Его Мишень

Евсения Медведева, 2023

Наше знакомство на сайте знакомств сначала пугало… А потом я не смогла жить без его бархатного голоса, он словно вдыхал жизнь в мою серую жизнь, накрытую траурной вуалью по мужу. Вот только как довериться, если тебя уже столько раз предавали? Как забыть, что ты уже когда-то любила? Как простить себе, что устала быть вдовой? Но это Ментор… А я – его мишень. И это история нашей любви…

Глава 3.

«Ксения… Моя милая глупенькая жёнушка… Ты вечно придумываешь для меня наказания, несоразмерные моим невинным преступлениям… Я всего лишь забыл позвонить, как только долетел! Но если моя Сенька хочет сто причин моей любви, то получит. Готова? Первый: люблю твои глаза, родная, они чистые, как весенний ручеёк. Второе: люблю, когда ты притворяешься спящей, не желая готовить завтрак. Третье: люблю твою грусть во время дождя. Четвертое: люблю твой неокрепший, почти хриплый голос спросонья. Пятое: люблю любить тебя… долго, нежно и самозабвенно…»

Родной голос заезженной мелодией старой пластинки ласкал слух, сжимая сердце в своих крепких лапах хрупких воспоминаний.

Стояла у окна, прислонившись лбом к холодному стеклу, и слушала голосовое сообщение — единственное, что осталось от любви всей моей жизни. Лишь голос, что из года в год становился все тише, неразборчивее… Но мне это было не нужно! Знала наизусть, как оберегающую молитву. Просыпалась с его словами на устах, что вылетали абсолютно машинально, подобно автоматной очереди, пули от которой застревали в самом центре сердца. Бывали хорошие дни, когда я почти не думала о том, как могло быть, если бы не случай. А бывали, как сейчас. Когда тело испытывало жгучую боль от желания остаться дома, вновь и вновь слушая голос мужа. Плохой день. Очень плохой…

Я разучилась плакать. Слез физически не осталось, а в моменты давящей грусти лишь испытывала жжение в глазах. Чувствовала, как организм ищет способ выплеснуть то, что копится изо дня в день, но не может. Нет спасения из моего персонального ада. Его попросту нет…

Нажала паузу, сразу после его пятого «люблю», потому что дала себе обещание попробовать обходиться без его голоса. Это как зарок, что дают себе наркоманы, начинающие каждое свое утро с чистого листа. Каждый… Каждый долбанный день, завершающийся в плещущейся эйфории под то-о-оненький голосок отчаявшегося разума. Вот и я… Обещаю, нарушаю и снова клянусь, что выдержу пытку, в которую превратилась моя жизнь семь лет назад.

Мне нужно отвлечься! Если уж я вернулась домой, то явно не для того, чтобы киснуть на виду у друзей. Это я могла делать и в ссыльном Лондоне, чтобы не позориться окончательно.

Поцеловала старенький смартфон, выключила его и убрала в сейф, где хранила всё самое ценное — его голос.

Побрела в ванную, скользя пальцами по новой мебели, которой обросла за короткий период, улыбнулась яркому солнцу, что с любопытством заглядывало в окно. Наивное… В тьме, что живёт внутри, нет места твоему свету, можешь не стараться.

Приняла душ, на автомате высушила и уложила отросшие волосы — с этим проблем не возникало. Но, замирая перед шкафом, приходилось силой одергивать руку, что тянулась к привычному черному одеянию. Не сегодня… Родители и так прошли через многое, и, если я заявлюсь к ним в гости в трауре, они раскусят меня сразу.

— А так, хоть надежда есть, — сдернула с плечиков голубой ситцевый сарафан на пуговицах. — Давай, дружище, ты меня не раз выручал, умело пуская пыль в глаза своей игривостью. Потрудись ещё разочек?

Даже в зеркало не смотрелась. По памяти расстегнула несколько пуговиц и через голову облачились в жизнерадостный и легкомысленный наряд.

Старалась выкинуть все мысли из головы, поэтому и окно в машине открыла почти полностью, наслаждаясь опьяняющим воздухом соснового бора, через который лежала дорога в «Вишневый». Родители ещё пару лет назад сбежали из душного города, как только отец ушёл на покой, передав дела мужу моей сестры. Именно он и встречал меня у ворот родительского дома.

— Сеня Дмитриевна пожаловали, — махнул мне Богдан и театрально поклонился. — Барыня, все крепостные на месте, потерь нет.

— И как тебя Лизонька терпит? Ей с твоим чувством юмора, наверное, тесновато? — вышла из машины, угодив в его крепкие объятия.

— Не переживай, моему чувству юмора с её эгоизмом вполне комфортно, к тому же мы недавно переехали в квартиру ваших родителей. А там есть, где разгуляться.

— Сенька! — вдалеке послышался визг, а следом и вечно преследующий сестру лай её любимых мопсов. — Скуби, Дуди, это же ваша любимая тетка наконец-то явилась, мать её итить…

— Маму не тронь, — рявкнул отец, распахивая дубовые двери парадного входа. — У нее голова болит…

Ради этих мгновений я и выбиралась из своего панциря. Готова была улыбаться, смеяться и делать вид, что стараюсь жить дальше. Ради них старалась, потому что это не их боль, она для них чужая. Не свое горе быстро забывается, как бы близок тебе человек не был. Их воспоминания замыливаются, теряют яркость, и о трагедии теперь им напоминает лишь моя унылая мордочка. Но я их ни в коем случае не виню. Они имеют право жить дальше, а то, что я этого не хочу, им знать не обязательно. Пропасть в восприятии непреодолима. Так зачем подвергать испытаниям родных? Намного проще нацепить маску на пару часов, чем пытаться объяснить, как ты медленно умираешь изнутри…

— Идём, дочь, мама чебуреки жарит. Запах на весь дом, — папа обнял меня, прижал к себе и зарылся лицом в волосах, пряча довольную улыбку.

Притворялась в этой семье не только я… Родители научились скрывать радость, счастье и глушили смех, а я, наоборот, смеялась над глупыми шутками Богдана, «сюсюкалась» с мопсами и воодушевленно слушала о духовном просветлении сестры на очередном марафоне психо-гуру.

— Ксюша, ты обязательно должна записаться на этот марафон! — Лизонька, моя младшая сестричка, несмотря на мизерную разницу в возрасте, до сих пор была ребенком. Но мужа её это целиком и полностью устраивало, Богдан даже детей не просил, потому что его Лизонька умела вывести его из себя пуще прыщавого пубертата.

— Лизка, отстань, — я отмахнулась от приставучей сестры. — Я по собеседованиям катаюсь, мне бы работу найти, чтобы не обанкротиться, потому что моя новая уютная квартирка сожрала почти все накопления, что я сколотила в Лондоне.

— Ксюня, — папа обнял меня за плечи и поцеловал в макушку. — Что ты ерундой занимаешься? Я тебе сегодня же переведу деньги на счет.

— Да, — Лиза дёрнула в сторону мужа головой. — Да и мы родительскую квартиру приватизировали, не спросив твоего согласия. Просто мы не знали, что ты вернешься. Поэтому мы тоже должны…

— Так! Семейство, прекращайте! У меня руки и ноги есть, справлюсь. Голодать начну, на чебуреки заскочу. Ну? Накормишь свою дочь, мамочка?

— Дурында ты, Ксюха! Дима, реши вопрос незамедлительно, — мама подбоченилась и зыркнула на отца. — Я не хочу больше слышать подобного от своих детей! Довести меня хотите?

— Мам, я пошутила, — подскочила к раскрасневшейся маме и вдохнула аромат сладкой ванили, которой пропахли её каштановые волосы. — Все у меня хорошо. Я дома…

— Точно? — мама взяла в свои тёплые ладони мое лицо, чмокнула в кончик носа, словно до сих пор не верила, что я реальная, а не картинка в ноутбуке.

— Да…

Больше мы к теме денег не возвращались, я выдохнула и даже немного расслабилась. В такой шумной компании мы и просидели до самого вечера, очнулась я, лишь когда поймала озорной лучик закатного солнца, что пробивался через паутинистый тюль.

Родители не хотели меня отпускать, пытаясь уговорить остаться на ночь в комнате, что была отведена специально для меня, в надежде, что я останусь с ними жить. Но я не могла… Потому что не усну, зная, что не услышу ЕГО голос утром.

Вырулила с охраняемой территории, но тут же ударила по тормозам, чуть не столкнувшись со знакомым внедорожником.

— Царь, ты на своем корабле задавишь мою крошечку, — я ласково пробежалась по рулю подушечками пальцев, успокаивая заглохшую от экстренного торможения старую «мазду».

— Здоро́во, Миша, — из окна пассажирского высунулся Королёв, махнул, чтобы я дождалась, пока они припаркуют машину.

— Привет, дружочки, — я вышла, села на капот, смотря на угасающее над рекой солнце. — Что это вы по ночам вдвоём катаетесь?

— Сенька, — Царёв обнял меня, потом встряхнул и в глаза заглянул своим рентгеновским взглядом. — У родичей была?

— Ага, вся машина чебуреками теперь неделю пахнуть будет, — рассмеялась, кивая на пассажирское сидение, где стоял контейнер, заботливо обернутый полотенцем, чтобы довести до дома тепленькие. Только зачем? Можно подумать меня там кто-то ждёт….

— Чебуреки! Теть Машины! — Королёв буквально нырнул в салон, и уже через мгновение его довольная моська сияла от стекающего сока. — На, Царь. Но только один!

— Жмот, — Саша принял «щедрый» дар, сел рядом со мной. — Ты подумала?

— Подумала, Саня, — прикусила губу, думая, как бы отказать другу так, чтобы не обидеть. Сашка давно звал меня в «СтройГрад», даже дизайнерский отдел готов был отдать под моё крыло. А в том году усилил давление, отслеживая мои проекты, что стали брать призы на международных выставках. Конечно! Я же пять лет ишачила без выходных, набралась опыта выше крыши, поэтому я прекрасно понимала, почему я ему так нужна.

— И? — друг обнял меня за плечи, улыбаясь алому закату, что раскрашивал скучно-голубое небо яркими всполохами.

— Я не хочу пока ничего серьёзного, правда. Хочу пофрилансить, Саша. Подобрала для себя два объекта, уже на собеседовании была, к пятнице нужно сдать макет дизайна, а там видно будет, — обняла друга, не без горечи поймав взглядом его обручальное кольцо на правой руке. — Не обижайся. Но как только, так сразу.

— Мишель, — Королёв расправился с чебуреком, закрыл контейнер и убрал подальше от друга. — Черт! Ты-то мне и нужна. Я переехал в новый офис, а там капец… То ли бордель, то ли картель, то ли мотель… заходишь и не понимаешь, куда попал. А у меня охранное предприятие, все серьёзнее должно быть. Заходя в офис, потенциальные клиенты должны понимать, что мы умеем хранить секреты, — Королёк обнял контейнер, демонстрируя серьезность намерений. Детка, ну, возьмёшь меня вне очереди? Ну, хошь на колени встану?

Королёв театрально шлепнулся на колени, сграбастал своими ручищами мои ноги и стал покрывать поцелуями, задирая платье.

— Королёк! — хохотала я, пытаясь избавиться от его цепких рук. — Всё-всё! Сдаюсь! Не отцепишься же, зараза. На днях заеду. Но помни! Расценки у меня европейские, поэтому придётся раскошелиться. А будешь жмотничать — я твои прыщавые фотки с седьмого класса в соцсети солью.

— Жестокая, — Королёв ржал, но ног моих не отпускал, лишь щекотал под коленками. — Но я на всё согласен, Мишель. На всё!

— Все? Так просто, — округлил глаза Саша, недоумевая, почему его предложение о работе я отвергла. — Я тоже могу на коленях ползать, Сеня.

— Сань, из мотеля-картеля и даже борделя я офис за две недели сделаю, если Королёв на деньги не поскупится, а твои проекты они ж монументальные. А я пока не хочу этого. Нет во мне силы, Саня.

— Хм… Буфер, чтобы если что быстро умчаться обратно? — Саша закурил, не отводя взгляда.

— Нет, просто хочу скорость сбавить. В Лондоне упахалась, Сань. Все хорошо, — я спрыгнула с капота, давая понять, что исповедь окончена. — Спасибо тебе, Царёв, за то, что вытащил меня. Правда. А за сплав — отдельное спасибо. Ты же знаешь, что это для меня значит.

— Знаю, — Царёв снова поцеловал меня в макушку, дернул за хвост и встал с капота. — И это не последний сплав, подруга. После свадьбы ещё пойдем. Ты же с нами?

— Я теперь без вас никуда, — села в салон, завела двигатель и покатилась по просёлочной дороге, смотря в зеркало заднего вида.

— До завтра, дорогая…

Парни ещё долго смотрели мне вслед, переговариваясь. Беспокоятся…

Сначала невыносимо было видеть это гребанное сочувствие в глазах окружающих, а теперь все равно стало. Броня выросла.

До дома я доехала быстро, удачно припарковала машину у подъезда и бегом неслась по лестнице на свой этаж, чтобы согнать мамину стряпню с задницы.

Скинула платье, влезла в чёрную шёлковую пижаму и устроилась на диване, чтобы поработать над проектом зимнего сада для нового загородного ресторана… Но, открыв ноутбук, напоролась на не закрытую вкладку сайта знакомств…

— Хм…