Дежавю

Евгения Бурдина, 2021

Короткая повесть о том, что наша жизнь состоит из мелких деталей, пазлов, которые повторяются каждое столетие и минуту. Вот упало яблоко на голову Ньютона, вот мы поцеловались, вот поссорились, вот испугались расставания и снова встретились. Я бы хотела, чтобы это был любовный роман, хотя скорее это повесть, сложенная из отрывков.

Глава 3. Ночные подсчёты

Аня открыла глаза. Что же ей такое приснилось? Посмотрела в окно. Даже светать ещё не начало. Она пожала плечами и уже придвинулась было к мужу…

Звук, почти не слышимый, резко проник в сознание. Анютка вскочила молниеносно, не надевая тапочек, бросилась в детскую. Действительность оказалась отголоском сна. Это был худший кошмар любой матери: плакала дочь.

— Лапуль, что случилось? — женщина склонилась над взлохмаченной детской головкой.

— Мама!

В голосе слышится облегчение. Наверное, сон был ужасен. Детские руки протянулись к самому надёжному человеку в мире. Одеяло свалилось на пол, Маринка вцепилась в маму.

Обнимая одной рукой дочь, Аня попыталась поднять с пола упавшее одеяло. Не получилось.

— Пойдём, чайку попьем? — шепотом предложила она, осторожно гладя прижавшуюся к ней Маринку.

Девочка только кивнула головой, глотая слёзы и шмыгая носом. Аня взяла её на руки. Выходя, она кинула взгляд на сына. Тот честь по чести сопел, уверенно путешествуя в царстве Морфея.

— Вот и чайник вскипел, — бодро прозвучали мамины слова, но дочь почему-то продолжает тревожно смотреть в лицо. Хотя слезы уже перестали катиться горошинками по щекам.

Маруся уже выпила полстакана воды с валерьяной. Больше не плачет, но и ничего не говорит. Анютка вздыхает, безуспешно пытаясь вспомнить, что же её саму могло напугать в 7 лет. Она налила две кружки чая. Достала ирис и отломила себе и дочери по целой полоске. Дочь глядит удивленно маме в глаза. Целых четыре квадратика ириса!

— Дочь, — мама дожидается, пока Маруся выпьет полкружки и слопает громадную порцию сладкого. Девочка вздыхает и поднимает глаза, — что тебе приснилось, родная?

— А я не спала. — Марина всегда последовательна. Если вопрос не учитывает реальных фактов — не ответит.

— Хорошо, держи ещё квадратик, — с этими словами отламывается ещё порция ириса. В голову почему-то некстати приходит, что это ни капли не квадрат, а параллелепипед. Анютка отмахивается от этой мысли, через пару лет Маруся скорее всего совершит и это открытие. Дочь берёт угощение, хотя видно, что удивление безмерно. Столько сладкого мама разрешает кушать только в праздник. Аня прячет улыбку: в такие моменты она чувствует себя и в самом деле взрослой мамой.

Дочь делает глоток чая.

— Мам, — девочка переходит на шепот. Мама понимает, что дочь сейчас снова расплачется.

В кухню заглядывает голова папы, но Аня резко качает головой: мол, мы тут сами. Папа кивает и исчезает за дверью. Анютка улыбается: теперь можно не бояться никаких страхов. Потому что потом она пойдёт и всё расскажет Юре. Её муж всех детских демонов победит. Она поцеловала дочь в лоб.

— Итак, о чём ты размышляла, дорогая?

— Я размышляла, — слово девочке понравилось и она его повторила, пробуя на вкус. Мама заметила недавно, что девочка повторяет длинные и не совсем понятные слова за взрослыми, а потом обязательно вворачивает в разговор.

— Я размышляла, — повторила совсем взрослая семилетняя Маруська, — и получилось, что… — Девочка прерывисто вздохнула, слезы не давали говорить, — мама, мне сейчас 7. А тебе 30.

— Да, правильно, — кивнула Аня, чувствуя, что они подбираются к разгадке.

— А когда умножить, — голос дочки становился из-за слез все тише, и Ане пришлось склониться совсем к ее личику, — получится, что когда мне будет 14, тебе уже будет 60.

— Так, — Аня никак не могла взять в толк, куда же клонит дочь.

— Получится, что когда мне замуж выходить, тебе уже больше 60 будет, — совсем шепотом закончила дочь. — Мамуль, я без тебя не буду выходить замуж. Ты уже… — дочь разрыдалась.

Вдруг всё встало на свои места. От облегчения Аня даже рассмеялась. Маруська икнула.

— Когда тебе будет 16, мне будут всего лишь 38. Дорогая моя, ты слишком рано начала умножать в уме. Здесь нужно складывать. Вот и всё.

— 38.

Шмыг носом.

— Да. А когда ты будешь выходить замуж, мне будет всего лишь 40.

— 40.

Шмыг носом. По лбу пробегает морщинка размышлений.

— 40 — это не так уж и много.

Аня кивнула.

— Ты ещё совсем молодая будешь? в 40?

— Да.

— Это хорошо, что молодая… — На личико Маринки опять набежала тень.

— Ну, что же ещё?

— Но ведь ты ещё не совсем скоро… Ну… — Голос дочери опять задрожал, а глаза довольно прозрачно дали понять, что готовы заплакать снова.

— Нет, — как можно тверже сказала Аня, — я не умру ещё очень долго. У тебя ещё родятся детки, и я буду с ними нянчиться.

— И у них детки?

— И у них, — кивнула Аня как можно серьезней. Глаза у дочери как по команде начали закрываться. Валерьянка наконец дала о себе знать. Дверь вдруг открылась, и Юрка взял дочь на руки, чтобы отнести на кровать.

— Пап, — сквозь сон попыталась сказать дочь.

— Да, Марусь?

— Пап… Давай с тобой на утро перенесем разговор, — кивнула Маринка сквозь дрёму. — А то я уже сплю.

— Хорошо. На утро, так на утро.

Положив дочь в кровать, папа поцеловал тёплую детскую щеку. Следом над девочкой склонилась мама.

— Добрых снов, дочь, — прошептала она.

— Добрых, — прошелестел сонный ответ.

***

— Юр…

— Я всё слышал. — Твёрдо сказал ей на ухо любимый голос. Муж без дальнейших объяснений прижал к себе. Стало очень тепло и надёжно, и разум решил не сопротивляться сну.

Во сне Аня улыбалась.