Семьсот километров любви

Екатерина Дибривская, 2021

Одна случайная встреча. Одна страстная ночь. Одно взаимное обещание. Одно идеальное утро. Одни совместные выходные. Одно неизбежное расставание. Она – туристка из Москвы. Он – житель Петербурга. Он не верит в любовь. Она не стремится к отношениям. Она не планирует возвращаться. Он не планирует ждать. Но, вопреки всем убеждениям и препятствиям, их судьбы уже переплетены в одну общую историю невероятно чистой и светлой любви. Содержит нецензурную брань.

15. Питер

После обеда мы прогуливаемся по берегу Финского залива. Неугомонная Арина скачет по булыжникам вместе с Мишкой. Иногда я вынужден напоминать себе, что Арина Сергеевна — не ребёнок, а взрослая женщина. Уж больно тянет меня снять её с очередного прибрежного камня и отшлёпать, чтобы вела себя аккуратнее.

Но девушка ведёт себя осторожно, ступает бережно, с особой внимательностью придерживает моего младшего сына — всё-таки материнский инстинкт проявляется в самом малом. Даже мне, родному отцу, спокойно за сына. Знаю, что он в очень надёжных руках. Просто чувствую это.

— Пап, — тянет Никита, догоняя меня, — надеюсь, ты не облажаешься с Ариной? Она классная! И дочка у неё крутая, знаешь, как гамает? Огонь-девчонка.

— И что же, по твоему экспертному мнению, я должен непременно налажать? — с усмешкой спрашиваю у сына.

Дожил! Мой подросток-сын даёт советы в отношениях с женщинами!

— Пап, а то я не знаю, какой ты, — ухмыляется сын. — Мама всегда переживает, что ты не удержишь своё счастье просто потому, что боишься чувств. Сам посуди, у мамы Олег есть, а у тебя? Ты же впервые знакомишь нас с кем-то.

— Напомни, сынок, сколько тебе лет?

— Скоро тринадцать, пап, но это не столь важно.

— А я думаю, что очень важно, — отчего-то горько мне от этой беседы. — Я вас всегда берёг, с кем попало не знакомил. Это не значит, что было не с кем…

— Но познакомил нас именно с Ариной, — возражает сын. — Она тебе нравится, да?

— Мы слишком мало для этого знакомы. Это же не работает таким образом!

— Пап, да это именно так и работает. Вот я посмотрел на фотографии Катьки, поговорил с ней и сразу понял — мне она нравится. Хорошая девчонка, интересы общие у нас есть, с ней здорово поболтать, она симпотная, кстати, ты видел её?

— Нет, — качаю головой, кажется, теряя суть разговора.

Мой сын влюбился? В дочку Арины? Серьёзно?

— Она очень на Арину похожа, а Арина… — он сдержанно смеётся, — ты и сам знаешь, какая у тебя Арина.

— Какая?

— Красивая, пап. Вот и Катя вырастет настоящей красавицей.

— Ты в неё влюбился? — не выдерживаю я.

— Пап, ну ты чего? Она мне понравилась. Возможно, я смог бы в неё влюбиться через некоторое время. Понимаешь? Я не боюсь этого. А ты? Арина тебе нравится, это понятно. Но ты готов влюбиться в неё?

Почему-то некстати вспоминается наше самое первое утро. «Обещай, что не влюбишься в меня». «Я тоже обещаю не влюбляться в тебя, Игорь».

— Я не верю в любовь, — на автомате отвечаю сыну.

— Вот, что и требовалось доказать, пап. Ты облажаешься. Считай, что ты своими руками разрушишь не только свои отношения, но и мои.

Он укоризненно качает головой и бежит прочь от меня. Догоняет Арину и своего брата и идёт с ними. Помогает то ей, то Мишке, они весело смеются втроём.

Мишка показывает что-то Арине и тянет её за руку. Огромный булыжник лежит сантиметрах в шестидесяти от кромки воды. Арина сбрасывает кеды, пробует босыми ногами воду и визжит от холода. С моих губ не сходит улыбка, когда она тащит Мишку на этот булыжник, забирается на него сама, и, вот, они стоят рядом. Мой младший сын и женщина, которая крепко сжимает его в своих объятиях, боясь, что он не устоит и свалится в воду.

Я подхожу к Никите. Старший сын делает несколько снимков.

— Всё, спускаемся, — говорит Арина и соскальзывает с камня в воду.

Возвращает Мишку на сушу, полощет ступни в воде и решает, как лучше поступить, чтобы не запачкать ноги.

Я подхватываю её кеды, а потом и саму девушку подхватываю на руки.

— Сейчас высохнут, Арин, — улыбаюсь ей в лицо.

Мои мальчики уходят вперёд, а я неторопливо иду с ней позади.

— Помнишь, Арин, — решаюсь я, — однажды ты взяла с меня обещание?

— Помню, — серьёзно отвечает она.

— Кажется, я скоро нарушу его, Арин.

В её глазах скапливаются слёзы, но она улыбается мне.

— Не надо, Игорь. В конце концов ты пожалеешь об этом.

— А ты? — смотрю внимательно, силясь понять, какая загадка скрывается в этой восхитительной женщине.

— А я — уже, — шепчет она и краснеет.

— Уже пожалела? — от неожиданности я останавливаюсь.

Неприятно признаваться даже самому себе, но слышать это её заявление мне мучительно больно.

— Что? — до неё доходит смысл моего вопроса, и она краснеет ещё больше. — Нет, конечно, нет! Я никогда не пожалею. Не сомневайся.

А до меня доходит смысл её ответа. «Уже».

Она уже нарушила обещание.

Она уже влюбилась в меня.

Думаю, именно в этот момент я должен бы включить все защитные функции: вот она, влюблённая женщина на моих руках, в меня влюблённая, а значит, заведомо посягающая на неприкосновенность уклада моей жизни, но случается ровным образом наоборот.

И чтобы закрепить это новое знание мне до зуда необходимо поцеловать её. Так, как я всегда целовал только её: глубоко, одуряюще сладко, несдержанно и торопливо. Я пытаюсь ухватить в коротком отрезке времени все её эмоции, сопоставить их с тем, что испытываю сам, решить, как я к этому отношусь.

Фигово признавать, но я тоже.

С треском провалил главную миссию своей жизни.

С лёгкостью нарушил данное ей обещание.

Я тоже влюбился.

Впервые в жизни.

Влюбился как юнец: отчаянно, до зудящих пальцев, до пульса под 140.

В Арину Сергеевну Скворцову из московского Курьяново.