Хрустальный город

Евгения Шилянская

А что, если после смерти мы становимся тем, что всю жизнь в себе взращивали? Каково это – вечность пробыть в гневе или страхе? Мало приятного, не правда ли?Эта книга стала продолжением «Перемолчать тишину», а точнее, она дополняет историю Евы. Книга для тех, кто не боится заглянуть в темные уголки человеческой души.

Глава 1

Темная улица. Тусклые, пыльные, облепленные мошкарой фонари. Воздух рябит помехами от моросящего дождя. Я иду по вымощенной галькой улочке. Ноги замерзли. Пальцы онемели. Но уже значительно легче. Пять минут назад было больно даже дышать. Словно в воздухе кто-то распылил стекловату.

Что это за звуки? Кто-то царапает стекло. Нет… Эти звуки издают дома! Все здания вокруг построены из маленьких разноцветных стеклянных кубиков. При малейшем дуновении ветра они позвякивают и отвратительно скрежещут. Где я?

Молодой человек стоит, облокотившись на фонарный столб, нервно курит. На голове у него вместо волос гнилой торт с опарышами. Фу, какая мерзость!

Темно и мрачно. Не хватает только музыки из какого-нибудь ужастика по Стивену Кингу и выбегающего из-за угла маньяка с бензопилой.

— Жизнь-это тьма, которая воняет тухлой рыбой! — мимо пронесся мужчина, голову его наполовину поглотила огромная рыба. Почему он просто не снимет ее? Следом за рыбоголовым вприпрыжку пробежала девочка! О, нет, что она делает в этой дыре?! К тому же такая миленькая, с цветами и бабочками на голове. Единственное радостное существо в этом городе?

Вдалеке пошатывается высоченный маяк. Надо подняться посмотреть на город с высоты. Хотя бы пойму где я.

Сквозняк завывает не хуже голодного волка. Зубы стучат. Холода не существует, есть только недостаток тепла. Тепло, тепло, тепло… ох, если бы сейчас помогло просто попрыгать или пробежаться! Тело можно обмануть и разогнав кровь согреться, а как быть, если замерзает душа? Если смолкает в ней музыка, затухает трепет перед прекрасным? Нет, надо точно выбираться от сюда! Маяк близко!

Изящные, хрупкие дома, приглушенный свет фонарей оставляет отблеск на стенах. Они из хрусталя? Да, при ближайшем рассмотрении сомнений нет, это хрусталь! Целый город из хрусталя! Невероятно! Темные узкие улочки то сходятся в перекрестке, то разветвляются в противоположном направлении. Красота этого города, не смотря на его некоторую мрачность, завораживает. Наконец-то я подошла к маяку — хрустальной симфонии архитектуры. Каждый кирпичик его украшен резными узорами тонкой работы: лилиями, розами, птицами.

Маленькая худощавая старушка кормит книги какой-то пылью и причитает:

— Кушайте, мои хорошие! Совсем зачахли без интереса!

На голове у старушки клубки и коты. Ее морщинистые руки с распухшими суставами горстями кидают на землю пыль, а книги робко склевывают. Они не воркуют, как голуби. Их урлыканье состоит из цитат: «Жить полной жизнью можно лишь ценой собственного „я“¹; Вот и вся моя работа. Стеречь ребят над пропастью во ржи²; Будьте осторожны со своими желаниями — они имеют свойство сбываться.³» Чудачество какое. Тот, кто с таким трепетом относится к книгам не может быть плохим человеком. Наверняка она знает, что происходит и где мы находимся.

— Подскажите, пожалуйста, что это за город и как мне от сюда выбраться?

— Ох, миленькая, не уж-то тебя не встретили? Во времена моего прибытия новичков встречали. Ах, что это было за время! Пойдем, детка, наверх. Расскажу все, покажу.

Старушка открыла тяжелую стеклянную дверь. Мы поднялись по узкой винтовой лестнице на самый верх и зашли в комнатушку. Повсюду лежат обломки хрусталя, посреди комнаты медвежья шкура и большое зеркало у стены. Из единственного небольшого окна открывается вид на море. На его черных смоляных волнах покачиваются маленькие круглые светильники. Вода в нем кажется густой, волны лениво облизывают берег, оставляя еле заметные тонкие борозды на песке.

— Так-с, посмотрим кто ты у нас? Подойди, не бойся. Я бабушка знающая. Подходи, подходи. Это зеркало все покажет. А я расскажу. Слушай меня, бабушка Ностальгия плохого не скажет.

Я увидела свое отражение в старом массивном зеркале. Отражение мне улыбнулось. На моей голове аккуратной горкой лежат булыжники. Мало поводов для улыбки.

— Ну что ж, приступим. Присмотрись внимательнее к отражению, что ты видишь?

Я повиновалась. Ведь это просто сон! А значит, когда я проснусь, все мои действия не будут иметь значения. Отражение ухмыльнулось.

Как фильм на повторном просмотре пронеслись кадры из жизни. Мне пять лет. Я с бабушкой сижу на ее работе, в музее и плачу, глядя на последний день Пампеи. Мне 8 лет. Мои занятия музыкой. Я разучивала «Актрису» Весняка. О, этот полет нот! Даже сейчас щекочет под ложечкой. Мне 15 лет. Первая любовь… он талантливый танцор, его движения страстны и гармоничны, он — бог танца! Но как личность разочаровал меня уже спустя 3 месяца. Мне 21. Я учусь в университете на кафедре мировой художественной культуры и дома продолжаю заниматься музыкой, пишу песни, стихи. Я окутана творчеством и искусством. Самое сладостное время! Мне 27. Неделя до моего дня рождения. Я реставрировала фреску в храме. Высота семь метров, одно неловкое движение, несколько секунд, хлопок и темнота.

— Так, так, так… Катарсис! Определенно, твое имя — Катарсис! В мое время это не было редкостью, но сейчас… Ах, какие были времена!

— Но меня зовут…

— Не важно, как тебя звали раньше. Здесь ты — Катарсис!

— И как вы узнали мое имя?

— Зеркало! — скрюченный палец коснулся резной рамы. — Оно отражает сущность, кем ты была при жизни. А точнее какое чувство ты в себе взращивала.

— При жизни…

— Да. Ты умерла. И как видишь нет ни ада, ни рая. Ад или рай каждый продолжает носить с собой в душе, как и при жизни. Какого это вечность пробыть в гневе или страхе? Мало приятного, не правда ли? Кого ты встретила по пути сюда?

— Мужчина с гнилым тортом на голове, рыбоголовый и маленькая девочка.

— Первый-Разочарование. Ему было пять лет, когда умер его отец. Первое разочарование было в Боге. Его отец был пастором, но бог позволил ему умереть в ужасных муках. Мальчик обозлился на него. Он рос и разочарование росло вместе с ним. У него был живой интерес к искусству, философии, книгам, он рано начал писать. В юности Разочарование пережил войну. Чувство его росло и становилось все более явным. Надежда на спасение появилась, когда он влюбился. Но это было не взаимно. Вскоре после того, как его чувства были отвергнуты, он пишет свой шедевр. Он попал в ряд величайших людей своего времени и почитается до сих пор. Но жизнь закончилась его в психбольнице. Причина его слабоумия так и не раскрыта. Но мы-то с тобой понимаем почему так произошло. Рыбоголовый-всю жизнь прожил в страхе. Он был младенцем, когда потерял мать и сестру. Воспитывал его отец, который превращал жизнь мальчика в последовательность мрачных, наполненных горем дней. Он воспринимал жизнь, как череду уходящих от человека любимых вещей, как реку, которая уносит все самое дорогое, но не пополняется новыми водами, и в конечном итоге, она высыхает, заканчивается. И ужас перед этой неумолимостью и быстротечностью, он выплескивал в своих картинах. Он стал художником, но жизни боялся больше, чем смерти. И теперь он-Паника. Малышка, моя любимица… Она умерла совсем крошкой и сохранила искреннюю светлую радость. Я даже вспоминать не хочу, что ей пришлось пережить. Позволь мы это оставим за пределами нашего разговора. Поверь бабушке на слово, у девочки мало было поводов для радости. Но все же случилось так, что именно это чувство было в ней сильнее всего.

— Сюда после смерти попадают только в воплощении эмоции?

— Расскажу все по порядку. Так будет понятнее. Видишь ли, мы являемся клетками головного мозга высшего организма. Помнишь, тебе еще в школе рассказывали, что правое полушарие отвечает за творчество, левое за логику? Так вот у высшего мозга больше активных и развитых отделов, чем у человека. Наш город-это лишь малая его часть, отвечающего за эмоции. За морем-Железный город, там живут люди логических мыслей. Животные после смерти отправляются в отдел мозга по работе с инстинктами. Живые существа с разных планет и галактик находят пристанище в верхних слоях. Никто из нас не знает цель высшего организма и почему в нем происходят те или иные процессы. Мы подпитываемся тем, что включаемся в людях и пока они в нашей власти, мы набираем силу. Ох, ты ж беднушка, моя! Рождение забирает много энергии. Тебе надо научиться подключаться.

— Мне надо пережить и осознать все, что я сейчас услышала.

— Что ты! Что ты! Так и уйти в лес не долго. Те, кто истощаются, заглушенные и задавленные, уходят в лес. Бесследно и не возвращаются. И только им известно, что таится в этих дебрях. Сейчас я тебя научу. Тебе надо расслабиться, сосредоточься, отпустить все и просто почувствовать себя. Попробуй для начала присесть или прилечь, закрой глаза и настройся. Обязательно есть человек, который сейчас в тебе нуждается, почувствуй его.

— Нить! Я вижу нить! Она светится, мерцает.

— То, что надо! Держись за нее покрепче.

Как электрический ток я пробежала по нити. Вдох! Открываю глаза и вижу рукотворное чудо — колоссальная статуя! Я слышала о ней, но никогда не видела. Просто невероятно! Это самая высокая статуя, что была сотворена. Святой, стоящий в позе благородной и спокойной, в одной руке держит книгу, а другой, кажется, благословляет край, который он защищает, и который простирается у его ног. Как ничтожны и как велики люди! Я плачу?

— Вернись! Ты должна вовремя уметь возвращаться! Слишком большая доза эмоций может свести с ума человека или даже убить! Знай меру. Посмотри, как похорошела! Сразу видно, что подпиталась. Не забывай об этом, это важно.

— Да… Кто эти люди, к которым мы подключаемся?

— Просто люди. Человек ежеминутно переживает целый спектр эмоций. Одни разрушают его, другие возвышают. Но, я хочу тебе сказать, что у нас тут нет плохих или хороших. Эмоции разрушения, такие как страх, гнев, страдание, жалость, своего рода-«санитары леса», добивают слабых, чтобы дать больше воздуха тем, кто способен выстоять. Иными словами, те кого они не сломали, становятся сильнее. И знаешь, в них чувства возвышения более яркие.

Примечания

1

Герман Гессе Степной волк

2

Джером Сэлинджер Над пропастью во ржи

3

Михаил Булгаков Мастер и Маргарита