Тихие омуты

Анна Артюшкевич

Волки, помогающие ловить браконьеров, русалки, пляшущие на пруду, азартные картежники – водяной с домовым… все это жители деревни «Тихие Омуты», куда случайно попадает переводчица Яна. Но самое главное – здесь служит лесничим красавец-леший Антон, в которого она влюбляется сразу и бесповоротно.

В тихом омуте

Черти водятся,

И раз в месяц при полной луне

В танце дьявольском

Хороводятся

На холодном илистом дне…

И вскипает

Вода зеленая,

Словно в адском чугунном котле,

И склоняется

Ива сонная

К жутковатой и пенной мгле…

От испуга

Филин не ухает,

Не бормочет леший свой бред,

Лишь луна

Ворожеей-старухою

Разливает, как зелье, свет…

И мерцают

Жемчужные лилии

На русалочьих бледных лбах,

За ресницами

Темно-синими

Прячется неподдельный страх.

Выливается ночь

До капли,

Обнажается неба дно,

От чертей

Уставшие цапли

Забываются нервным сном…

На траве

В легкой светлой зыби

От лучей и дрожащих кустов

Серебрятся

Чешуйки рыбьи

Из русалочьих гибких хвостов…

Возле омута

Ни движенья —

Всё в дремоте и немоте…

Тонет

Солнечное отраженье

В неподвижной и темной воде…

Глава I

Боже, как я хотела, чтобы пошел дождь! Чтобы смыл пыль, отлакировал тротуары, а потом тихо шелестел ночью, навевая покой и сон…

Но царил зной, и понурившаяся береза третий день роняла на асфальт сухие ломкие листья.

Сосед с пятого этажа, плюнув на показания счетчика, подключил к крану шланг и поливал выжженный пятачок под балконом. Но вода впитывалась мгновенно, и вряд ли что-то доставалось измученным корням под землей.

Город выглядел депрессивно, народ был измучен, и общественный транспорт выплескивал раздражение на остановках. И все же мне удалось добраться до издательства, не вступив в перепалку ни с толстой теткой, облитой «пуазоном», ни с дедом, пытавшемся взгромоздить мне на колени авоську с оттаявшим хеком.

В издательстве жужжали кондиционеры, было прохладно и безлюдно. Народ отдыхал в отпусках, а меня ожидал главный редактор, чтобы вручить очередной шедевр, который я должна была перевести.

На сей раз мне достался мистический роман современного английского автора о любви молодого лорда и привидения. Я полистала: лорд был красив, воспитан и, в духе времени, участвовал в автогонках. Привидение же происходило из благородной, но бедной семьи 16 века, и являло собой романтическую девушку, измученную несколькими столетиями скитаний по погребам и подвалам. То есть лорд был романтиком и демократом: не всякий аристократ променял бы живую женщину на бесплотное, материально не обеспеченное в прошлом создание.

Я подняла вопросительный взгляд на редактора.

— Не все же переводить серьезные труды, надо иногда и что-нибудь для души…

— Для чьей души? — мрачно осведомилась я. — Для меня уже все научные термины — как родные! Скоро диссертацию защищать буду!

Вадим Прохорович благожелательно посмотрел на меня:

— Диссертация — это хорошо! Но не в такую жару. Поэтому у меня предложение… Вы отдых планируете?

— Отдыхаю исключительно в процессе работы, — деньги нужны…

— Ясно. Так вот, я родом из деревни Тихие Омуты. Слыхали о такой?

— Нет.

— Очень красивые места. Волшебные! И я предлагаю вам заняться переводом именно там. В моем родовом доме, который пустует…

Я опешила: комары и удобства в огороде меня как-то не прельщали, да и вообще я не любила сюрпризов.

— Поэтому вот вам ключи, расписание транспорта, а небольшой аванс — в бухгалтерии.

И, просияв улыбкой, Вадим Прохорович открыл передо мной дверь, одновременно запуская в кабинет свою супругу.

Я вышла в полной растерянности и побрела в бухгалтерию…

«Небольшой» аванс примирил меня с перспективой месячного прозябания в глуши без кафе, ванны, баров и прочих язв цивилизации. Я решила не откладывать экзекуцию в долгий ящик: пробежалась по магазинам, запаслась консервами, кофе, дезодорантом от комаров, и наметила выехать на следующий день послеобеденной электричкой.

…В пункт назначения поезд доставил меня к вечеру. Тихие Омуты начинались обычной провинциальной станцией: небольшое оштукатуренное строение, скверик и скамеечки рядом. На одной из них грезила о юности древняя бабушка, явно не собиравшаяся никуда ехать.

Дорога от станции вела прямо в лес, и я спросила у бабушки:

— Простите, а как попасть в Тихие Омуты?

Бабуля сплюнула шелуху от семечек в кулечек, оглядела меня и поинтересовалась:

— И ты тоже из этих?

— Из каких это — из этих? — не поняла я.

— Ладно, проехали, — резво отозвалась старушка. — К кому в гости-то? Тут деревня разбросанная, часть домов — в одной стороне, часть — в другой…

— Мне бы в дом Луговых попасть. Вадима Прохоровича знаете? Так это мой шеф, я в его избе отдыхать буду целый месяц.

— Вон оно что, — протянула бабка. — Мальца помню слабо, а с Прохором знакома.

— А он жив? — удивилась я, поскольку была уверена, что дом пустует после смерти хозяев.

— Да кто ж их там разберет, — философски заметила бабушка. — Нечисть — она и есть нечисть: поди, пойми, кто жив, а кто — нет! Вроде, помер Прохор. Ты шагай прямо, потом — налево. Изба Луговых — на отшибе, рядом с лесом. Но лучше до деревни дойди, переночуй у людей, а утром пускай тебя туда отведут.

Конец ознакомительного фрагмента.