Жизнь как она есть. Свободна. И точка

Евгения Иконникова

Сюжет книги основан на реальных событиях. Героиня романа Люба столкнулась с предательством, горем и утратой веры в свои силы. Она оказалась перед выбором – забыть о себе или отправиться за мечтой. Роман-исцеление психолога Евгении Иконниковой содержит простые, полезные техники и поможет поставить точку в разрушительных отношениях. Если вы устали отдавать, ничего не получая взамен, если для вас любить – значит страдать, то вместе с Любовью вы найдете путь к себе и измените жизнь к лучшему!

— 4 —

Год назад…

Листаю альбом — страницу за страницей. Были и хорошие моменты — мы со Славкой много путешествовали за время нашей совместной жизни. Вот открываются прямые, как стрелы, проспекты Санкт-Петербурга, моего самого любимого города. А это Дельфы, где я восседаю на камне, с которого пророчествовала Пифия. А это мы в Эфесе, в храме Артемиды Эфесской, который по праву считается одним из семи чудес античного мира. Здесь мы путешествуем по Золотому кольцу России и Великому Новгороду — городу-музею Древней Руси.

А с этих фотографий на меня смотрит Москва, Арбат и Красная площадь. И наши хмурые лица — мое, Вячеслава и Ксении. Мы не замечаем достопримечательностей столицы, потому что год назад мы оказались в аномально напряженной зоне — в «М-ском треугольнике».

Это путешествие начиналось не так, как всегда. Мы часто бывали за границей, и обычно наши путешествия начинались радостно, с предвкушения новых впечатлений, ощущения свободы в душе, раскрытой навстречу всем ветрам… В этот раз я напряженно думала.

— Так ты едешь со мной в Москву, а потом на остров Родос, в Грецию?

Услышав это предложение от своего мужа, я молчала. Предполагалось, что я должна подпрыгнуть от восторга и повиснуть на нем, радостно болтая ногами. Но я молчала. Сидела на диване. Рассматривала стену прямо перед собой. Узор на ковре под ногами. Множество книг на полках от пола до потолка. Каждый сантиметр этой маленькой комнаты, рабочего кабинета мужа, был заполнен моим молчанием.

— Ну так что, поедешь? Научная конференция на Родосе, где я выступаю с докладом, продлится неделю, а потом мы можем путешествовать хоть все лето по всей Греции в свое удовольствие.

— Будет лучше, если я останусь дома.

— Для кого будет лучше?

— Для меня так будет лучше.

— Но мы же собирались, планировали маршрут еще полгода назад — у меня конференция на Родосе, едем сначала в Москву, потом в Стамбул, через всю Турцию до Измира на автобусе, а оттуда пять дней на корабле через Средиземное море до Родоса.

— Маршрут мне нравится. Все остальное — нет! Не уверена, что хочу ехать с моей пока еще подругой и твоей, надеюсь, бывшей любовницей. Ты забыл упомянуть, что планы пришлось изменить из-за того, что в путешествие едут Саша с Ксюшей.

Тут воздух покинул мои легкие, и я не смогла сделать вдох. И найти правильные слова. В моей жизни сейчас все так запутанно. Слава сидел напротив меня, скрестив руки на груди, и тоже внимательно изучал узор на ковре.

— Слав, я знаю, что у вас с Ксенией осталось много недосказанного, потому что прекрасно помню наш с тобой ночной разговор на Сашином дне рождения. Так что езжайте втроем — ты, Кисюша и Саша — и выясняйте свои отношения до конца, так будет лучше для всех. Не хочу при этом присутствовать.

Он наклонился ко мне, нежно взял за руку, тепло посмотрел в глаза.

— Я очень хочу, чтобы со мной поехала ты. Мне больше нечего сказать Кисюше — между нами все кончено. Она ураганом пронеслась по моей жизни, но я ее не выбирал. Она просто случилась в моей жизни. Она ушла к Саше, а я встретил тебя. Понимаешь, я сам выбрал тебя. Я буду любить только тебя. И я хочу быть с тобой, если ты, конечно, согласна. Я еще не встречал такой мудрой, глубокой и прекрасной женщины, как ты. Мне с тобой так хорошо, легко и спокойно. Любаша, пусть прошлое останется в прошлом. Давай строить наши с тобой отношения. Только ты и я.

Слушаю его вкрадчивый голос и мучительно ищу ответы на свои вопросы: «А как же все те женщины, с которыми он построил отношения уже после нашей свадьбы?» и «Как долго я еще готова это терпеть?».

Все это время я сидела на диване в позе скульптуры «Мыслитель» Родена. В поле зрения муж — ничего особенного, пока молчит. Но стоило ему заговорить — он начинал светиться обаянием. И пока он говорил, я начинала себя чувствовать по меньшей мере Венерой Милосской.

Недаром говорят: женщина любит ушами. И я именно такая женщина, несмотря на всю «лапшу», которую этот мужчина мне на них вешает вот уже четыре года. Через несколько дней Венера Милосская во мне поборола роденовского мыслителя. Так и началось мое Большое греческое путешествие.

Едва тронулся поезд, я поняла, что бежать уже некуда, что в купе едут они двое и я. Саша остался в городе улаживать дела по работе, чтобы потом присоседиться к нам в Москве. И вот эти двое уже несколько часов создают поле взаимного притяжения. Хотя я еще старалась поддерживать разговор на общие темы, но у них двоих всегда находилась тема, интересная только им. Мое же присутствие им не мешало, так же как дорожные сумки, лежащие под потолком. Весь путь до столицы был залит слезами сожаления такой мудрой, глубокой и прекрасной женщины, как я…

И уже на выходе из поезда, когда я сама вытаскивала свой тяжелый чемодан, пока он подавал ей руку, чтобы помочь спуститься, я призналась себе: «Да! Я совершила очередную ошибку, поверив его словам, а не своей интуиции!»

Столица встретила нас шумом вокзала, бурлящей жизнью, толпами людей, едущих по своим делам, переполненными вагонами метро и подхватила, понесла в своем стремительном темпе.

День первый

Обыкновенный проезд в обыкновенном метро может подарить незабываемые впечатления. Люди, стоящие в несколько рядов в проходе вагона, не обращали друг на друга внимания. Привычное жаркое летнее утро. Каждый ехал по своим делам. Только мельком брошенный взгляд или нечаянное прикосновение, чей-то запах парфюма. Лица на сиденье напротив, глаза, рассеянно смотрящие в окно, уткнувшись в книги, «воткнувшись» в телефоны, — люди ехали каждый сам по себе.

Вдруг на одной из станций сосед слева, стоящий ближе к выходу, резко дернулся. Следом за ним начала нервно оглядываться женщина рядом. Девушка напротив, сдерживая позыв рвоты, прижала к носу платок. И вот нас тоже накрыла волна удушающее-тошнотворного запаха. Мозг перестал соображать, глаза слезились. Однако сквозь слезы я смогла рассмотреть весьма мирную картину — бабушка-бомж вошла в вагон. Пространство вокруг нее резко опустело. Она села. Взглянула на всех и низко опустила голову. Старческие, в багровых синяках, руки то теребили уголки платка, то падали вниз и разглаживали рванье на коленках. Даже под очень большим слоем грязи на всем тщедушном теле виднелись рубцы и синяки. Она старалась занимать как можно меньше места, чтобы не задевать рядом сидящих. При большом количестве народа сиденье рядом с ней полностью освободилось. И пространство перед ней — тоже.

— Вот она, сила русского духа! — громко, с чувством произнес кто-то из толпы. Весь вагон дружно захихикал в ответ на эту реплику.

— От вас самих воняет! — неожиданно хриплым басом произнесла бабушка-бомж. — Почему вы не чувствуете свое зловоние?!

Многие вздрогнули. Вмиг сплотившись, как перед лицом опасности, все оживленно заговорили друг с другом. Кто-то настойчиво разговаривал по громкой связи с машинистом поезда, призывая сотрудников метро «очистить» вагон от бабушки-бомжа, кто-то звонил в милицию.

На следующей станции вагон практически опустел. Зашел сотрудник метрополитена и вежливо попросил бабушку выйти из поезда. Поезд долго стоял с открытыми дверями — машинист проветривал «помещение».

Она вышла, но оставила после себя неизгладимый след. Все, кто входил на следующих станциях, резко вздрагивали, ошарашенно принюхивались, подозрительно осматривали сидящих на сиденьях.

Все тот же «глас народа», предусмотрительно севший с подветренной стороны, громко оповещал входящих, что в этом вагоне, на этом самом месте, проехалась бабушка-бомж.

А я не могла забыть ее переполненный болью и страхом взгляд, как у затравленного животного, и в голове продолжали звучать ее слова. Что она хотела этим сказать?

Вывалившись из метро, мы жадно заглатывали горячий летний воздух. Дневное солнце уже растопило асфальт на улицах, поэтому можно было не спеша «наслаждаться» жарой в бетонных джунглях, шумом мегаполиса, пробками и тяжестью наших чемоданов.

— От метро мы пойдем пешком, короткой дорогой. Это будет быстрее, чем на автобусе, — обнадежил муж.

Нас ждала двухкомнатная, уютно обставленная квартира, которая стала нам вторым домом, пока мы ждали Сашу, а Слава улаживал свои дела перед конференцией. Ее хозяин, общий знакомый, уехал в командировку и оставил для нас свои запасные ключи у соседей.

Беглый обход квартиры показал, что владелец был кактусоводом-любителем. Кактусы свободно жили и размножались везде, где хотели, — на подоконниках в зале, в спальне и на кухне.

— Кактусы активно впитывают негативную энергию, ну и разные излучения от телевизоров, компьютеров, — вспомнила Ксюша.

При более внимательном осмотре выяснилось, что на кухне с веселыми зелеными обоями гармонично сочетаются посудомоечная машина, стиральная машинка-автомат, в каждой из двух комнат стоит по телевизору, а в спальне на полу большой матрас.

Я так мечтала поесть что-нибудь, кроме быстрорастворимой лапши, надоевшей в поезде. Отмыться: после двух суток в поезде и после поездки в метро очень хотелось нырнуть под душ и не выходить оттуда как минимум еще двое суток. Наконец обед был готов. Очень обрадовал салат из свежих овощей, купленных по дороге, и… быстрорастворимая лапша.

К вечеру захотелось отдохнуть и выспаться. Жилплощадь разделили поровну. Подруга Ксеня спала в зале, мы со Славиком — в спальне. День был утомительным, поэтому я уснула сразу, едва коснувшись головой подушки.

День второй

Встретились все утром на кухне, когда начали готовить завтрак и обсуждать планы на день.

— Куда сегодня пойдем? Может быть, на Красную площадь? Или на Воробьевы горы? Давайте обязательно съездим на Арбат. И в музеи… — Последний раз я была в Москве очень давно и поэтому жаждала культурно просвещаться.

— Я сегодня пойду побродить по Арбату, а потом поеду в магазин «Белые облака», — сообщила подруга, бегло просмотрев схему метро.

— А потом на Красную площадь или Воробьевы горы или в Третьяковскую галерею, — фонтанировала идеями я.

— Красную площадь и Кремль ты можешь и по телевизору увидеть, картины есть и на репродукциях, — решил за меня муж, придирчиво рассматривая бутерброды, лежащие на столе. — А вот в «Белых облаках» обязательно стоит побывать.

— Я хочу посмотреть панорамы столицы и достопримечательности города, а ты мне предлагаешь зайти в магазин? — глядя ему в глаза, спросила я, барабаня пальцами по столу.

— Иди куда хочешь, — заявил мне дорогой, приглаживая растрепанные волосы и бороду, явно собираясь проводить ее до магазина. — Ксюня поздно вечером поедет обратно, опасно отпускать ее одну.

Хотя у меня не было черного пояса карате, и фигура у меня была не как у Шварценеггера, но, по мнению мужа, я могла совершенно безопасно ездить одна в незнакомом городе в любое время дня и ночи. Однако одной мне никуда не хотелось. Сидеть в квартире тоже не нравилось.

У меня также не было желания ехать в какой-то там магазин, но Славчик незримой веревочкой был привязан к ней. А я к нему. Она же ни к кому из нас не была привязана и жила в состоянии гордой независимости.

Поэтому, когда мы все втроем вышли из дома, Ксения шла впереди, и ветер весело играл ее темными волосами. Слава смотрел и явно завидовал ветру, соперничая с ним, делал ей комплименты. Она, не реагируя на его знаки внимания, быстро шла к метро знакомым маршрутом. Вся ее невысокая, стройная, спортивная фигура выражала уверенность в своих силах. Она легко и свободно шла куда хотела, а за ней, вприпрыжку, Вячеслав, в роли Санчо Панса он нес пакет с ее вещами. Ну и я рядом с ним, в роли коня, потому что несла в себе свои и его переживания и еще пакет со своими вещами.

Культурный центр и магазин-кафе «Белые облака» оказался оазисом спокойствия среди городской суеты и шума — это волшебное пространство, живущее своей особенной жизнью.

Пока я разглядывала полки с книгами, подруга уже выбрала несколько штук. А меня удивили высокие стеллажи — от пола до потолка. И маленькие табуреточки, чтобы доставать книги с верхних полок.

— Люба, я столько слышала об этом магазине, но лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, — сказала Ксюша, и мы разбрелись по магазину.

Встреча с новой книгой для меня то же самое, что и встреча с новым человеком — приоткрывается целый мир. Я держала книжку в руках и рассматривала обложку. Твердый переплет, рельефные буквы, золотое тиснение по краям, запах типографской краски — так пахнут только свеженапечатанные страницы.

Каждый раз, прочитывая новую книгу, я не спешила ее откладывать в сторону. Чувствовала послевкусие от только что прочитанного. Книга, как и человек, открывалась шаг за шагом, постепенно. Глубокие, содержательные — хотелось перечитывать еще и еще. Были такие, которые я, прочитав один раз, запоминала на всю жизнь. А были и такие, которые просто прошли мимо…

— Ксюха, представь, я эту книгу давно искала, — показываю ей свежее издание Робин Норвуд «Женщина, которая любит слишком сильно».

«Если для вас „любить“ означает „страдать“, эта книга изменит вашу жизнь», — читаю на рекламном буклете.

— А в наших книжных магазинах ее еще нет. Я так давно искала эту книгу-помощницу.

— В каком смысле?

— У меня есть интересный способ получать ответы на свои вопросы.

Например: «Что мне мешает быть счастливой?» Задаю вопрос и открываю книгу наугад — читаю первый попавшийся абзац.

«Мы любим слишком сильно, если «любить» для нас значит «страдать». Мы любим слишком сильно, если большинство разговоров с близкими подругами вертится вокруг него, его проблем, его мыслей, его чувств и почти все наши фразы начинаются со слова «он».

Мы любим слишком сильно, если оправдываем его скверный характер, безразличие или грубость трудным детством и пытаемся взять на себя роль психотерапевта.

Мы любим слишком сильно, если, читая руководство типа «Как помочь самому себе», отмечаем все то, что, на наш взгляд, может помочь ему.

Мы любим слишком сильно, если нам не нравятся многие черты его характера, ценности и поступки, но мы миримся с ними и думаем: побольше привлекательности и любви — и он захочет измениться ради нас».

— Это все про меня! Потрясающе, каждый раз удивляюсь, как это работает! — восхищаюсь я и чувствую мурашки по всему телу.

— Ну как вы? — откуда-то из другого мира, из параллельного пространства вынырнул муж.

— Наслаждаемся, — удивленно посмотрев на него, ответили мы.

— Здорово! Рад! Может быть, посидим в кафе? Я что-то устал. Хочу отдохнуть.

— Так здорово, когда кафе прямо в магазине.

Приглушенный, мягкий свет создавал в кафе романтичную атмосферу. Столики уютно расположились в зеленой зоне — живые растения по-дружески приглашали отдохнуть рядом, насладиться ароматным чаем с конфетами и пирожными.

— О, я чувствую вкус миндаля и еще какие-то сухофрукты. Это же вегетарианские конфеты с добавлением корицы и какао. Корицу я ни с чем не спутаю. А внутри, кажется, разные орешки — фундук и миндаль. Я раньше делала похожие. Бесподобно! И что-то еще добавлено, специи какие-то, не могу разобрать. Ну очень, очень вкусно…

В целом я не жалела, что мы съездили в «Белые облака», экскурсию на Красную площадь и прочие радости я оставила на завтра.

Вернувшись вечером в квартиру, мы неожиданно обнаружили в ней хозяина. Друг наших друзей радушно приветствовал нас на пороге и просил не смущаться в его присутствии.

— Я здесь бываю реже, чем мои друзья, — с улыбкой сказал Олег. — Сегодня ночью вам придется потесниться, я соберу вещи, переночую и рано утром уеду в командировку. Квартиру оставлю в ваше полное распоряжение еще на неделю.

Мы вчетвером дружно попили чай с печеньками и разошлись по комнатам: Олег в зал, Слава, я и Ксюша — во вторую комнату.

Перед сном я наугад открыла свое новое приобретение, спросив: «Какая следующая задача на подходе?»

И снова ответ из книги был предельно ясным: «Глава первая. Любовь к мужчине, который вас не любит.

Мы утрачиваем способность видеть, когда кто-то или что-то причиняет нам вред. Те ситуации, которые другие сочли бы опасными, неприятными или вредными и, естественно, постарались бы обойти, нас не отталкивают, потому что мы не способны оценить их реалистично или руководствуясь инстинктом самосохранения. Мы или не доверяем своим чувствам, или не пользуемся их подсказкой. Напротив, нас притягивают именно те опасности, интриги, драмы и испытания, от которых другие люди, имеющие другое, более здоровое и уравновешенное прошлое, естественно, уклонились бы. Из-за этого притяжения мы получаем еще больший ущерб. Мы получаем все новые травмы».

Сразу вспоминаю, как не хотела ехать в эту поездку и как снова наступила на те же грабли, не послушав свою интуицию.

День третий

Следующего испытания долго ждать не пришлось. Как будто из небесной канцелярии пришла ценная бандероль на мое имя: «Задачи души. Для женщины по имени Любовь».

Проснулась я от какой-то возни рядом с собой. Мои глаза и уши настойчиво возвращали меня к реальности. Слава и Ксюша зашевелились и еще в полусне одновременно потянулись друг к другу.

В серых утренних сумерках я увидела два тела, «прилипшие» друг к другу.

Мое сердце подпрыгнуло, ударившись о грудную клетку, замерло. И как будто исчезло. Несколько секунд внутренней пустоты. Потом сердце забилось, как раненая птица, пытаясь вырваться из груди. Не понимаю, как я сумела его удержать.

Окончательно проснувшись, они не смущались моим присутствием. Их объятия уже переросли в страстные поцелуи.

Кто-то из нас троих должен был все это прекратить. Они не хотели. Поэтому пришлось это сделать мне.

— Доброе утро!

— Доброе утро, — с трудом оторвавшись от бывшей любовницы, ответил муж.

«Как слипшиеся макароны эти два тела, рыхлые, серые и скользкие», — подумала я, еле сдерживая внезапный приступ тошноты.

Ксюша молча оделась и вышла. Оставила нас вдвоем, предоставив ему самому все объяснять.

— Что у вас происходит? Я жду объяснений!

— Ни-че-го у нас не про-ис-хо-дит, — все объяснил он и тоже вышел из комнаты, оставив после себя отвратительный запах предательства.

Эта исчерпывающая информация не укладывалась у меня в голове. Для нее не хватало места в моем сердце. Иллюзии рухнули, приходилось принимать правду жизни — капля за каплей. И я уже начала замечать у себя первые симптомы интоксикации. Я ушла в душ и долго стояла под холодной водой, не чувствуя ее холода.

После душа стало легче. Из кухни раздавались знакомые голоса, шкворчание яиц на сковородке и аромат свежезаваренного кофе. Но мне казалось, что на кухне невыносимо смердит, как будто здесь сидит бабушка-бомж.

Хозяин квартиры уже уехал в командировку. Слава сидел за столом. Он задумчиво размешивал сахар в чашке и не смотрел в мою сторону. Ксюша была занята своими делами — готовила завтрак. Мое присутствие она отметила легким кивком.

Я молча налила себе кофе, положила на тарелку хлеб с маслом. Есть не хотелось. Жить тоже.

Ярко-зеленые обои на кухне раздражали своей позитивностью. Кактусы на подоконнике, холодильнике и на полочках вокруг активно впитывали негатив.

Наконец-то смогла говорить:

— Я не поеду с вами дальше! Выясняйте отношения без меня!

А в ответ тишина. Муж не спеша допил кофе и наконец поднял на меня глаза.

— Люба, я хочу все объяснить. Это была точка в наших отношениях с Ксенией. Прощание. Ну, для того чтобы отпустить друг друга. Мы наконец-то поговорили, спустя четыре года, и все выяснили. Понимаешь?

— Я понимаю только одно: ты совершил подлость и даже не осознаешь, как мерзко ты поступил со мной. Понимаю, что тебе не стыдно и ты не чувствуешь себя виноватым. Я не понимаю только одного — зачем я поехала? Зачем я вообще согласилась выйти за тебя замуж, зная про ваши отношения? Для чего мне эта новая боль?

Воздух на кухне стал горячим, так мне показалось. Накалился так, что каждый вдох давался мне с большим трудом.

— Иди куда хочешь! — уже во второй раз отчетливо произнес он и вышел из квартиры.

— Люба, послушай, если ты сейчас убежишь, будет еще хуже. Это не выход, — вставила Ксюша свое мнение.

— Да ты что?! А ты сама ни разу не убегала от проблем?! Ксюш, ты много для меня сделала — ты дала мне крышу над головой, пока я училась и была без жилья и работы. За это я тебе очень благодарна. Но ты же и причинила мне самую большую боль! И сейчас я злюсь на тебя!

— Прости! Я запуталась с ними обоими. Я очень люблю Сашу, но Славка тоже что-то затронул в моей душе, и, знаешь, я до сих пор чувствую себя очень виноватой перед ним и хочу загладить свою вину. Понимаешь, все это время я хотела, чтобы он начал жить новой жизнью и забыл свою боль, а с другой стороны — хотела с ним поговорить, чтобы успокоиться самой.

— А теперь ты чувствуешь вину и передо мной тоже… И еще перед Сашей, ты ведь ему изменила сейчас.

— Ты, конечно, можешь мне не верить, но у нас ничего не было. Мы только обнялись и…

— Можешь не продолжать… Я не хочу этих подробностей. Теперь понятно, что Славик сделал мне предложение, чтобы заглушить свою боль от разрыва с тобой. Мы поженились через два года после вашего расставания, и я надеялась, что он действительно любит меня… Хотя, если честно, конечно, я чувствовала, что он тебя не забыл, но… как я попала в эти «треугольные» отношения? Не понимаю…

— Подобное притягивает подобное. Может быть, ты согласилась стать его женой, чтобы заглушить ту непрожитую боль, которая осталась после Лешиной смерти?

Звенящая тишина заполнила мое внутреннее пространство. Эта тишина внутри меня взорвалась, и ее осколки падали мне на ладони.

— Ты знаешь, я до сих пор в кошмарных снах вижу последние минуты его жизни… — Комок подступил к горлу, и договорить я не смогла.

Мы с подругой сидели на кухне и плакали, казалось, целую вечность. Подавая друг другу бумажные салфетки, которых на наши совместные потоки слез катастрофически не хватало.

Наконец нам стало легче, и Ксюша принесла мою настольную книгу Р. Норвуд и тоже открыла страницу наугад, спросив про свои отношения с мужчинами:

«Любить слишком сильно — не значит любить слишком многих мужчин, или влюбляться слишком часто, или слишком глубоко погружаться в искреннюю любовь к другому человеку. Это значит быть поистине одержимой мужчиной и называть эту одержимость „любовью“, позволить ей завладеть своими чувствами и во многом своими поступками, понимать, что она вредно сказывается на здоровье и благополучии, и все же не иметь сил от нее избавиться. Это значит измерять степень своей любви глубиной своей муки».

— Да, для женщины, которая любит слишком сильно, — любовь и боль синонимы! А теперь нам всем предстоит встретиться со своими настоящими чувствами, — задумчиво произнесла я. — Но всему свое время! Я вернусь к самой себе, стану самодостаточной, счастливой и свободной женщиной!