Его Мишень

Евсения Медведева, 2023

Наше знакомство на сайте знакомств сначала пугало… А потом я не смогла жить без его бархатного голоса, он словно вдыхал жизнь в мою серую жизнь, накрытую траурной вуалью по мужу. Вот только как довериться, если тебя уже столько раз предавали? Как забыть, что ты уже когда-то любила? Как простить себе, что устала быть вдовой? Но это Ментор… А я – его мишень. И это история нашей любви…

Глава 15.

Меня подкидывало, как болванчик. Не шла, а будто спотыкалась, вторя судорожно бьющемуся сердцу.

«Машина будет ждать внизу…»

Открыла дверь и замерла, все тот же чёрный мерен, в который посадил меня Герман, стоял у подъезда. Мужчина в строгом костюме уже караулил у пассажирской двери, а увидев меня, улыбнулся и протянул руку, чтобы помочь сесть.

— Добрый вечер, Мишель, — мужчина не поднимал на меня глаз, а, сев за руль, и вовсе отвернул зеркало заднего вида.

На соседнем сидении лежал букет. Небольшая корзина с точно такими же белоснежными лилиями, из которых торчал уголок конверта.

«Правда… Действие… Это не важно, потому что итог у всего один…»

Эта странная фраза была написана вручную, буквы не плясали, что свойственно мужскому почерку, а скорее наоборот — плавно перетекали друг за другом, не разрывая линии, как паутина, куда меня затягивало. Герман давал выбор. И я его сделала… Чего бы мне это не стоило на рассвете. Это как есть шоколад, зная, что на утро весы тебе вместо цифр нарисуют «дура». Но меня тянуло к этому странному мужчине, что, одним словом, душу мою выворачивал. Его смелость в словах, оставляющих уродливые ссадины на сердце, заставляла задумываться о моём существовании, чего я не делала очень давно. Потому что плыть по течению, упиваясь и прикрываясь горем намного проще, чем объяснить себе, что может быть и иначе…

Главный вход в ресторан сегодня был ярко освещен, а у парковки меня уже ожидал управляющий, но уже другой… В его руках лежал ещё один шелковый шарф, вот только цвет его был точь-в-точь, как мои замшевые туфли цвета бургундского вина.

— Добрый вечер, Мишель. Рады снова видеть вас в нашем ресторане «Мгла»…

Я шагнула из салона, молча повернулась спиной к управляющему и уже в знакомо запутанных чувствах пошла за мужчиной, крепко держась обеими руками за его локоть.

Вот только сегодня мы не спускались по лестнице, а вошли в кабинку лифта, небольшое помещение которого освещали лишь бегающие диоды кнопок. Сквозь ткань видела лишь размытые светящиеся точки, что мушками начали летать перед глазами.

Прислушивалась к внутреннему голосу, но его перекрикивало дико бьющееся сердце.

Лифт замер… Еле слышный колокольчик разрушил тяжелую тишину, а сквозь открывающиеся створки послышалась музыка…

— Мишель…

Звук его голоса больше походил на медитацию, что снова и снова гоняют сломленные души… Его нужно было слушать с закрытыми глазами, чтобы не отвлекаться. Чуть агрессивное гортанное рычание, красивое «а-канье», не свойственное нашему региону и такие соблазнительные шипящие, от которых внутри все дрожать начинало.

Он не касался меня, стоял, не нарушая дистанции, но все равно жарко было. Чувствовала тепло тела, аромат парфюма и горечь табака, но главное — я чувствовала его сердцебиение, что размеренными ударами вводили меня в транс… Точно! Это не я… Это нереальность… что? Сеня! Очнись!

Он будто прочитал мои мысли и легким движением снял шарф, но в очередной раз ничего не произошло…

Моргала, пытаясь сфокусироваться в темноте, и даже как-то нелепо громко вздохнула, осознав, что сегодня чуть светлее, чем в прошлый. Панорамные окна зала, в котором мы были одни, пропускали блики города, рассеивая кромешную мглу.

— Герман… — повторила я с предательским придыханием, сама не ожидая этого от себя.

Смотрела ему в лицо, черты которого были едва читаемы, и ждала, что вот-вот вспыхнет свет. Но нет… Это явно не входило в его планы на сегодня.

Герман протянул руку, аккуратно взял мою ладонь и потянул в центр зала. Почему-то я шла уверенно, и даже сердце успокоилось, больше не стараясь убить меня страшной аритмией.

— Зачем пожаловал, Мишель?

— А ты наглец, — смех вырвался внезапно, я даже сама растерялась от легкости, что начала двигаться бабочками по моему телу. — Салат, Герман. Ты задолжал мне салат.

— Я свой долг вернул утром, Мишель, — незнакомец отодвинул кресло, аккуратно усадил меня за стол и, как в прошлый раз, сел рядом, вот только намного ближе, потому что наши колени едва касались друг друга.

— Я не успела, поэтому жду…

— Сегодня в меню стейки, Мишель, — он усмехнулся, звонко щелкнул пальцами, и тихие шаги заполнили тишину. Звякнул хрусталь, и шипящее бульканье известило меня о шампанском в моём бокале. — Брют…

— Предпочитаю полусухое.

— Хм… — Герман отвернулся, щелкнул зажигалкой, вот только сегодня она вспыхнула настоящим живым пламенем, отчего сердце моё вновь застучало. Напряглась, выхватив в щедром всполохе обрывки интерьера и его затылок… Права. Тёмные, слегка вьющиеся волосы были небрежно зачёсаны от лица, соблазнительно сливаясь на затылке волнами. Мгновение… Всего одно мгновение длилась эта вспышка, а рука моя поднялась, не успев посоветоваться с мозгом, и пальцы зарылись в мягкую мужскую шевелюру. Герман замер в этой неудобной для него позе, но терпеливо ждал, пока я утолю свое любопытство. — С кровью?

— Главное, чтобы не с моей, — прикусила губу, чтобы не застонать от странного чувства, что мышкой копошилось где-то внутри, и резко убрала руку.

— Не переживай. Не сегодня…

— Так и знала, что маньяк, — вздохнула и по привычке сбросила туфли, чтобы подобрать под себя ноги. Кресло было мягкое, широкое, с высокой спинкой, очевидно, специально, чтобы я расслабилась. А я так и сделала.

— Так зачем же ты пришла? — рассмеялся Герман, повернулся и взял из рук официанта стакан, звякнув кубиками льда.

— Не знаю… — откинула голову, зачем-то закрыла глаза, вдруг осознав, что мы сидим в полной тишине. Когда смолкла музыка? — Ты делаешь больно. После тебя в голове шумит рой вопросов, а глаза вновь и вновь жжёт слезами. И я никак не могу понять, зачем тебе это?

— Людям не всегда что-то нужно от других. Вернее, не так. Нам всегда друг от друга что-то нужно, но иногда мы это делаем не только для чужого человека, но и для себя.

— То есть, это не акт милосердия? — я протянула руку к его пальцам и аккуратно забрала сигарету.

— Мишель, — снова рассмеялся он, разжимая пальцы. — Ты голодна?

— Нет, — обхватила губами, прошлась по шероховатому фильтру языком, наслаждаясь привычным вкусом и горечью крепкого алкоголя… Что это? Не коньяк, не виски… Что-то терпкое, резкое, в целом, очень подходящее незнакомцу.

— Ты не умеешь лгать… — Герман вновь щелкнул пальцами, и за спиной хлопнула дверь, а через мгновение по деревянному паркету зашуршали колесики тележки. — Когда ты врешь, будь то себе или мне, как в этом случае, твоё сердце начинает биться быстрее, от чего венка на шее пульсирует, как сумасшедшая. Не лги, Мишель… Я пойму.

— А ты меня изучаешь?

Блюдо поставили только перед Германом. Он отодвинул бокал, взял в руки приборы и довольно ловко стал разделывать мясо, от которого исходил просто волшебный аромат сливочного масла, чеснока и розмарина. Уже отработанным жестом он обхватил мой подбородок, заставив открыть рот.

Я даже застонала, когда на языке стали взрываться по-новому яркие вкусы нежной говядины.

— Изучаю, конечно, точно так же, как и ты меня.

— С чего ты это взял? — не успела договорить, как Герман ловко уложил мне в рот очередную вилку, вот только вкус стал другим… добавилась нотка остроты и свежесть цитруса. Недолго думая, Герман поднес к моим губам свой стакан и наклонил. Кубики льда качнулись, ударились о губы и впустили каплю терпкого алкоголя. И все заиграло иначе… На фоне горечи сладость сливочного вкуса с пряными специями стала ещё ярче. Пережевывала медленно, наслаждаясь моментом удовольствия.

— Что это?

— Бренди.

— Ты прививаешь мне свои предпочтения?

— Я показываю разнообразие красок и вкусов.

— Когда я вошла, играла музыка, а теперь тишина.

— Для приятной беседы мне нужна лишь ты, а музыка будет отвлекать, — он снова вложил мне в рот кусок мяса, но уже с гарниром. Нежнейшее пюре из сельдерея вновь обмануло мои ожидания. Одно дело, когда ты орудуешь приборами сам, заранее уведомляя мозг о содержимом вилки, но сейчас все было иначе. Я покорно открывала рот, заставляя свои рецепторы угадывать содержимое очередной порции.

— А я думала, что ты хочешь загипнотизировать меня.

— Я же волшебник, Мишель, а не гипнотизер, и уж тем более не экстрасенс.

— Почему я?

— А почему бы и нет?

— Ответь, Герман. Просто ответь.

— Я был поражен твоим фото, — Герман продолжал кормить меня, периодически прикладывая к губам бокал с алкоголем. — Девушки, желающие познакомиться на сайте, обычно выкладывают фото, на которых беспечны, счастливы и бескрайне жизнелюбивы. А ещё соблазнительны, не стеснены в материальном, чтобы сразу не отпугнуть самца длинным списком прихотей. А ты помнишь своё фото?

— Если честно, то нет, — я откинулась на спинку кресла, давая понять, что сыта, взяла в руки бокал шампанского.

— Это было обычное фото, на котором девушка с огромными карими глазами не хотела понравиться, будто специально. На лице не было фальшивой улыбки, тонны макияжа, а чуть сухие, припухшие от укусов губы не были обведены контрастным контуром. Ты была настоящей… Поэтому и бросилась в глаза средь тонны глянца. Но поразили меня глаза, в которых не было жизни….

— Комплекс спасителя? — я не выдержала и усмехнулась.

— Возможно, — мой собеседник отклонился, позволив официанту убрать со стола, стянул галстук и бросил его на спинку соседнего кресла.

— И долго ты меня будешь спасать? Сколько времени отвёл на спасительную операцию? Неделю? Две? Или пока на сайте не появится ещё одна заблудшая душа?

— Ну вот… А говоришь, что я жестокий, — тихо рассмеялся Герман, протянул мне сигарету, которую я быстро вложила в губы. Задержала дыхание, ожидая вспышки. Он наклонил корпус, прижался своей щекой к моей так тесно, что щетина впилась в кожу, рука дёрнулась, выпуская огонь. Я все пыталась сделать затяжку, но не могла… От его близости легкие сжались, сердце застучало, а дыхание больше походило на вдохи возбуждённой собачки. — Тише… Тише… Дыши, Мишель… Вдох… Выдох… Повторяй за мной. Вдох и выдох…

Его резкий, но такой тихий и приятный голос, что звучал медленной мелодией вмиг снимал тревогу. Горячее дыхание обжигало ухо, сдувая выпавшие прядки, а губы едва касались мочки… Выдохнула, и пламя вмиг потухло, а, вспыхнув снова, я напоролась на пару чёрных, как июльская ночь, глаз.