Ночь над Римом

Екатерина Александровна Балабан (2024)

Продолжение приключений героев книги «Лучезарная нимфа» повествует о тяжелых временах в жизни героев. Однако настоящая дружба и любовь смогут все преодолеть. Даже саму смерть.

Глава 5 Пути спасения

Юлию отпустили, правда императорская охрана сопровождала на обратном пути носилки Марка Кокцея Нервы, вызвавшегося доставить молодую женщину домой. После пережитого, патриция чувствовала себя плохо, но все равно всю дорогу с волнением выспрашивала у своего спутника, как так получилось, что Корнелия осудили за измену. Нерва рассказал ей все, что знал: про парфянскую переписку, про Лже-Нерона, вместе с Артабаном IV готовящемся к наступлению на Рим, про вражескую конницу для которой Корнелий готовит лошадей.

— Но это же все не так! — попыталась возражать несчастная женщина сенатору, выбираясь из носилок в темноту, на мостовую у дома на Авентине.

Она внимательно слушала сенатора всю дорогу от самого Палатина и постепенно приходила в еще больший ужас.

— Мой Корнелий уединился на своей вилле с любимой женщиной! Разве есть ему какое-то дело до Парфии, Нерона и императора? Его умело оговорили и только! Его надо спасать!

— Спасайся сама, — устало бросил ей Нерва на прощание, — Корнелию ты ничем не поможешь! И никто не поможет!

Он велел носильщикам трогаться, скрывшись за тяжелыми занавесками от посторонних взоров, а к Юлии с факелами от входа поспешили ее рабы, подхватили, совсем обессиленную. Смерив презрительным взглядом, солдат, по распоряжению цезаря расположившихся караулом у ее жилища, она вошла дом, тяжело опираясь на руку Лео, разрыдавшейся от радости при ее появлении.

У юной патриции кружилась голова, темнело в глазах. Хотелось лечь и долго-долго не подниматься, лелея свою боль. Но до отдыха ли было, когда брату грозила беда? Она упала в плетеное кресло в таблии, уронила голову на руки, мучительно раздумывая над случившимся. Юлия понимала, что Корнелий на самом деле никогда не замышлял никакого предательства, не имел дела с парфянами и уж тем более не снабжал их армию лошадьми. Но откуда тогда все обвинения? Кто их придумал и зачем? Неужели она права и все дело только в Антонии и в желании Клемента отомстить? Недаром так насмешливо взирали на нее сегодня черные глаза римского префекта.

Корнелия наверняка попытаются взять под стражу в самое ближайшее время. Но Нерва сказал, что его преступление открылось только сегодня, а значит еще не поздно послать кого-нибудь на виллу Вирея предупредить об опасности. Нужен был действительно надежный человек, на которого можно положиться в любой ситуации. Ах если бы Марк оставался в Риме, а не отбыл к своему хозяину еще в начале лета, можно было бы поручить эту миссию ему. Что же делать? Нельзя довериться первому попавшемуся рабу!

Липкая духота вползала в распахнутое настежь окно, утомительно трещал сверчок, навевая черную тоску. Лео зажгла лампаду в углублении каменной стены, чтобы немного разогнать мрак, замерла возле хозяйки, оглянувшись на окно, потом решительно произнесла:

— Госпожа! Пока ты отсутствовала, сюда пожаловал кое-кто. Я позволила ему дождаться тебя.

Юлия удивленно вскинула голову и тут же увидела темную тень в проеме окна. Видимо человек все время был тут, только она не видела его, занятая своими мыслями.

— Авл! — вскрикнула она, узнавая друга Корнелия, вскочила, но тут же опять обессиленно повалилась в кресло, — Почему ты так тихо подкрался? Почему не дал о себе знать?

Он бросился к ней, придвинул другое кресло поближе, взмахом руки приказал Лео покинуть комнату.

— Мне надо было убедиться, что с тобой не пришел кто-нибудь еще, — проговорил он негромко, — Мне известно, где ты была и зачем.

— Тебе известно? Откуда?

— Отец сумел передать мне кое-какие вести с одним из своих рабов. Теперь говори! Я мало что понял из невразумительных объяснений Криспа. Что с Корнелием? Он еще на свободе?

— Помоги! — тут же вскрикнула Юлия, вместо объяснений, — Брата надо предупредить немедленно! Попытайся опередить императорских гвардейцев!

— Гвардейцев? — потрясенно отозвался Авл, — К нему послали гвардейцев? Когда?

— Не раньше сегодняшнего утра. Его обвинили в заговоре и собираются судить. Но ты же понимаешь, что скорее всего, никакого суда не будет, что его просто бросят на растерзание палачам, как поступают с другими, а потом казнят!

— О, Юлия! — выдохнул юноша, невольно бледнея — Как такое может быть? Кто так сильно желает ему зла?

— Клемент Аррецин, я полагаю! Больше некому!

— Клемент Аррецин? Зачем это ему?

— Антония! — воскликнула Юлия с невольной ненавистью в голосе, — Именно в ней дело, неужели не понимаешь? Аррецин старается только для того, чтобы либо заполучить себе эту невзрачную девицу, либо отомстить за ее похищение! Что в ней особенного я совсем не понимаю. За что там сражаться насмерть мужчинам? Зато я всегда знала, что она приведет Корнелия к погибели.

— Юлия, нет! Антония тоже только жертва!

— Пусть бы эта жертва оставалась с Клементом! — прошипела Юлия, — Зачем я рассказала брату, где ее найти? Можно же было в свое время промолчать! Он по-прежнему ненавидел бы свою сестру, зато сейчас не пришлось бы искать способы его спасения. Только теперь поздно сетовать. О Авл! Боги вняли моим мольбам и послали тебя сюда! Прошу! Поезжай к брату! Спаси его, мне больше некого просить! Я знаю ты сможешь опередить его погубителей.

— Тебе не стоит так умолять, — проговорил он, — Корнелий мне дорог не меньше, чем тебе! Отец запретил мне ехать к другу, ничего толком не объясняя, именно поэтому я тут, вопрошаю к тебе. Я не знал, что на самом деле стряслось, хотел быть полезен, но полагал, что мог уже опоздать!

— Надеюсь, нет! Надеюсь, ты успеешь!

Авл поднялся.

— В чем конкретно его обвиняют? Что за заговор? Объясни! Я должен понимать откуда ждать беды!

Юлия сбивчиво пересказала все, что услышала от Нервы и все, что узнала сама на Палатине. Авл постепенно мрачнел.

— Безумие! — прошептал он, выслушав ее, — Но в свете последних событий, письмо парфянского торговца управляющему Корнелия выглядит действительно подозрительно. В любом случае, я сделаю все, чтобы спасти друга!

— Только теперь тебе придется тайком выбираться из этого дома, — вздохнула Юлия, — Так просто, как ты вошел, тебе уже не выйти. Императорская стража повсюду. Меня охраняют как преступницу.

— Я выберусь, через твоих соседей, не волнуйся. Здесь дома стоят вплотную, можно уйти по крышам. Опыт уже есть. Меня тоже велено было накрепко запереть.

Юлия поднялась вслед за юным Аттратином, сорвала с себя золотые ожерелье и браслеты, сунула ему в руки.

— Вот! В дороге тебе могут понадобиться средства! Путь в поместье неблизкий!

— Не надо! У меня все есть!

Но она с силой сжала его пальцы вокруг украшений.

— Бери! Я хочу, чтобы ты добрался без задержек!

— Постарайся не волноваться слишком сильно. Береги себя, — вздохнул он, с сочувствием заглядывая в ее широко распахнутые, полные безмерной тревоги, очи, — Тебе нужно думать о будущем ребенке, а не о заговорах и смертях. Я сделаю все возможное и невозможное, чтобы спасти Корнелия. Обещаю тебе.

Он отступил от нее к тому же окну, у которого терпеливо ждал ее возвращения, высунулся наружу. Справа внизу, во мраке, под Авентинским холмом, спал Большой цирк, мерцая сторожевыми огнями. Слева, вдоль фасада Юлиева дома выстроилась бдительная императорская охрана. А прямо под окном — черепичная четырехскатная крыша соседнего одноэтажного здания, принадлежащего уважаемому сенатору. Выйти на нее ничего не стоило, словно на балкон ступить. Главное соблюдать осторожность, не привлечь к себе ненароком внимание.

— Прощай! — бросил Авл, еще раз обернувшись на замершую у круглого стола Юлию, и тихо скользнул на крышу. Мягко ступая, пробежался по коньку, удаляясь от дома покойного префекта анноны в сторону соседних строений.

Юлия проводила его взглядом, потом позвала Лео, велела ей приготовить жертвенную пищу, вино и сопроводить ее в ларарий⁶, где намеревалась провести всю ночь в молитвах.

— Ты должна отдохнуть, госпожа! — воспротивилась рабыня, — В твоем положении нельзя так мучить себя!

— Молчи! — беззлобно отозвалась молодая патриция на ее заботу, — Молчи и исполняй! Я должна быть сильной, чтобы мой брат мог жить!

Тем временем, Авл достиг того места под аркадой Большого цирка, где находилась потайная дверца для своих, отпирающаяся хитрым рычагом, скрытым в стене. Отсюда можно было попасть в цирковые конюшни. Только бы никто не караулил с той стороны. Лишние свидетели юному Аттратину были совершенно ни к чему. Под аркаду не достигал свет поднявшейся над Городом ущербной луны, передвигаться приходилось ощупью.

— Авл!

Цепкая рука схватила юношу за плечо. Он едва не закричал от неожиданности, попытался дернуться прочь, но тот, кто его поймал, держал крепко.

— Глупый мальчишка! Что ты творишь?

Теперь юный Аттратин узнал отца, но ничуть не успокоился. Он понял, что его выследил кто-то из рабов. Появление второго консула означало лишь невозможность действовать по-своему. Наверняка отец приволок с собой десяток охранников, которые немедленно вернут Авла домой и больше не позволят сбежать. Но вокруг как будто не слышалось никаких посторонних звуков, только взволнованное дыхание отца и бешеный стук его собственного, Авла, сердца.

— Отец! Прости! Я должен ехать! — вымолвил молодой человек, предполагая, что получит отказ, — Что бы ты ни сказал сейчас, что бы ни сделал, я все равно поступлю так, как велит мне совесть.

Он дернулся сильнее, в надежде вырваться и скрыться в темноте. Мрак не позволит слугам отца быть слишком проворными.

— Поступай как знаешь! Я не стану тебя держать, — внезапно прозвучало из этого мрака, — Только возьми вот.

Отец перестал удерживать сына, вместо этого сунул ему в руки какой-то продолговатый кожаный футляр.

— На днях в порт Брундизия придет «Деметра». Здесь письмо с распоряжениями для Луки, как можно скорее избавиться от наличествующего груза там, на месте, а потом, не мешкая, отправляться в Египетскую Александрию в сопровождении нужных мне людей. Я подумал, что заработаю больше денег, снабжая империю дамасскими клинками, а не всевозможным восточным хламом.

Сердце Авла мгновенно преисполнилось горячей благодарности. Он понял то, что пытался донести до него Марк Азиний Аттратин.

— Да отец! Я выполню твое поручение! — прошептал он, крепко пожимая отчего-то совершенно ледяную ладонь родителя и уже собираясь отступить за потайную дверцу.

— Стой! Еще одно! — проговорил тот, не выпустив руки сына, — Передай тому, к кому так спешишь — его содержанка тоже на краю пропасти. Ее тоже велено доставить в Рим и бросить в Туллианум. Скажи — с нею никто церемонится не станет. Она просто пыль в глазах государя. А теперь прощай! Поспеши!

Марк Азиний отступил в ночь, оставив юношу одного. Тот на мгновение замер, переживая услышанное. Туллианум — самая старая и самая страшная тюрьма империи, принимала в свои недра охотно, но никого, никогда не отпускала. Если Авл опоздает хотя бы на мгновение, ужасная участь ждет не только друга, но и Антонию.

Ветер взвыл, забравшись под аркаду и заблудившись там, поднял с мостовой скопившийся за день сор. Авл прикрылся рукой, потом, взглянул на небо, туда, где недавно ярко сияла луна, но не увидел ничего. Черное облако заволокло свет. Приближалась непогода.

Юный Аттратин поскорее нырнул в потайной проход, желая поскорее двинуться в путь, чтобы опередить посланцев императора, а позади него, в некотором отдалении остался понуро стоять, невидимый во тьме, Аттратин-старший, печально размышляя о своем.

Примечания

6

Ларарий — в римском доме культовое помещение или место поклонения домашним богам — ларам, пенатам.