Вкус свободы. Часть 1

Евгения Филиппова

Интересно, какая свобода на вкус? Сладкая? Наверное, слаще грез. А что для Вас свобода? Как понять, что ты по-настоящему свободен?

II

Утро. Работники пришли на свои рабочие места.

— Интересно, куда это Асия подевалась? — спросила Алиса у Кузьмы.

— Не знаю. У меня вчера в камере жук ошивался. Когда я открыл глаза, он плакал. И со словами, что ему нужно кое к кому прийти, ушел.

— Что за разговоры? Алиса! Кузьма! Наказание! Без обеда сегодня остаетесь. И выполняете двойную норму! — ребята замолкли. Мимо них прошел дядя Степа. Он был чем-то озабочен.

— Черт, куда она могла деться! — кричал он на всю стройку. — Кирилл Мефич, ты видел Асию?

— Нет, — ответил надзиратель, собравший линейку.

— О! Павел Антонович! — подошел он к надзирателю.

— Вообще-то я Анатолий Павлович, — поправил его надсмотрщик.

— Да не важно. Антон Павлович, мне нужно с тобой переговорить, — презрительным тоном он сказал Анатолию Павловичу, они отошли в тихое место, где никто бы их не услышал.

— Вы что-то хотели мне сказать?

— Да, хотел. Ты какого лешего наплел Асии про свободу? Ей и здесь хорошо! Теперь она из-за тебя хочет «в свободу». Почему ты сказал, что здесь плохая жизнь?

— А что в этом плохого? Все люди хотят на свободу. И притом, я ей не говорил, что здесь плохая жизнь. Асия сказала, что хочет быть птицей, а я сказал — лучше свобода, чем птица.

— Асии нельзя на свободу. Ее там просто-напросто убьют. В общем, крутись, как хочешь, а отбей у нее желание свободы, иначе останешься без семьи, — сказал командно-презрительным голосом дядя Степа. От этой фразы Анатолия Павловича всего передернуло.

— Ты мне угрожать вздумал, сопляк? — разозлился Анатолий Павлович. — Семьей шантажируешь? Да как ты смеешь?

— Нет, это ты как смеешь? Для чего ты ее обучил счету?

— Чтобы дать ей образование хоть какое-то. Потому что когда башню достроят…

— Ее не достроят! — крикнул дядя Степа истерично-печальным голосом. — Ты не понимаешь? Ее никогда не достроят! Потому что цель — не построить башню, а найти кристальное золото. Если мы найдем кристальное золото — то весь мир будет нам подчиняться. Потому что кристальное золото, это не просто золото. Это какой-то наркотик. Раз воспользовавшись им, люди захотят еще и еще. Больше и больше. Они все буду делать, лишь бы съесть это кристальное золото, несмотря на то, что это гадость еще та. Потому что, как это ни смешно, оно обладает некой силой. Человек съел кристальное золото, у него мозг заработал быстрее, человек преуспел. А если человек понюхал его порошок — то это уже все, он Бог. Правда, действие очень быстро заканчивается, и последствия ужасные. Я сам съел его однажды. И вот кто я сейчас есть. Благодаря этому золоту, я вырвался в люди, меня заметили, я преуспел. Но я очень долго отлеживался после его употребления. Я вместе с тем старым дедом ищу это кристальное золото. Но у нас цели разные. У него подчинить всех своей власти, у меня же — уничтожить это золото.

— Это я все понимаю, хотя не совсем. Но причем здесь Асия и свобода?

— Да притом. Начальнику Асия жизненно необходима. Только она сможет найти кристальное золото.

— Это как? Она что, золотоискатель?

— Что-то типа того. Когда еще не было этой стройки, Асия жила в тюрьме, лагере. Там она спала на холодном полу, в одной камере со всеми заключенными. Непонятная тюрьма была. Они не ели и не пили целыми неделями. За любой проступок, глупость или еще что-то — сильно били. И это были не ваши жезлы, это были настоящие плети, которые раздирали кожу до костей. А для особо провинившихся эти плети еще чем-то смазывали, чтобы было в сотни раз больнее. Всех заключенных вывозили сюда работать. Городу нужны были камни для строительства. И все, без разницы кто — мужчины, женщины, дети — все работали. Они все кололи здесь камни для города. Однажды Асия побежала за покатившимся камнем и остановила его. А когда взяла его в руки и оттерла — он засветился на солнце. Это и было то самое кристальное золото. Она оказалась невосприимчива к золоту. А кристальное золото стоит огромного состояния. На кусок можно целую страну купить. Ее потом побили за то, что она убежала. А когда наш нынешний начальник узнал об этом золоте, то решил организовать здесь стройку и забрал Асию к себе. Она была рада переехать из ада, как она говорит, в рай. Поэтому, пока вы ей не сказали, что на свободе лучше, она считала это место раем.

— Какой-то странный рай. Еды лишают за нарушение. Вечно носят кандалы…

— Это еще не кандалы. В той тюрьме она носила кандалы, так кандалы. Железные, тяжелые на руках и ногах, вечно сцепленные со всеми сокамерниками в одно.

— А ты как здесь оказался?

— Не твое дело, — снова вернув презрительный тон, ответил дядя Степа.

В это время смертники пошли работать вниз. Когда один из них спустился, то увидел лежащую Асю. У нее голова была разбита и Степин налобный фонарик тоже. Смертник подумал, что с ней делать. За ним уже спускался другой.

— А причем здесь башня? — поинтересовался Анатолий Павлович.

— Что встал как вкопанный? Давай вниз! — крикнул спускавшийся смертник.

— Миф гласит, что начальник построит башню, дотягивающуюся до небес, — ответил дядя Степа.

— Я не могу, тут Аська лежит, — ответил первый смертник.

— Зачем такую башню ему понадобилось строить? — спросил Анатолий Павлович.

— Аська?.. Вот гадость! Как она здесь оказалась? Давай ее вниз, — сказал второй смертник.

— Чтобы каждый человек смог почувствовать себя Богом, — ответил дядя Степа.

— Вниз? Ты с ума сошел? Нас же прибьют, если узнают, что мы потащили Аську с проломленной головой вниз, — противостоял первый смертник.

— Богом? — спросил Анатолий Павлович. — Это шутка такая? Вы хотите сказать, что, зайдя на эту башню, человек сразу почувствует себя Богом.

— А ты предлагаешь подняться наверх, чтобы нам еще раз по головам дали. Мне одного раза хватило. Притом, надзиратель всыпет нам по головам своим жезлом, если ее увидит. Давай вниз! — сказал второй смертник и толкнул первого вниз.

— Да. Ты просто не знаешь, какое это блаженство, возвышаться над всем миром. Стоять выше облаков. Все внизу такое крошечное, игрушечное, что чувствуешь себя властителем этого мирка. А еще в этой башне будут содержаться преступники. Наш начальник все-таки начальник тюрьмы, а стройка — это так, отработка преступников. Эти преступники буду сгнивать в своих камерах. Никакой работы. Будут сидеть, кушать два раза в день. И все. Никакой прогулки, никакого общения. Никакого развлечения. Только ты и четыре стены, — закончил дядя Степа.

— Бери Аську, — сказал первый смертник. Второй смертник взял Аську на руки, и они спустились вглубь.

— Вы настоящие садисты. Тогда вашей тюрьме не нужны будут надзиратели, — заключил Анатолий Павлович.

— Абсолютно верно. Только проблема в одном. Когда достроится башня — всех отпустят на свободу. Абсолютно всех. А на следующий день неделю абсолютно всех посадят за эти решетки. Даже тех, кто из нее сбежал, хотя со стройки никто не сбегал никогда в жизни и не сбежит. Поэтому и придумано правило — сбежавших не ищут, — сделал маленькое отступление дядя Степа.

— То есть, ты хочешь сказать… — у Анатолия Павловича глаза округлились.

— Да. Сами себе могилы роем.

— А надсмотрщики тут причем?

— Все, кто оказался здесь, оказались за что-то. Будь то убийство, ограбление, маньячество, взятничество, казнокрадство. Или же просто родители продали тебя за свободу. Или же проиграли. И даже за то, что ты просто появился на свет этот в богатой семье чиновников, тоже, — холодно и жестоко ответил дядя Степа. — Останется только один надсмотрщик, который будет нажимать на кнопочку. А с помощью этой кнопочки в камеру будет спускаться еда. Но этот надсмотрщик будешь не ты… — Анатолий Павлович посмотрел на дядю Степу, — и не я, — после последней фразы Анатолий Павлович одновременно утешился и удивился.

— Как не ты? Я думал, ты и будешь.

— Нет. Я просто жук. Предатель. Раб, которого пьяные молодые родители проиграли в карты начальнику стройки, и который съел кристальное золото. Я, можно сказать, выиграл счастливый билет с этим кристальным золотом. Иначе сейчас вместе с ними трудился там. А родители мои гады еще те. Они — вечные алкоголики и игроки — проиграли начальнику и отдали меня в пожизненное рабство. Собственного ребенка поставить на игровой стол. Сволочи, думали, что коли они родили меня, то и распоряжаться мной могли? Сломали мне жизнь, решили мою судьбу. Я, как и все, раб начальника. Начальник скоро будет владеть кристальным золотом. А зачем такие жалкие неперспективные рабы владельцу кристального золота? У него появятся рабы и получше, и побогаче. Хотя, он и так будет самый богатый человек мира. Так что те, кто умирают во сто раз счастливее выживших. Они умирают с надеждой, что их могли освободить. А когда тебя освободили, а на следующий день забрали, это как ребенку сначала дали конфетку, а потом отняли и съели перед его носом. Рушится все. Многие в первую же неделю сойдут с ума. Так что я завидую смертникам.

— Если ты все это знал, то почему ничего не делал и не делаешь?

— А смысл?

— Как понять смысл? Он один, а нас много.

— Нет никаких нас, как ты не поймешь? Есть одна глупышка, и много надеющиеся на свободу дураков. Когда перед тобой машут свободой, все остальное отступает на второй план. Если ты про это расскажешь, тебе никто не поверит.

— Но ты же мне рассказал.

— Потому что ты настолько глуп, чтобы разбалтывать Асии про свободу. И говорить, как там хорошо.

— Так все разбалтывают.

— Никто лично Асе это не говорит. Все просто в разговоре: «Эх, как на свободе хорошо, хочу на свободу». В переводе на Асин язык: «Эх, как раньше было хорошо, хочу назад». А ты ей лично в глаза сказал, что есть такое место, в котором во сто раз лучше, чем здесь. Все знают, что Асе лучше про свободу не говорить, а то хуже будет. Многие такие, кто ронял хоть звук о свободе — переводились в признанные смертники.

— У тебя все не так плохо. Ты теперь можешь уехать.

— Не могу. Если арестанты сбегут, то будут сбежавшие, а я или ты — предатель. На стройке действует великое правило: сбежавших не ищут. Предателей же начальник находит и уничтожает. Не физически, а морально. А мне есть, что терять. И это не родители, ты не подумай, что я за них беспокоюсь. Я рад, что никогда их не увижу. У меня есть Асия, Алиса и Кузьма. За любое неповиновение он их убьет. Поэтому я связан по рукам и ногам.

— Ты, оказывается, борешься за своих друзей. Мое первое впечатление было обманчиво, — сказал Анатолий Павлович.

— Первое впечатление всегда обманчиво, но именно оно определяет человека в глазах окружающих… Я пошел. Мне еще нужно найти Асию. Если я не найду ее до конца смены, срок Кузьмы сократиться в два раза, — сказав это, дядя Степа побежал дальше искать Асию. Анатолий Павлович, постояв немного в одиночестве, пошел заниматься своими делами.

Тем временем Асия очнулась и осмотрелась.

— Головушке больно, — смешно сказала она.

— Очнулась, — сказал второй смертник.

— Асия, ты меня видишь? — спросил ее первый смертник.

— Да, Бенедикт, я тебя вижу. И тебя, Олег, тоже вижу.

— Асия! — крикнул Олег, бросив свою кирку, пристегнутую к цепям. — Ты какого лешего полезла сюда? У нас из-за тебя точно будут проблемы! Ты что здесь забыла?

— Я просто хотела посмотреть, что вы здесь делаете, — улыбнулась Асия.

— Ночью?

— Днем же не получится.

— Уже получилось. Тебя тоже накажут за прогул рабочего дня, — позлорадствовал Олег. Асия потрогала себя по голове и сняла фонарик.

— О нет! — крикнула расстроено Асия, как бы не заметив злорадства Олега.

— Что случилось? — спросил Бенедикт.

— Я фонарик дяди Степы сломала. Он мне его только вчера подарил. Как жалко, а он такой хороший.

— Дай посмотрю, — Бенедикт взял фонарик у Асии, покрутил его, постучал, и фонарик вновь засиял. — Стекло немного треснуло, а так он в полном порядке.

— Спасибо, Бен, — улыбнулась Асия. Бенедикт вновь начал работать. Асия переплела волосы, сделала шишку, и о чем-то подумала. Она улыбалась, словно от счастья.

— Бен, что вы делаете? — спросила Асия.

— Ищем кристальное золото. Правда, где его найти в этой темной куче — не понятно. За последние пять лет мы не нашли ни одного кусочка, даже маленького.

— Давайте я с вами поищу, коли я все равно здесь. У меня и фонарик есть, — гордо сказала Асия.

— Ищи. Если найдешь, расцелуем тебя, — сказал Олег. Ребята продолжили дальше работать. Асия стала ходить и смотреть стены. Бенедикт куда-то сильно ударил, и послышался гул сверху. Что-то большое упало. С потолка посыпалась земля. Асия подняла голову наверх.

— Опять не туда попал, — рассмеялся Олег. Асия улыбнулась.

— Блин, опять я башню разрушил? Е-мае, ну сколько можно? Почему всегда я?

— Потому что я смотрю, куда киркой ударяю, — смеялся Олег. Асия рассмеялась.

— Секрет разрушения башни раскрыт! — смеялась Асия. — Так это значит вы разрушители мечты верхних людей.

— Выходит что так, — сказал Олег. — Но это не только мы так лажаем. В других пещерах и похлеще бывает.

— Странная у них мечта — достроить башню, — усмехнулся Бенедикт. — Могли бы и по интереснее мечту придумать.

— Так если они достроят башню — всех отпустят на свободу, — ответила Асия.

— Что? Правда? Ничего себе, а я и не знал, — удивился Олег, решив подшутить на Асией. Бенедикт понял его настрой. — Бен, ты знал об этом?

— Нет. Сколько я не общался с людьми, про это впервые слышу.

— Да, да. Всех отпустят, даже вас, смертников, — ответила Ася.

— Да ладно? — спросили одновременно мальчики, открыв рты. — Серьезно? — ребята посмеялись.

— Вы не такие, как люди наверху. Вы смеетесь, разговариваете, шутите. У вас хорошо, — сказала Асия счастливо.

— А нам потому что можно разговаривать в отличие от верха, — шутя, ответил Олег.

— Вы же меня поняли, что я имею в виду, — сказала Асия.

— Потому что мы смертники. Мы все равно умрем. Так почему бы под конец и не порадоваться? А они сверху питают надежду на свободу, на счастье. Они не понимают, что счастье у них под ногами, — сказал Бенедикт, показывая руками в пол. Асия стала внимательно рассматривать пол, пытаясь найти счастье. Олег и Бенедикт рассмеялись.

— Глупышка, это фигурально выражаясь, — все еще смеясь, сказал Олег.

— Что такое фигурально выражаясь? — не поняла Асия.

— Это в переносном значении значит, образно, в общих чертах, — объяснил ей Бенедикт, снова ударяя киркой о скалу, и продолжил. — Счастье у них под ногами, а они его не видят. Все ждут, когда оно им в руки свалится. Счастье нужно создавать. Ты, Ася, тоже особенная. Все время улыбаешься, чтобы ни происходило. Ты на смертников похожа.

— А о ком горевать?

— Горевать есть о ком, — ответил ей Олег. — О смертниках можно горевать целую жизнь. Ведь многие из них вовсе и не смертники, а жертвы обстоятельств. Вот, допустим, Колька, который погиб три года назад. Кто знал, что на него упадет эта глыба? Так вот, он вообще ни за что был назван смертником. Добрейшей души человек. И мухи не обидит. Причем, некоторых сразу в смертники определяют, а он как-то перешел в них.

— Наверное, было за что его определить в смертники, — высказала свое мнение Асия. — А глыба на него упала, потому что закончилось время его жизни, — говорила Асия, карябая пальцем скалу. — Дедушка мне говорит, что люди умирают, потому что заканчивается время жизни. Всевышний так решил, значит, было за что. Кому сколько судьбой отмерено, тот столько и живет, — она отколола маленький камушек. Он упал вниз, а после отвалился большой камень. Асия отскочила.

— Ася, осторожнее! — прикрикнул Олег. — Это все глупости ты говоришь. Дедушка тебе лапшу на уши вешает. Люди все живут одинаково, — его в этот момент Бенедикт ударил Олега рукоятью кирки. — Ой, больно.

— Ты думай, что и кому говоришь. Коли ей «дедушка» так сказал, значит, так оно и есть, — сказал тихо Бенедикт. Олег замолчал.

— Ребята, смотрите, я нашла белый камушек, — Асия достала из стенки кристальное золото, маленький камушек, почти песчинка. Олег включил фонарик на лбу у Асии и внимательно рассмотрел камень.

— Асия, ты где его нашла? — спросил Олег.

— Вот там, — Асия указала на разрушенную стенку.

— Не могу поверить. Я там неделю назад стучал — ничего не было, — дивился Бенедикт.

— Асия, спрячь этот камушек. И никому не говори про него, даже дедушке. И дяде Степе. Никому. Поняла? — спросил Олег.

— Да, — весело ответила Асия.

— Вот и умница! — он расцеловал Асию. — Я потом к тебе приду и заберу этот камушек.

— Хорошо. А ты когда придешь?

— Когда смогу. Ведь мы же теперь в разных блоках живем.

— Да уж, — сказала Асия, сев на камень. — Почему вы живете отдельно?

— Мы же смертники, а смертники живут отдельно, дабы обычные люди их не видели. Вот вся безвыходность положения смертников, — ответил Бенедикт. Настало молчание. Ребята работали, а Асия сидела и смотрела на них.

— Это правда, что Кузьму перевели в смертники? — спросил Олег.

— Он живет в нашем блоке, — ответила Асия.

— Значит, просто слухи.

— Дедушка сказал, что ему осталось жить всего лишь два года, — с грустью сказала Асия. У Бенедикта от такой новости кирка вывалилась из рук.

— Как это два года? — заикаясь, спросил он. В это время вниз спускались надзиратели.

— Рабочая смена окончена, — говорил один из них. — Показывайте сегодняшнюю работу. Нашли хоть что-нибудь? Или опя… Асия? Ты что здесь делаешь? — крикнул он от удивления.

— Понимаете, я вчера ночью гуляла по стройке и оступилась, и свалилась по камням вниз. Вон, голову немного повредила себе. А они, когда спустились вниз, увидели меня. Я сама недавно очнулась.

— А вы почему не подняли ее наверх?! — крикнул на них другой надзиратель. Он достал какой-то пульт, нажал кнопочку, на правой цепи загорелась маленькая красная лампочка, которая была только у «признанных» смертников, и по цепям смертников прошел электрический ток. Они скривились от боли. — Вы должны были поднять ее наверх!

— Простите, не подумали, — тихо ответил Олег.

— Не подумали? Там жук обыскался ее наверху! Он хотел нас всех повесить! — крикнул недовольно надзиратель и вновь пустил ток. Смертники еще больше покривились. Во время этого второй надзиратель, подойдя, ударил обоих жезлом по ногам так, что они упали на колени.

— Асия, ты почему не поднялась?! — крикнул он на нее.

— Я не знала, куда идти. А ребят не хотела отвлекать от их нелегкой работы, — испугавшись за парней, отвечала Асия.

— Значит так, все трое наверх! — приказали надзиратели и, сцепив всех троих общей цепью, поднялись наверх.

Наверху в это время мимо них пробегал дядя Степа. Он увидел Асию и остановился.

— Асия, вот ты где была. Ты что там делала? — крикнул он на нее.

— Я вчера ночью упала и разбила твой фонарик, — виновато ответила Асия.

— Да черт с ним с фонариком. Ты почему прогуляла рабочую смену? За это следует наказание. Три месяца без обеда и три дня без ужина. И месяц будешь работать в поле с двойной нормой! А теперь иди отсюда! — надзиратели выпустили ее из общей цепи. Она отошла в сторонку. — Хотя нет, погоди, — остановил ее за правую цепь дядя Степа. — А вы почему не подняли ее наверх? — обратился он к смертникам.

— Виноваты, командир, не подумали, — сказал Бенедикт. — Честно, когда увидели ее — не подумали. Мы решили, когда она очнется — поднять наверх.

— Думать надо! Голова вам на что дана? Ради красоты? А если бы она вообще не очнулась? Она там помереть могла! Головой все-таки ударилась! — кричал на них на всю стройку дядя Степа. В это время все шли с работы.

— На кого там орет этот жук? — спрашивала Алиса Кузьму.

— На смертников, судя по всему, — они шли издалека до них и видели всю картину.

— Значит так, вы провинились. Вы умышленно прятали Асию от работы, — грозно сказал дядя Степа.

— Нет, не… — вмешалась Асия.

— Молчи! Тебе слово не давали! — прикрикнул на нее дядя Степа и дал пощечину. — С тобой еще поговорю! — в это время Кузьма и Алиса поравнялись с ними.

— А вы чего встали? Идите на ужин! — крикнули на них надзиратели. Ребята фыркнули и ушли.

— Вы, вы… — дядя Степа заикался от злобы. — Вы ничего не нашли! Значит, вы там не работаете, а время тянете…

— Нет, дядя Степа, они там работают, — вмешалась Асия. — Я целый день видела, что они даже не попили и не поели ни разу. Даже есть доказательство — башня разрушилась. Это Бен так уда…

— Асия, я тебе сказал не вмешиваться! Еще наказание! Останешься еще на месяц без еды! И тройная норма! А вы — два халтурщика-укрывателя, будете наказаны! Еще плюс вы опять разрушили башню! Один вред от вас! Ваш срок уменьшается на три года! — грозно и презрительно громким голосом сказал дядя Степа.

— Что? — у Асии быстро округлились глаза от такого заявления. — Нет. Не надо, пожалуйста, не надо, дядя Степа. Не надо на три года, — взмолилась Асия, встав на колени перед ним, спиной к смертникам. — Пожалуйста. Они не виноваты! Прошу!

— Аська, я принял решение и это не обговаривается. Будет тебе уроком, — он посмотрел на нее сверху вниз так, что у нее мурашки по коже пробежали.

— Да ладно, Асенька, три года, так три года. Все нормально, — сказал Бенедикт. — Мы же все-таки смертники, нашей жизнью владеют они. Все нормально.

— Нет не нормально, — дрожащим от горя голосом ответила Асия и посмотрела на смертников. У нее дрожали губы, и глаза были на мокром месте. — Это не нормально. Из четырех лет три года забрать. Это не нормально! — у Асии из глаз покатились слезы. Она вновь повернулась к жуку. Ребята ужаснулись от своего срока жизни. — Пожалуйста, дядя Степа, молю.

— Нет, — он был непреклонен.

— Нет, так нет, — сказал Олег и положил свою руку на плечо Асии. Уже было темно. Один Асин фонарик, который ей починили, светил сквозь темно-серое небо. Все шли на ужин или по своим камерам. — Аська, не переживай ты так.

Смертников увели в их камеры. В отличие от простых заключенных, смертники второго блока (признанные смертники) не могли ночью спокойно гулять и веселиться. Они только спали в закрытых камерах да работали под землей, искали кристальное золото и ужинали со всеми вместе. Смертники первого блока зачастую не знали, что они смертники (непризнанные смертники).

— Ты жестокая девочка, — сказал дядя Степа грубо, когда смертники ушли. Он не смотрел ей в лицо, стоял справа от нее. Ее глаза от его слов еще больше расширились, а рот слегка приоткрылся. — Слишком много себе позволяешь, а из-за этого страдают другие. Из-за твоего проступка сократилась жизнь трех людей. Это из-за тебя, из-за твоего желания попасть поскорее «в свободу». Забудь про свободу, забудь это глупое слово, иначе будет хуже. Свобода ничего хорошего не принесет, — он ушел, а Асия осталась стоять на коленях.

Она смотрела в темное ночное пустое небо. Пошел дождь. Он крупными каплями падал в ее открытые глаза. Мимо Асии пролетела птица. Она кружилась над Асией, пытаясь утешить. По лицу вместе с каплями дождя катились слезы. В это время Анатолий Павлович осматривал территорию стройки и увидел Асию.

— Асия, ты что здесь делаешь? — спросил он, увидев ее. Он испугался. Впервые он увидел Асию такой подавленной. Анатолий Павлович не увидел вечно радостную девушку, она была не похожа на всех остальных людей. Ее лицо выражало намного больше боли.

Дядя Степа уже находился в кабинете начальника. Начальник смотрел в окно. Из его окна хорошо была видна стройка. Сейчас он видел Асию, несмотря на сильный дождь, стучащий в стекло.

— Прошу вас, Асия усвоила урок. У смертников и так сократился срок с четырех до одного. Пожалуйста, не сокращайте срок и Кузьме.

— Асию ты уже наказал смертниками и все правильно сделал, как и надо, по закону, — ответил начальник, не переставая смотреть в окно. — А Кузьма — это твое наказание, — от этих слов дядя Степа потерял почву под ногами.

— Простите? — заикаясь, переспросил он.

— А что непонятного. Твоя работа, пока ты на стройке, следить за Асией. Ты ее не выполнил. Асия была черт знает где. Она могла и умереть. А сейчас этого нельзя допустить. Она должна еще отсортировать найденные смертниками камни (ведь есть и фальшивки среди найденных) и найти кристальную комнату. Она должна быть под полным контролем, а ты ослабил бдительность. Вот за это и расплачивайся Кузьмой. Нет, конечно, если хочешь, я могу Кузьму заменить на Алису. У Кузьмы будет два года и у Алисы три.

— Не трогайте Алису, она же даже не смертница, — взмолился дядя Степа.

— Это легко исправить, — от этих слов у дяди Степы помутился рассудок, он онемел, чуть не упал и посмотрел в окно на дождь, тарабанивший по стеклу.

— Асия? — несмело спросил Анатолий Павлович, подходя к Асии.

— Я хочу стать птицей, — сказала Асия безразличным слегка хриплым голосом. — Стать птицей и улететь. Не хочу свободы…