Исара. Часть 1

Евгения Басова, 2018

Однажды ночью вся планета оказывается разделённой, радужно-сверкающей Стеной, очень сильно напоминающей северное сияние, на две половины. От северного полюса до южного, от спутников на орбите ввысь, до самых глубоководных аппаратов вглубь земли. Люди из разных стран пытались пробить её как топорами, так и ядерным взрывом, но все попытки растворились в голубовато-бирюзовом сиянии монолитного сооружения.Через сутки Стена поменяла цвет на светло-розовый, раздвоилась по длине на две части, и начала равномерное движение на запад, и на восток.Ещё никто не знал, что она призвана уничтожить семь миллиардов человек.Всего восемьсот тысяч людей Стена отобрала для продолжения человеческого рода.Кто попадёт в число этих везунчиков, Михаил не знал, но видя как по вине Стены умерла его дочь, он полон решимости, разобраться с невероятным механизмом, там… за Стеной.

Глава первая. Печенка с предсказаниями

Понедельник вообще никогда не был любимым рабочим днём, поэтому я заранее купил несколько пакетиков кофе, энергетика, и перешагнул порог офиса, в котором отработал уже почти двадцать лет. Любимое проектное бюро встретило меня хмурыми взглядами и запахом кофе.

У всего отдела настроение коррелировалось где-то в районе нижней волны синусоиды, потому что в отличии от обыденной проектировки газопроводных сетей Томской области, мы судились с сотней жителей деревни Корнилово, которых именно наше бюро «забыло» предупредить о линии газопровода под участками земли, предназначенной для строительства жилых домов, ну и о санитарной зоне в ста пятидесяти метров тоже.

Так как обременения на землю под газопроводом не внесли в реестры, люди построили домишки, и начали жить-поживать, а тут вот… раз… и выяснилось, что все постройки подлежат сносу.

Томгазстрой прикрылся СНИПами, законами и спихнул всю вину на наше бюро «ПроектЭнерго», которое в свою очередь прикрылось теми же законами, и с барского плеча решило выдать компенсацию простым смертным. Люди разнервничались, начали подавать в суд, требовать справедливости, но суд постановил — выплатить компенсации по ценам реестра, где они были зверски занижены.

Рядовая ситуация в наше время, разрешалась копеечными выплатами, что в корне противоречило моим принципам.

Проект я видел много лет назад, принял касательное участие в его разработке, но знать не знал, что его не передали в реестр. За людей было обидно. Весь офис вздыхал и сопереживал населению деревни Корнилово, но ничем не могли помочь.

— Михаил Сергеевич! К начальству! — раздался голос секретаря Валентины в селекторе.

— Ненавижу понедельники которые начинаются в кабинете у начальника. — пробормотал я, отпил кофе, взял самые срочные намётки проектов, которые делал, и поплелся по коридору в кабинет инквизиции.

— Привет Миш. Как настроение? — шеф был не в духе, я бы даже сказал, что он был страшнее самого страшного и разрушительного духа в мире.

— Отлично Андрей Семёнович.

— Отлично! Ты забираешь Корнилово.

— О как, с какого простите, боку?

— Я так решил. Матвей Александрович не справляется. Теперь это твой гемор… вопрос.

— Я физически не смогу. У меня газ Кудринского участка и Петровского. Я затянут по срокам по самые гланды.

— Там осталось добить представление в банк, и роспись по реестру минимальной стоимости. Делов для тебя на пару дней. Ситуация горит. Этот вопрос не обсуждается Миш.

— Да там не на пару дней! — я даже повысил голос. — Там на недели две всё расписывать! Я не успею! Помочь Санычу не вопрос! Но сам не готов.

— Саныч уволен. — шеф даже глазом не моргнул, как смотрел погоду на Яндексе, так и смотрел. Мне очень хотелось, чтоб погода с летне-июльской, резко изменилась на апрельскую, и на шефа брякнулся кусок льда с крыши.

— Неееет. Это шутка. — я засмеялся. — Михалычу до пенсии два года! Куда его увольнять? Он с голоду вместе с семьёй помрёт!

— Матвей Александрович у нас больше не работает, по собственному желанию! — шеф не отрывался от монитора. — Михаил Сергеевич, если вы не собираетесь писать по собственному желанию, то вас не затруднит, сделать предписание в банк. До среды надо передать.

До меня медленно дошло, что воевать с этим предсказателем погоды бесполезно, и четко осознал, насколько сильно влип… если не исполнить до среды, то и меня закопают «по собственному».

Мало того, что на мне висели другие проекты, мало того, что в кабинете без кондиционера плавились мозги, так я даже не представлял с какой стороны приниматься за выполнения этого «лёгкого» поручения.

— Михаил Сергеевич, к вам посетители! — пропел охранник по селектору.

— Вообще в тему Вань. Мне ещё посетителей, как раз не хватало.

— Михаил Сергеевич, вы на громкой связи.

— Выдай пропуск Иван Петрович.

— Пропуски. Тут человек пятнадцать. По распоряжению Андрея Семёновича, всех с Корнилово направляю к вам.

— Прекрасно, просто прекрасно, — сказал я, выключая селектор.

Когда вся делегация прибыла в кабинет, стало ещё душнее и жарче.

Старики, бабушки, молодые с детьми, мамочки с грудничками… О чём вести разговор, я очень слабо представлял, но жутко хотел оказаться на месте Михалыча «по собственному».

— Михаил Сергеевич, когда всё это закон….

— Почему нам выдали разрешение на строит….

— На каком основании….

— Почему не были предупреж…

— Вы спокойно смотрели пока мы строились, и вот…

— Куда с детьми то?

— Другого жилья вообще нет….

— СТООООП! — я не выдержал и повысил голос. — По очереди можно? Меня только десять минут назад назначили на ваше направление! Прошу вас. Давайте по очереди, или просто хотя говорите бы не одновременно. У меня времени вагон просто, аж до среды! Как раз всех выслушаю.

— Михаил Сергеевич, нас сто шестьдесят шесть семей! Я понимаю, что суд мы уже проиграли, и против закона не пойдешь. — начала женщина с оранжевыми волосами. — У меня корова! У меня свиньи! Как мне освободить жилплощадь до конца июля? Они снесут мой дом! Этот дом стоял с сорокового года, тогда газа вообще не было даже в Томске. Дом, в котором моя мама родилась! Почему тогда можно было строиться, а сейчас мы все вдруг стали в санитарной зоне, и жить нельзя? Почему газопровод нельзя было спроектировать дальше?

— Я понимаю ваше негодование.

— Все понимают, но никто ничего не может сделать. — проворчал старый дед в клетчатой рубашке.

— Сегодня начну писать представление в банк о выплате компенсаций, к пятнице вам переведут оговоренные суммы, и до сентября есть время переехать в другой дом.

— Какие оговоренные суммы? — перебила меня оранжевая причёска.

— Которые прописаны в основном реестре, по оценке землевладений и имущества.

— Стоимость моего дома там в разы занижена! Посмотрите! Раздольная пятьдесят шесть. Откройте реестр, посмотрите!

— Хорошо, — устало сказал я, открывая реестр. Стояла гробовая тишина, лишь пыхтение старика и бульканье грудничка в розовой шапочке прерывало наше молчание.

Реестр как обычно, грузился так долго, насколько только мог, растягивая пребывание моих визитёров до бесконечности.

— Вот. Раздольная пятьдесят шесть. Реестровая стоимость земельного участка 259 тысяч 394,9 рублей — я поперхнулся. Двести шестьдесят тысяч в черте города, недалеко от центральной улицы, с газом. Чушь какая. Я вывел сайт на стоимость дома по данному адресу. 587 тысяч 364,2 рублей. Ещё большая чушь. Нажал на обновление страницы, в надежде увидеть более правдоподобные цифры. Суммы не изменились.

— Чушь какая… — уже вслух пробормотал я.

— Вот! — резюмировала мамочка с булькающим младенцем. — О чём мы вам и говорим! Да у меня забор вокруг участка только на двести тысяч рублей! А мне всего за дом и участок шестьсот семьдесят тысяч дают! А знаете какой у меня зимний сад в теплице!!!

— А корову-то куда? — вмешалась оранжевая голова. — Корову-то куда мне деть???

Я ещё раз пять за это время обновил сайт, и посмотрел соседние дома по Раздольной. Ситуация была однотипная. Стоимости домов и земельных участков были смешные и нереальные, ведь через две улицы от Раздольной вглубь посёлка, дома стоили по миллиону и даже полтора, с аналогичными площадями.

— Можно сегодня после обеда приеду к вам на дома посмотреть? — спросил я моих гостей.

— Без проблем! — почти хором сказали посетители.

— Отлично! Тогда в два у вас! — я посмотрел на девушку с ребёнком. — Сразу и забор с теплицей оценю.

***

До обеда я успел сделать предписание на выплаты на двадцать домоуправлений. Все стоимости были как на подбор, в районе шестьсот тысяч рублей. Мой внутренний Мишка отчаянно хотел встретиться с Матвеем Александровичем, чтобы чисто для себя узнать, отчего вдруг у почти пенсионера, за два года до заслуженного отдыха возникло желание уволиться с хлебного места.

Позвонив в квартиру бывшего коллеги, мне и не представлялось в каком он состоянии. Саныч пил. Пил по — чёрному.

— Почто без закуси? — выпалил я с порога.

— Кончилась.

— Тогда сразу к делу, пока ты меня тоже не споил. Почему уволился?

— Уволили.

— Так ты же по собственному желанию написал.

— Написали. — хмыкнул Саныч.

— Тогда начнем сначала. Почему?

— Скотиной не захотел быть. Предписание на выплаты отказался писать.

— Ммммм… — задумчиво замычал мой внутренний молчавший я.

— Тебе передали дела?

— Да.

— Тоже писать не хочешь?

— Да.

— Совесть не позволяет?

— Да.

— Тогда присоединяйся. Тебя тоже по собственному попросят. — Матвей Александрович заботливо достал ещё одну рюмку и стал наливать мне водки.

— Неее, коллега. Я на пять минут. В Корнилово ещё ехать.

— Да всем насрать Мишка! Всем! Тебе семью кормить, пиши, как просят. Иначе тут со мной осядешь с волчьим билетом. Сгноимся вместе! Пиши! Пиши, как надо!!! Никто тебе не даст даже на рупь увеличить выплаты. Гони по реестру, хрен с ними. Триста человек на улице оставишь, зато жить будешь не как я!

Саныч ещё что-то кричал, но я уже закрывал дверь его квартиры, понимая, что он одновременно пьян и прав.

На обед поехал домой, а не в кафе как обычно. Во-первых, с дома было ближе до Корнилово, во-вторых жена обещала испечь шоколадные маффины, а вброс растительных антидепрессантов с какао деревьев, мне сейчас был жизненно необходим.

Дома меня ждала Вера и Наденька.

С Верой мы были женаты уже шестнадцать лет, когда-то в прошлом она была прекрасным проектировщиком… холодная голова и расчётливый ум быстро возвели её на пьедестал инженерии, даже рождение нашего первенца Пашки, нисколько не выбило её из колеи. Спустя три месяца после родов, она снова стояла у стенда с карандашом, оставив воспитание Павлика на бабушек, нянек и другую родню.

Спустя девять лет родилась Наденька. Именно рождение дочки заставило нас всех пересмотреть своё отношение к этому миру. У Надюши был синдром Дауна. Жена закрылась в себя, ушла с работы, и всё своё время посвящала дочке. Убив в себе специалиста, Вера открыла в себе домохозяйку. Поэтому маффины от жены, которые они испекли с семилетней дочуркой, надо было однозначно попробовать, иначе не миновать беды.

— А вот и папа! — снимая ботинки я смотрел как ко мне радостно бежит мой солнечный зайчик!

Страшно это всё было, тогда, семь лет назад, когда она только родилась. Слова как приговор: ваш ребёнок — Даун, и все отворачиваются, фырчат, а она лежит в пеленочках, пыхтит, и даже не подозревает что у неё какой-то там синдром, да ещё и врождённый порог сердца.

После начались годы скитаний по специалистам, гимнастикам, кружкам, врачам, и всяким развивающим программам, которые высасывали все сбережения и заработки. К сожалению кружки Нади и срочные необходимости Паши требовали всё больших и больших затрат.

Роль добытчика легла на мои плечи и проекты. Думать о возвращении на работу жена даже не хотела, а мне в одного тянуть финансовый обоз было тяжеловато, несмотря на то, что я часто брался за самые сложные задачи.

Наденька крепко привязала маму к домашнему очагу, а меня к проектному бюро. В то же время, моя дочь — мой солнечный зайчик, отрада моя, беззаветная нежность и доброта, сама того не осознавая, вселяла в меня огромное количество сил и веры.

Я всегда мечтал, чтоб она поскорее выросла, и мы бы поехали с ней в кругосветное путешествие! Обещать что-то проще всего, потому что моё сердце, напрочь потерялось в белых кудряшках домашнего солнышка, и я готов был пообещать всё что угодно.

— Папа пришёл. — Надюша встала около меня, ожидая, когда я сниму верхнюю одежду. Вся её поза и подтанцовка маленьких босых ножек, говорила только о том, что она приготовила мне сюрприз.

— Чемоданы собрала? — спросил я грозно, но с улыбкой.

— Ещё нет. Я всё ещё маленькая!

— Ну тогда отложим путешествие по миру ещё на денёк!

Надюша рассмеялась, отлично понимая, что завтра у нас опять состоится этот диалог про чемодан.

Чай, как и всегда был приторно сладким. Вера, почему-то, шестнадцать лет назад решила, что её муж любит чай с тремя ложками сахара, переубедить её, никак не получалось, поэтому если я не успевал налить сам себе чашечку чая, приходилось давиться чайным сиропом.

На красном блюдечке, Надя поднесла мне аж три маффина!

— На!

— Какой взять?

— Любой! Они расскажут тебе о твоём будущем! — смеясь ответила дочурка.

— Вы как в маффины засунули предсказание? — спросил я Веру.

— Ох не спрашивай. Главное не съешь его, а то огорчения не оберёмся.

— Ммммм, как вкусно!!! — промычали мои вкусовые рецепторы, откусывая кусочек сахара, с небольшим количеством теста.

— Кто же сыпал сахар? — удивлённо просил я. — Мама?

— Яяяяяя. — светилась гордой улыбкой дочь.

— Ааааа, ну вся в маму! Надо сахар от вас прятать, а то до диабета недалеко!

— Не вредничай! У тебя вся работа связана с умными мыслями! Тебе надо глюкозу!

— У меня уже не голова, а сплошная глюкоза.

— Миша, если тебе что-то не нравится, делай сам.

— Вера, если я и это буду делать сам, то на работу придётся ходить тебе. — сказал я тихо, нежно и улыбаясь.

Такие ссоры, были нормой для нашей семьи, ругаться при Наде — нельзя, она слишком чувствительна, а не ругаться было уже невозможно.

В жене, с годами, меня стало раздражать всё… чрезмерная уборка пылинки, ещё на подлете к поверхности стола… пылесос три раза в день… сахар, который добавлялся даже в борщ, и тысячи платьев, на все случаи жизни… многие из которых, она даже ни разу не одевала, они просто висели в шкафу с неотрезанными бирками… Желание быть в тренде и в моде, у жены не отпадало, а супротив, со временем становилось больше. Мои доводы, о скудном бюджете, выслушивались с сочувствующим лицом, и дадаканьем… а к обеду следующего дня появлялись новые босоножки, которые ей нужны были просто позарез! Ногти, губы и брови — делались еженедельно в не самом дешевом салоне города! Стоны умирающего раба — банкомата, воспринимались так же… с дадаканьем, и сочувствующим лицом.

— Мммм, что же это мне попалось? — улыбаясь я достал изо рта немного пожёванную бумажечку, свернутую в трубочку, бесконечно надеясь, что в предсказании будет только одно: «В скором времени вы станете самым счастливым отцом — одиночкой!».

— О! Тут что-то написано! — я тянул рекламную паузу, а Надюша вся светилась, похлопывала в ладошки, хихикала, и хотела, как можно скорее узнать, что же мне попалось.

— Скоро вы сможете отправиться в путешествие на Луну! — громко прочитал я, и добавил. — Ураааа! Наконец-то высплюсь!

— Урааа! — закричала Наденька. — Мы с папой полетим на Луну!!!

— Луна??? — я косо посмотрел на Веру, в надежде что она объяснит куда мы вляпались и зачем купили планетку, которую похоже надо оплатить.

— Не придумывай. Не было у нас в предсказаниях никакой Луны. — она забрала у меня бумажечку, и перечитала. — Странно, наверно Паша что-то намудрил с распечаткой. Мы его просили распечатать.

— Мне очень нравится! — я обнял дочь и прошептал. — Наконец-то на Луне мы будем без папиной работы!

— Даааа. Ураааа! — Надя радовалась настолько счастливо и искренне, что мне тут же расхотелось ехать в Корнилово, и очень захотелось остаться с ней, перечитывая «Незнайку на Луне», для подготовки к путешествию.