напомнить о себе.

В этот момент в кармане Васечкина зазвонил телефон. Сергей достал его, посмотрел на экранчик и только после этого поднес к уху.

— Слушаю.

Ему что-то долго объясняли по телефону.

После чего Васечкин сказал:

— Я понял, товарищ полковник.

Отключил телефон и объяснил присутствующим:

— Завтра утром к начальству вызывают. Опять наградят, вероятно. А скорее всего, снимут ранее наложенное взыскание. Что тоже немаловажно. Кстати, Кристиночка, ты свой отпуск за этот год не отгуляла еще?

В этот момент Олег понял, что и ему необходимо позвонить. Он вышел на кухню и набрал номер кардиологического отделения. Представился и спросил, закончилась ли операция. Ему ответили, что пока нет, но, судя по всему, через час-полтора наверняка можно будет узнать результат. Он вернулся к столу, за которым шла увлекательная беседа.

— Кристиночка, — интересовался Васечкин, — вот ты говоришь, что дважды поступала на медицинский и оба раза недобирала баллов. А ты подумай, нужно ли тебе это? Давай в нашу школу милиции: баллов будет даже больше, чем нужно. Я гарантирую.

— Я хочу врачом стать. А поступить не смогла потому, что на бюджетное отделение слишком мало мест и все поступают по знакомству или за взятки. На коммерческом отделении обучение слишком дорогое — мне не по карману.

— Взятки, говоришь! Тогда подавай документы в Академию государственной службы. Я там два года назад одного деятеля именно за них и прихватил. Дело открывать не стал: он пообещал мне больше так не делать — значит, тебя бесплатно примет, если я попрошу. Ну, как?

Вопрос относился уже к хозяину дома.

— Часа через полтора будет результат.

Васечкин понимающе кивнул. Но понял не он один. Кристина посмотрела пристально на Олега, и тот спросил:

— Ты что-то хочешь мне сообщить?

— Хочу, хотя мне это по секрету рассказала знакомая по училищу: она как раз в кардиологии работает. Не знаю, можно ли?

— Если это касается Елены, то необходимо, — произнес Васечкин.

— Дело в том, что моя знакомая была свидетельницей того, как заведующий отделением… как его…

— Грецкий, — подсказал Олег.

— Ну да. Так вот, она присутствовала случайно, когда он уговаривал вашу знакомую на операцию. Говорил, что если будет делать операцию профессор Шумский, то стопроцентный положительный результат гарантирован. Только, как он сказал, это будет стоить денег. И даже сумму назвал — десять тысяч евро.

— Ого! — удивился Васечкин. — Ну и крыса этот профессор! Только откуда у Лены такие…

— Погоди, — остановил своего друга Иванов. — А дальше что?

— Ваша знакомая согласилась. А потом моя подружка слышала, как он уговаривал профессора по телефону, все повторял, что не бывает сложных операций, бывают плохие хирурги…

— Да-да. Именно так профессор Шумский нам когда-то на своих лекциях говорил.

— Так вот. Этот завотделением предложил профессору деньги, и тот согласился. Только Шумскому предложено было пять тысяч долларов.

— Я же сказал — крыса! — снова возмутился Васечкин.

— И Лена заплатила? — удивился Олег.

— Вероятно, раз операция сейчас проходит.

— Послушай, Кристина, а твоей знакомой можно верить?

— Думаю, да.

— Постой, — догадался Иванов, — твоя подруга спит, что ли, с Аркашей?

— Ну да. Уже полтора года. Почти сразу, как пришла в кардиологию. Он ей сказал, что если она хочет там работать и рассчитывает на карьерный рост…

— Я что-то не понял, — встрял Васечкин. — Какой карьерный рост может быть у медсестры?

— Стать старшей медсестрой, потом дополнительные выплаты за переработку, короче, по деньгам можно почти вдвое больше иметь… — отмахнулся Олег. — Что еще знает твоя знакомая?

— Она сказала, что профессор Шумский не практикует уже года три и переживает, что его, такого уважаемого специалиста, никуда не приглашают. А не приглашают, потому что… потому что… как вам сказать…

— Потому что у него были отрицательные результаты, — догадался Олег, — Вот почему Аркаша так спешил уехать в отпуск. Вероятно, он сам предложил мою кандидатуру на замещение. Если все пройдет удачно, то он с деньгами, а если нет…

— Тьфу-тьфу! — сплюнул через плечо Васечкин.

–…то отвечать буду я. Хотя служебных неприятностей никаких не будет. Скорее всего. С Лениным диагнозом. Ребята, вы тут веселитесь, а я в больницу поеду.

Иванов выскочил из-за стола, но за ним бросились Кристина и Васечкин.

— Олег Богумилович, миленький, — взмолилась девушка, — ну куда вы сейчас, чем вы сможете помочь?

— К тому же выпивший, — поддержал ее Васечкин. — Не будешь же потом объяснять, что у отца был день рождения. То есть… ну все равно потом замучают тебя объяснительными. Ты лучше позвони.

Олег взглянул на часы. Даже часа не прошло со времени его последнего звонка, но все равно он направился к кухонному столу, на котором стоял телефонный аппарат. Набрал номер. Трубку долго не снимали. Олег слушал гудки и ощущал гулкое биение своего сердца.

— Да, — ответила трубка.

Иванов выдохнул, предполагая самое худшее, раз так долго никто не подходил к телефону.

— Это Олег Богумилович. Как там дела?

— Операция закончилась только что. Все нормально. Больная еще не отошла от наркоза. Она теперь со стимулятором и под наблюдением дежурной сестры. А я только что провожал Владимира Адамовича до машины.

Иванов поблагодарил дежурного врача и положил трубку на рычаг.

— Ну что? — спросила Кристина.

— Да вроде все нормально.

— Ну, тогда вино и танцы! — обрадовался Васечкин.

— Ура! — поддержала его из комнаты Настя.

Тут же были открыты бутылки с шампанским, произнесены тосты, мужчины, как водится, выпили шампанское стоя, а дамы до дна.

Вскоре начались танцы, хотя танцевала только одна пара. Настя пригласила и Олега: он вышел было из-за стола, но тут же отказался:

— Не могу танцевать: у меня нога как деревянная. Отсидел, вероятно.

Чачу допили всю. Коньяка оставалось больше половины бутылки. Васечкин засунул бутылку во внутренний карман и начал прощаться:

— Ты извини, Алик, что мы рано уходим. Но мне завтра с утра в управление на ковер. Надо быть свеженьким, как огурчик.

— Хорошо, — согласился Иванов, — идите, а я с утра в отделение.

Олег у дверей провожал друга и вцепившуюся в Серегу Кристину. Голова кружилась, и хотелось спать.

— Настя, — крикнул Васечкин оставшейся в комнате девушке, — тебе, случайно, с утра никуда не надо?

— Нет, — отозвалась та, — до понедельника я совершенно свободна.

— Ну, тогда прибери здесь все! Порядок обеспечь.

Дверь распахнулась, и Кристина потащила Васечкина к лифту.

— Ладно, Алик, — махнул рукой Сергей, — ты уж тут не скучай. И прости меня, что рано ухожу, но меня на ковер утром… Так бы еще чуток посидели. А то в такую рань…

Дверь захлопнулась.

Лифт поехал вниз, увозя друга к счастью.

Времени было час ночи.

Настя убирала со стола. Иванов решил ей помочь, но разбил фужер.

— Настя, — попытался он объяснить свою неловкость, — дело в том, что у меня всего одна комната, хотя и два дивана. Но тем не менее я живу один. И к тому же… — А что «и»?..

Олег потерял нить своих рассуждений.

— Другими словами, мне важно знать, далеко ли ты… то есть вы живете. Такси я оплачу, разумеется. А бокал этот… Ну его к черту!

— Успокойся, Олег, — сказала Настя, — я много места не займу.

Она отправилась мыть посуду. Олег достал два комплекта постельного белья: один, давно не стиранный, бросил на свой диван, а второй положил на другой. После чего лег и сам, не раздеваясь. Какое-то время слышал, как на кухне льется вода, потом там же затренькал мобильник, и голос Насти сообщил кому-то:

— Посуду домываю. Алик уже, кажется, спит… Хорошо. Я рада за тебя. Хороший парень — видно сразу…

Больше Иванов не слышал ничего. Он заснул. Ненадолго пробудился, когда почувствовал, как кто-то залезает к нему под одеяло и обнимает его, спящего одетым.

— Удачи тебе, Серега, — прошептал он сквозь сон.

И повернулся лицом к стенке.