Слуги тихого омута

Екатерина Витальевна Белецкая, 2022

Странные дела творятся на мирной, малозаселенной планете, находящейся на задворках старого кластера. Нехорошие дела. Не смотря на внешнее благополучие Окист – это действительно самый настоящий тихий омут, который смертельно опасен, и совсем не факт, что знакомые тебе люди – безобидны, а ситуация – несерьезна. Некто играет в очень нехорошую игру, в которой не может быть выигравших.

2

Врач

Родителей его решение не обрадовало. Вернее, оно не обрадовало маму, а папа за сына был спокоен. Сын пошел в него, а в себе Арнольд не сомневался. Утром, по дороге в столовую, произошел следующий разговор.

— Милый, подумай хорошенько еще, — просила мама.

— Я подумал.

— Ты плохо подумал.

— Мама, даже если я буду очень стараться, я всё равно не сумею думать так, чтобы это тебя устроило, — проворчал Ренни. Папа ухмыльнулся.

— А ты не смейся, Арни! — мама сменила объект атаки. — Вместо того, чтобы помочь мальчику…

— Не вижу смысла, — пожал плечами папа. — Успокойся, прошу тебя. Вот увидишь, он своего не упустит. Правда, парень?

— Не упущу, — согласился с папой Ренни.

— Вот видишь? — обрадовался папа.

— Арни!

— Тили?

— Арни!!

— М-м-м?..

— Арни!!!

— Да, милая?

— Ты меня не слушаешь!

— Я весь внимание.

— Ты думаешь только о еде!

— Кстати, а что мы закажем?

Мама ускорила шаг, и скрылась за поворотом коридора. Папа и сын синхронно пожали плечами.

— Что-то мне есть расхотелось, — пробормотал Ренни. — Я, наверно, пойду?

— Иди, — разрешил отец. — Думаю, так будет лучше.

— До сих пор злится, — вздохнул Ренни. — Ты можешь с ней поговорить?

— Попробую. Всё, свободен.

Ренни облегченно вздохнул. Папа скрылся за дверью их столовой, а он направился в противоположную сторону. Однако далеко уйти ему не удалось. На повороте его поймала вездесущая Вэн Тон, которая шла завтракать в сопровождении своей подружки. Всё бы ничего, только подружка Тон была сэртос. А это значило, что сейчас придется выслушивать кучу ненужных ему сегодня светских новостей и сплетен.

Так и вышло.

— Ренни! — обрадовалась Тон. — Как вчера добрался?

«Интересно, — мрачно подумал Ренни, — она хоть когда-нибудь не улыбается? Или это у китайцев врожденное?»

— Нормально, — сдержанно ответил он. — Как дела, Рита?

— О-о-о, — загадочно протянула сэртос. — Ты не поверишь…

— Они делают новую постановку, — тут же влезла Тон. — И она ничего не говорит.

— Малышка, — Рита изящно нагнула голову. — Ты же знаешь, у нас правила. И даже не проси.

— Что-то интересное? — вежливо поинтересовался Ренни.

— Да! — загадочным голосом произнесла Рита. Ренни подумал, что многие ее потенциальные любовники очень бы хотели услышать такое «да», только не в коридоре и не днем. — Я пою. Могу только сказать, что я в хорах, и что попасть туда в этот раз было очень сложно. Приезжих — полно, я половину людей не знаю.

Такого действительно раньше не было. Ладно, послушаем. Ренни не особенно любил постановки для дубль-пространства, но если что-то действительно стоящее — можно будет зайти, посмотреть. Он не понимал любителей сидеть безвылазно в Скивет. На кой ему сдались чужие переживания и всякие беспредметные склоки, когда их и в реальности хватает, да еще и невыдуманных, а самых что ни на есть настоящих? Вся фальшь Скивет, искусственная надуманность проблем и постоянный треп непонятно с кем утомляли, и не вызывали теплых чувств. Конечно, постановочные шедевры порой встречались. В свое время Ренни сильно зацепила «Верю, судьба», в которой Рита играла не главную роль, но одну из значимых вторых. И Рита тогда понравилась, и ребята, которые давали считки с ролей, не лажали. Ради интереса Ренни прошел «Верю» с пяти доступных позиций — главного героя, героини, ламы Ом-манни, Серафимы, героини Риты, и с позиции стороннего наблюдателя.

— А я про что! — Рита вскинула голову. Рыжие вьющиеся волосы, светло-зеленые глаза, аристократически-тонкие запястья. — Говорить права не имею, но… Ренни, обещаешь, что не выдашь?

— Обещаю, — кивнул Ренни.

— Поверь мне, через несколько месяцев все девицы и дамы будут носить тонкие шелковые платки жемчужного цвета, понял? Если хочешь мать порадовать, достань такой поскорее. Потом не найдешь.

— Серьезно?

— Серьезнее не бывает, — Рита улыбнулась. — Я же не Лин. Ты покупал штаны?

— Я нет. А вот Тон…

— Ну и что! — взвилась китаянка. — Почти все купили.

— Купили… только, заметь, почему-то ни один глупый сэртос тогда не поддался, а всякие умные мальчики и девочки из хороших семей — за милую душу, — засмеялась Рита. — Нас, понимаешь ли, учат простой вещи — отличать правду ото лжи. И врать по возможности меньше.

Ренни промолчал. Да, сэртос — это на всю жизнь печать. Странная каста. Смотреть можно, а трогать нежелательно. Стереотип — если ты способна или способен торговать душой, значит и телом торгуешь. На самом деле небезосновательно, ведь этим сэртос тоже занимаются. Не все, но многие. «Не женись, она сэртос, сынок, она жизнь тебе сломает». «Не выходи замуж, он сэртос, доченька, будет не дом, а сплошной бардак». «Если пойдешь в сэртос, ты нам больше не дочь!» Глупость, конечно, но дыма без огня не бывает. Родители Риты, к примеру, когда дочери исполнилось сорок, выставили ее прочь. И Рита ушла. Она петь любит. А пятнадцатилетний общий курс так и не закончила, кстати. Способностей нет. Зато какой голос!

— Много песен будет? — спросил Ренни.

— Ну… — Рита задумалась. — Вообще, много. Так. Хед, естественно, кодовый. Там хор обязательно. Потом мужской дуэт… нет, вру, не дуэт, трио, опять с хорами. Две женские осты, сольные. Что-то было еще… Ренни, не мучай меня. Я только свои партии хорошо помню. Кто мне сейчас позволит всё слушать, сам подумай?

У сэртос существовал свой внутренний мини-клан, в нем они женились, рожали детей, там же писались и снимались постановки, там же муштровали учеников. Учиться сложно, Рита не единожды искала утешения у друзей, когда педагоги доводили ее до слез. Но упорства Рите было не занимать, и теперь она уверено двигается к тому, о чем мечтала. И не торопится, учится, совершенствуется. Для своих пятидесяти лет добилась многого.

— Жалеешь, что не выбрали на главную? — спросила Тон.

— Нет, — покачала головой Рита. Она стояла у стены, прислонившись спиной и запрокинув голову. Ренни понял, что она подсознательно ловит такие сочетания — светло-зеленая стена, рыжие волосы, осенний утренний свет из широкого окна напротив. Рита рисовала себя. — Я бы в жизни не справилась. Очень сложная роль, да и образ не мой.

— Денег бы получила, — мечтательно протянула Тон.

— При чем тут деньги! — с раздражением сказала Рита. — Что у меня, денег нет?

Сэртос были богаты. Когда-то бродил слух, что весь Скивет принадлежит им. Сами сэртос этот слух ни опровергли, ни подтвердили. Можно только догадываться, сколько стоит дубль-пространство, завязанное на энергетические сети всей планеты, до этого слуха никто точно и не знал, есть ли вообще у Скивет хозяин. Хотя своеобразная логика в предположении о сэртос присутствовала — для того, чтобы творить мир, надо уметь владеть душами людей, иначе твой мир останется навечно пустым. Но никто не станет делать мир бесплатно. А за пользование Скивет кое-какие деньги со счетов снимались. Небольшие, конечно, но если учесть, что только из Саприи в день тысяч десять человек на час-другой, да выйдет, а на планете почти двадцать миллионов живут, а сэртос в клане тысяч пять, не больше… вот и считайте, господа, сами. А еще они торгуют одеждой, музыкой, они продают считки (как будто мало своих эмоций), они периодически берут учеников из богатых семей (нетрудно угадать, чему сэртос учат, но это жизнь, что поделаешь), они постоянно мотаются по трем-четырем мирам со своими постановками. Всего не перечесть.

— Ладно, мы пойдем, — заторопилась Тон. — А то я на собеседование не попаду, еще опоздаю.

— А ты куда? — спросил Ренни.

— К папе, к пищевикам, — ответила Тон. — А ты?

— Я?..

— Ты же сам сказал «а ты». Вот я и подумала, что ты тоже куда-то идешь.

— Иду, — признался Ренни. — К врагам Айкис. Как и задумал.

— Какая прелесть! — обрадовалась Рита. — Я тебя вызову, и ты мне будешь лечить горло, можно?

— Оно здоровое, — удивился Ренни.

— Оно заболит специально для тебя, — улыбнулась Рита. — Удачи! А злобной Айк пусть будет плохо, что она такого хорошего мальчика упустила.

— Да уж ладно, хорошего, — смутился Ренни. — Обычного.

— Её проблемы. Приходи сегодня вечером в эллинг, — Рита заговорщицки подмигнула.

— Опять пить? — Ренни поморщился. — Не пойду.

— Нет, не пить. Лин что-то такое придумал, надо посмотреть.

— Если шторма не предвидится, зачем идти? Шоу нам только при сильном ветре показывают, — засмеялась Тон.

— Вот придете и сами всё увидите. Ладно, Тон, пошли завтракать, мне скоро надо на точку, — заторопилась Рита.

* * *

К медикам Ренни пришел через два часа. До этого он заглянул в эллинг, поболтал с охранниками (никто, естественно, не был в курсе о том, что тут намечается вечером), затем спустился обратно в обеденный зал, быстро позавтракал в одиночестве — родители уже ушли, и пошел устраиваться на работу. Почти час он бродил по нижним коридорам, зачем-то снова забрел на стоянку старых катеров, и только потом поднялся на нужный этаж.

Коридор на этом уровне был тревожно-оранжевого цвета, потолки — выше раза в два, чем в жилом секторе. Поскольку помещения считались служебными, они располагались на внутренних этажах, и были связаны со сложной системой проходов внутри горы. Конечно, никаких окон, неуютно, казенно. Ренни вошел в зону Молчания, постоял, привыкая (ощущение было неприятным), подождал, пока система считает с его детектора всё, что положено. Наконец зона его выпустила. Теперь придется привыкать, ничего не поделаешь. В эти помещения заходить с разблокированным детектором было запрещено.

Неуверенность не оставляла его, перед дверью он остановился. Что-то с ним происходило в этот момент, он всей душой пытался понять, что именно, но так и не сумел поймать ускользающее ощущение. Нечто изменилось в этот момент — и в нём, и в мире. Словно что-то огромное вокруг него вздохнуло с облегчением, сонно потянулось и замерло. Надолго ли?

— Долго стоять будешь? — позвали из-за двери. — Заходи.

К огромному удивлению Ренни за дверью вовсю шло веселье. Человек пятнадцать нарядно одетых людей толпились у импровизированной стойки в центре комнаты, несколько пар танцевали. К нему подошел врач, Дауд, с которым он несколько дней назад встречался по поводу работы, и сказал:

— Решил?

— Решил, — подтвердил Ренни. — Подумал, и вот…

— Тендер, значит, провалил, — подытожил врач. — Кто выиграл, кстати?

— Эти… двое. И Эккеле, — тихо сказал Ренни.

— Ясно. Чего и следовало ожидать, — Дауд говорил весело, но в голосе его проскользнула тень сарказма. — Хорошо, что провалил, чего тебе там делать. Полгода поучишься и начнешь в паре практиковать.

— В паре? — не поверил Ренни. — Обычно же год в четверке…

— Ну да, в паре. Оценки у тебя отличные, техники ты знаешь. Начальный курс тебе вообще первому засчитали, насколько мне известно. Поднатаскаем немного — и вперед. Учиться и работать. Дурень, ты же к проходам восприимчив! Хочешь, к себе возьму? Мне… в пару женщину одну хотят поставить, а жена, в общем, против, — Дауд улыбнулся, — ревнует. Пойдешь?

— Ладно, — кивнул Ренни. — Но хоть полгода в четверке я буду?

— Будешь, будешь, — заверил его врач. — Пошли, выпьем. День рождения сегодня у нас.

— Чей?

— А нашей группы. У неё, знаешь ли, почти каждый месяц день рождения. Заодно, кстати, и твое поступление отметим, — Дауд решительно потащил Ренни к стойке. — Лапочка, налей нам чего-нибудь… спасибо, милая… ну вот, чего я хотел-то… а, вот! Родители как?

— Да не особо, — признался Ренни. — Мать против.

— Ничего, привыкнут, — отмахнулся Дауд. — Нам-то хорошо, вся семья тут. Династия, понимаешь ли…

Ренни понимал. Эта самая династия была одной из причин недовольства мамы. Мама не любила евреев, Дауд про это знал. И очень хотел заполучить в свою команду этого молодого статного англичанина. До зубовного скрежета хотел. В то время Ренни не осознавал всех тонкостей политики взаимоотношений разных кланов, но кое о чем догадывался. Впрочем, в его планы не входило навсегда оставаться под началом Дауда. Он был по меркам Дома еще очень молод — всего-то двадцать пять лет — и то, что взрослым виделось серьёзной проблемой, казалось ему легко разрешимым.

— Завтра приходить? — спросил Ренни.

— Да, часам к восьми подтягивайся, — покивал Дауд. Пригладил коротенькие, проволокой вьющиеся черные волосы. Улыбнулся. — Мальчик, я бы хотел тебе сказать пару слов наедине. Сейчас время есть?

— Есть, — кивнул Ренни. Он вспомнил, что собирался в эллинг, но до вечера было еще далеко.

— Тогда выйдем, — предложил Дауд. — Шумно тут.

Они вышли в коридор и остановились возле входа в зону.

— Понимаешь, есть ряд правил, которые мы вынуждены соблюдать, — осторожно начал Дауд. — И есть обязательства, которые мы не имеем права нарушать. Сейчас я тебе кину координатную сетку и с сегодняшнего вечера ты начинаешь ее учить. Ты, кстати, что про нее знаешь? Видел когда-нибудь, как ходят?

— Только слышал, — Ренни отрицательно покачал головой.

— Правильно. А почему? — спросил Дауд. — Потому что, во-первых, весьма ограниченное количество людей могут это делать, — он наставительно поднял палец. — Во-вторых, нам совершенно не нужно, чтобы кто-то понял истинную причину…

— Истинную причину? — недоуменно переспросил Ренни. — Чего?

— Хотя бы того, что по прихоти генетики детекторы лучше всего приспосабливаются к нам, — гордо сказал Дауд. — Ты редкое исключение, мальчик. Обрати внимание на то, кто у нас работает. Пара немцев, китаянка вон недавно прошла тест…

— Вэн Тон? — спросил Ренни.

— Кто? — удивился Дауд. — Такую не знаю. Трое французов, четверо русских… с этими вообще один смех. Они не пользуются сеткой, не могут, поэтому работают в стационаре, который раз в полгода нужен. А деньги получают исправно, — Дауд засмеялся. — Все остальные — наши, — с гордостью добавил он. — Понял?

— Нет, — честно ответил Ренни.

— Поясняю еще раз. Вчера, кстати, твой приятель Дзеди…

— Он не мой приятель.

— Хорошо. Не твой приятель Дзеди выиграл, предложив забавную работу… у тебя есть сигареты? вот спасибо… Работу по изменению оперонов, ответственных за расовые признаки… Кстати, ты в курсе, что эта парочка, да и Арти тоже, свободно ходят по сетке не только в Доме, но и в окрестностях?

— Нет, — Ренни ошарашено покачал головой. — А как…

— Вот так. Есть у меня теория, что мы… ну, мы, ты понимаешь, генетически как-то связаны с рауф. Детекторы — не наша разработка, их поставляют… и рассчитаны они, кстати, не на людей. К кому-то они приспосабливаются лучше, к кому-то хуже. Кто-то живет пятьсот лет, кто-то семьсот. Доходит?

— С трудом, — признался Ренни.

— Продолжаю. Эти трое имеют от рауф очень много, в первую очередь — гены. Это подтверждает мою теорию.

— Дауд, а как же я, в таком случае… — начал было Ренни, но Дауд его прервал.

— Ты исключение, — повторил он. — И проживешь ты, кстати, долго. Даже гадать не надо.

— Спасибо, но…

— Не меня благодари, — отмахнулся Дауд. — Чего я хотел… правильно, гены. Так вот, детектор предназначен не для человека, Ренни. И у человека он работает не совсем так, как должен. Ты, кстати, в курсе, чем мы в основном занимаемся?

Ренни подумал, что Дауд пьян. Причем сильно.

— В курсе, — ответил он. — Ну, в общих чертах, конечно.

— Девяносто процентов нашей работы, — наставительно начал Дауд, — отлавливание глюков детекторов. Вызывает тебя, допустим, дамочка. У дамочки, допустим, проблема — морщины у нее стали появляться. По всей роже, — Дауд хихикнул. — Сеточкой. А даме всего ничего, лет двести пятьдесят. Ты смотришь и видишь… что?

— Не знаю.

— Ты блокируешь свой детектор, чтобы не лез, куда не звали, вытаскиваешь и разворачиваешь панель ее… хе-хе… — Дауд вдруг резко кивнул и перед ним возникла синяя светящаяся планшетка. — Это не её… это твоя. Вот видишь, вон тут… Это что?

— Геронто-блок, — ответил Ренни. Он не ожидал подобного поворота событий. Дауд вовсе не был пьян, он, как оказалось, в этот самый момент экзаменовал Ренни. — Область отвечает за…

— Можешь не рассказывать, — поморщился Дауд. — За медиаторы она отвечает. У тебя сейчас всё в порядке, а у нашей дамочки это, — он ткнул пальцем в планшетку, и она мгновенно расслоилась на несколько десятков фрагментов, выстроившихся в широкий ромб, — было бы малиновым. И тебе надо быстро разбираться — то ли это детектор, то ли дамочка чего-то скушала типа мяса, то ли у нее самой с телом нелады. Тоже бывает, но редко, — врач движением руки вычленил нужный фрагмент и крутанул перед собой в воздухе. — Допустим, вот так… Труднее всего найти причину…

— Дауд, можно спросить?

— Чего? Да можешь не спрашивать, я уже догадался. Остальные десять процентов — это чаще всего несчастные случаи, реже — экстренные ситуации, еще реже — смерти. Первые годы про эти вещи можешь не думать. Равно как и роды. Никто тебя на это не пошлет, не волнуйся. Для этого надо проходить отельные курсы, и защищаться. Пока про эти курсы тоже не думай, рано.

— Почему? — спросил Ренни.

— Потому, — отрезал Дауд. — Молод еще.

Он раздраженно махнул рукой, снова собравшаяся воедино планшетка растаяла в воздухе. Ренни вытащил сигареты, они закурили. Дауд присел на корточки, Ренни просто сел на пол.

— Романтики вы все ищите, — вдруг сказал Дауд. — Чтобы арг откусил красивой девушке полноги, вы пришли, спасли красавицу, восстановили ей ножку, и потом сыграли свадьбу. Ерунда.

— А бывало?.. — спросил Ренни, но Дауд его тут же перебил.

— Бывало, — мрачно сказал он. — Много что бывало. И мачты на людей падают… терпеть не могу эти яхты! И в горах обмораживаются, и тонут, и на катерах летают так, что потом долго думаешь, как эти ошметки снова в человека превратить. Дураки! Хорошо, хоть нечасто. Пять, ну шесть раз в году такие вызовы. Остальное — рутина.

Ренни промолчал. Рутина так рутина, куда ему теперь деваться? Уже согласился, не идти же на попятный. Теория Дауда ему сразу не понравилась, он интуитивно чувствовал, что она изобилует слабыми местами и нестыковками, но пока решил ничего не говорить. От греха.

— Я пойду, можно? — попросил он.

— Иди, я всё сказал, — пожал плечами врач. — Завтра не опаздывай.

* * *

Вызов поймал Ренни неподалеку от квартиры родителей.

— Ренни! — Рита аж подпрыгивала от возбуждения. — Дуй в эллинг! Через пять минут начнется!

— Что начнется?

— Беги скорей, не успеешь! — Рита тут же отключилась. Ренни вспомнил утренний разговор, и решил, что стоит, пожалуй глянуть на обещанный Ритой сюрприз. Пожалуй, ему сейчас надо немного развеяться. Разговоры об избранных расах и геноме избранных ему порядком надоели.

Так. Если на лифте ехать, в пять минут не уложишься. Двести пятьдесят этажей. Вызвать катер тоже не получится, тут нет ни одного причала. Ладно, стоит попробовать. Ренни вытащил координатную сетку Саприи и окрестностей, и в замешательстве уставился на переплетение линий, густой сетью пронизывающих модель. Офонареть можно! С трудом отыскал точки, рядом с которыми находился сам. На это ушло полминуты. Выбрал максимально приближенную. Из точки в полусотне направлений вылетали разноцветные игольчатые лучики — варианты точек выхода. Еще через минуту Ренни понял, что ни один выход к эллингу не ведет. Схема не дала ему времени на раздумья — взяла и свернулась сама. Ничего себе, наглость!.. Ренни прошел несколько метров по коридору и снова вытащил схему. На этот рез ему повезло больше. Из ближайшей точки нашелся выход неподалеку от эллинга. Теперь предстояло самое сложное.

Ренни глубоко вздохнул.

— Создать проход, — приказал он и провел пальцем от своей точки до той, в которой решил выйти.

Точка входа взорвалась вихрем символов. Через полсекунды в воздухе перед Ренни завис единственный оставшийся — код.

— Совместить.

Предполагаемая точка выхода увеличилась, общая схема потускнела, сквозь нее теперь отчетливо просматривалась трехмерная и до отвращения подробная модель Саприи.

— Открыть проход.

Схема сложилась в белый тусклый лепесток света и мазнула по стене напротив него. Ренни зажмурился, мысленно перекрестился — и шагнул в стену…

…и вывалился из совершенно другой стены прямо в толпу людей. Хорошо, что все стояли к стене спиной и никто не увидел ошалевшей до невозможности физиономии Ренни. Это было то место, куда он хотел попасть. Получилось!

Коридор перед эллингом, с широченным панорамным окном, оказался забит людьми. Ренни протолкался поближе к окну. И тут его кто-то схватил за локоть.

— Ничего не видно, — обиженно произнес голос Тон. — Если человек маленький, он имеет право только чужие считки смотреть, да?

— Слушай, откуда ты постоянно… — начал было Ренни, но осекся. — Хочешь, на плечи посажу?

— Ой, правда? — обрадовалась Тон. — Ренни, миленький, быстрее!

— Летят! — заорал кто-то.

Вэн Тон в мгновенье ока очутилась у Ренни на плечах.

— Смотри! — закричала она. — «Монастырь»!

И Ренни увидел. К Дому подлетала яхта — при полном параде. С поднятым гротом и стакселем. С легким креном на левый борт. С двумя яхтсменами в кокпите. Стоило ли говорить, что один из них был черным, а другой — рыжим?

Паруса, объятые как огнем закатным медным солнцем наполнялись ветром, матовый корпус с выпушенным длинным острым килем с противовесом, делила тонкая белая полоска ватерлинии, на корпусе ближе к носу сияли две буквы «ЛМ» — «Летающий монастырь». Бесполезный водный руль поднят и сложен, а вместо него какая-то совершенно незнакомая конструкция, скорее всего — руль воздушный. Когда яхта приблизилась, Ренни увидел, что паруса, как и руль, новые. Они имели скорее декоративный характер: на большой высоте дуют слишком сильные ветры и обычный парус давно бы сорвало, а эти состояли словно из мелкой сетки, по крайней мере, ветер они держали нормально. Парочка в кокпите сидела, как положено. Один на шкотах, другой на руле. Толпу, вопли, и пристальное внимание они торжественно игнорировали.

Зрелище получилось величественное и абсурдное одновременно.

Катерояхта торжественно продефилировала вдоль стены Саприи, предоставляя всем желающим посмотреть на нее, затем торжественно развернулась и пошла прочь, на закат. Немного отдалившись, она начала втягивать внутрь мачту и киль, превращаясь в обычный катер. Катер мгновенно набрал скорость и скрылся с глаз.

— Забавно, — протянул Ренни.

— Здорово, — Вэн Тон взъерошила ему волосы. — Молодцы.

— Не понятно только зачем, — заметил Ренни.

— Понятно, — отмахнулась Тон. — Это было заявлено как «не дадим запретить вылеты при ветре выше пятерки». Ладно, пошли по домам.

— А почему сегодня? — поинтересовался Ренни.

— Сегодня как раз пятерка и есть. Пошли, Ренни, я устала.