Diarrhoea viatorum. Понос путешественников

Евгения Банько

Diarrhoea viatorum – дебютная повесть начинающего украинского автора Евгении Банько. В основе лежат события, произошедшие в октябре 2019 года. Главный герой подходит к черте, после которой следует обернуться и оценить уже пройденное. Неожиданно он осознаёт, что за прошедший период ничего, кроме экскрементов, он не произвёл. С целью соблюдения конфиденциальности персональных данных все имена и фамилии изменены. В остальном соблюдена документальная точность и территориальность событий. Книга содержит нецензурную брань.

Глава IV

В2 976

Самолёт ещё только начинал взлетать, когда у Осипа Фёдоровича неожиданно началась рвота. Он неестественно побледнел и взмок. Пальцы похолодели. Окружающий его мир стал не резким и закружился. «Давление!» — предположил Гауке. Силы внезапно покинули его и, ещё недавно шустрый и вполне себе здравствующий, Осип Фёдорович превратился в беспомощную куклу. Будто кто-то обрезал тонкие, невидимые нити жизни и больше ничто не поддерживало его.

— Сядьте, пожалуйста, на место, — потребовал стюард.

— Мне так лучше, — просипел Гауке.

Он лёг на полу в проходе, поджал к груди ноги и крепко обнял колени. Дышать стало трудно. Влажная одежда липла к телу. Время от времени он отключался, и тогда рядом появлялись его литературные фантомы.

— Хочу с вами поговорить.

— Не сейчас! — отмахивался автор. — Разве вы не видите? Я не в силах сейчас говорить.

— Дело безотлагательное! — настаивала мисс Лемон. — Вопрос жизни и смерти!

Здесь необходимо сделать некоторое пояснение. Была у Осипа Фёдоровича когда-то состоятельная, щедрая покровительница, страстная почитательница таланта Агаты Кристи и особенно её детективных романов с бельгийским частным сыщиком. По её просьбе Гауке в своё время написал продолжение этой детективной серии, позаимствовав оригинальных героев, фабулу и предметный мир у автора.

— Вам же всё равно, что писать! — отшучивалась благодетельница.

Есть такое понятие, как «писатель одной книги», подразумевающее, что из всего литературного наследия сочинителя известность получило только одно его произведение. Контракт Гауке с благодетельницей предполагал нечто в корне иное: Осипу Фёдоровичу предстояло создать серию книг для одного читателя. Его старания были вознаграждены. Романы эти нигде, никогда не публиковались, но какое-то время обеспечивали ему весьма пристойный, стабильный доход и размеренный, спокойный образ жизни в двухэтажной квартире в малом Козихинском переулке. Большую часть года его патронесса путешествовала по Старому Свету. Иногда Гауке сопровождал её в качестве компаньона, но чаще любезно присматривал за родовым гнездом благодетельницы. Впрочем, всё хорошее рано или поздно заканчивается. Год назад, как и персонажи её любимых книг, заступница скоропостижно скончалась при весьма загадочных обстоятельствах. Её тело нашли сидящим в кресле в пустом кинозале. Врачи не смогли установить причину её смерти. Появившиеся невесть откуда родственники почившей попечительницы попросили Осипа Фёдоровича съехать с уже полюбившейся ему квартиры. Лишившись крова и заработка, он вынужден был искать новые заказы, и в каком-то смысле ему даже повезло со случайно подвернувшейся автобиографией.

Так вот, когда сознание покидало Осипа Фёдоровича в салоне авиалайнера, а пилоты безуспешно запрашивали разрешения на экстренную посадку, подсознание являло ему мисс Лемон и бельгийского частного сыщика из серии детективов для одного читателя.

— А что, если всё это неслучайно? — не успокаивалась мисс Лемон. — Если это порча или проклятие?

— Ради всего святого, — раздражённо протестовал Эркюль Пуаро. — Кто будет проклинать Осипа Фёдоровича?

— Анатолий! — уверенно отвечала мисс Лемон. — У него есть мотивы.

— Абсолютнейшая чушь! Как можно серьёзно говорить такую ерунду? — негодовал Пуаро. — Опасаться необходимо не проклятий, — отнюдь! — а дураков, которые в них верят. Это страшные люди. Они способны поверить во что угодно!

— Осип Фёдорович, вы же образованный человек, вы понимаете, что слова способны влиять на объективную реальность. История имеет множество примеров, — настаивала на своём мисс Лемон. — Вы слышали, конечно, о проклятие Жака де Моле? Он проклял папу Римского Климента V за буллу Pastoralis Praeminentiae! Вы слушаете меня?

Осип Фёдорович тихо простонал.

— Через месяц Климент V умер от диареи! Его тело отвезли в папскую резиденцию в Карпантра, а ночью во время грозы молния ударила в церковь, и она полностью сгорела вместе с останками понтифика.

— Это больше похоже на отравление! — сказал Пуаро. — Помните Амелию Барроуби, отравленную стрихнином?

— К чему вы клоните? — насторожился Гауке.

— Исключено! — категорично заявила мисс Лемон — Стрихнин невероятно горький, его можно почувствовать даже в пропорции один к тысяче.

— Бред. Мои симптомы не имеют ничего общего со стрихнином, — заволновался Осип Фёдорович.

— Безусловно, — согласился Эркюль Пуаро. — Это больше похоже на мышьяк. Малые дозы мышьяка вызывают рвоту и спутанность сознания. Тот факт, что мы с вами сейчас разговариваем, тому яркое подтверждение.

— Какой смысл меня кому-то убивать?

— А вот сейчас мы подходим к самому интересному, mon ami. Во-первых, возможно, отравить хотели не вас, а толстяка, воду которого вы так неосторожно потянули…

— А во-вторых, Осип Фёдорович гениальный, украинский писатель, — вмешалась мисс Лемон, — чьи идеи значительно опередили своё время.

— С этим не поспоришь! — согласился Эркюль Пуаро.

— Не преувеличивайте, — немного смутился Осип Фёдорович.

Конец ознакомительного фрагмента.