РОДные Боги

Евгения Басова, 2022

Сон Сварога, который погрузил в небытие весь пантеон Славянских РОДных Богов, начался в 6467 Лето от Сотворения Мира в Звёздном Храме. Людям было предначертано, прожить одно тысячелетие Сна, без помощи Всевышних. Именно в это время, на Русь пришло Крещение, которое всколыхнуло волны протестов. Все восстания, ради сохранения великого Сна, были бесполезны, под натиском Князей. Разин, Пугачев, Косолап, Болотников, Булавин – эти имена запорошены прахом ложной истории. Треть вырезанного населения Руси – забыто. Что могло спасти память о Богах и великих знаниях, в самое тяжелое тысячелетие, когда планомерно, убивали прошлое, сжигая Летописи и книги. По мнению Волхвов, это могли сделать Ведающие Матери, своими сказами! Колобок, Репка, Гуси-Лебеди, Теремок – тайны наших предков, откроются с абсолютно новой, научной стороны, о которой вы даже не подозревали! Старые берестяные рукописи, познакомят Вас с улыбкой матушки Йогини, которая вовсе не баба Яга, а Богиня Мудрости!

Глава 3. И спустилась тьма…

Лето 6486 от Сотворения Мира в Звёздном Храме, бастард Владимир вернулся в Киевскую Русь… с армией, набранной из варягов, новгородцев, кривичей и чуди, двинулся к Киеву, где правил его сводный брат Ярополк.

Когда он подошёл к городу Полоцк, где княжил Рогволод, то сразу предложил дочери князя, Рогнере, стать его женой… но та ответила отказом, добавив что ей, благородной девушке, не пристало выходить замуж за сына рабыни. Таких оскорблений Владимир не прощал, и разгромил Полоцк, который и не думал готовиться к обороне.

Изнасиловав Рогнеру на глазах родителей, Владимир убил их, и насильно женил на себе обидчицу. Стоит отметить, что будущий «святой» князь был весьма любвеобилен, имел сотни наложниц и несколько законных жён.

После этого Владимир «Кровавое Солнышко», повёл своё многочисленное войско на Киев. Северяне, древляне и поляне без боя пропустили его к столице, ведь он был ни кем иным, как сводным братом Князя.

Владимир не стал штурмовать город, он подкупил главного воеводу Блуда, а уж Блуд, заманил князя Ярополка в засаду.

Так Киевский князь был взят в плен, и практически сразу убит подчинёнными Блуда. Новоиспечённый князь, не переживал по поводу предательского убийства брата. Об этом говорит тот факт, что беременную жену Ярополка, Владимир тут же сделал своей наложницей.

Захватив княжеский трон, Владимир задумался над полным вырезанием из истории, многочисленных славянских Богов, которые не подходили единой державе. Красному Солнышку, нужна была формула одного правителя на Земле и одного на небе, дабы уравновесить понятие о единственном Боге и правителе.

Представьте (не важно в кого вы верите), как бы вы отреагировали, если бы вам сказали, что апостол Лука отныне — новый Бог…

Каждый бы опешил от подобного заявления…

Это Владимир прекрасно понимал, поэтому для начала, было решено, сломать равновесие пантеона Славянских Богов, где каждого возвеличивали с одинаковой значимостью.

По приказу князя, от людей требовали установки определённого идола, лишь для одного Бога… Бога огня и войны Перуна… В каждом селении и в каждом дворе, по княжескому указу, теперь обязательно должен был стоять идол… которого, вопреки всем канонам, назвали вдруг, сильнейшим из всех, а значит главенствующим.

Выделив из казны денег, на зачистку РОДных капищ, и постройку на их месте храмов и идолов… Владимир разгневался и «взбесился» узнав, что славяне, почитавшие свою веру, были не довольны этим действием.

Началась скрупулёзная работа над изменением сознания людей, где в массы вливались пересуды, сквернословящие на РОДных Богов… обвиняющие их в прекращении покровительства…

Народу вшёптывались мысли, что для возвращения Божественного благоденствия необходима жертва!!! Что Перун крайне недоволен и зол отсутствием «нужных» подношений! Что ему требуется кровь мальчиков, абсолютно чистых и невинных, которая, кстати, издревле пользовалась большим спросом, только у евреев, в ритуалах полного обескровливания юнцов, ради омоложения.

Проходили Леты, вынужденного идолопоклонства, сопровождающегося насильным, кровавым изуверством… Несогласные с новыми правилами жертвоприношений, естественно пропадали, умирали, исчезали… Надлежаще всем подготовленным планам, арийская вера, начала разрываться, руками самих же славян.

Они стали роптать на своих Богов, осуждать их, а спустя ещё десяток лет, и тысячи убиенных детей… когда поколение истинных, знающих и сопротивляющихся, новой религии, славян, состарилось и готовилось отойти к праотцам… люди стали поглядывать в сторону новой религии — христианства, которое отвергало кровавый режим идолов.

Новая религия, ни смотря, ни на что, всё равно встретила сопротивление племенной знати и простого люда. Самыми ярыми противниками Христа стали новгородцы… Тогда Владимир отправил в Новгород своего дядьку Дабрана и воеводу Путяту.

Путяте удалось ворваться в центр Новгорода, однако его дружину окружили. Тогда Дабран просто поджёг город. Пока новгородцы спасали свои дома, Дабран вызволил воинов. Отсюда взялась поговорка: «Путята крестил мечем, а Добрыня огнём». Победители сильно разгромили город, после чего, пришлый бог Христос, стал новгородцам чуточку ближе.

Языческих Волхвов, несущих знания, начали убивать по всем поселениям… старцев и Ведьм, вывозили в поля, и связывая по рукам и ногам бросали в костры истинной религии.

Завязалась яростная война с поганым идолопоклонством, чему способствовал свет пламени, сжигающий берестяные грамоты, и весь Летописный Свод Русской Империи… почему Летописный?… потому что в Древней Руси не было истории, была Летопись, летописание.

Все Хранители Знаний: Волхвы, Ведуны, Жрецы и Уры — сжигались на кострах целыми семьями, вместе с детьми, сородичами, соседями, которым могли быть переданы Знания… Сжигались непокорные деревни, люди, судьбы, города.

История закрылась, сгорела, утонула в крови крещения, в которой была казнена одна треть (!!!) населения Руси. Один человек из трёх, был убит… по всей Руси…

Народ называл Владимира «Красным Солнышком», потому что звать его «Кровавым», было опасно… а спустя время, навязанное «Кровавым Солнышком» Христианство, освободило князя от всех грехов, причислив его к лику святых… несмотря на то, что в жизни он был грешником, который убил брата, насиловал девушек, имел огромный гарем, и вырезал душу своей страны.

Частые, но малочисленные восстания против новой религии, подавлялись быстро, однако люди не могли принять рабство Божие, вопреки привычному и родному пантеону, в котором все были равны, все были детьми Богов, а не их рабами…

Чтобы спасти остатки своих поверий, Старцы и Волхвы, обратились к сказам, в которых упоминания Богов и многовековые знания, прятались, вуалировались, и могли бы передаваться от матери к ребёнку.

Слово «СКАЗ» первоначально имело совершенно другой смысл, нежели сейчас… оно означало сказанное или записанное слово, имеющее силу документа.

Когда вокруг селения Велеоки, возник ореол смертельных костров, указов и непонимания… её рука невольно потянулась к самому незащищённому, родному, любимому. Поэтому своего тринадцатилетнего сына, она, прижимала к себе со всей силы, не давая кинуться в неравный бой… а силы у дочери кузнеца, всегда было с избытком.

Батю и матушку, вчера, на её глазах принуждали к крещению, и когда батюшка в третий раз отказался… на его глазах, убили Данаю… Он кинулся на дружинника, и его обезглавили, бросив лежать рядом с дочерью… спустя секунду, подняли на мечи мать.

Муж Велеоки Тихомир, бросился на защиту её матери, и она просто не успела одёрнуть его…

Над телами мужа, батюшки, матушки и сестрицы беременная Велеока с сыном Ярославом, приняли крещение…

Ярик молчал… в ушах стоял шёпот матери: «Остановись, ты один у нас остался. Остановись. Убьют»… и только шмыгал носом, от прогорклого воздуха с примесью гари и крови, вспоминая события прошедшего сороковника…

В их селение, чужеродные люди пришли давно, ещё по зиме… Они собирали всех в центре, и призывали к строительству храма Господнего, дарующего избавление от грехов после смерти, в новом мире…

Непонятные имена, которые резали слух, сыпались из уст говорящих целыми днями. Почти всех мужчин заставили строить дом, для священника и нового Бога.

О том, что уже давно есть царский указ, запрещающий всуе упоминания имён РОДных Богов, Ярослав слышал… однако Волхв Людмил, сказал, что такого не может быть, хотя… про царский указ, считать Перуна главным Богом, он тоже говорил, что такого не может быть.

Однако ж могло…

Ещё десять лет назад, во всех землях были поставлены идолы Перуну, Ярик помнил, как Волхвы собирались и шушукались, что это небылица, что в княжеском Киеве забыли предания и неверно толковали Велесову книгу.

После, началась сущая тьма, закончившаяся вчерашней резнёй…

Он посмотрел на матушку, которая, склонив голову, неумело крестилась, как велели чужаки в чёрных одеяниях… Он видел, как губы Велеоки, безмолвно, просили помощи у Богини Макоши и её дочерей Доли и Недоли, во защиту себя и своих детей.

Славянские Боги уснули… уснули великим Сном Сварога, предсказанным ещё сотни лет назад.

***

Йогиня окинула удивлённым взглядом первые дома Улькиной деревушки и притормозив шаг, остановилась.

— Ну всё, милая. Дальше дойдёшь?

— Нет. — уверенно сказала девочка. — Пойдём со мной.

— Не могу я с тобой.

— Почему это?

— Да не гоже мне в селениях появляться. Смысла не вижу. Странно у вас тут всё… непонятно… Странно и страшненько.

— Страшненько это только тут! Вон в том доме дядя Вася живёт, он пьёт много, баба Дуся говорит, что совсем ополоумел. Он не следит за домом и огородом, потому и так страшно всё… а вон там, на другой стороне, был мой дом. Мой и мамин.

— Там нет ничего. — Йогиня внимательно вглядывалась в кучу сгоревших брёвен.

— Это и есть мой дом.

— Это пепелище!

— Так я и говорю. Сгорело всё. Можно я с тобой жить буду?

— Со мной?

Йогиня не успевала отойти от одного удивительного факта, как на неё обрушивался второй.

— Ну да. В избушке на куриных ножках. Ты мне покажешь свой дом?

Ульяна твёрдой рукой, развернула Богиню спиной к деревне, и силой потащила её обратно в лес.

— На каких ножках? — Йогиня снова остановилась и недоумённо посмотрела на девочку.

— Ну на куриных! Или у твоей избушки только одна нога?

— Во-первых, милое создание… у меня изба на курных ножках, а не на куриных!

— А что такое курные?

— Во-вторых, — не обращая внимания на почемучку, продолжала Богиня. — я у себя дома не была тыщу лет, и уверена, что там немного пыльно… и абсолютно точно, нечем угостить гостей.

— Можно попросить Лешего насобирать ягод! — нашла выход Уля.

— И в-третьих, юная красавица. Я далеко не ваша мама, не ваша тётя, и вообще не ваша родственница!

Счастливая улыбка, медленно исчезла с лица девочки, и она… всё ещё смотря в бездонные глаза Йогини, добавила:

— А у меня и нет никого. Только мама была.

Богиня оглянулась на деревню, осмотрев беглым взглядом, невзрачненькие избы, и вздохнула:

— Точно никого нет?

— Точно.

— А папа где?

— Не знаю. — Ульяна пожала плечами, и стала снимать с себя остатки мха, которым её укутали духи леса и болота.

— И что с тобой делать?

— Не знаю.

— Получается, ты моя обуза…

— Что значит обуза?

— То и значит… — Йогиня ещё раз тяжело вздохнула, и обняла девочку. — Значит, что слишком долго нас не было, и мы свои навыки растеряли. Раньше я за версту, сиротинку видела.

— А что значит курные?

— Тебя сейчас именно это волнует?

— Нет. Ещё волнует, как сильно будет ругаться баба Дуся.

— Баба Дуся? — удивилась Йогиня.

— Ага. Вон она по полю к нам идёт, без косынки. Раз косынку не надела, значит злая. — Ульяна тоже грустно вздохнула, и спохватившись, начала переобувать сандалики, которые до сих пор были одеты наоборот.

— Нам как раз, бабы Дуси не хватало. — Богиня, поправила свои волосы, и приготовилась к встрече.

— Улька? — Авдотье оставалось преодолеть метров двадцать, но она уже чётко видела, что не обозналась, и это действительно её маленькая девочка-соседка. — Улька? Ты-ль это? Батюшки свету… живая!!!

— Бабушкааааа!!! — Ульяна радостно замахала ей рукой. — Иди к нам! Я тебя с Ягой познакомлю!!!

Йогиня, устало закатила глаза, понимая, что ей по-видимому, придётся потратить много лет, чтоб избавится от нелепой клички.

— Девочка моя, внученька моя…

Подбежав к Ульянке, Авдотья, перевела дух, и тут же прижала к себе хрупкое тело сиротки.

— Девочка жеж моя. Да живая, живая… Как же ты меня напугала. Всех напугала!!! — Дуся ощупывала Ульку своими руками, никак не веря, что пропажа нашлась.

— Бабааааа. — девочка немного отстранилась. — Ты раздавишь меня!!!

— Да чой-то раздавлю-то? Солнышко моё ты ясное! — тут Авдотья подняла глаза на стройную, белокурую девушку, которая тихонько стояла позади Ульки и улыбалась. — Девушка… Благо дарю вам.

Старушка, насколько ей позволял артрит и остеохондроз, поклонилась Йогине, крепка держа названную внучку за руку, словно боялась её снова потерять.

— И вам исполадь, матушка. — Йогиня тоже поклонилась в ответ.

— Исполадь? — глаза старушки наполнились радостью и удивлением. — Вы знаете старославянский?

— Я удивлена, что вы его знаете!!!

— Так матушка учила… сто раз баяла что пригодится!!!

— Ну вот и пригодился! — засмеялась Богиня.

— Как вас звать-величать? Меня Евдокия Матвеевна.

— Йогиня я.

— Баба Дуся, — Ульянка дёрнула старушку за рукав. — Это баба Яга. Ей Леший и Болотник ягоды принесли в корзиночке, и ещё Леши…

— Йогиня?

— Да.

Авдотья вдруг испуганно оглянулась по сторонам, схватила Богиню за платье и сцапав Ульянку свободной рукой, потащила обоих в сторону деревни.

— Пошли-ка милая в избу. Негоже тебе в таком наряде щеголять среди народа, да чтож такое-то…

Она вдруг становилась и с прищуром оглядела Йогиню.

— Право Ягиня??

— Право. — кивнула головой девушка.

— Да что ж такое-то, сама Матушка пришла в гости, а у меня, акромя борща и нет ничего, стыдно-то как. Блинов бы напечь, да молоко свиньям отдала, откуда ж мне знать-то было, про гостей таких.

Она снова посмотрела на своих попутчиков.

— Так Улька. Беги до Лариски, попрошайничай молока крынку… а я пока с Матушкой, — она посмотрела на Йогиню, и снова поклонилась ей. — чайком побалуемся, да наряд пригожий подберём.

Она подтолкнула девочку в сторону деревни, и не отпуская подол платья Богини, продолжила тащить её к своей избе.

— Право Матушка Йогиня?

— Право, право…

— А коли только щас пришла? Сколько тебя привабити, других привабити… и никого… и вот вдруг… ни слова не сказав, в чистом поле, с моей Улькой… Это ты её нашла поди?

— Нет. — Йогиня, кое-как поспевала за сгорбившейся старушкой. — Не я. Болотника она разбудила своим забедованием.

— Ох. Громко забедовала?

— Болотник сказал, что на весь лес.

— А как же наши-то её не отыскали? Почти вся деревня в лес ушла. Вчерась искали, сегодня…

— Евдокия Матвеевна, матушка, леть помедленнее, ну сил уже нет за вами бежать.

— Утомила я тебя?

— Ну, немного. — Богиня звонко засмеялась, но не удержалась, и по-доброму обняла старушку.

— Вон изба моя, малёхо осталось. Остальные-то где? Где вы были столько веков? Ох, как мы звали вас, ох как звали…

— Сон Сварога же. Пришло время нам отдохнуть, да посмотреть, как вы сами управитесь.

— Да, что ж мы-то окаянные… Ты посмотри че наделали… Всё загубили, ой всё загубили!!! Матушка мне баяла, что вы вернётесь. Она очень верила. Бабушка моя баяла!!! Батюшка мой…

— Ну не зря значит!

— А ты откуда-ль речь нашу кумекаешь?

— А я давно встала. Только не могла в Яви перейти. Наблюдала за вами со своего Мира, речи ваши слышала…, а изменить ничегошеньки не получалось из подземного Мира мёртвых. Видимо потому что тут все спали, энергии живой не было… Болотника-то Улька подняла, и у меня словно второе дыхание открылось.

— Изба-то твоя хде?

— Искать надо. Даже не представляю, что стало с ней за столько лет.

— Никак тебе без избы! И другим никак! Воротину между Мирами надо восстановить!

— Восстановим Матушка, не переживайте. Вот только…

— Аавдотья!!!

Навстречу им, выбежала из небольшого домика встревоженная и взлохмаченная женщина, лет сорока:

— Авдотья!!! Улька пришла!!!

— Да знаю, Лариска, знаю. За молоком я её послала к тебе! Да скажи Мишке шоб баню затопил, надо её помыть!!! Да, вот, гостья у нас, тоже надо попарить хорошенько!

— Так, а где она была-то? — Лариса уже почти вплотную подошла к бабе Дусе и Йогине. — Здрасьте. — тихо сказала она, поглядывая в сторону Богини, и намекая Авдотье, что пора бы их познакомить.

— Внучка это моя! — баба Дуся величественно посмотрела на соседку. — двоюродная! Только с города приехала.

— Ты не говорила…

— А я сама не знала! Вот только узнала. Оля это. Двоюродная. Иди-ка-сь за молоком. Ульку и Олю покормить надо.

— Молоком?

— Не гоже молоком кормить. Блинов надобно.

— Давай плова накладу? — Лариса никак не хотела уходить от новой знакомой, внешний вид которой удивлял её, и притягивал.

— Чой-то плов-то? Бдети же, блинов надобно!

— Совсем на тебя не похожа! — заключила соседка и развернувшись, пошла к дому, за молоком.

— Очень даже похожа!

— Волосы-то белёсые! — не оборачиваясь крикнула Лариса.

— Так и у меня!

— У тебя седые! У неё белёсые!

— Крашенная она!

— Может не стоит лукавить? — вмешалась Богиня. — Почему вы боитесь сказать правду?

— Ох, не надо пока. — Авдотья устало прислонилась к своему забору. — Ещё немного, и дома.

— Вам помочь дойти?

— Вот ещё. Пошли давай, траёвничать, пока я блинов напеку.

***

— Когда? — Игорь Сергеевич схватил местного пятиклассника Гришку за шкварник.

— Дядя Серёжа!!! Отпустите!!! Тётя Лариса сказала, что молоко ей дала!!!

Участковый отпустил парнишку, и посмотрев на недоумённого Кирилла рванул к небольшому дому с зелёной крышей.

Минуты через три, ворвавшись без стука к Ларисе, мирно накрывавшей на стол, Игорь сразу понял, что мелкий Гришка, явно не соврал.

Лариса же, была далеко не пятиклассница, поэтому она смело, ловким движением руки, схватила участкового за ухо и выкинув в открытую входную дверь, властно потребовала:

— Игорёша!!! Тебя кто разучил здороваться, стучаться и быть вежливым.

— Лариса Владимировна!!!

— Я тебе сейчас и второе ухо оторву!!!

— Я по поводу Ульяны!

— А я по поводу: «Добрый вечер», «Здравствуйте», и «Не подскажете ли…».

Игорь Сергеевич, виновато потирая ухо, решил больше не спорить с бывшей дояркой, которая могла за один вечер отдоить до сорока коров… поэтому пальцы, сильнее чем у неё, были только у кузнеца.

— Лариса Владимировна! Григорий, сказал, что видел Ульяну с вами! Сегодня!

— И тебе добрый вечер Игорёша! Уля в бане, с Дуськой и её внучкой Ольгой.

— Какой ещё Ольгой? У неё нет внуков!!! У неё и детей нет!

— Двоюродная внучка, Игорёша. Двоюродная.

В дом забежал запыхавшийся Кирилл:

— Постучись!!! — предостерегающе крикнул ему участковый. — Ухи береги!!!

— Таааак, молодой человек… — Лариса двинулась в сторону кинолога.

— Здрасьте! Я с этим… — Кирилл тут же указал пальцем на Игоря, и оценив состояние ушных раковин друга, добавил. — с красноухим черепахом.

— Сколько вас там ещё за дверью?

— Всё! Я последний!

— А где вся деревня? Вы по парам разбились что ли? Остальные в лесу што-ль?

— Наверное… Мы вернулись, потому что зашли в болото, и промокли.

— И потеряли собаку… — добавил Кирилл.

— Пошли искать девочку, и потеряли собаку? — уточнила Лариса.

— Да.

— Вот ты как был в школе раздолбаем, так и остался! — Лариса Владимировна, укоризненно посмотрела на участкового. — Ну Игорёша, ну сколько можно всё терять? То сменку, то дневник, то собаку… Ну вся деревня, боялась тебе подзатыльники давать… потому что ты их тоже терял…

Лариса поставила на стол тарелку со стопкой свеже-горяченьких блинов, и добавила пару кружек для незваных гостей.

— Идите за стол. Сейчас девочки с бани придут, чаёвничать будут. Потом будем думать, что делать с собакой, и как возвращать население деревни из леса.

— Так, поди к табуну придут. Доить-то надо бурёнок… — Игорь всё ещё потирал ухо, которое предательски ныло.

— Время пять часов, до табуна три-четыре часа, неуж-то у нас сердца нет?

Лариса достала из фартука сотовый телефон, и нажала кнопку вызова, через пару секунд на том конце провода, видимо, кто-то ответил:

— Аалёё, Степан… дома и Улька, и Игорёша… А?… Да, да. Живые… Вертай всех взад. Собаку посмотрите. Вдруг встретите. Да. Потерял. Да. Ухи надрала уже.

После она посмотрела на мальчиков, и хотела добавить пару ласковых, но тут в избу вошла Йогиня, в льняных штанах бабы Дуси и в серой футболке дяди Миши.

— Добрый вечер. — она мило улыбнулась мужчинам.

— С лёгким паром, милая. — Лариса пригасила гостью жестом к столу и скоренько наполнила её кружку душистым чаем с чабрецом. — Где Улька? Вот наши горе-поисковики, хотят побеседовать с ней… узнать, где она блудила.

— В лесу блудила. — ответила Оля.

— Нам бы место… поточнее… — робко уточнил Кирилл.

— Это вам не поможет найти собаку. Думаю, собака сейчас важнее, чем ребёнок, которого Авдотья домывает в бане.

— Откуда вы знаете про собаку? — Игорь Сергеевич, сидя с бардовым ухом, решил на всякий случай включить строгого участкового.

— Проходила под окном. Слышала… — Йогиня подмигнула Ларисе, и завернув в трубочку верхний блин, с удовольствием макнула его в мёд.

Раскрасневшаяся Ульяна не успев зайти в дверь, тут же рухнула на ближайший стул и откинув голову закатила глаза:

— Аааааа… Я больше никогда не буду теряться, если вы меня так отмывать будете!!!

— С лёгким паром, солнышко наше! — Лариса подбежала к девочке, и взяв её под руку, заботливо отвела на кухонный диванчик, где уже сидела Йогиня-Оля.

— Я щас помру…

— Это Дуська тебя так напарила?

— Ага…

— Ну, ничего… посиди, отдохни после баньки, и вон чаю горяченького хлебай…

— Ульяна-а-а. — Игорь Сергеевич, подсел поближе. — Как ты себя чувствуешь?

— Как будто меня только что в бане парили… веником…

— Понятно. — Игорь махнул рукой Кириллу. — Попозже зайдём.

— Неужели догадались дать ребёнку отдохнуть? — засмеялась им вслед Лариса.