История о краже. Лгунья. Том 1

Екатерина Ивановна Гичко, 2020

В городе Санариш произошло беспрецедентное ограбление городской сокровищницы. Главный хранитель убит, а главный подозреваемый бесследно исчез. Кто-то невидимый путает и затирает следы, заводя расследование в тупик. Более чем через год за расследование берётся легендарный Ранхаш Вотый. След преступления успел остыть, но новый глава санаришского сыска уверенно берётся за дело и возобновляет поиски исчезнувшего подозреваемого. Только подозреваемая уверена в собственной невиновности. Неужели Ранхаш действительно ступил на ложный путь? Или же жертва обвинения лжёт?

Глава 8. Паника, воспоминания и неожиданный гость

Майяри нащупала пальцами ног уступ и, упираясь в него, подтянулась наверх. Левой рукой девушка ухватилась за похожий на нос выступ, а правой — за края трещины. Перед глазами замаячил ярко-фиолетовый ворсистый цветок. Выпустив край разлома, Майяри осторожно обхватила яркую чашечку и, подтянувшись, зубами перекусила стебель. Рот наполнил водянистый сок, от которого через несколько секунд занемел язык. Девушка убрала добычу в мешок на поясе и полезла выше, к следующему фиолетовому пятну, одиноко горящему на склоне.

Тошкан смотрел на распластавшуюся по склону девушку с открытым в восхищении ртом. Сам он наверх лезть даже не пытался и остался сторожить сапоги Майяри, поражаясь, как ловко девушка ползёт вверх в подвязанной до колен юбке. А началось всё с того, что он пожаловался на то, редко попадаются большеголовики. От зубной боли они дюже сильны помогать, да только высоко растут. Не достанешь.

Майяри только посмотрела на пламенеющие на высоте пятна, подвязала к поясу мешок и края юбки и, сбросив с ног сапоги, велела Тошкану немного подождать. За какие-то пару десятков секунд она поднялась на три сажени.

Девушка добралась до очередного цветка, перекусила стебель и полезла ещё выше. Туда, где дрожал лепестками последний большеголовик. Тошкан вдруг сообразил, что забралась Майяри слишком высоко, и распереживался. А ну как упадёт?

Долезла Майяри до цели, впрочем, благополучно, и не торопясь начала спускаться. В сажени от земли её подхватил под мышки Тошкан и опустил на траву.

— Ты где так выучилась? — поражённо спросил он.

Майяри весело улыбнулась и загадочно пожала плечами. Щёки её раскраснелись, глаза горели радостью, и ей хотелось пуститься в пляс. Ощущение собственной силы и ловкости пьянило её, перед глазами всё ещё стояли пожелтевшие шапки деревьев, которые она видела с высоты, а на губах ощущался вкус ветра: холодный, свежий, с частичками каменной пыли. Девушка с силой растёрла замёрзшие пальцы и поспешила к оставленным сапогам.

— А всё же где? — не отставал Тошкан.

Майяри уже привычно напряглась. Но царившая на душе лёгкость перешла и на язык. Даже если она ответит, как далеко её слова смогут уйти от этого места? Гава-Ыйские болота казались ей другим миром, в который не так-то просто попасть.

— Я выросла в горах, — ответила она наконец. Волнение охватило её и вызвало дрожь. Когда она последний раз откровенничала с кем-то?

— Горах?

Видя, что Тошкан не понимает её, Майяри пояснила:

— Это место, где много-много таких Каменных Порогов. Они куда выше, больше. Их вершины вздымаются к небесам, а на самых высоких из них круглый год лежит снег. По их склонам сбегают стремительные реки, они падают с огромных высот и разбиваются о камни. А в глубоких ущельях — это очень большие трещины в земле — можно найти и леса, и водоёмы…

Майяри умокла. Перед внутренним взором опять пронеслись величественные горные пейзажи, а онемевший язык почувствовал вкус хрупчатого снега, что покрывал вершины. Какой бы нестерпимой ни была её жизнь в тех местах, она всё равно скучала по этим суровым и прекрасным видам.

— Скока собрали! — восхищённо протянул Тошкан, заглядывая в мешок, ворот которого оттопыривался на поясе Майяри.

Крупные фиолетовые ворсистые цветки издавали сочный запах, и Майяри, посмотрев на них, ощутила укол жалости. Стоило ли столько рвать? Они же могли и дальше цвести на склоне и радовать глаз.

Холодный ветер напомнил девушке, что близится зима и цветы всё равно бы загубил холод. А Тошкан им точно пропасть не даст. Все пойдут в дело. Отцепив мешок, Майяри впихнула его в руки Тошкана и потянулась к чулкам.

— Я к себе пойду, — пропыхтела она. — Можешь меня не ждать.

— А мож, зайдёшь? — Тошкан неловко помялся на месте. — Откушаешь хоть, стены посмотришь.

Девушка отрицательно мотнула головой и, закончив с чулками, потянулась к сапогам.

— Стены я утром посмотрела, так что давай без меня.

Майяри просила деревенских сообщать ей, если со стенами, а точнее со знаками на них, что-то произойдёт. Те заметили некую странность, и девушка сегодня увидела, что свежие брёвна, на которых она собственноручно вырезала знаки, начали каменеть. Удивительно!

Но если утром она горела желанием разгадать эту загадку, то сейчас от него осталось только пепелище. Лазанье по склонам вызвало у Майяри не только лёгкость и радость, но и нечто тёмное, что глодало её.

— Ну как знаешь! — махнул рукой Тошкан. — Но ежели возжелаешь, вечерять приходи.

— Хорошо.

Натянув сапоги, Майяри некоторое время наблюдала за удаляющимся мужчиной, а потом перевела взгляд на поросший кустами и лишайником склон. Опять захотелось почувствовать звенящее напряжение в руках и полюбоваться на мир с головокружительной высоты. Но Порог был не настолько высок, и это слегка отравляло настроение Майяри.

Девушка чувствовала, что в её жизни наступил поворотный момент. Недосказанность с Виидашем ранее словно держала её на одном месте и не позволяла взглянуть вперёд. Сейчас же оковы и пелена спали, и Майяри остро ощутила, что нужно что-то предпринять. Но её терзали сомнения.

Уходить с болот не хотелось.

Гава-Ыйские болота были страшным и жутким местом на первый взгляд, но это место приняло Майяри, дало ей защиту и даже заботу. И всё же девушка сомневалась, что стоит оставаться тут и дальше. Что её может ждать здесь? Тихая и мирная жизнь, которая, возможно, закончится в зубах одной из тварей, дружелюбные соседи, противные разбойники… Приятный, но ограниченный мирок. Рано или поздно ей станет тесно. Да и такая жизнь не соответствовала желаниям Майяри: она хотела изменить свою судьбу, переломить её, а сидя в болоте, она просто будет скрываться от рока. Нужно жить дальше. Жить, бороться и побеждать.

Только вот бегать ей тоже надоело. Майяри бегала, даже иногда не зная точно, от кого именно бежит. Как с этой историей в Санарише. Когда за ней заявились в общежитие, девушка сбежала, так и не разобравшись, стража ли это была или кто-то другой в облике стражи. А кто преследовал её от Санариша? Стража? Те, другие? Или все разом? Даже если уходить с болот, то куда? Путь в крупные города ей теперь точно закрыт. Да и может ли она знать, когда, где и с кем встретится? Скрываясь сразу от четырёх сторон, всегда чувствуешь себя в облаве. А если попробовать покинуть Салею? Сможет ли она вообще перейти границу? Майяри казалось, что именно там её все и поджидают. Действительно, куда ей ещё податься? Её ищут по всей стране в четыре загребущие «руки», и только две из этих «рук» знают о существовании друг друга и действуют совместно. Остальные же не догадывались о существовании конкурентов и из-за этого плотнее смыкали «пальцы», опасаясь, что девушка ускользнёт. Майяри приходилось действовать с большой осторожностью, чтобы, убегая от одних, не привлечь внимание других. А сейчас у неё даже амулетов нет! Майяри зашипела от досады и, поднявшись со своего места, направилась домой.

Топая через лес, девушка пришла к выводу, что у неё теперь есть только два пути: остаться здесь и продолжать прятаться или всё же попробовать пересечь Салею и навсегда покинуть её. В стране Майяри всё равно больше ничего не держало. А то, что она искала раньше, девушка уже отчаялась найти.

Майяри запоздало поняла, что не стоило вспоминать о Виидаше в таком ключе. Она опять почувствовала себя опустошённой и ужасно одинокой. На самом деле, если бы у неё не было Виидаша, как долго бы она просидела на болотах? Неделю? Две? Вероятно, даже меньше. Переждала бы, когда погоня уйдёт дальше или вернётся назад в город, и потопала бы в сторону границы. Но Майяри осталась. Хоть Гава-Ыйские болота и были опасны как место для схрона, но преследователи не сунулись бы дальше Каменного Порога. Относительно безопасное укрытие недалеко от Санариша, где остался возлюбленный… Она не хотела быть слишком далеко от Виидаша. Вот дурочка!

Перескочив через забор, девушка быстро пересекла дворик и поднялась на крыльцо. Дверь жалобно заскрипела, и сердце Майяри дёрнулось словно бы от боли. Привязалась она. Вон, уже дом жалеет. Опять он будет заброшен и лишён заботы. Шагнув в сени, девушка увидела привязанные к потолку веники трав, заготовленные ею для травяных настоев на долгую зиму, и едва сдержала слёзы. Тёмные, видимо, никуда она отсюда не уйдёт!

Лёгкость окончательно покинула её, и Майяри мрачно потопала в комнату. Запихнув в топку поленья, девушка разожгла печь и заглянула в горшок с остывшей похлёбкой. Оранжевая гуща пахла весьма заманчиво, но аппетит не проснулся. И всё же Майяри направилась к столу, чтобы подготовить его к обеду.

Она не подходила к нему с прошлой ночи. Письмо продолжало одиноко лежать под затушенной лучиной. Майяри только свернула его из опасения, что Виидаш что-нибудь ответит: не хотелось больше ничего знать.

Едва коснувшись пергамента, девушка отдёрнула руку. Лист согрел её пальцы жаром. Всё же ответил. Помедлив, Майяри развернула письмо, и холод окатил её спину. Почерк был незнакомым.

Слова выстраивались в спокойно-ровные ряды и ложились на бумагу очень аккуратно. Но Майяри почему-то сразу бросились в глаза по-хищному острые кончики букв.

«Госпожа Амайярида, я хотел бы побеседовать с вами. Это в ваших интересах. Я назначен следователем по вашему делу. Если вам не безразлична ваша судьба — ответьте мне.

Ранхаш Вотый»

Девушка отбросила письмо и отшатнулась от стола. Кровь стремительно прилила к голове, пальцы задрожали, а во рту пересохло. С трудом сглотнув, Майяри сделала ещё один шаг назад, словно на столе не лежало безобидное письмо, а качался зловонный бахвинный паразит. Бежать! Ей нужно бежать!

Ранхаш стремительно вынырнул из сна и резко сел на кровати. Впрочем, почти тут же ему пришлось лечь обратно на подушки: затёкшую ногу прострелило болью и он едва не поморщился. В окно било высоко сидящее в небе солнце, а в спальне царило сонное умиротворение. Тело благодарно ныло и советовало поспать ещё немного: неумолимый хозяин редко давал поблажки.

Полминуты харену потребовалось на то, чтобы вспомнить о событиях прошедшей ночи и слегка взволноваться. Лицо его при этом немного оживилось, а глаза забегали по комнате, словно мужчина ожидал увидеть здесь кабинетный стол, а на его столешнице — письмо. Откинув одеяло, Ранхаш обнаружил, что раздет до портков. Одежды же нигде не было видно. Вероятно, Шидай отдал её слугам. Харен наугад приподнял подушку и обнаружил письмо под ней. Взволнованность ушла, и он, взяв лист в руки, медленно развернул его. Собственное послание исчезло, и пергамент был чист. Брови харена слегка сошлись на переносице, и он осмотрел письмо с обеих сторон, словно надеясь найти какую-нибудь подсказку.

Дверь распахнулась, отвлекая Ранхаша от его занятия, и впустила внутрь довольного собой и жизнью Шидая.

— Проснулся, — жизнерадостно констатировал лекарь. — Как спалось? Отдохнул? Я вот наконец-то отдохнул, — последнее прозвучало с лёгкой укоризной, как намёк на то, из-за кого он не имел возможности отдохнуть раньше.

Ранхаш лишь мрачно посмотрел на него, что нимало не смутило мужчину.

— Я просил больше так не делать, — холодно напомнил он.

— Я тоже о многом просил, — не усовестился Шидай. — Если ты сам игнорируешь чужие просьбы, не ожидай, что к твоим будет больше внимания. Как нога?

— Хорошо.

— Правда? — засомневался лекарь и, опустившись на кровать, накрыл ладонью коленную чашечку господина.

Сильные и чуткие пальцы сноровисто ощупали её, а также ногу выше и ниже. Короткие всплески боли вспыхивали под кожей, но на лице Ранхаша это никак не отражалось. Впрочем, на реакцию господина Шидай и не ориентировался.

— Шрам потом нужно будет убрать, — лекарь обрисовал пальцами края багрово-белой области, которая занимала всё колено, наползало на бедро и голень.

Это было всего лишь небольшим свидетельством того, что когда-то нога была почти оторвана.

— Всё же, Ранхаш, ты везунчик, — усмехнулся Шидай. — Встретить на болотах лекаря, который оказался способен враз справиться с такой раной… А ведь мог бы совсем без ноги остаться.

Ноздри Ранхаша недовольно шевельнулись. Тема была под запретом, но Шидаю было сложно хоть что-то запретить, и он нет-нет да и вспоминал события трёхмесячной давности, когда они занимались облавой на Гава-Ыйских болотах. Разбойники так сильно там расплодились, что, осмелев, начали устраивать набеги на ближайшие поселения. Ранхаш вместе со своим отрядом теней был отправлен на устранение этой проблемы.

И болота едва не забрали его. Преследуя разбойников, он натолкнулся на одно из болотных чудищ. Оно не разбирало, кто истинный злодей, и, раскидав и преследователей, и преследуемых, скрылось. Ранхаш плохо помнил, что было дальше. Ужаснейшая боль туманила рассудок. Он пытался подняться, но не мог. Что там было с ногой, он тоже не помнил, но Шидай утверждал, что нога должна была быть почти оторвана. Страшные повреждения и болота вокруг.

Откуда она там появилась? Шидай осторожно выражал сомнения в её существовании — всё же Ранхаш тогда плохо воспринимал действительность — но харен был уверен, что его нашла девушка. Что за девушка? Почему она была одна? И как она смогла справиться с раной в одиночку за такой короткий срок? Лекарь всё же думал, что была она не одна. Он знал только одного лекаря во всей Салее, способного справиться с подобными ранами в одиночку. И это был личный лекарь хайнеса.

Несмотря на то, что увиденное сохранилось в памяти харена лишь мутным образом, тот испытывал уверенность в том, что его спасителем была девушка. Шидай был поражён тем, с какой горячностью Ранхаш пытался разгадать тайну своего спасения, но ни среди разбойниц, ни среди жительниц ближайших поселений он не нашёл никого, кто мог бы соответствовать его смутным воспоминаниям. А тайны Ранхаш не любил.

К тому же в этой истории было нечто совсем странное. Когда харена обнаружили, рана на его ноге была залечена не полностью: отсутствовала кожа и связанные с ней мелкие кровеносные сосуды. Вместо них рану покрывал толстый слой оранжевой мази. И под этой мазью стремительно росла новая плоть. Завораживающее и жуткое зрелище. Эта тайна также осталась полностью неразгаданной.

Но как бы там ни было, Шидай был благодарен неведомому помощнику или помощникам харена. Одна из связок была сращена неправильно, но нога сохранилась. В иных обстоятельствах всё могло сложиться хуже. А связку Шидай уже потом поправил.

Но это было, по заверениям самого лекаря, неблагодарным и бесполезным трудом: господин совершенно не пытался соблюдать предписания и начал ходить на три недели раньше, чем того бы хотел Шидай. Только сращённые связки и мышцы не выдержали такого обращения, и теперь Ранхаш рисковал остаться хромым на всю жизнь. И это мало его волновало.

Ранхаш вывернул колено из пальцев лекаря и поднялся.

— И куда мы сегодня? — полюбопытствовал Шидай.

Помедлив, харен всё же ответил:

— К данетию городской стражи, а потом в сыск.

Шидай поморщился и страдальчески протянул:

— Стар я для всего этого…

Когда харен через полчаса спустился вниз, его уже ждал накрытый к обеду стол. Завтрак он благодаря Шидаю проспал. Но, шагнув в столовую, Ранхаш резко остановился и вперился взглядом в сидящего за столом мужчину. Невысокого, хорошо сложенного, с прямыми серыми волосами до плеч и жёлтыми глазами. Типичный Вотый! Ещё и смазливый. Причём красота его была чувственная, отдающая сладострастием.

Мужчина непринуждённо работал вилкой и ножом и выглядел весьма довольным. Ранхаш медленно повернулся и посмотрел на Шидая почти с яростью, чем изрядно того повеселил.

— А я-то причём? — тихо спросил лекарь, хотя лукавая улыбка заставляла сомневаться в его искренности. — Это же не лично ваш дом, здесь могут остановиться и другие члены семьи.

— Доброе утро, Ранхаш! Как спалось? — мужчина оторвался от еды и ехидно улыбнулся харену. Глаза его лукаво прищурились, а на серых ресницах, словно огонёк, сверкнуло солнце.

— Доброе, Викан, — с трудом откликнулся Ранхаш. Лицо его опять стало бесстрастным, но троюродного брата это не обмануло.

Отодвинув тарелку, Викан откинулся на спинку стула и сложил руки на груди.

— Ты не рад мне, — весело заметил оборотень, — а я ведь к тебе с братской помощью и поддержкой.

— Обойдусь, — сухо отрезал Ранхаш.

— Не-а, — уверено покачал головой Викан, — не обойдёшься. Меня прадед к тебе в помощники направил. Так что я весь в твоём распоряжении.

Аппетит у харена резко пропал. Шидай с трудом сдерживал улыбку. Двух более разных оборотней, чем Ранхаш и Викан, сложно представить. И, как совершенно непохожие личности, они друг друга невероятно раздражали.

— Супчик? — Викан вопросительно приподнял брови и стрельнул глазами в сторону супницы.

Только Шидай и заметил, как нервно дёрнулся мизинец его господина.

— О, дядя Шидай, — Викан улыбнулся лекарю. — Давно не виделись. Вы помолодели.

— Льстец, — усмехнулся лекарь. — С таким господином, как твой брат, я просто обязан усохнуть и сморщиться от волнения и беспокойства.

— Но тем не менее вы цветёте.

— Не расточай мёд, я не барышня. Ранхаш, что ты замер? Садись и ешь. У тебя сложный день впереди.

Викан ехидно слушал, как Шидай командует его троюродным братом.

Помедлив, харен всё же шагнул вперёд и занял место во главе стола. Шидай оценил напряжённую атмосферу, но всё равно спокойно покинул столовую. Какие бы отношения ни были между этими двумя, разборки они устраивать не будут. Ранхаш уж точно посчитает ниже своего достоинства реагировать на подначки брата, который был младше него почти на сто сорок лет.

За дверью в коридоре обнаружился Давий. Хмыкнув, оборотень кивнул на дверь столовой и прошептал:

— Как вовремя господин Викан приехал, не находишь?

В ответ по губам лекаря расползлась шкодливая улыбка.

— Я Шереха попросил его прислать, — признался он. — Ранхашу не помешает общение с ним. У Викана же самая дурная репутация в семье.

Давий хохотнул и одобрительно похлопал Шидая по плечу.