Мой покойный муж

Екатерина Бакулина, 2022

Меня выдали замуж двадцать три года назад, за человека, которого я даже не знала, будущего герцога Арраншира. Он не любил меня, я – его, но со временем мы смогли смириться с этим, привыкли. У каждого из нас давно своя жизнь.Но теперь моего мужа обвиняют в государственной измене, отправляют на плаху, а, значит, я тоже, как и наш сын, можем лишиться всего – титула, земли, друзей и денег. Нужно понять, как жить дальше.Теперь я останусь вдовой и… начнется новая жизнь.

Глава 8. О королевском суде и о том, что женихов у меня уже три

Я не спала всю ночь.

Каждое мгновение боялась услышать шаги, боялась узнать, что моего сына схватили… или, того хуже, что он убит, пытаясь залезть в спальню к принцессе. Или он сорвался с крыши. Или пропал, и нигде нет, а на самом деле его тихо утащили в подвалы. Или что-то еще…

Я боялась, не понимала, что думать.

Иногда мне кажется, я давно привыкла к жизни Кита, где война и дуэли и никогда не знаешь, что ждет завтра. И ведь Кит еще так за девушками не бегает, как Нэт, ему не достается от строгих отцов и обманутых мужей. Но даже без этого дури через край. Мне не остановить его, никакими разумными доводами не остановить, я пыталась, но если уж что пришло ему в голову… Когда Киту было лет пятнадцать, справиться еще выходило, но теперь — уже нет. Чуть придержать — еще выходит, остановить — не выходит больше.

Привыкнуть к этому невозможно, страшно каждый раз.

Всю ночь я ходила от стены к стене, сидела у окна.

Потом, утром за мной пришли, сказали что пора, суд скоро начнется.

Когда я вошла в Большой зал, Кит уже сидел там. Не могу не признать, я выдохнула с облегчением. Он сидел на скамейке, чуть в стороне от других, сцепив пальцы, ссутулившись, глядя в пол, но без цепей и точно не под арестом, он был свободен. И это значит, все хорошо. С остальным мы разберемся после.

Нэта тоже уже привели. Дали помыться и сбрить щетину, но цепи не сняли. Словно опасный преступник. Он стоял посреди зала в кандалах, в окружении четырех гвардейцев. Чтобы пройти к своему месту, мне нужно было пройти мимо него.

Когда я вошла, он обернулся ко мне, улыбнулся, едва заметно, но очень тепло, так, словно просто рад меня видеть. Я… А мне тяжело смотреть было. Я отвела взгляд… попыталась отвести. Но и не смотреть не могла.

У него на висках капельки пота поблескивали. И стоять ему тяжело, после всего, что с ним было, после пыток… удивительно, как он вообще держался на ногах. Здоровье у Нэта всегда было лошадиное, но у всего есть предел. Да и не мальчик уже… Нэт… Когда я проходила мимо, он чуть выпрямился еще, плечи расправил, даже, кажется, втянул живот… думаю, скорее неосознанно, просто… Я закусила губу. Не могу я… на него смотреть не могу, сердце разрывается… и вообще…

Тихо прошла на свое место, села рядом с Китом.

— Кит, — осторожно спросила я. — Как ты?

Он даже не посмотрел на меня.

— Все нормально, — сказал глухо.

И как-то мне это не понравилось.

— Тебя ведь не поймали? — спросила я шепотом.

Он покачал головой.

— Ты говорил с Майрет? — спросила я снова.

Он как-то шмыгнул носом, совсем отчаянно.

— Говорил.

Сглотнул судорожно, все так же глядя перед собой и не глядя на меня. Лицо серое совсем, осунувшееся. Я его таким никогда не видела.

Что же она Киту сказала?

— И что?

— Ничего! — зло буркнул Кит. — Не бойся, я все подпишу.

Дернулся было встать, но не встал, только отвернулся. Уйти он не может.

И совершенно точно не станет сейчас говорить. Мне не узнать. Лучше не трогать пока, ему и без того нелегко. Не здесь, не в зале, не при всех… Но какого черта? Что там произошло у них?

Я попытаюсь узнать…

Уже почти все собрались, Гордан стоит за королевским троном, нет только самого Джона.

Нет Майрет, но она, скорее всего, и не придет.

Мы ждем короля. Он любит, чтобы его ждали, чтобы почувствовали его значимость.

Нэт переступает с ноги на ногу, поводит плечами… спина у него болит, и тяжелые кандалы тянут вниз, но сесть он не может.

Сукин сын ты, Джон, даже в такой мелочи…

Мы ждем… Четверть часа уже прошла, как все в сборе. Я бросаю взгляд на Нэта, но он не смотрит на меня, смотрит куда-то за окно… я смотрю тоже, но там ничего нет, только синее ясное небо… ласточки летают… дворец на берегу, и ласточки вьют гнезда под крышей. Нэт стоит, упрямо сжав зубы… смотрит туда.

Эшафот на заднем дворе уже почти построили, сегодня закончат. Весь суд это фарс, представление на публику.

Я закрываю глаза. Помолиться, что ли… но я не знаю о чем. Ничего уже не исправить.

Радостно поет рожок, и открываются двери. Входит Джон, проходит к своему месту, садится. Поворачивается к Гордану.

— Можешь начинать.

Гордан разворачивает бумаги.

— Этард Муррей из Ована, — громко говорит он, и это сразу режет слух. Не «лорд», даже не «сэр», просто Этард. — Вы обвиняетесь в государственной измене, в попытке покушения на его величество короля Джона, в многочисленных угрозах и подстрекательстве к государственному перевороту…

Он говорит что-то еще, я слушаю, но среди всего этого Майрет не упоминается ни разу. С одной стороны, понятно, потерянную невинность дочери Джон хочет обойти стороной, с другой стороны… дело ведь не в невинности. Думаю, все заинтересованные лица понимают это.

Нэт слушает, неподвижно глядя в окно.

— Этард из Ована, — говорит Гордан, — вы признаете себя виновным?

Нэт поворачивается, смотрит на него, на Джона.

— Да, признаю, — говорит спокойно, буднично, словно это ничего не значит.

Джону что-то не нравится, он кривится.

— На колени!

Облизав губы, Нэт быстро смотрит на меня, и на Кита тоже. И на колени встает. Так же, спокойно.

— Повтори еще раз, — требует Джон.

— Я признаю себя виновным… — медленно говорит Нэт, глядя ему в глаза, — во всем… этом.

Без страха, без сожаления, без капли сарказма, очень ровно.

Джон скрипит зубами.

— В чем признаешь? — спрашивает Джон почти с вызовом.

— Какого черта, Джон? — удивляется Нэт. — Все уже решили.

У Джона раздуваются ноздри, зло, но он молчит, сдерживается. Только один вдох и один выдох.

— Хорошо, — устало говорит он, тихо. — Тогда приговор, Гордан. Давай заканчивать.

Джон… не то чтобы нервничает, но я вижу, что чувствует он себя не в своей тарелке. Хмурится, чем-то недоволен. Что-то не так? Неужели он вдруг сомневается? Или это изначально была игра, но она зашла слишком далеко?

— Поскольку обвиняемый не отрицает свою вину, — говорит Гордан, — суд также признает его виновным. Этард из Ована, ваша вина доказана. Вы признаетесь виновным в государственной измене и приговариваетесь к отсечению головы. Приговор будет исполнен завтра на рассвете.

Нэт кивает. Он другого и не ожидал.

— Лорд Кристофер Муррей, — говорит Гордан, — подойдите сюда. В сложившихся обстоятельствах вы должны принести присягу на верность королю.

Кит вздрагивает. Моргает ошарашенно, вытягивает шею, словно не веря тому, что слышит.

Но если Кит «лорд» и если от него требуют присягу, то все, он герцог, с ним ничего не случится. Если только он сам не выкинет никаких глупостей.

Кит смотрит на Гордана, на Джона, потом на отца.

— Давай, Кит, — я толкаю его.

— Я… я не… — Кит пытается мне что-то сказать, запинается.

— Лорд Муррей, — говорит Гордан. — Поторопитесь.

Кит поднимается.

И я прямо вижу, как его трясет. Он идет, больше не глядя по сторонам, только в пол. Подходит к Джону.

Боже мой! Только бы никаких глупостей сейчас! Пожалуйста, Кит! Если он что-то задумал…

— Кит, опустись на одно колено, — шепотом говорит Гордан, я сижу близко, слышу.

Кит покорно опускается, словно деревянный.

— Лорд Кристофер Муррей, — говорит Гордан громко, — клянетесь ли в верности своему королю?

Кит втягивает носом воздух, чуть кашляет.

— Клянусь, — говорит хрипло, я вижу, как кадык дергается.

— Клянетесь ли вы служить верой и правдой, почитать и защищать от любой опасности вашего короля, являться по первому зову, если потребуется.

— Клянусь, — говорит Кит, склоняет голову.

Тишина. Очень долго в зале висит тишина.

Потом Джон кивает.

— Я принимаю вашу клятву, лорд Муррей.

Кит стоит на одном колене, неподвижно, я вижу только, как тяжело дышит.

— Ты можешь идти, Кит, — тихо говорит Гордан.

Кит вздрагивает, смотрит на него. Потом поднимается. Бросает на меня быстрый взгляд, хочет что-то сказать, но не говорит. Просто поворачивается и уходит. Мне очень хочется кинуться за ним, но сейчас нельзя. Я не могу сбежать без разрешения. Да и Кит сейчас не станет ничего слушать.

Ему надо немного времени…

Главное, сейчас он все сделал правильно, ничего… Но ведь что-то не так, однозначно.

Тишина.

Потом Джон поднимается.

— Благодарю вас, господа, — объявляет Гордан, давая понять, что заседание окончено.

Король уходит, а вместе с ним, постепенно, и все остальные.

Уводят Нэта.

Я сижу.

Неужели вот так… и все. Ничего больше не будет? Никто ничего не требует от меня? Никаких отречений, только присяга Кита? По сути, присяга — обычное дело для нового герцога. И Джон… Да что у них происходит там?

А завтра утром Нэта казнят. Наверно, я только сейчас по-настоящему осознала это. Все уже решено и пути назад нет. Я не верю…

— Айлин! — тихо подошел Гордан. — Ты такая бледная, тебе плохо?

Я покачала головой.

— Просто плохо спала.

— Послушай, — Гордан вздохнул, — тебе лучше уехать сегодня, не дожидаясь казни. Джон не будет настаивать. Кит уезжает, мы говорили с ним. Понимаешь… настроение Джона меняется как весенний ветер. Сейчас он так лояльно смотрит на все, но…

— Лояльно? — удивилась я.

— Ты же видела сама. Он всю ночь просидел у Нэта, они о чем-то говорили, я не знаю. Но это сейчас. Сейчас Джон спокоен и едва ли не все готов простить. Но кто знает, что будет завтра? Вдруг ему попадет шлея под хвост, и он устроит тут… Лучше уехать, Айлин, пока все спокойно. Не попадаться на глаза.

— Нэта казнят… — сказала я, вышло почти растерянно, так, словно я не знала.

— Да. Это давно решено, — вздохнул Гордан. — Ты ведь никогда не любила его. А теперь будешь свободна.

Хотелось врезать ему, честное слово.

— Все это вдруг свалилось на меня, — сказала я. — Даже не знаю…

— Кит будет герцогом, у тебя все будет хорошо…

— А что с Китом? — спросила я. — Ты не знаешь, почему он такой? На нем лица нет. Что случилось?

Гордан очень натурально удивился.

— Я думал, ты с ним поговорила, но парню просто все равно тяжело. Не знаю. Он пришел ко мне утром, сказал, что готов все подписать и со всем согласиться.

Наверно, говорить о том, что Кит хотел залезть в окно к принцессе, будет лишним. Не стоит.

— Я поговорю с ним… потом, — сказала я.

— Да, — согласился Гордан. — Ты иди… отдохни немного и езжай домой. Хорошо?

Я кивнула. Но не уверена, что смогу уехать сейчас.

Посидела еще, пытаясь уложить все в голове, понять, как поступить теперь… Уже собиралась идти к себе, как вдруг — осторожные тихие шаги. И он подсаживается рядом…

Твою мать! Вот тебя-то я совсем не ждала.

Патрик.

— Айлин! — он заискивающе улыбался. — Все это так ужасно.

Хотелось рявкнуть: «Патрик, пошел вон! Не до тебя!»

— Ужасно, — согласилась я.

— Но ведь ты будешь свободна теперь. — Патрик осторожно улыбнулся. — И траур, я слышал, тебе не нужно носить. Ты останешься такой молодой и прекрасной вдовой и… сохранишь все, даже земли…

Он взял меня за руку, так нежно, преданно заглядывая в глаза.

Тебе нужны деньги, Патрик? Признаться, такая циничность бодрит.

— Арраншир принадлежит Киту, — сказала я.

— У тебя есть Дайтон, — пожал плечами он. — У тебя есть неплохое наследство от отца, свои земли. Зачем нам Арраншир? Мы можем и так прекрасно жить… Мы могли бы поехать к морю, тебе нужно развеяться.

«Мы»? О! Это не просто бодрит, это… Потрясающей незамутненности мальчик. И он действительно это всерьез?

И так хочется его грубо послать.

Но я вдруг подумала: кто знает? Патрик может мне пригодиться. Мало ли, придется найти причину, по которой я не могу принять предложения Гордана…

— О, Айлин… — Он пододвинулся ближе. — Я понимаю, как тебе тяжело сейчас. Все это так ужасно… Но я всегда буду рядом, всегда готов утешить тебя!

Ужасно. Ты повторяешься, Патрик.

— И как же ты готов утешить?

— Как пожелаешь! — совершенно искренне заулыбался он. — Прости, я не должен этого говорить, но я не могу сдержаться. Я так счастлив, Айлин! Теперь мы можем быть вместе! И ничто не может нам помешать.

— Вместе? — с подозрением спросила я. И ты туда же?

— Айлин! — И спрыгнул со скамейки, встал на колено. — Я люблю тебя! И я всегда готов любить! Я даже готов жениться на тебе! Хоть прямо завтра! Ты ведь станешь моей женой?

Вот тут я охренела окончательно.

Настолько, что не могла злиться, это слишком дико и смешно.

— «Даже готов жениться», Патрик, звучит так себе, — сказала я. И даже Гордан был романтичнее.

Патрик смутился.

— Прости, я… Не то хотел… Но ты ведь выйдешь за меня? Айлин, в твои годы…

Да это хамство чистой воды!

— В мои годы? — Я поднялась на ноги. — А ты знаешь, Патрик, что ты третий за последние сутки? И, полагаю, не последний. У меня уже есть предложения получше. — Вздохнула, глядя в его растерянные голубые глазки. — Пошел в задницу.

Просто повернулась и ушла.

Надо найти Кита.