Последний контакт

Евгений Юрьевич Ильичев, 2023

Команда космического рудовоза "Марк-10", завершает свою первую экспедицию далеко на пределами Солнечной системы. За плечами годы тяжелой работы и тонны опасного груза в сцепке, а впереди путь домой длиной в два световых года. Экипаж экстренно разбужен сигналом с Земли. Космонавты узнают, что где-то неподалёку терпит бедствие беспилотный звездолёт "Осирис-3" с Искусственным Интеллектом на борту. Экипажу "Марк-10" предлагают "халтурку" – нужно сделать небольшой крюк и провести диагностику вышедшего из строя корабля. Никаких выходов в открытый космос, стыковок или иных фокусов – только диагностика и визуальный осмотр. И всё это за внушительную премию. Кроме того, за выполненную работу экипаж получит в дар и свой бесценный груз."Плёвое" дело оборачивается серьёзными проблемами, решая которые, команда узнаёт страшную тайну "Осириса-3".Девять человек, пять спасательных капсул и одна страшная правда.

Глава 3

Капитан занял освободившееся кресло первого пилота и принял управление рудовозом на себя.

— Алла, подстрахуй.

— Есть, капитан.

Девушка вызвала второй штурвал из приборной панели и взялась за рычаги.

— Готова?

Второй пилот кивнула.

— Поехали. Давай тягу. Так, чувствую. Пошло дело.

Корабль медленно тронулся боком, словно краб, огибающий препятствие на морском дне. Корпус «Осириса» проплывал перед смотровым окном. Затем «Марк-10» начал закладывать медленный вираж вокруг носа огромного корабля. Округлые защитные щитки на смотровых окнах величественного гиганта были чёрного цвета и действительно выглядели, как глаза огромного морского чудища. Кроме того, на носу «Осириса» были выпущены два огромных манипулятора, что придавало кораблю ещё большее сходство с каракатицей.

— Визуальный осмотр правого борта и носа корабля видимых повреждений не выявил, — спокойно комментировал свои действия капитан. — Продолжаем облёт.

«Марк-10» медленно вывалился с левого борта «Осириса» и направился к его корме.

— Я так и не понял, чего это капитан зажлобил тебе манипулятор, — прошептал на ухо Медведеву Балычев.

— А чего тут непонятного? — так же шепотом ответил Виктор. — Платформа стоит безумных денег, весь «Марк» столько не стоит.

— И чего ему с этого?

Медведев пожал плечами.

— Некоторые капитаны выкупают старенькие платформы, чтобы после выхода на пенсию работать на себя. Кто его знает, может, Сопкин после рейса планирует свою фирму открыть, вот и бережет дорогую игрушку.

— Нам так не жить.

Медведев неопределённо пожал плечами. Между тем рудовоз уже закончил облёт левого борта «Осириса» и закладывал вираж для оценки кормы звездолёта.

— Визуальный осмотр левого борта «Осириса» видимых повреждений…

Внезапный толчок заставил всех стоящих позади капитана людей потерять равновесие. Зажглось аварийное освещение, переборки с шипением захлопнулись, взревел сигнал тревоги. Корпус «Марка-10» пронзительно застонал, вибрация нарастала.

Перепуганный экипаж не спешил вставать, все прижались к полу, переглядываясь между собой.

— А, чтоб тебя! — выругался Сопкин, пытаясь удержать корабль. — Показатели?!

— Повреждены пятый и шестой отсеки! — быстро доложила Алла Марр, перебирая пальцами огромные красные строки системных оповещений, всплывающих у неё перед глазами. — Разгерметизация пятого и шестого отсеков, капитан, мы теряем О₂! Пожар в реакторном отсеке! Резкое падение давления!

— Заткнись, заткнись, заткнись! — орал Балычев, держась руками за уши.

Испуганный Медведев не сразу понял, что именно Балычеву не нравилось — то, что второй пилот перечисляла слишком много критических повреждений, или то, что пронзительный сигнал тревоги вырывал из его головы последние молекулы мужества. У Виктора и у самого отнялись от страха ноги. Взглянуть на остальных он боялся — боялся увидеть в их глазах отражение своего ужаса. Он догадывался, что в той ситуации, в которой они сейчас оказались, мысли у всех будут схожими. Два световых года до Земли. Два, мать его, световых года! Почему-то промелькнула мысль: «Все ли были на мостике в момент крушения? Может, кому-то повезло, и он находился в одном из поврежденных отсеков? Какая же прекрасная смерть! Быстрое удушье, вскипание крови из-за разницы в давлении, бесконечный холод и всё — смерть». Остальным «счастливчикам» придётся слушать эту дуру Алку с её ублюдскими докладами о критических повреждениях.

Сознание вновь вернуло Медведеву способность понимать происходящее.

— Крен на левый борт! Нас закрутило!

— Вижу, не слепой! — проорал капитан, отчаянно пытаясь удержать корабль в нормальном положении.

Внезапно отрубилась магнитная система притяжения, имитирующая гравитацию на мостике. Предметы, не зафиксированные на своих местах, синхронно взмыли в воздух. Люди, до этого момента безропотно принимавшие свою судьбу, прижавшись к полу мостика, отчаянно хватались кто за что мог. Балычев вцепился пальцами в мелкоячеистую сетку пола, он все ещё умолял Аллу Марр заткнуться, но уже без огонька, а как-то вяло, словно из него выпустили весь воздух, а вдохнуть новый он забыл.

Медведев ни за что зацепиться не смог и взмыл над мостиком, беспомощно размахивая руками. От этого он начал беспорядочно кувыркаться в воздухе, мир вокруг медленно проворачивался перед его глазами. Виктор не сразу сообразил, что это не он, а «Марк» проворачивается вокруг собственной оси. По мере потери воздуха из отсеков рудовоз всё сильнее закручивался. Капитан пытался выровнять машину, но пока ничего не получалось.

Стараясь унять тошноту, подкатившую к горлу то ли от невесомости, то ли от страха, Медведев не оставлял попыток зацепиться руками хоть за что-нибудь. Вдруг он почувствовал, как его здоровенная ладонь воткнулась во что-то мягкое, а позади раздался чей-то сдавленный выдох — кажется, это была Валерия. Извернулся и увидел отлетающую от него девушку-медика. Была ли она без сознания до удара или же Виктор только сейчас её оглушил, было непонятно, да он и не пытался разобраться. Это столкновение придало его телу импульс, и он оказался возле потолка. Ухватиться там было решительно не за что, и Виктор решился на отчаянный шаг. Упершись ногами в полоток, он прицелился и выстрелил своим телом в направлении Валерии, беспомощно бьющейся сейчас затылком о пол мостика. Мужчина быстро перелетел пространство и смог прижать своим телом безвольное тело медика. Руками он ухватился за ячеистый пол, следуя примеру Балычева.

Теперь можно было и оглядеться. Как ни странно, но в кабине пилотов больше никого не оказалось — только он, Валерия, Балычев, капитан и оба пилота. Его друг Сергей Вершинин умудрился зацепиться за пилотские ложементы и пытался помочь капитану выровнять судно. Только стоял он не на полу, а на потолке. Выглядело забавно, но Медведев даже улыбнуться не успел. В этот самый момент вращение замедлилось, и его вновь замутило. Ещё мгновение, и он блеванёт прямо в лицо Валерии. Как хорошо, что секундой ранее он её вырубил.

От неминуемого опорожнения желудка Виктора спасла внезапно вернувшаяся гравитация. Он всей своей массой навалился на девушку-медика и чуть было не сломал себе пальцы, всё ещё находившиеся в мелких ячейках пола. От такой перегрузки Валерия очнулась и попыталась спихнуть с себя тяжелого Медведева, но тот не спешил отпускать решётку.

— Я тронута твоим порывом, Витя, но ты не мог бы… — она кряхтела, пытаясь высвободить из-под груди Медведева руку и сделать глоток воздуха.

— Ой, да, извини, — Виктор напряг мышцы и слегка приподнял тело над полом, но из объятий Валерию не выпустил.

— И? — девушка наградила Виктора выразительным взглядом.

Медведев огляделся. Только сейчас он понял, что в отсеке отключилось аварийное освещение и заткнулась наконец-то сирена.

— Я тебя, кажется, это… ударил… — замялся Виктор.

— Давай ты меня отпустишь, а то я описаюсь сейчас, и будем считать, что мы квиты.

— А вдруг того, гравитация, опять, это… — от страха у Виктора не получалось говорить связно. На выручку Валерии подоспел доклад Аллы Марр.

— Ориентировка в норме. Давление в норме. Питание в норме. Отсеки герметичны.

— Вот видишь, — кивнула в сторону пилотов Валерия, — там у них всё в норме.

Виктор усилием воли разжал пальцы и выпустил пленницу из своих объятий. Девушка встала, держась за голову.

— Что это было? — спросила она, подходя к пилотам.

— Не знаю, — капитан был белее снега и затравленно озирался по сторонам. — Кажется, на что-то налетели.

— На что? — это уже спросила Алла Марр. — Я просматривала все камеры. Там ничего не было. Мы просто парили вокруг «Осириса».

— Может, астероид? — предположил Медведев. Он уже пришел в себя и, в отличие от Балычева, который предпочёл остаться на полу, даже встал.

Вершинин покачал головой.

— Не мог это быть астероид. Оповещение сработало бы, плюс у нас отличные щиты.

— Ну, как выяснилось, не такие уж и отличные, — Виктор указал на последние два отсека корабля, мигающие красным. Схема, парящая перед пилотами, выводила визуализацию повреждений.

— Повреждены шлюзовой и реакторный отсеки, — голос Аллы Марр прозвучал, как приговор.

— Что с питанием? — спросил Сопкин.

— Перешли на резервное.

— Реактор?

— Произошел аварийный сброс стержней.

По спине у Медведева пробежал холодок.

— Это что, мы остались без атомного реактора в двух световых годах полёта от Земли? — спросил он.

— Ты всё слышал, — тихо ответила Алла. — Давайте выясним, что с остальными.

На связь никто не выходил. Системы корабля фиксировали присутствие живых людей в реакторном и техническом отсеках, но на все попытки связаться с уцелевшими членами экипажа селектор отвечал молчанием.

— Проверь капсулы, — посоветовал Вершинин.

Алла вывела на экран данные о состоянии имеющихся на борту капсул.

— Точно! — радостно сказала она. — Они все живы и лежат в спасательных капсулах.

— Где именно? — спросил Сопкин.

— Заняты три капсулы — одна в реакторном отсеке и две в техническом.

— Ты можешь с ними связаться?

— Попробую, но связь будет односторонняя. Готово. Они должны вас слышать, капитан.

Сопкин наклонился к приборной панели и громко произнес:

— Всему экипажу! Ситуация стабилизирована. Не покидать корабль. Повторяю. Корабль на капсулах не покидать!

Решение капитана все поняли правильно. Корабль был всё ещё в строю, а в случае экстренной эвакуации люди в капсулах были обречены затеряться в космосе навсегда.

— Так, — собрался с мыслями Сопкин, — что у нас с повреждениями?

— Давление стабилизировано, капитан, — отрапортовала Алла Марр. — Дроны-ремонтники, очевидно, подлатали дыры.

— Что произошло? — просипел откуда-то из угла Балычев.

— Позже, — отмахнулся капитан. — Когда можно разблокировать отсеки?

— Композитная пена застывает за пару часов, думаю, автоматика…

— Что (непечатно) тут произошло? — заорал на капитана Балычев.

Сопкин резко поднялся с кресла и подошел к лежащему на полу оператору буровой установки.

— Отставить панику! — грозно рявкнул он. — Откуда мне знать, что произошло? Я находился здесь, с вами, и видел всё то же, что и вы! Сперва нужно выручить ребят, а с причинами будем разбираться после.

За Балычева говорил страх, все понимали это. Это был его первый дальний полёт, а настолько дальних так и вообще никто и никогда не совершал. И тем не менее Медведева покоробило это малодушие коллеги. Как ни крути, но на борту «Марка-10» собрались профессионалы. Капитан и пилоты действовали слаженно и чётко. Кризисная ситуация была преодолена в кратчайшие сроки. Даже Валерия вела себя более мужественно, хоть и получила от Виктора знатную оплеуху.

Балычев почувствовал на себе взгляды товарищей и понуро опустил голову.

Алла Марр продолжила:

— Автоматика должна разблокировать отсеки часа через два.

Капитан вернулся в кресло первого пилота.

— Давай в таком случае проведём полную диагностику корабля. Мне нужно знать обо всех критических повреждениях — это раз. В первую очередь проверь груз. Что с дальней связью — это два. Что с реактором — три. И сколько у нас энергии — четыре.

Двери переборок открылись сами спустя сорок минут. Алла, очевидно, перестраховывалась в своих прогнозах. Первым делом капитан и пилоты провели визуальный осмотр повреждённых отсеков. Валерия и Медведев тем временем освободили из плена герметичных спасательных капсул остальных членов экипажа.

В капсулах технического отсека находились инженер Корнеев и геолог Васильев, физика Ильина вызволили из капсулы в реакторном отсеке. Бледные и перепуганные, они первым делом подверглись осмотру медика. Остальных Валерия осмотрела ещё на мостике.

Завершив ревизию корабля, пилоты и капитан вернулись в жилой отсек и порадовали всех хорошими новостями.

— Все пробоины герметично заделаны. На данный момент угрозы разгерметизации корабля нет.

— Что с реактором? — первым делом спросил Ильин.

— Это я у тебя должен спросить, — ответил капитан, — в момент взрыва ты был в реакторном отсеке.

— Да, ублюдок, — взорвался Балычев, словно ждал этого момента с самого крушения, — что ты там натворил?

И без того бледный физик побелел ещё сильнее.

— Ничего! Я ничего не натворил! Я услышал какой-то треск, завыли сирены, и я тут же прыгнул в аварийную капсулу, как это предписывает регламент на случай ЧС.

— А что ты вообще там делал? — не сдавался Балычев.

— Работал! — физик, похоже, успел взять себя в руки и оправиться от первого натиска. — Проверял работу реактора. Запускал алгоритмы проверок. Я, вашу мать, делал свою работу!

— Так, успокоились оба! — вмешался в перепалку капитан. — Владимир Иванович, вас никто ни в чём не обвиняет, нам просто нужно понять, что произошло. Вы были у реактора, когда всё это случилось. Так?

— Так.

— Отлично. В каком состоянии был реактор на тот момент?

— Всё было нормально. Всё работало в штатном режиме. Эти реакторы очень, очень надёжны!

— И тем не менее что-то произошло. Почему реактор выбросил стержни?

Лицо физика исказилось. Он буквально позеленел на глазах.

— То есть как — выбросил?

— Как при утрате стабильности термоядерной реакции. Взял и выбросил их в открытый космос. Вы же знаете, что так случается с реакторами данной модели.

— Но так случается лишь при одном варианте — если есть угроза расплавления ядра… Или…

— Или?

Физик уставился в одну точку:

— Или если компьютер посчитает повреждения корабля критическими.

— К сожалению, так оно и было. У нас пробоины в шлюзовом и реакторном отсеках. Чудо, что вам удалось попасть в капсулу.

— Да он уже там лежал! — не унимался Балычев. — Это он всё подстроил!

— Да заткнись уже, Андрей! — не выдержала Алла Марр. — Зачем ему это? Повредить корабль или реактор в двух световых годах от дома? Ты совсем рехнулся? Кто вообще на такое пойдет?

— Я… я клянусь, — начал заикаться физик, — я ничего не делал! Клянусь вам! Да как вообще можно такое подумать?

— Но что-то же произошло, когда вы были в реакторном отсеке, — спокойно сказал Сопкин. — Нам нужно понять, что именно.

— Я уже сказал: я проводил диагностику, потом скрежет, хлопок, сирена. Я испугался и прыгнул в первую открытую капсулу. Всё! Это правда всё!

— Что за скрежет? — уцепился за слова физика Медведев.

— Н-не знаю… Просто звук такой, словно по металлу что-то скребётся, а потом хлопок — и всё…

— Успокойтесь, Владимир Иванович. Мы верим вам, — капитан похлопал физика по плечу и встал.

— Скрежет… — вслух произнес Медведев. — Что ещё за скрежет?

— Может, все-таки метеорит? — пожала плечами Алла Марр.

— Да не было сигнала о метеоритах, — повторил Вершинин. — И потом — у нас поле.

— Поле было перенаправлено на нос корабля, — напомнил капитан.

— Да, но не на все сто процентов. Всегда двадцать процентов поля остаётся на остальную часть корпуса, это базовые настройки системы безопасности любого транспортника как раз на случай неожиданного метеоритного дождя.

— А каким должен быть метеорит, чтобы пробить силовое поле в двадцать процентов? — уточнил Медведев.

— Метров пять в диаметре, — уверенно сказала Алла Марр. — И лететь он должен при этом очень и очень быстро.

— Значит, это был не метеорит, — подвёл итог Вершинин. — Но тогда что?

— Да какая разница? — не выдержала Валерия. — У нас нет стержней в реакторе, а значит, и ядра нет. Они же вместе выбрасываться должны, я правильно понимаю?

Физик закивал головой.

— Они вместе отстреливаются. Блоком. Сейчас они уже в сотнях километров от нас. Даже если и произойдет взрыв, мы его, скорее всего, не увидим.

— Получается, мы остались без энергии? — сделала вывод Валерия.

Ответила Алла Марр:

— Да. У нас остались лишь пара РИТЭГов и аккумуляторы, заряженные на восемьдесят девять процентов.

— Так, — поднял руки Медведев, — я сейчас не понял, это много или мало? Сколько мы протянем?

Алла помолчала. Было видно, что она уже всё посчитала. Лицо её оставалось безучастным, но глаза… Глаза выдавали страх.

— Если немедленно ляжем в капсулы, два года.

— Звездец! — выдохнул Балычев и сел на корточки, обхватив руками голову. — А если не ляжем?

— Максимум месяц.

В отсеке зазвенела тишина. Из всех словно выжали воздух, а вдохнуть никто не решался.

— Кислород, — тихо сказала Алла. — Мы попросту задохнёмся. Воды и еды у нас много, но кислород вырабатывается путем электролиза из воды. При текущем расходе батареи выдохнутся уже через неделю.

— Хорошо, — постаралась взять себя в руки Валерия. — А если послать сигнал бедствия на Землю и лечь в капсулы?

— Ничего не выйдет, — сухо ответил капитан.

Все уставились на него. Сопкин помолчал немного и пояснил:

— Сигнал можно послать только по системе дальней связи, а это очень энергозатратно, мы израсходуем больше половины энергии.

— И что? Это хоть какой-то шанс! — попытался ухватиться за соломинку Медведев.

— Им до нас лететь почти четырнадцать лет. На самом быстром корабле. Если они стартуют немедленно, — сказал капитан, и каждая из этих фраз звучала так, словно он заколачивал гвоздями крышку их общего гроба.