Как убить человечество

Екатерина Колчанова (2024)

Рина Ворожея — талантливая певица и гитаристка — вместе со своим братом-близнецом Киром, друзьями Филом Цепешем и Адрианом Зеленовым оказываются в лицее „Шонтéр", собирающим самые талантливые музыкальные группы города. Он рассчитан на то, чтобы отправить лучших в консерваторию столицы. Только их пребывание в лицее оказывается более увлекательным, чем то, на что они рассчитывали. Как магия связана с людьми — вот что станет им известно, после чего близнецы Ворожеи пойдут на всë, чтобы исправить ошибки прошлого, в том числе ошибки и своих предков.Художник обложки: Екатерина Колчанова.

Глава 1

Поднимая голос на малую терцию выше и заканчивая петь, Рина быстрыми движениями пальцев перебирала струны электрогитары, висящей на её плече, отбивала такт правой ногой, при чëм игра и пение становились проще, внимательно смотрела на гриф, но пыталась отрывать взгляд в качестве тренировки, хотя это давно перестало быть для неё сложным. Сложным становился факт перебивания их музыки из других кабинетов: музыкальный диктант у младших на сольфеджио, с незатейливой детской песенкой, пение вокалиста, исполнение Чайковского на фортепиано, медленное проигрывание нот на балалайке, табулатуру которых только учили.

Она всегда пыталась выступить на отлично, не допустить неудачи, выдрессировывая и остальных трёх участников группы, хотя они сами оставались в музыкальной школе так долго,что на пальцах перестали образовываться мозоли. Рина, будучи единственной девочкой среди них, была их негласным лидером, добиваясь и отдельного помещения для репетиций, и дополнительных занятий у преподавателя ансамбля, занимающегося также с подобными коллективами, играла решающую роль при решении как и когда выступать и где работать. Остальные ничуть не противились этому, а полностью доверяли подруге. Группа могла подставлять их «любимую директрису» постоянно, но тех настолько часто грозились исключить, что энтузиазм упал.

Рина любила музыку, как и еë друзья, но они четверо разводили руками, не зная, на чëм будут зарабатывать.

В этап кризиса, музыкальная школа подбирала подходящие кандидатуры на группы, выступающие и защищающие честь школы.

Вначале дуэтом стали исполнять музыку близнецы и для себя, и на концертах. Их заметили пара пока что адекватных учителей, учащих другие классы, и поставили ультиматум, по которому нужно было выбрать себе бас-гитариста и второго вокалиста или пианиста. Им предлагали развешивать объявления по набору или устроить его сразу в музыкальной школе. Близнецы пропустили их слова мимо ушей, смотря на расписание, развешенное на первом этаже и ища имена Фила и Адриана.

Кроме того, в разные районы и города выезжал их хоровой коллектив, но не выигрывал, хотя держащийся у них статус победителей, существовавший пару лет назад сохранялся, не давая относится к ним с пренебрежением.

Рина осматривала маленькую комнату для репетиций, выделенную им школой: потрескавшиеся стены нежно-розового цвета вызывали отвращение, покрашенные лет десять назад, судя по оттенку. а отходящий грязный линолеум был настолько убогим, что за всю учёбу в музыкальной школе, они приносили сменную обувь лишь несколько раз: на первый учебный день, и на концерты, боясь изуродовать их любимые ботинки. Это бы не было большой проблемой, если бы не их гонения от уборщицы с тряпкой, лишь угрожающей, а не выполняющей свою работу.

Барабанная установка, занимающая четверть помещения, била по ушам, из-за маленького кабинета и была электронной, отчасти выкрашенной в бордовый цвет. Старое потëртое фортепиано стояло справа от неë, накрытое тканью, с деревянным стулом за ним. На этих стенах висели ненадëжные, прибитые держатели для гитар, одна из которых всë же была там. Проходить мимо этой стены прямо под гитарой было чем-то вроде запланированного суицида. Все, кто играли на гитаре предпочитали класть их на фортепиано или ставить рядом, чем давать стенам дополнительный шанс обрушиться на них.

Рина взглянула на Фила, стоящего к ней полубоком справа, чья игра на бас-гитаре была незаметна. Его пальцы передвигались по грифу на легато с одного лада на второй так же незаметно. Мелодия была не сложной. У группы не возникало с ней тех проблем как с некоторой классической музыкой, что заставляли их играть на уроках по специальности.

В противоположной стороне стояло пустое фортепиано, а его хозяин, Адриан, которого все называли Рианом, реже Андреем, считая его имя слишком выпендрёжным, сейчас стоял рядом с Риной у микрофона и допевал последние ноты.

Проиграв последние басы, Фил снял гитару с плеча, задевая ремнём тёмные волосы и не дожидаясь окончания, под возмущëнные взгляды, подошёл к барабанной установке, спихивая Кира со стула.

— Эй! Я сейчас засуну эту палочку так глубоко тебе в задницу, что ты ей поперхнёшься! — возмутился барабанщик, сидя на грязном холодном полу, махнув на первое определение рукой.

Кир протянул ладонь, уже почти лёжа:

— Помогите мне встать, я уже старпëр, — усмехаясь, и выпрямляя спину, под хруст той говорил он.

— На коленях уже не держишься? — сказала Рина со смешком.

— У него биполярка, ты только посмотри, Рин, я же говорил, а ты не верила!

— закивал головой Фил, поворачиваясь к подруге, находящейся с широкой улыбкой на лице, сдерживая смех.

— А у тебя аутизм! — вновь возмутился Кир, — А ты вообще предательница! — наигранно грустно указал он на Ворожею.

Рина сняла гитару, положила её на фортепиано под тихий стук дерева и струн, и протянула руку брату, сжимая его ладонь, и поднимая:

— Какие таблеточки купить? Или уже не помогут? — наигранно ужаснулась та. — А хотя! Не смей сдохнуть! Нам твой труп что-ли потом убирать? Лежать вонять будешь. И ты видел сколько стоят похороны? Гроб, место на кладбище, поминки, такие траты! — брат-близнец поднялся, мигом стряхивая пыль с чëрных брюк и белой рубашке на которой осталось небольшое пятно.

— Вот свинтус ты! — воскликнула Рина.

— Это всё он! — указал тот на бас-гитариста.

— Ладно, ладно, постираю, не будешь же ты меня ходить позорить. Хотя вообще-то, ты сам это сделаешь. Уже такой большой мальчик, а не умеет пользоваться стиральной машинкой, — усмехнулась та.

— Ворожеи! Цепеш! Зеленов! Ко мне в кабинет! — от микрофона донёсся до них то ли разъяренный, то ли восторженный голос директрисы, всегда звучащий мерзко и высокомерно.

— Опять что-ли буянит? Маразматичка эта старая — лениво протянул Фил, локтем опираясь на барабанную установку.

— Пойдём? — спросил Кир, — Ну очень некрасиво будет, правда? — уверенно говорил он, перебирая пальцами медно-золотистые волосы.

— Ну ты, конечно, дебил, но иногда ведь прав. Не нужно доводить пожилого человека, мы ведь не изверги какие-то. — подхватила Рина.

— Вы только сами в это случайно не поверьте, — с усмешкой переглянулись Фил и Риан.

— Так мы валим? — приподнял бровь бас-гитарист, хитро переглядываясь с Рианом.

— Всегда задаëшь идиотские вопросы. Но мне интересно посмотреть что она ещё могла придумать своим поехавшим мозгом, — Рина перекинула такие же медно-золотистые пряди, как у брата за спину.

— Может лучше в окно? — предположил Фил, аккуратно поглядывая на Адриана.

— Не вариант, ты не знаешь какие здесь окна? Мы их закрыть не сможем и потом получим, — покачал Кир головой, также смотря на пианиста, переглядываясь с сестрой. — И ещё каморки этой вонючей лишимся. — В ней действительно иногда пахло чем-то тухлым, из-за чего Ворожея постоянно таскалась с флакончиком духов, что купила по ошибке, они пахли освежителем воздуха. Сама же девушка пользовалась другими духами.

Рина, кивнув головой Риану, пошла по направлению к двери, находясь с одной стороны, а друг с другой.

— Стой! — крикнул тому Фил, пытаясь отвлечь.

Ворожея вздрогнула, посмотрев на бас-гитариста, и кивнув тому:

— Да, лучше стой, дебил, — кладя руку тому на плечо.

Но Риан приоткрыл дверь, не успев среагировать на его паузу.. Он выглянул в коридор, поворачивая голову в начале влево, а после оттолкнулся от двери, отступив на шаг.

— Кхм — прокашлялся знакомый голос из-за двери, — вы же идёте к директрисе?

Она была одна из немногих, относящихся к ним более менее хорошо, но прикрывала она их нечасто. Полностью открыла дверь женщина со сверкающими ярко-зелёными глазами и тëмными кудрявыми волосами по плечи, на вид лет тридцати, давно работающая концертмейстером, называющаяся просто Юмелией. Еë отчества никто не знал.

Она стояла, облокотившись на дверной проём, и уничтожающим взглядом смотрела на замеревшую группу.

— Я же говорил! — вставил Фил, убирая гитару в чехол.

— Ну конечно, — ответила Рина на вопрос Юмелии, — а были другие предположения? — слащаво улыбнулась Рина. — Как же вы могли так о нас подумать?

— Нас вызвала наша любимая директриса! Как мы можем не пойти, вы что? — стал возмущаться Кир после слов Рины, пытаясь пристыдить концертмейстера.

— А вы здесь вообще зачем? — поинтересовался Риан.

— Хочу провести время с моими самыми лучшими учениками, — съязвила она после слов близнецов. — Так зачем время терять? Пойдёмте-ка к ней сразу, — она отошла от белой двери в пятнах, пропуская и

Те переглянулись и вышли в длинный коридор с серыми пустыми стенами и проходящими мимо первоклассниками, смотрящих на фиолетовые глаза близнецов, следуя за женщиной, после того как посмотрели на ту с одинаковым ироничным взглядом.

Когда директриса вызывала их к себе, они всегда придумывали способы сбежать, от чего потом получали ещё больше, так что за ними и раньше вызывали надзирателей — провести к кабинету.

Они могли заговорить человека, чтобы он забыл о том, что хотел сделать, сослаться на помои, которыми кормят в столовой в общеобразовательной школе, или просто совершенно случайно потеряться в коридорах.

Ребята научились понимать друг друга без слов за годы их общения, и только по взгляду и кивкам головы договорились, что сегодня убегать они не собираются. Те слегка отстали от женщины, идя, скрестив руки.

«Мы ведь ничего не натворили. Старую грымзу опять маразм хватил» — думала группа.

Они выпрямили спины и подняли подбородок, подходя к этому кабинету"Исчадия ада".

Юмелия постучалась и открыла дверь.

За деревянным столом, покрытым тёмно-бордовым лаком сидела женщина лет пятидесяти, одетая в облегающее ярко-красное платье до колен, явно не предназначенное для её возраста, с украшениями во всю шею и синими тенями на глазах. Когда близнецы в первые оказались там, совершенно не придали значение внешнему виду людей, разглядывая помещение.

— Ну неужели. — сказала она змеиным голосом, — вы наконец-то пришли. Слишком редко навещаете меня в этом году, так скучаю по вам. Давайте как обычно, дело-то привыкшее, — Сверкнула та взглядом — Часто тренируетесь? Что играете?

Все разом закатили глаза, из-за подвоха, видного за километр.

— Moriro da re — Måneskin, — ответила Рина, вспомнив одну из их последних тренировок и скрестив руки за спиной.

Закатила глаза уже директриса, игнорируя подобный ответ. Она протянула своими полными руками с неровными, обрезанными под корень ногтями жёлтую папку на кнопке с нотами, явно являющиеся классической музыкой:

— Вам нужно разучить это. До завтра. Меня не волнует, придëтся ли вам сидеть над ними до ночи, чтобы сыграли. Вас придёт слушать один мой знакомый и его слова о вас очень повлияют на репутацию школы.

«Ты убить вашу репутацию что-ли хочешь? Изощрëнный способ» — подумали все четверо.

— Свободны, — высокомерно поставила точку директриса.

Они переглянулись с ухмылками, похожие друг на друга, и вышли из кабинета.

Рина увидела ближайшее мусорное ведро и закинула туда папку левой рукой, попав с трёх метров:

— Она не сказала время выступления. Будет не жаль, если мы опоздаем.