Его Мишень

Евсения Медведева, 2023

Наше знакомство на сайте знакомств сначала пугало… А потом я не смогла жить без его бархатного голоса, он словно вдыхал жизнь в мою серую жизнь, накрытую траурной вуалью по мужу. Вот только как довериться, если тебя уже столько раз предавали? Как забыть, что ты уже когда-то любила? Как простить себе, что устала быть вдовой? Но это Ментор… А я – его мишень. И это история нашей любви…

Глава 12.

Хлопнула дверь… Послышался шорох и шёпоток, что эхом стал гулять вокруг меня, дразня танцем неизвестности. Управляющий отпустил хват на одном локте, как тут же чужие руки обхватили меня с другой стороны.

— Не бойтесь, Мишель. Мы поможем вам спуститься по лестнице, — голос Григория был тихим, уверенным и успокаивающим.

Мне оставалось лишь вздыхать, потому что сил сопротивляться уже не было, потому что я утонула в тревоге, с горькой примесью азарта, что бурлил тёплым шампанским по моим венам. Считала ступени, слушала музыку, что становилась всё громче и громче… Лестница кончилась, и каблуки утонули в мягком ковролине, приглушая их звонкие удары. Но этот стук был ничем, по сравнению с моим сердцем, что било в там-там, оповещающий об опасности. Вот только мозг не слушал его, позволяя телу покорно идти в самое пекло неизвестности.

— Мишель… — знакомый голос вмиг остановил сердцебиение. Шелковая повязка спала, вот только ничего не произошло… Тьма не рассеялась. Подняла руки, чтобы убедиться, что на глазах ничего нет. Зрение стало адаптироваться, позволяя различать слабые силуэты, слух обострился, впитывая знакомый звон приборов, тихие разговоры и стандартную для ресторанов медленную музыку.

— Мгла, значит? — усмехнулась я, почему-то вцепившись пальцами в руку Ментора. Ощутила край рубашки, манжета которой была скреплена запонкой. Вздохнула и двинулась ниже, чтобы ощутить тепло человеческого прикосновения. Ощущала его близость и густой, ставший уже знакомым аромат парфюма, что щекотал нос дерзким купажом ноток востока. Мой незнакомец стоял, позволяя исследовать свою раскрытую ладонь правой руки. Пальцы машинально проскользили по её тыльной стороне.

— Ты орнитолог? — усмехнулся Ментор. — Или это твоё хобби искать окольцованных птиц?

— Да.

— Мишель, ты очень забавная. Разве ободок из драгметалла может хоть что-то гарантировать? — мужчина сделал шаг, заходя мне за спину, аккуратно уложил руки на мою талию и легко подтолкнул, опуская в мягкое широкое кресло. — Нет. Но гарантию даёт честность. Ты же можешь просто спросить.

— Ты женат? — на выдохе задала тревожащий меня вопрос.

— Нет, — его бархатный голос раздался над самым ухом, а затем ножки соседнего кресла шаркнули по мягкому ковровому покрытию, и он сел совсем близко. — Я закурю?

— В ресторанах нельзя курить. Или тебе и эти ограничения не интересны? — я расслабила окаменевшие мышцы, откидываясь на спинку кресла. Перестала сжимать ремень сумки и убрала её на пол.

— Нам можно всё, Мишель… — рассмеялся он, щёлкая зажигалкой… Я замерла в предвкушении увидеть его лицо. Но чёрт! Это была какая-то хитрая зажигалка с накалённой спиралью. Успела урвать лишь пухлые губы, искривлённые в ухмылке. — Раздосадована?

— Чем?

— Тем, что не смогла увидеть лицо.

— Вообще-то да, даже сложно представить, как я буду составлять фоторобот насильника, к которому самостоятельно пошла на встречу в ресторан, где не хватило денег даже на одну чёртову лампочку! И вообще, это не справедливо! Ты видел мою фотографию, а я твою — нет.

— Милая… Отпусти себя. Закрой глаза, — его голос вдруг вновь послышался так близко, а по щеке скользнуло теплое облако сигаретного дыма. — Позволь себе один вечер неизвестности.

— Я не могу…

— Можешь, Мишель, — теплая ладонь опустилась на мою руку, разжал пальцы, вкладывая в них холодный хрусталь бокала.

— Я за рулём.

— Уже нет, — снова усмехнулся Ментор. — Твоя машина уже стоит на парковке у дома, а ключи отданы консьержу. — Выпей.

— Мне нужно тебя бояться. Чувствую, что непростой ты, опасный. Кстати, а как ты узнал, где я живу? — шальная мысль внезапно озарила меня резким ударом в самое темечко.

— А это тебе урок, Мишель. Когда ты даешь человеку номер своего телефона, то автоматически вываливаешь ему на блюдце всю информацию, что покоится в гос. реестрах, — рассмеялся он, туша сигарету. — Давай поужинаем?

— Скажи, а ты специально тут свет погасил?

— Нет, конечно. Это ресторан, в который люди приходят ощутить старые чувства по-новому.

— Это как?

— Терпение, Мишель… Позволь мне сделать заказ для тебя? Аллергия есть?

— Нет, но с сегодняшнего дня, кажется, я перестану любить темноту.

— Глупости, ты перестанешь её бояться.

— Скажи своё имя.

— Скажу, если перестанешь дёргаться.

— Обещаю! — я зачем-то прижала руку к груди, ощутив быстрое биение сердца.

— Борис.

— Буду называть тебя Ментор, — неожиданно для самой себя рассмеялась я.

— Хорошо, — почему-то покорно согласился он и поднял руку, на которой тускло-тускло вспыхнул синий огонёк, а уже через мгновение к нашему столику кто-то подошёл.

Я закрыла глаза, вновь откинулась и попыталась отдышаться, чтобы не выдавать своё состояние растерянности. Глубокие вдохи помогли, потому что, распахнув веки я стала чётче видеть силуэты, даже звуки стали будто громче. Признаться, наличие других людей меня смущало больше, чем компания этого загадочного мужчины. Почему-то мне хотелось оказаться в этой мгле, внезапно ставшей такой уютной и обволакивающей без свидетелей.

Повернула голову, пытаясь разглядеть Бориса получше. Казалось, что у него чуть вьющиеся волосы, уложенные от лица, по-мужски грубый нос и чёткие, словно вырезанные из камня скулы. Он сидел в расслабленной позе, переговариваясь со склонившимся к нему официантом.

— Как насчет устриц?

— Мне кажется, что от моего ответа ничего не зависит, — на белой скатерти отчетливо виднелась чёрная пачка сигарет. Я взяла её, открыла крышку и вдохнула аромат, сравнивая со своим воображением. Все сходится… Дорогой, купажный, собранный из крупного сигарного табака с примесью чего-то сладкого, опьяняющего. Машинально вытащила длинную сигарету и вложила в губы. Тяжелая ладонь внезапно скользнула по открытой спине, а тонкая ткань рукава пропустила его щетину, запуская вулкан новых ощущений, что дрожью побежали по телу обжигающей лавой. А перед лицом вспыхнула раскалённая спираль. Ментор специально отвёл лицо, чтобы не терять маску таинственности. Его касания были странные. Лёгкие, как капли дождя… Органичные и лишенные пошлости. Он словно путал меня, опьянял, водил по лабиринту, выход из которого был известен только ему. А меня это устраивало… Ну и пусть! Как только крышка золотой зажигалки захлопнулась, я откинула голову, выдыхая облако дыма под потолок, еле сдерживаясь, чтобы не застонать от того, что его руки стали медленно соскальзывать с моего тела, возвращая меня в ледяное одиночество.

— Нравится?

— Это лучшее, что доводилось пробовать…

Не знаю, о чем я говорила, то ли о его мимолетных прикосновениях, то ли о густом, сладком, как его парфюм, дыме, что заполнял мои лёгкие. Голова закружилась от крепости, а мой искуситель мгновенно вложил в мою руку бокал шампанского.

— Пей…

— Убьёт, люди добрые… — рассмеялась я, понимая, что чужие разговоры в зале прекратились. Все, наверняка, обернулись в мою сторону… Но мне было всё равно, потому что в темноте я никому ничего не должна… Нога качнулась, скидывая лодочку на пол, подняла вторую, как вдруг тёплые мужские ладони обхватили мою щиколотку. Быстрый бег пальцев по ноге заставил задрожать… Тело предавало, выпуская на первый план всё, что я скрывала за бетонным монолитом. Ментор взялся за каблук и стянул туфлю с ноги.

— Так лучше?

— Так хорошо.

— Давай поиграем, Мишель? — Ментор тоже закурил, чуть отведя лицо в сторону, чтобы в тлеющем кончике сигареты я могла видеть лишь его профиль. — Правда или действие.

— Давай… — я осушила бокал и поставила его на стол.

— Правда?

— Правда.

— Таблетки?

— Таблетки, — кивнула я и ощутила спасительную жидкость, что скатывалась по щекам, наверняка разнося тушь по лицу. Я теперь всегда буду рыдать в его присутствии? — Меня спас друг, что внезапно заскочил, чтобы завести документы по общему проекту. Он промывал меня до утра.

— Ты смотришь ему в глаза?

— Я не видела его глаз много лет… Уехала на следующий день, затерявшись в Европе на долгие пять лет.

— А теперь?

— А теперь смотрю.

— Почему?

— Потому что скрывать больше нечего. Он узнал всю боль, что кипит во мне до сих пор, поэтому прятаться больше не от кого. Только родных берегу и другу признательна, что никому не рассказал.

— А ты не думаешь, что было бы лучше, если бы рассказал?

— Нет. Я и так превратилась в мозоль, что ноет в сердцах родителей много лет. А если узнают, то ни одна мазь не затянет родительское сердце. Они не достойны слабой дочери, которая решила расстаться с жизнью во имя любви.

— А сейчас? Ты думаешь об этом?

— Иногда, — я кивнула в темноту, когда услышала, как бокал вновь наполнили. Официант стоял рядом? Боже… Я тут нутро своё вываливаю при посторонних… Но меня же никто не видит. Я просто тёмное пятно в этом ресторане. — Когда становится тошно, то жалею, что не довела дело до конца. Но повторять не буду. Не хватит больше смелости, трусливая стала. Тебе не кажется, что ты задал больше, чем один вопрос?

— У меня с детства с математикой плохо, — рассмеялся Ментор и приосанился, когда официант принёс блюдо. — Позволишь?

Я почему-то кивнула, лишь потом поняв, что мы в темноте. В его компании все условности, как контакт взглядов, близкое знакомство, этикет и прочие рамки приличия превращались в мусор и чепуху. Опасность стала отступать, впуская в сердце спокойствие… Но ненадолго, потому что его рука легла на подбородок, а большой палец заскользил по нижней губе, царапая ногтем по зубам. Я послушно открыла рот, впуская влажную холодную устрицу, наполняющую рецепторы ароматом солёного моря и яркостью сочного лимона. Всё было иначе… Я много раз ела этих моллюсков, но никогда так ярко не ощущала вкус моря, что заполнял рот штормовой волной. Закрыла глаза, пытаясь задержать ощущения, как можно дольше.

— Прекрасно, да?

— Это иначе… — выдохнула я и снова затянулась, пытаясь пропустить аромат дыма точно так же. Слёзы вновь заструились по лицу, бесконтрольным потоком, будто кран какой-то сорвало. Вкусовые вспышки и горячая ладонь, что легла моё колено, сдирали ткань, которой были накрыты мои чувства. Пыль прошлых лет, поднимающаяся в воздух, раздирала нос, но лишь обостряла восприятие. Вздрогнула от того, как он, выгнув палец, стал скользить по ноге, царапая кожу ногтем.

— Что ты делаешь?

— В мире так много всего, Мишель… Много вкусов, ощущений и эмоций, которых ты себя осознанно лишаешь…

— Правда или действие? — прошептала я, перебивая его.

— Действие…

— Чего ты хочешь?

Палец остановился где-то на щиколотке, и внезапно моя нога взлетела, сделав петлю в воздухе и легла на его колени. Сильные пальцы стали массировать каждый пальчик, обходя чувствительные точки, двигались уверенно, но медленно… А потом горячие губы опустились на кожу, а влажный язык стал скользить от самых пальчиков до колена.

— А я всегда делаю то, что хочу, Мишель, — выдохнул он, опуская ладонь на ногу чуть выше колена. — Я никому не позволю забрать мою жизнь, потому что в ней так много ярких красок, которые превращают серость будней в яркий комикс.

Его пальцы впивались в кожу и упорно скользили вверх по разрезу платья… Мурашки стали не просто танцевать, они стали взрываться мелкими атомными бомбами, что заставляли содрогаться мое предательское тело. Горячее дыхание ошпарило губы, а пальцы перехватили почти истлевшую сигарету, и я вновь утонула в холоде одиночества…

— А если бы я закричала? — прохрипела я, пытаясь собрать себя по осколкам.

— Не закричала. Иначе бы не задала вопрос, прекрасно понимая, что сама никогда не выберешь действие, — ментор вновь разжал мою челюсть, впуская в рот ледяную устрицу в лимонном соке, а потом вложил в руку другой бокал. — Попробуй с вином.

— Почему же? — я сделала глоток и застонала. Сухая кислота вина смешалась с солью моря, устраивая во рту фейерверк новых ощущений. — Действие…

— Отлично, — его дыхание вновь коснулось моей щеки, а мягкие губы едва касались моих. — Завтра…

— В смысле? Это всё?

— Мне нужно было твоё «действие», — рассмеялся Ментор и подхватил мои ноги, устраивая их у себя на коленях, а когда холодная кожа лодочек заскользила по ступням, стало понятно, что очередной акт его персонального представления подошёл к концу. — Но пусть это будет завтра. На сегодня с тебя достаточно…

Его руки легли на мои бедра, чуть залезая под задницу, и дёрнули на себя. Я податливо поднялась, прижимаясь к нему всем телом.

— Так и знала, что ты обманешь, — вдохнула его аромат, пытаясь оттянуть момент, когда вновь останусь наедине со своими мыслями. — Где мой салат?

— Завтра, Мишель, — шумно выдохнул он мне прямо в рот, делясь своим порочным, возбуждающим теплом. Развернул, и на лицо вновь опустился шёлк, вот только теперь его руки легли на мои бедра, прижимая к себе слишком крепко. Пальцы сжимали ткань платья, скользили по силуэту, замирая в сантиметре от груди, и лишь отяжелевшее дыхание выдавало его внутреннее смятение. А мне хорошо стало, ведь эти странные чувства, усиленные темнотой, ощущала не только я. Вместе… Шаг…Шаг…

— Ступенька… Ещё… Ещё… — его правая рука опустилась на ногу, что вынырнула из разреза платья, а пальцы то и дело касались кружева белья. — Шаг… Шаг…

Скрипнула дверь, а по ногам заскользил холод сквозняка.

— Герман…

— Что? — вздрогнула я, но его руки подхватили меня, и уже через мгновение я утонула в мягкой коже сидения автомобиля.

— Меня зовут Герман…