Мятежная любовь

Евгения Телицына, 2019

Он – Сатана – повелитель гнева. Самый опасный черт Верховной Семерки. Им пугают детей. Его боятся демоны. Его знает каждый ангел, хоть раз побывавший в битве. Она – простая девчонка, решившая, что в Аду нужны перемены. Она – мятежница, не успевшая даже стать полноправным членом организации. Она – его пленница. Он должен отдать ее суду и забыть. Она не должна испытывать к нему ничего, кроме ненависти, ведь он – Верховный. Вот только у их сердец другое мнение. Фото для обложки приобретены на сайте Shutterstock

Из дневников Сатаны: отвлечение

Ну да, устроил очередную пытку. Для себя!

Стыдно, Верховный, стыдно!

Стыдно, что еле сдержал себя в руках.

Стыдно, что чудом не забыл, зачем вообще все затеял.

Стыдно, что сейчас, идя к этому Каиру, думаю не о деле, а о соблазнительном теле, оставленном в купальне.

Как там люди говорят? «Но я же тоже живой человек»? Мне, видимо, стоит сказать: «но я же тоже, демоны меня раздери, черт и мужчина».

А она — красивая женщина.

Но мне это никогда не мешало держать себя в руках. Ни-ког-да.

Что в ней такого особенного?..

Я выругался, одергивая сам себя. У меня есть работа. Рефлексировать над тем, что произошло, будем потом. То есть вообще не будем. Потому что ничего не произошло!

А, между прочим, жаль, что не произошло…

Я остановился перед дверью небольшого невзрачного домика, ничем не выделявшегося в ряду таких же. Потемневшие от времени стены, покатая местами облупившаяся крыша, давно не крашенные ставни и крыльцо… В этом унылом районе все отдавала скучной серостью.

Я постучал.

Подождал.

Постучал снова.

Еще подождал.

Огляделся по сторонам. И, порадовавшись, что можно выплеснуть скопившееся раздражение на старую деревянную дверь, вошел.

Интересно…

Почему поиск привел меня сюда, если парня не было тут несколько дней?

Я осмотрелся. Кухня, зал, второй этаж, представляющий собой одну большую комнату. Ничего. Только книги да конспекты. И заметный слой пыли на всех поверхностях.

Но поиск никогда не ошибается… Мой поиск никогда не ошибается!

Ответ на мое недоумение ждал в подвале. Бедняга пролежал тут несколько дней с ножом в груди и сломанной шеей.

— Замечательно, — почти прорычал я.

Обыскал труп. Обыскал все около трупа. Проверил везде, где только можно. Да и где нельзя тоже заглянул… И, естественно, ничего не нашел.

— Вот и стоило ли оно того? — пробормотал уже гораздо спокойнее и сжег бедолагу.

Если его убили, значит, что-то он все же знал. Придется тщательно обыскать это место…

Что я и сделал. Убил пару часов на абсолютно безнадежное занятие. Кто бы ни разобрался с Каиром, сделал он это профессионально. Никаких следов. Ни физических, ни магических. Никаких зацепок в вещах. Пустые тайники.

Чует моя печень: кто-то из заговорщиков — мой ученик.

Правда я всегда учил убирать за собой и тело тоже… Но двоечников на моем курсе хватало.

Я вернулся домой и засел в кабинете. Нужно было обдумать все, что у нас уже есть и решить, что делать дальше.

Итак.

Есть Инга. Которая ничего не знает. Скорее всего, просто не успела узнать. Или изначально использовалась как пешка. Непонятно зачем. Непонятно почему.

Есть Каир. Убитый черт, в свое время завербовавший Ингу в ряды мятежников. По нему — сплошная пустота. На кого учился. Где работал. Печати нет, конспекты общие.

Есть мятежники. Леший не знает сколько и где. Есть только факт, что они есть.

Весело…

Что-то я упускаю. Только что?..

Я умудрился просидеть над бумагами всю ночь. Сам не заметил, как глубоко ушел в размышления.

Самое смешное, думал я о том, как бы я устроил бунт в Аду. Вариантов перебрал… Хоть сейчас иди людям раздавай. На революцию в каждой стране на Евразии хватит.

А вот у нас в Аду ни один не сработает…

— Демоны, что ж за бред в голову лезет…

Я устало потер глаза. И уже собирался пойти поспать хотя бы пару часов, когда в кабинет ворвался Асмодей.

— Брат, я так с ума сойду, — начал он с порога.

— В чем дело? — тяжело вздохнул я.

Мои отношения с Асом в последнее время изменились. Однако мне и без его проблем хватало тем для размышлений.

— Сат, я написал ей несколько сообщений. Она молчит. И можешь считать меня параноиком, но я уверен: что-то случилось.

— Неужели повелитель разврата действительно влюбился? — я усмехнулся. — Да так, что резко поглупел. И совсем забыл, что мы всегда можем найти любого черта. Особенно если додумались поставить на нее свою печать. А мы ведь додумались?

Асмодей треснул себя по лбу.

— Это «да, я забыл ее поставить» или «да, я забыл, что могу найти женщину через печать»?

Если честно, меня ужасно забавляла данная ситуация. Влюбленный Асмодей — это очень весело. Всем, кроме него, само собой. И я понимал, что это некрасиво, но ничего не мог с собой поделать. Ас и любовь — такое бывает раз в вечную жизнь.

— Сат, кажется, я, правда, перестаю соображать. Естественно, на ней моя печать, — покаялся брат.

Я встал, потянулся всем телом, бросил на него долгий взгляд и… налил нам выпить. Потому что, к моему великому сожалению, я мог ошибаться. Ника могла быть в опасности. Но паника Верховного нам ни к чему.

А еще, я смотрел на него и понимал, что какими бы мы не были, любовь — это величайшее счастье. Счастье, которое мы потеряли вечность назад.

— Знаешь, я в чем-то тебе даже завидую, — признался я, после того, как залпом осушил стакан. — Со времен ухода из Рая мне не ведомы такие чувства.

— Думаешь, я мог бы предположить, что способен полюбить? Я каждый раз думал, что люблю диахар⁴. Но то, что я чувствую сейчас… Это совсем другое. Настоящее.

— Предлагаешь не зарекаться? — хмыкнул я, глядя в сторону.

— Да. Жизнь — странная штука. И не только у людей.

— Я сильно в этом сомневаюсь…

— Зря. Но нам явно пора менять тему. Что планируешь сделать с заговорщиками?

— Я сейчас изучаю окружение Инги. Должен быть среди ее друзей кто-то, кто знает больше…

Асмодей высказал сомнения в моем плане. Я предложил ему самому заняться поисками. В итоге мы немного поспорили, покричали и пришли к определенному плану действий. В том числе и по поиску Ники.

Вскоре братец умчался, а я поймал себя на мысли, что в последнее время мы действительно очень сблизились. Даже в Раю мы держались прохладно по отношению друг к другу. Уже в Аду наше общение свелось к банальному, но предельно вежливому «привет — пока». А сейчас он доверил мне свою тайну. А я чувствую, что он поддержит меня в моих решениях…

Поспать что ли…

— Зачем я к ней иду? — пробормотал я, останавливаясь на очередном витке лестнице.

Ну, зачем? Зачем я переселил ее из камеры в подземелье в удобную комнату в башне? Зачем велел обеспечить всем необходимым? Зачем сейчас тащусь к ней?

Ты знаешь ответ, Верховный.

Я почти дошел до последнего пролета. Почти.

— Нет!

На пол посыпалась каменная крошка. Ничего, эти стены в свое время и не такое выдержали.

— А вот я уже на грани!

Я все же развернулся и вернулся к себе в кабинет.

Нужно отвлечься. Нужно. Но как?

Думай, Сатана, думай. Поискать мятежников? Так себе способ не думать об одной из них. Прошвырнуться в бар? А где гарантия, что после я смогу себя контролировать?

Взгляд случайно упал на стопку пергаментов.

–…!…!…!!! — громко выругался я. — Совсем забыл о лекции для дъяликов.

В конце учебного года молодых недочертей — будущих студентов — приглашают на ознакомительную лекцию, где рассказывают об учебных предметах и о том, что будет необходимо для первого года.

И как назло заболел профессор, читающий курс о пытках. И ректорат попросил меня провести ознакомительную. «Как лучшего из лучших в вопросах пыточных дел и наказаний за грехи смертных».

Тьфу…

Хотя бы отвлекусь… Надеюсь, что отвлекусь…

«Люди трактуют пытку как целенаправленное причинение мучений как физического, так и психологического характера с целью получения информации, наказания либо получения патологического удовлетворения.

Вы на курсе «Пытка для грешника обыкновенная» будете отталкиваться от другого определения.

Так, для вас, понятие пытки сводится к следующей трактовке: «причинение мучений как физического, так и психологического характера за доминирующий смертный грех, совершенный при жизни человека».

Почему доминирующий смертный грех? Логично, что наказать человека после смерти за все его мелкие прегрешения мы не можем. Вечности не хватит. Поэтому принято при вынесении приговора выделять самый тяжелый грех. И в зависимости от него выбирать подходящую пытку.

Пытки при этом могут быть самыми разнообразными. От классической варки грешника в котле (кстати, тот случай, когда доминирующий грех выделить нельзя) до специфических нюансов типа крестообразной плетки за преступление, имевшее слишком большое влияние не выбор дороги на перекрестке жизни.

Взаимосвязь преступления и наказания давно изучена и представлена в массе подробных трактатов. Ваш учебник содержит ключевые выдержки из лучших из них.

Кроме того, вы получите список основных грехов и соответствующих им пыток для заучивания. А так же — в качестве ознакомительного материала — краткую методичку по определению персонального пыточного наказания за специфические прегрешения. Она включает в себя…»

В дверь кабинета постучали, и мне пришлось отложить перо. Жаль, так хорошо шло. А сейчас собьюсь, и настрой пропадет…

Я тяжело вздохнул и скомандовал:

— Войдите.

На пороге нарисовался Вельзевул. Вот уж кого я совсем не ожидал увидеть в своем доме.

— Здравствуй, брат, — кивнул он, усаживаясь в кресле.

— Здравствуй. Чем обязан?

Я настороженно изучал Вела. Младший брат — редкий гость в наших домах. Он предпочитает приглашать всех к себе. Что не удивительно. Нужно же кому-то съедать то, что ежедневно наготавливает целая рота первоклассных поваров.

— Я к тебе с просьбой, — он поправил запонку на манжете светло-фиалковой сорочки. — Не могу вычислить, какая из моих поварешек ворует еду.

— Поварешек? — не понял я.

— Кто-то из поваров ворует, — перевел он на нормальный язык. — Не могу вычислить кто. А ты ложь за версту чуешь.

— И ты поэтому явился лично?

Уловив недоверие в моем голосе, Вельзевул погрустнел.

— А если и так?

— Кажется, ты только что сам сказал, что я ложь за версту чую, — хмыкнул я.

Брат замолчал. Уставившись вдаль, о чем-то напряженно размышлял, медленно постукивая указательным пальцем по тонким губам.

До сих пор не понимаю, как наш столь изящный братец умудрился выбрать своим грехом чревоугодие. У него же ни грамма лишнего веса. Подтянутый и стройный. Утонченный и изысканный. Совсем не такой, каким его представляют люди.

— Ладно, — решился он несколько минут спустя. — Одна из поварешек мне нравится. Я не прочь перевести ее из кухонных работников в постельные…

— Фу, Вел, как грубо, — перебил я.

— Зато честно. Так вот. Она мне нравится. Но я не намерен терпеть в доме воровку. Поэтому хочу найти вредителя без лишнего шума.

— Прямо сейчас?

— Если ты можешь.

— Могу, — легко согласился я, вспомнив, что всеми силами пытаюсь отвлечься от Инги. — Идем.

Не знаю, зачем Вельзевул устроил тайну из столь банального происшествия. И чего он там не мог сам найти. Воришка обнаружился за пару часов. Симпатичная девчонка, которую Верховный недавно взял на работу, таскала понемногу домой для своих братьев и сестер. Ничего критичного. Ничего сверхсекретного.

Но, кажется, это именно та чертовка, что привлекла Вела. Так что теперь он будет долго думать, как поступить. Потому что у брата какая-то не поддающаяся объяснению непереносимость воров.

Его бурчание на тему очередного облома напомнили мне об Инге.

Я вернулся в кабинет, и какое-то время мужественно боролся сам с собой. А потом не заметил, как оказался на пути к ее комнате…

— Сатана, у тебя есть еще несколько ступеней, чтобы одуматься! — проворчал я.

Не помогло.

Я дополз до последнего пролета и велел охране исчезнуть. Бесов как ветром сдуло.

Это ошибка, Сатана. Большая ошибка.

Я толкнул дверь и вошел.

Инга даже не шелохнулась. Даже не оторвала взгляд от книги, которую листала.

Я запер дверь изнутри. Но приближаться к чертовке не торопился.

Слуги постарались. Просторная комната с огромной кроватью под балдахином и всей прочей необходимой мебелью. Одежда, книги, фрукты и графин с водой… Вот только разве я велел выдать пленнице короткий шелковый халат, едва прикрывающий соблазнительные бедра?!

Как назло, водопад пшеничных волос чертовки лег так, что подчеркивал все, что открывал кусок ткани, по недоразумению названный «халатик».

Я мысленно застонал…

— Мне стоит поблагодарить за щедрость? Или наоборот приготовиться к чему-то ужасному? — нарушила тишину Инга, продолжая листать книгу.

Поразительно, она словно совершенно меня не боится…

— Сама как думаешь?

— Думаю, что если это очередная попытка что-то выяснить, то она напрасна. Ты узнал все, что я знала и даже больше.

Чертовка подняла ярко-голубые глаза, в которых светилось лукавство. Внимательно изучила мое лицо. А потом ее взгляд начал лениво спускаться ниже.

Инга медленно рассматривала меня, уделив особое внимание ширинке брюк. Скользила взглядом по моему телу так откровенно, что я почувствовал себя голым. И, насмотревшись, снова заглянула в глаза.

— Устроил вид? — ехидно поинтересовался я.

Она пожала плечами. Из-за чего халатик соскользнул и приоткрыл ключицу и часть груди.

В штанах стало тесно. А Инга и не подумала поправить одежду.

— Почему я еще жива, Верховный? — спросила она, продолжая смотреть мне в глаза.

— Потому что я так хочу.

— Но мы же оба понимаем, что суд признает меня виновной. И все. Так почему я еще жива? И не сижу в темнице?

Хотел бы я сам знать ответы на эти вопросы…

Я приблизился к кровати и наклонился к девушке:

— А ты бы хотела остаться в темнице?

— Я бы хотела понять, что тобой движет, — спокойно ответила она, подавшись ко мне.

Мы были настолько близко, что наше дыхание смешалось. Один глубокий вдох до поцелуя.

— Не испугаешься? — мой голос прозвучал неожиданно хрипло.

— А должна?

— Судя по твоему поведению в купальне, нет.

Ее зрачки расширились. Дыхание участилось. Она вспомнила. И я прав — ей понравилось.

— Ты поступил подло, — прошептала она.

— Нет. Подло я поступлю сейчас. И не по отношению к тебе.

И, грубо притянув за талию, я ее поцеловал. Требовательно, властно, готовясь сломить любое сопротивление.

Но его не последовало. Инга с готовностью ответила на поцелуй, вцепившись в мою рубашку. Ответила так же яростно и требовательно.

Мы упали на кровать, продолжая атаковать губы друг друга. Чертовка отчаянно выгнулась, вцепившись мне в волосы, явно требуя большего.

Я оторвался от ее губ. И услышал недовольный стон. Усмехнувшись, наклонился к маленькому аккуратному ушку и мягко прикусил мочку. Инга вздрогнула.

Я начал прокладывать дорожку из поцелуев вперемешку с укусами к ее груди. Ушко, шея, ключица. На последней я задержался, не торопясь спускаться ниже.

Я до одури хотел эту женщину. Но старался быть… кхм… нежнее. Я привык брать все, что пожелаю. Но в этот раз боялся, что моя дикость испугает Ингу.

Девушка недовольно заерзала, и я все же спустился ниже. Аккуратно обхватил губами сосок через тонкую ткань халата, скользнув рукой по ее бедру.

Чертовка задрожала.

— Боишься?

Неожиданно Инга резко перевернулась и оседлала меня. Из-за этих манипуляций халатик распахнулся, открыв мне чудесный вид на стройное девичье тело. Великолепное тело! Не прикрытое больше ни чем. Неужели ждала?..

Бросив на меня строгий взгляд потемневших до цвета грозового неба глаз, она шепнула:

— Боюсь тут явно не я.

И начала медленно расстегивать мою рубашку. Пуговица. Поцелуй. Следующая пуговица. Еще один поцелуй. Очень медленно. Чувственно.

Я дал ей закончить, а потом резко сел.

— И чего же бояться мне? — спросил, стаскивая сначала свою рубашку, а потом ее халат.

— Своих желаний.

Наши губы снова встретились. Короткий резкий поцелуй. И я бросил Ингу на кровать. А сам поднялся, чтобы стащить очень мешавшие брюки.

Чертовка наблюдала за мной, прикусив нижнюю губу.

Я неторопливо разделся, позволяя ей, как следует все рассмотреть. А потом приблизился.

— А если я скажу «нет»? — неожиданно спросила она, смотря далеко не в мои глаза.

— Мы оба знаем, что ты этого не скажешь, — я навис над ней, — потому что хочешь почувствовать вот это, — резко вошел, — с первой нашей встречи.

Наградой мне послужил громкий стон.

Я дал ей время привыкнуть. Но совсем чуть-чуть. Каким бы сдержанным я не был, сейчас выдержка меня подвела. Начав двигаться, я уже не мог остановиться. Мог только ускоряться и ускоряться, желая получить от этой женщины все.

Я припал губами к груди Инги. И та сильнее выгнулась мне навстречу, вцепившись в плечи так крепко, что явно останутся следы.

— Сат, — простонала она, когда я сжал пальцами второй сосок. — Сат, я…

Вместо слов — новый громкий стон. Судорога ее наслаждения, лишь на мгновение обогнавшая мою разрядку…

Позже, вновь сидя в своем кабинете, я получил короткую записку от Асмодея.

Как выяснилось, Нику все же похитили. Похитили из-за моего брата. Едва ли не в первый же день практики она каким-то образом попала в лапы заговорщиков. Продуманные ребята поместили ее в пентаграмму, из-за которой найти девушку не представлялось возможным. Более того, даже связаться с помощью наруча не получалось.

Асмодею всего один раз удалось пробиться через барьер. И тот — всего на несколько секунд.

Зато в скором времени он получил послание. С вполне конкретным требованием явиться в назначенное место, иначе Ника умрет.

Даже странно, что он не понесся туда сломя голову…

Не знаю, каких сил ему стоило взять себя в руки. Но он это сделал. И даже собрал всех нас…

Примечания

4

Кто такие диахар и как они связаны с Асмодеем можно прочитать в романе Евгении Телицыной «Диахар»