Отвертка

Екатерина Глюон (2024)

Эта книга — сборник рассказов о других мирах. Постапокалипсис, космос, будущее, детектив, выживание — в сборнике собраны короткие зарисовки, которые рождались на протяжении многих лет. И кто знает, может быть, однажды один из миров станет реальностью?

Механик

Механик почти закончил проект всей своей жизни, когда в комнату зашла его жена.

— Механик! — позвала она. — Сколько можно играть? Пойдем ужинать!

— Это не игра! — обиделся Механик. — Это… эм…

Он не находил слов, чтобы объяснить, насколько важной была его работа. Погладив робота по механическому плечу, он тихо произнес:

— Это будущее.

Жена Механика удивленно цокнула языком и, вытерев руки полотенцем, рассмеялась:

— Этот железный монстр — будущее? Ты ради него торчишь здесь месяцами, не вылезая из чертежей и расчетов?

— Да, — Механик повернулся к жене и гордо на нее посмотрел. — Этот механический монстр — будущее! И, кстати, ее зовут Герда.

— Ее?! Ты что, создал механическую женщину? Куклу?

— Нет! То есть, да, но дело не в этом! Она…

Механик смутился. Их мир был мал; на улице не осталось живых деревьев — туман съел все зеленые листья, траву, растения. От дыма атомных электростанций, выкачанной нефти и бензиновых паров на планете почти не осталось жизни. Океаны иссякли, ледяные запасы полюсов истощились; вода закончилась, ее остатков едва хватало. Животные были механизированы — владельцы замещали отказывающие конечности собак, кошек и скота металлическими деталями, пока цельноживые не закончились. Потом люди начали замещать прочными деталями части собственных тел. Живых людей оставалось все меньше, еды и воды — недостаточно для поддержания жизни. Зато вдоволь оказалось бензина и денег. Когда добыли все топливо, израсходовали недра, разделили выручку и блага цивилизации — неожиданно оказалось, что деньги нельзя есть. А нефть нельзя пить. И газ тоже.

Без еды, воды, животных и растений человечество массово умирало. В мегаполисы пришли эпидемии новых болезней, над городами висели гарь и смог, промышленность встала, и единственное, что худо-бедно работало — это автоматические электростанции и канализационные насосные станции, обеспечивающие электричество и водоснабжение. Только людей, чтобы пользоваться ими, больше не было.

— Механик! — окликнула его жена. — Ты не создал будущее, ты просто сделал еще одну куклу.

— Нет! Нет, я…

Он смешался, не находя слов. Жена отвернулась, оставив попытки накормить его ужином, а затем ушла.

Механик слышал и то, как она собирала вещи, и то, как тащила тяжелый чемодан по лестнице. Он слышал, как хлопнула входная дверь. Но ничего не сделал.

Он не пытался ее остановить, не пытался объяснить, чем занимался. «Пусть уходит, — решил Механик. — Она не понимает меня. Она не видит меня, не хочет понимать, она не знает меня. Она не слышит меня. Пусть уходит! Я создал будущее, а она не нужна мне больше».

***

Механик сидел в кресле за рабочим столом, когда в комнату тихо вошла Герда. Он развернулся, наслаждаясь ее обществом.

— Ужин, — сказала Герда приятным голосом и поставила на стол Механика поднос с дымящейся едой. В тарелке лежало разогретое картофельное пюре из пакетика, смешанное с сухими макаронами.

— Спасибо, Герда, — Механик погладил ее по талии.

— Пожалуйста, дорогой, — ровно улыбаясь, ответила Герда.

Механик любовался ее тонкими чертами лица, мягкими темными волосами и идеальными формами, едва прикрытыми домашним фартуком. Он погладил ее по голове и поцеловал в лоб. От Герды пахло теплой картошкой, машинным маслом и металлом. Кожа была холодна на ощупь. Улыбаясь, Герда не шевелилась, ожидая новой команды.

— Принеси мне газету.

— Хорошо, дорогой, — сказала Герда и вышла.

Он знал, что создал идеальную женщину. Она могла готовить, вести домашнее хозяйство, не задавать лишних вопросов и выполнять любые приказы. Она даже могла рожать и воспитывать детей. Пока, к сожалению, все дети рождались мертвыми, но однажды он отладит механизм и она родит ему здоровых детей, воспитанных и послушных, как сама Герда. И они восстановят популяцию человечества.

Герда появилась в дверях, подошла легкой походкой и протянула газету.

— Возьми, дорогой.

Отточенный голос, ровные и четкие слова.

— Ты так много работаешь, дорогой, отдохни. Хочешь, я принесу тебе ужин?

— Спасибо, ты только что его принесла, — заметил механик, забеспокоившись о работе памяти Герды.

— Извини, дорогой. Я хотела покормить тебя второй порцией. Извини. Что-нибудь еще?

— Нет, иди, — выдохнул он облегченно.

Она покинула комнату, а Механик, съев остывшую картошку с макаронами, прочел газету и вернулся к работе — он думал над тем, как усовершенствовать идеальный механизм.

***

Воспроизвести человеческую особь, даже частично механическую, не получалось. Механику казалось, он упускает что-то важное. Все репродуктивные органы Герды находились в полном порядке и работали идеально; но, сколько он ни трудился ночами над Гердой, дети не получались. Вскоре он оставил попытки завести их естественным путем и собрал еще несколько копий Герды. Теперь его окружали идеальные механические женщины, послушные каждому слову. Герда-2 готовила ужин, Герда-3 убирала дом, Герда-1 разговаривала с ним, поддерживая и восхищаясь его успехами. Или наоборот. Герды не мешали друг другу, не спорили, не ругались. Они мирно сосуществовали, обслуживая его потребности. Механик должен был чувствовать себя счастливым, но почему-то не чувствовал. Чего-то не хватало. Его грызла мысль, что он упустил что-то важное; но что именно важное, он понять не мог.

Однажды Механик проснулся в три часа ночи и лежал, тяжело дыша, не в состоянии прогнать из головы воспоминания о том, как они с женой катались на коньках; как она упала и разбила коленку, и долго ругала его за то, что он ее не поймал. Механик не мог понять, что такого важного в этом воспоминании, но оно его не отпускало. Чтобы разобраться, на следующий день он вместе с Гердой-1 поехал на каток.

В полуразрушенном городе трудно найти каток, но Механик все-таки это сделал. Кассы давно развалились, лед частично растаял, забор вдоль катка покосился, но все-таки это был он — искусственный каток в центре жаркого мертвого города.

Он надел коньки Герде, оделся сам, и они поехали вперед. Музыки не было, они просто катались. Герда преданно улыбалась, глядя Механику в глаза, держа его за руки. Она двигалась, как профессиональная гимнастка, и Механик похвалил себя за правильную прошивку системы. Сам он падал, ошибался и один раз сильно навалился на Герду; она легко подхватила его.

— Дорогой, ты не ушибся?

Поднимаясь, Механик смотрел в ее глаза, — идеальную оптическую систему, способную воспринимать тысячи цветов, не различимых человеком, — смотрел снизу вверх на ее автоматическую улыбку, приятное выражение лица, на ее идеальную одежду. Все в ней было правильно. Он чувствовал себя Пигмалионом, создавшим Галатею; послушную, вежливую, всегда готовую помочь. Но вместо влюбленности в свое творение он ощутил, как в сердце толчком вошла глубокая тоска. Тяжелой занозой тоска прошла по всей его человеческой душе.

— Милый, что с тобой? — чуткий механизм считывания микровыражений уловил его настроение.

— Все хорошо, — солгал Механик.

— Да, дорогой, — покорно согласилась Герда, и Механик вдруг почувствовал, что ненавидит ее.

Ему внезапно стало тошно от ее податливости, от механической честности. Гримасой показалась вечная улыбка, и от поймавших его рук, способных согнуть железный прут толщиной в метр, вдруг повеяло жестокостью, вызвавшей в нем страх.

Механик поднялся и сделал шаг назад, отпуская руку Герды; она просто стояла и улыбалась, ожидая нового приказа. Как рабыня, слуга; как механизм, способный делать лишь то, на что он запрограммирован.

Механик спрятал руки в карманах и тихо пошел обратно домой. Герда, все также улыбаясь, шла следом.

***

Механик сидел за столом и ковырял отверткой плечевой сустав Герды-2. В него заполз механический жук и, весело поплескавшись в машинном масле, перегрыз проводок, приводящий в движение пневмо-усилитель тяглового механизма руки. Герда-1, улыбаясь, принесла ужин и встала рядом, молча наблюдая за работой Механика. Ему вдруг стало не по себе. Казалось, Герда-1 рассматривает покореженные внутренности Герды-2 с злорадным наслаждением.

— Герда, выйди, — попросил Механик.

— Хорошо, милый.

Герда-1 покинула кабинет, но на пороге тут же появилась Герда-3. Неизменно улыбаясь своей зловещей улыбкой, Герда-3 подошла к Механику и погладила его по плечу.

— Хочешь близости, милый? — спросила она.

— Нет! — отмахнулся Механик, думая, как бы подлезть к проводку в пневмо-усилителе.

— Хочешь поужинать, милый? — не отставала Герда-3.

— Нет!

— Хочешь принять душ, милый?

— Нет!! — рявкнул Механик.

Он тут же спохватился, что кричит на бездушный механизм. Это неразумно. Он обернулся к Герде-3, но на ее лице застыла все та же проклятая улыбка. Герда-3 вошла в режим ожидания, и внезапно Механик взорвался.

— Я работаю! Я не хочу есть, не хочу спать, я только хочу, чтобы меня оставили в покое! — кричал Механик. — Проваливай, ты, глупая, бездушная кукла!

Последнюю фразу Механик прокричал во все горло, и внезапно ветер, подхватив его голос, эхом разнес: «Бездушная кукла… бездушная кукла…»

Крик отражался от стен, экранировал от металлических поверхностей, пугая Механика, пока не затих в дальних коридорах.

В дверях застыла Герда-1, внимательно ждавшая каждое его движение. Покорно улыбалась Герда-3. И когда он пошевелил отверткой, Герда-2 внезапно произнесла:

— Да, дорогой.

— Да, дорогой, — склонив голову, согласилась Герда-1.

— Да, дорогой, — эхом повторила Герда-3.

Механик положил отвертку и спрятал лицо в ладони. Он сидел в тишине, закрыв глаза, и тяжело дышал. Прошло несколько минут. Наконец, Механик выдохнул, открыл глаза и обнаружил, что он в комнате один. Герды ушли, даже Герда-2, чей механизм все еще был открыт; они в точности выполнили его приказ. Он точно знал, что все три ждут в соседней комнате, покорно, молча, не возражая; ждут, когда он что-нибудь захочет снова. Ждут, когда они смогут исполнить его новые желания.

Механик не знал, как долго просидел в кабинете. Туман за окном, казалось, стал гуще; в комнате потемнело. Нестерпимо хотелось дождя. Душа жаждала громыхающих капель, барабанящих по стеклу; ярких молний; страшного треска падающих линий передач; но это было невозможно. Его желание не мог исполнить никто, даже идеальные Герды.

Конец ознакомительного фрагмента.