Слуги тихого омута

Екатерина Витальевна Белецкая, 2022

Странные дела творятся на мирной, малозаселенной планете, находящейся на задворках старого кластера. Нехорошие дела. Не смотря на внешнее благополучие Окист – это действительно самый настоящий тихий омут, который смертельно опасен, и совсем не факт, что знакомые тебе люди – безобидны, а ситуация – несерьезна. Некто играет в очень нехорошую игру, в которой не может быть выигравших.

4

Считка

Зима длится, как известно, месяц. В месяце, как известно, тридцать два дня. Контроль климата в этом году зиму устроил славную — там, где надо, был снег, причем именно такой, как заказывали: глубокий, искристо-сапфировый, чистый. Горные склоны подготовили к снегу заранее, выровняли, разгладили. И понеслось. По вечерам на горе народу собиралось много. Катались кто на чем. Ренни исключением не был, в свободное время дома он не сидел. Осевые сани — верткую, юркую машинку, вошедшую в моду на этот сезон — в этом году он купил самые лучшие, благо зарплата позволяла. Вэн Тон постоянно подначивала Ренни — мол, хватит кататься медленно и красиво, давай наперегонки, чего ты? Ездила Тон так же, как жила — с напором, лихо. Соревноваться с ней Ренни было неинтересно, она всегда выигрывала. Натура, что поделаешь.

В четвертый день зимы на горе и произошло событие, определившее занятие чуть не на весь сезон не только для врачей Саприи. Кто-то (кабы знать, кто!) принес на гору считку.

Ренни и Вэн Тон, спускаясь, увидели внизу на склоне группу людей. Ренни показалось странным, что народ не расходился, наоборот, к стоявшим подъезжали всё новые и новые любопытные, да так и оставались — словно что-то их ну очень сильно заинтересовало. Склон по вечернему времени освещался флаерлайтами, их над людьми с каждой минутой становилось всё больше.

— Смотри, сколько светляков! — Тон замедлила сани. — Чего там такое?

— Понятия не имею, — ответил Ренни.

Они спустились вниз, сложили осевушки и подошли поближе.

— Нет, ты это видел? — какой-то молоденький парнишка чуть не подпрыгивал от возбуждения. — Видел?! Обалдеть…

— Ага, — потрясенно отвечал второй. — Только маме не показывай.

— Дайте кто-нибудь, — просила женщина, — скинь, милый, ну пожалуйста! Сам посмотрел, а жене нельзя?!

— И даже не думай! Ты что! Не давайте ей считку, да что ж ты делаешь, стервец, пошел вон! Алия, идем, пожалуйста…

— Почему ты меня постоянно унижаешь!

— Я тебя не унижаю, а люблю, дура!

Кое-как протиснувшись между спорящими супругами, Тон и Ренни смешались с толпой. Ренни до этого еще никогда не видел, чтобы какая-то считка вызвала такой ажиотаж. Народ кидал друг другу кусок чужой памяти молча, быстро, воздух пестрел от визуалов детекторов, переливался всеми цветами радуги. Какой-то полузнакомый парень кивнул Ренни — лови, мол, пока я добрый. И Ренни вошел в считку.

Минуту спустя он открыл глаза. Несколько секунд простоял, ошеломленный, не чувствуя, что Тон дергает его за рукав. Потом морок, который только что был перед его глазами, покинул сознание, и Ренни закричал:

— Стоять! Не смейте этого делать! — он снова вывел визуал. — Патруль, вызов. Изолируйте склон. Приоритет врача Саприи!

— Ренни, что там? — Тон изнывала от нетерпения.

— Ни в коем случае не смотри, — приказал Ренни. — Я пока сам не знаю.

* * *

— Ты поступил совершенно правильно, — Дауд расхаживал о комнате, заложив руки за спину. За окном поселилась ночь, принесшая с собой снег. Удивительно тихо стало в комнате, а после слов Дауда тишина стала совсем уж мертвой. Пятеро врачей, в том числе и Ренни, замерли, слушая Даудову речь. — Это очень серьезно, господа, очень. За всю свою жизнь я ни разу не видел смертной считки. Ни одной. Эта — первая. Ренни, еще раз — спасибо тебе. К сожалению, считка в доступ все-таки попала, но, надеюсь, люди будут осторожными и поймут, с чем мы имеем дело.

— Прости, Дауд, — Оссе, светловолосый крупный мужчина, из старшего состава, поднял руку, — меня волнует другое. Чья это считка? Мы проверили Саприи и близлежащие поселения, все живы и здоровы. Запросов о поиске людей не было. Никто не пропал, не погиб. Сейчас патрули идентифицируют схему помещения, в котором находился… тот человек, но ни одного соответствия по планете пока не найдено. По крайней мере, официально оно нигде не значится. По всем отчетам — нигде никто не пропадал, официалы и транспортники подтвердили это. Этот несчастный случай…

— Нет, мой милый, — ехидно сказал Дауд, садясь в кресло. — Несчастный случай? Дело гораздо хуже, это убийство.

Тут уже заговорили все разом, от тишины и следа не осталось.

— Как ты это понял? — изумился Ренни.

— Вспомни руки. Убили, коллега, мужчину. Среднего возраста, лет от ста пятидесяти до четырехсот. Позвоночник ему сломали, а потом проткнули чем-то острым. А детектор на нем, кстати, стоял новый.

— Почему? — Оссе ошеломленно потряс головой.

— Вспомни сам.

Считка была совсем короткая — около минуты. Сначала человек, которому она принадлежала, кричал. Видел он в этот момент угол совершенно пустой комнаты. Потом — попытка поднять руки к глазам, и — затухание. Фактически мгновенное. Но перед ним — короткая вспышка новой боли, во сто крат сильнее предыдущей. Человека, принимающего считку, от этой боли словно окатывало ледяной водой. Бесспорно, ощущение оказалось очень сильным, поэтому народ и потянулся его ловить, не понимая, что такое он видит на самом деле. Поняли единицы — как тот муж, который уводил сопротивляющуюся жену. Как Ренни, запретивший Тон взять считку себе.

— Самое плохое, что ни один человек не может сказать, с кого всё началось, — Дауд вздохнул. — На горе народу уйма, ищи теперь, кто притащил…

— Но можно проверить, — начал было Оссе.

— Какое — проверить! — Дауд снова встал и заходил по комнате. — В том-то вся и подлость, что никак ты это не проверишь! Ты бы признался? Да ни в жизни. А тот, кто знает, откуда что взялось, обязательно скажет, что получил сие безобразие от кого-то еще.

Все подавленно замолчали. Дауд снова сел в кресло, пригорюнившись, Оссе потер подбородок, тяжело вздохнул, кто-то из персонала пробормотал еле слышно «Вот тебе и отдохнули зиму». В тот момент и посетило Ренни впервые то странное, ни с чем не сравнимое, чувство. Словно он понял что-то, недоступное всем остальным. На секунду всё для него исчезло — комната, звуки. Пространство вокруг словно изменило структуру — и перед ним на долю секунды возник Цвет. Ни за какие сокровища мира Ренни не сумел бы его описать. Этот Цвет был проникновением, словом, движением, действием. «Ты прав, — сказал Цвет. — Помни, что бы они потом ни говорили, ты прав».

«Какой холодный ветер, — отрешенно подумал Ренни. — И как одиноко на склоне».

— Ничего мы не найдем, — заметил Оссе. — А вот вранья наслушаемся… ой…

— Видно же, что человек врет, — заметил тихо Ренни. — И потом, в любом детекторе есть…

— Ты про кодекс помнишь? — взвился Дауд. — Да ни один патруль на такое права не имеет! Чего про нас говорить! Кто это позволит? Ежегодная сдача, сдача по согласию, экстренная… родительская. Всё!

— Дауд, но ведь убийство же, — робко вставила Джи, совсем молоденька японка, до сих пор молчавшая и слушавшая. — Они обязаны. По экстренной — обязаны…

— Нет убийства, — развел руками Дауд. — Всю планету сейчас ревизуют. Все целы, понимаешь? Никто не пропал. Гостей, которые через Холм прошли, первыми проверили. Их на Окисте полтора десятка, тоже все живы. Сезонных рабочих нет сейчас, зима. Все давно уехали.

— И что делать? — спросил Ренни.

— Искать первоисточник.

— Слушайте, ребята, — Оссе поднялся с места. — А ну-ка, навскидку… На горе был кто-то из сэртос?

— Рита, — Ренни почувствовал, что в груди что-то противно ёкнуло. — Точно, была. Ловите считку.

* * *

— Гаденыш, — Рита облокотилась на резную спинку стула. — И ты еще имеешь наглость сюда заходить? Если ты, врач паршивый, сейчас не заткнешь свою поганю пасть и не уберешься, придется разговаривать с тобой в другом месте.

— Интересно, где? — прищурился Ренни.

— У меня много друзей, и они с удовольствием вызовут тебя через пару недель на ринг, сладкий, — улыбнулась Рита. — Вспомни про Дзеди. Это хороший урок для тех, кто любит потрепаться.

Ренни промолчал. Да, цепочка обрывалась на Рите. По крайней мере, та цепочка, которую они смогли растащить. Расследовать и выспрашивать Ренни совершенно не умел, ему становилось мерзко от мысли, что своими действиями он мало того, что создает неудобства окружающим, так еще и репутацию портит. Та же Рита, кстати. Он же не виноват, что ему приходится с ней беседовать, так? Он на работе. А она… гаденыш!..

Днем в салоне почти не было людей. Так, какая-то молодежь кутила у дальней стены, сдвинув два столика, да Ренни беседовал с Ритой возле самой эстрады. Небо, на этот раз вечернее, обещало холодный день — малиновый закат перечеркивали тонкие полосы размазанных ветром облаков.

— Я не треплюсь, я работаю, — вяло огрызнулся Ренни. — Откуда считка?

— Принес кто-то, — отмахнулась Рита. — Что я, помню, что ли? Тут по двести человек каждый вечер.

— Почему не заявила?

— О чем?! — взвилась Рита. — И почему я?!

— Ты хозяйка…

— И что?! Как принесли, так и унесли, — Рита облокотилась о стол. — И не пялься на меня, мальчик. Имею право. С каких это пор добровольная передача считки стала противозаконной?

Ренни не нашел, что ответить. Рита в данном случае была целиком и полностью права. Но… слишком много было этих «но». К примеру, передача считки на территории салона была платной. И, Ренни был в этом уверен, Рита знает, кто первым считку принес. Но… опять «но»! не скажет. Ей это невыгодно.

— Хорошо, — Ренни решительно поднялся, придвинул стул к столу. — Мое дело — собрать информацию. Я работаю на Саприи, Рита, если ты не в курсе. Так вот. Если решишься, ты знаешь, как меня найти.

— Всё сказал? — прищурилась Рита. — А теперь — пошел вон!

Грубить даме Ренни, конечно, не стал. Горестно покачал головой и вышел из салона, зная, что больше ни за что туда не вернется. Лицо горело от унижения, Ренни подумал, что сейчас, наверно, выглядит глупо — покрасневшие щеки и уши, растерянный взгляд. «Эх, мистер Адветон, мистер Адветон, — подумал он. — Эк вас скрутило, словно мясо кто-то есть заставил. Всем хороша работа, если бы не…»

Додумать он не успел. Вызов шибанул словно со всех сторон, Ренни показалось, что его дернули человек десять одновременно.

— Принято, принято! Сейчас! — Ренни на ходу вытаскивал координатную сетку, через секунду он понял, что сетка не понадобится — до нужной точки было тридцать секунд ходьбы. Миновав пару поворотов коридора, Ренни понял причину вызова.

На площадку подле лифтов, в окружении толпы людей рыжий Лин бил Эккеле. Неумело, молча, но, как это не странно, довольно успешно. Эккеле защищался еще более неуклюже — старался прикрыть руками голову, подставлял под удары бока и локти.

— А ну-ка прекрати! — Ренни, растолкав зрителей, влез между драчунами, отпихнул в сторону ошалевшего Эккеле и схватил Лина за руку.

— Ренни, отпусти, — угрожающе прошипел Лин, пытаясь вытащить руку.

— В чем дело? — спросил Ренни.

— Сволочь! — Лин попытался вырваться, но Ренни держал крепко. Он был гораздо выше и сильнее Лина, вскоре тот понял, что выдираться бесполезно. — Он Жанке… эту пакость… да ему сейчас!..

Жанна сидела возле светло-салатовой стены на корточках и плакала. Она спрятала лицо в ладонях, сгорбилась, светлые легкие волосы закрывали лицо. Лин подтащил Ренни к ней, сел рядом на колени, обнял девушку за плечи.

— Маленькая, ну не надо, — жалобно сказал он. — Ну не плачь пожалуйста…

— Рыжий… — Жанна всхлипнула. — Он ушел?

— Ушел, ушел, — ответил за Лина Ренни. — Мне кто-нибудь объяснит, что тут случилось?

Люди неохотно расходились. Какая-то компания со смехом потащила за собой Эккеле, тот, несмело улыбаясь, пошел следом.

— Соображать надо, — донесся чей-то голос. — Разве можно девчонке…

Жанна немножко успокоилась. Ренни уже понял, что его помощь не требуется, но все-таки решил немножко прояснить для себя ситуацию. Светлый коридор опустел совершенно, диагональные двери сомкнулись за спиной последнего зрителя, и только после этого, выждав несколько секунд, Ренни попросил:

— Ребята, ну скажите, что такое?

— Этот мерзавец… — начал Лин, но Жанна взяла его за руку и посмотрела так, что Лин тут же замолк. Ренни удивился этому взгляду — так может смотреть мать на сына, а не девушка на любимого. Взгляд запрещал, он останавливал, он мягко приказывал: помолчи.

— Я сама скажу. Эккеле откуда-то взял эту считку… ну, ту, которую… ты знаешь… Закольцевал ее и сбросил мне. Сама виновата, не смогла сразу вырваться, а он… стоял и смотрел.

— Догадываюсь, зачем, — процедил Лин. — Делал новую. Потом продаст, наверно… Назовет «Женская истерика в зеленом коридоре».

Ренни промолчал. Он знал эту шутку — с закольцованной считкой. Сам попадался пару раз в юности. Больше десяти витков считка не выдерживала, но иногда хватало и трех-четырех, чтобы потом человеку было очень нехорошо. Не физически. Эмоционально.

— Как вы с ним работаете? — в пространство спросил Ренни.

— Да так, — вяло дернул плечом Лин. — Мы же почти не общаемся. Пойдемте куда-нибудь, а?

* * *

В блоке Аким оказалось людно, но им повезло — они нашли столик на троих, очень удачный, с двумя диванчиками. Лин убежал за пивом, а Жанна и Ренни остались «сторожить». Аким любили — и за простую обстановку, и за добротную, пусть и без особых изысков, кухню. Дешевенькая, но всё же симбиотическая мебель, удачный дизайн. По стенам бродили мягкие цветовые волны, круглые окошки обрамляли гирлянды засушенных горных трав, блуждающие огоньки в стенах то свивались в цепочки, то распадались. И музыка тоже была приятная. Ненавязчивая веселенькая мелодия из старых, явно не постановочная.

Ренни с удовольствием вытянулся на диванчике, ощущая, как симбионт тихонечко массирует уставшую спину. Хорошая всё-таки штука — такой вот диванчик. Стыкуется с детектором, моментом вылавливает дискомфорт — и приспосабливается под сидящего. Ренни ощутил, что за последний месяц как-то подустал от «осеннего» пафоса, от несуществующих трагедий и серьезных людей. Хотелось чего-то необременительного. Во всем — и в работе, и в жизни. «Интересно, — подумал Ренни, — а где Тон? Соскучился я, что ли? Странно, за два неполных дня…»

— Слушай, — Жанна, примостившаяся на втором диванчике, приподнялась на локте и посмотрела на Ренни. — Вы так и не нашли, кто был первым по этой считке?

— Да нет, — удрученно ответил Ренни. — И не найдем, наверно. Нереально.

— Почему? — удивилась Жанна.

— Хотя бы потому, что… — Ренни замялся, посмотрел вокруг. — У меня такое ощущение, что нам не дадут найти.

— Как это?

— Ну… Просто Рита так себя вела, — принялся сбивчиво объяснять Ренни, — я не ожидал, признаться.

— Что Ритка тебя пошлет куда подальше? — спросил подошедший Лин. — И очень зря. Это вполне естественно.

— Почему?

— Ты совсем без головы? — ехидно спросил Лин. — Потому что. Потому что ты ее салону создаешь проблемы. И вообще, доктор, кончай валяться, пойдем, поможешь мне еду дотащить…

— Ты что, много заказал? — Жанна привстала было с диванчика, но рыжий тут же сел рядом с ней на корточки и что-то зашептал ей на ухо. Она засмеялась и снова легла. — Ладно… транжира.

— Скряга, — Лин показал Жанне язык. — Для тебя стараюсь. Пойдем, доктор.

Увидев заказ, который, по Акимовкому обыкновению был уложен в аккуратные плетеные корзиночки, Ренни присвистнул. Похоже, Лин потратил половину зарплаты за декаду на этот ужин. Белое вино, пять видов салатов, лепешки с сыром, с травами ансаив, с еоле, с острой пастой паричо… Фирменные запеченные овощи — в глиняных овальных горшочках. Графинчики с соками. Воздушные сладкие трубочки с ореховым ароматным маслом…

— Рыжий, ты сошел с ума, — заметил Ренни. — Во-первых, мы столько не съедим. Во-вторых, ты думал, что будешь есть э-э-э-э… потом?

— Ерунда, — отмахнулся Лин. Тряхнул волосами, наклонил голову к плечу, насмешливо посмотрел на Ренни. — Подумаешь, бесплатными обедами обойдусь. А Жанку надо утешить.

— Да-а-а-а… — протянул Ренни. — Ты утешишь. Ты так утешишь, что потом домой ее на руках потащишь. Потому что она из-за стола подняться не сможет.

— Ну и потащу. Ладно, понесли, остынет.

Как и предполагал Ренни, Жанна тут же устроила Лину разнос. Однако рыжий сдаваться не собирался — споро расставил по столу тарелочки, пододвинул всем поближе горшочки с овощами, разлил вино. Жанна сначала строго смотрела на эти приготовления, потом не выдержала, махнула рукой и рассмеялась.

— Меня еще спрашивают, за что я его люблю. Садись, а то и впрямь остынет. Ренни, вот эта картина у нас называется «Лин хотел как лучше».

Ренни подцепил на ложку овощей, запил вином. Да! Вкусно, черт возьми. Давно он не был в Акиме, на самом-то деле. А зря. Надо заходить сюда почаще.

— Мы не закончили, — проговорил Лин. — Чего ты сказал про Риту?

— Жан, у него получилось очень неплохо, — невпопад заметил Ренни. — Про Риту? Пришел сегодня к ней, просто поговорить. Был с позором изгнан. Что характерно — ничего особенного не спрашивал. Нет, ребят, правда!

— Верю, — покладисто ответил Лин. — Вы ешьте, ешьте, а то мало ли что…

— «Мало ли что» сейчас в Скивет, — заметила Жанна. — «Мало ли что» туда еще с утра ухнуло, может, до завтра не появиться.

— Этот? — спросил Лин. — Появится. Где-то… — он вывел панель, глянул на символы визуала. — Через полчаса придет. Меня он локализовал пять минут назад.

— У него там новый амур? — поинтересовалась Жанна. Она разлила вино, чокнулись, выпили…

— Не-а. Нужен он кому-то, что ли? — засмеялся Лин. — Я догадываюсь, но не скажу.

— А все-таки?

— Не-е-е… Всё потом.

Несколько минут за столом царило молчание — еда в Акиме действительно была выше всякой критики. Ренни наконец-то добрался до лепешек. Какой кайф! Родители кухню Акима не одобряли, считали ее слишком грубой, плебейской, но Ренни сейчас получал огромное удовольствие от того, что можно обмакнуть тоненькую хрустящую лепешку в соус ансаив, пряный, густой, пахнущий летом и свежими травами, свернуть ее в трубочку и целиком отправить в рот. И плевать на то, что соус течет по пальцам. В Акиме ели или ложками, или руками. Никаких вилок и ножей тут в заводе не было. Лин и Жанна открыли банку еоле, воздух тут же наполнился запахом уксуса и сладкого серого перца…

— Мне тоже положи, — попросил Ренни. — Соскучился.

— Мама у тебя слишком строгая, — заметила Жанна, раскладывая колечки еоле по лепешке. — Не понимаю, что плохого в том, что ты ешь не огурец, а вот это? По сути-то одно и то же.

— Огурец так не маринуется, — строго сказал Лин. — Огурец грубый, а…

— Вот вы где! — Дзеди плюхнулся на стул рядом с Лином. — Уф, устал же я… Зато очень много всего интересного выяснил.

Дзеди взял у Лина из рук лепешку, Лин тут же отвесил ему оплеуху, Дзеди переложил лепешку в другую руку и аккуратно ткнул Лина локтем под ребра. Несколько секунд они молча мутузили друг друга, стараясь отнять многострадальную лепешку, пока Жанна не прекратила это безобразие.

— Хватит, — решительно сказала она. Отняла у Дзеди лепешку и тут же запихнула себе в рот. Дзеди укоризненно посмотрел на Лина.

— Дети… — протянул он обиженно. — Я так хочу есть, я целый день просидел в Скивет, а вам для меня куска хлеба жалко? Сволочи вы, дети.

— Мы не сволочи, — ответил Лин. — Мы просто покушать любим. Так чего было-то? Чего ты такое узнал?

— Узнал? Ну, для начала, я обрадую Ренни. У тебя через час разбирательство, вызовут через полчаса.

— По считке? — Ренни напрягся.

— По ней самой. Во-первых, отыскался первоисточник. Во-вторых, считка постановочная…

— Как — постановочная? — ахнул Ренни.

— Да просто, — пожал плечами Дзеди. — Ты подумай головой! Ну не может она быть настоящей.

— Почему?

— Да потому, что такого просто не бывает! — с возмущением ответил Дзеди. — Ты на секунду себе представь, возможно ли это вообще! Убить, да мало того, человека! Ренни, не чуди. Даже кошку убить невозможно, а тут…

— Аргов убивают, — вставил Лин.

— Сравнил, — отмахнулся Дзеди. — Убивают, точно. С заблокированным детектором и с очень большим риском, кстати.

— Попроси прощения у своих ботинок, — строго сказала Жанна.

— Простите меня, ботинки мои, — Дзеди с интересом посмотрел под стол. — Чего? Не расслышал, повторите… а, вы меня прощаете? Спасибо вам, ботинки мои.

— Не ёрничай, — попросил Лин. — Дурак.

— От дурака слышу. Так вот, исходя из того, что человека априори невозможно убить…

— Возможно, — тихо заметил Ренни.

— Да ладно!

Ренни вкратце рассказ про Эльгу. Жанна слушала, зажав себе рот ладонью, Лин и Дзеди — с интересом, причем Дзеди тут же вытянул из Скивета модель катера и, соединив какие-то линии в схеме, задумчиво покивал. Затем смахнул схему, и уставился на Ренни своими странными глазами.

— Нет, — подумав секунду, сказал он. — Нет, Ренни. То есть я верю, что примерно так оно всё и было… но, пойми правильно… Тут очень большая разница. Одно дело — испортить катер. А другое — вот так, своими руками.

— А что ты сказал про постановочную считку?

— Считку? Да, нашелся парень, который ее сделал. Он не местный, приехал откуда-то. Из сэртос, молодой совсем, лет двадцать, наверно. По Скивету теперь это признание ходит, висит на всём свободном поле.

— Но… — Ренни подавленно замолчал. Он не знал, куда деваться от стыда. И уже догадался, что ему предстоит в ближайшие часы.

— Не переживай, — Жанна протянула ему стаканчик с вином. — Ничего не сделают.

— Сделают, — уныло ответил Ренни. — Как минимум — оштрафуют.

— Тебя? — изумился Лин. — За что?

— Панику поднял, патруль вызвал, склон же изолировали.

— Ну и что? По-моему, это не тебя должны оштрафовать, а того парня, — заметила Жанна. — Если его действительно нашли, то я подам иск. За издевательство надо мной.

— А что? — оживился Лин. — И подадим! И на того парня, и на Эккеле. Вызов у тебя зафиксировался, Ренни? Свидетелей масса.

Ренни задумался. Хорошо, предположим, что считка и впрямь ненастоящая. Но люди-то про это не знали? Не знали. Значит он, Ренни, имел полное право на свои действия. А считка… настоящая она, или нет, но выглядит отвратительно, и, ко всему, отвратительно натуральной. «Просто так не сдамся, — решил Ренни. — Буду отстаивать себя. Может, Дауд поддержит».

Народу в Акиме прибавилось. Некоторые люди, мест которым не досталось, расположились прямо на полу в проходах, расстелив скатерти и расставив на них корзиночки со снедью. За круглыми окошками быстрый ветер нес мелкий легкий снег, кто-то развлекался тем, что на секунду разбивал пленку окна, и тогда в зал врывался короткий злой снежный вихрь, который тут же бессильно гас. «Почему мы все так любим находить места, в которых тесно? — подумал Ренни. — Почему у нас все блоки, в которых вкусно и дешево, такие крошечные? Борней — вообще смех, Аким, правда, ненамного больше».

Борней держали двое французов, представлявшихся как пара. Вообще-то в Саприи лояльно относились к таким союзам, впрочем, существовали весьма жесткие условия — подобные пары лишались и права голоса, и права иметь детей. Впрочем, Анри и Валентайна это нисколько не волновало. Лет им было порядочно, что-то вокруг четырехсот, и жизнью они были вполне довольны. Их заведение, Борней, представляло собой отгороженный кусок узкого длинного коридора шириной метра три, располагавшегося на нежилом уровне. Светлые серо-оливковые стены украшали привезенные с Земли картины, писанные маслом и акварелью, полукруглые столики жались к этим стенам, над каждым столиком висел свой холст, поэтому в Борнее принято было заказывать какой-то определенный стол, ориентируясь на него. «Под водопадом», «Под лугом», «Под парком», «У парочки», «Под закатом», «У пастуха», «У фруктов»… Впрочем, славился Борней помимо картин еще и тем, что Анри с Валентайном мастерски готовили самые различные имитации блюд из мяса — от фламбэ, до бараньих ребрышек. Ренни несколько раз посещал это заведение, еда ему понравилась, но не более. Конечно, интересно было наблюдать, как Анри ловко поливает из коньячной бутылки блюдо с тонкими ломтиками фламбэ, поджигает, затем, под восхищенные ахи гостей, тушит. И запахи были вкусные, но… то ли Ренни оказался слишком равнодушным, то ли до него просто не дошло очарование Борнея. Аким он любил гораздо больше.

Лин с Дзеди, кстати, Борней посещали частенько. Дорогих блюд-имитаций они не заказывали, а вот то, что попроще, подешевле, но тоже вкусно — брали. Борней любила эксцентричная молодежь, и Лин с Дзеди исключением не была. Борней — это модно. Борней — это вызов. Борней — это даже немножко протест. Борней — это способ показать окружающим, что плевал я на ваши запреты, и что дела мне нет до ваших глупых правил. Ренни вспомнил слова Айк, и подумал, что ребят, вероятно, в очередной раз застукали в Борнее, да еще и вдвоем. Вот она и решила, что дело нечисто.

— Ренни, где ты там витаешь? — позвал Лин.

— Чего? — Ренни встряхнул головой.

— Тебе вызов прет, а ты сидишь с лепешкой в руке и смотришь в потолок, — засмеялась Жанна. — Иди давай. Расскажешь потом.

— Ага. Ну да, расскажу, — Ренни положил лепешку на тарелку и поднялся. — Ты точно иск будешь подавать?

— Буду, буду, — заверила его Жанна. — Могу хоть сейчас.

— Сейчас не надо, — покачал головой Лин. — Часа через два.

— Пожелайте мне удачи, — попросил Ренни. — А то что-то не по себе.

— Удачи, — Дзеди поднялся и пожал Ренни руку. — И спасибо.

— За что? — удивленно спросил Ренни.

— Хотя бы за то, что ты нами не брезгуешь. Или почти не брезгуешь, — тихо произнес Дзеди. Улыбнулся. — Мы тебя подождем тут. Я же не всё рассказал. И вот, чуть не забыл! Попробуй выяснить, какого черта Айк приперлась на тот совет. Я точно знаю, что она там будет, но вот зачем ей это — понять не могу.