Магеллан. Часть 3. «Гаттак»

Евгений Юрьевич Ильичев, 2023

В мире высшего корелла Гаттака нет места сомнениям. Он рожден, чтобы служить ему – Великому богу Бору. Справедливый и суровый бог подарил планете всё – мир, цивилизацию, науку, медицину, технологии… Взамен самопровозглашенный бог требует лишь одного – беспрекословного подчинения и безоговорочной веры в себя. Но этот мир в опасности – на пороге война. Подлые демоны не пожелали уйти из Солнечной системы и теперь возвращаются. Враг коварен, враг силен, и возвращается этот враг, чтобы сеять на планете страх и смерть. И нет большей чести, чем послужить Великому Бору, защищая Родину. В душе Гаттака нет сомнений. Он – орудие Бора. Остается только самому поверить во все это и не свернуть с праведного пути.

Глава 7. Задание

О своем контакте с Великим Бором Гаттак не рассказал никому. Памятуя о том, с каким подозрением отнеслись к нему сослуживцы после вмешательства Бора в итоговый экзамен, он счел за благо держать язык за зубами. В конце концов, это его личное дело. Его и Великого Бора. Догадался ли служитель Леонид о том, что на самом деле произошло в исповедальне, Гаттак не знал. Вполне возможно, он принял внезапную слабость парня за религиозный катарсис — такое нередко бывало с прихожанами. Во всяком случае, после этого инцидента служитель Леонид ни разу о случившемся не заговаривал.

С момента откровения прошло уже три месяца, близились итоговые экзамены. За все время обучения Гаттак так ни с кем и не сблизился. Если раньше эту потребность он просто заглушал в себе, боясь невольно выдать свои мысли или, того хуже, узнать чужие, то сейчас Гаттак не сближался ни с кем по иной причине. Он впервые в жизни испытал нечто вроде ревности. Будучи избранным самим Бором, Гаттак не мог смириться с мыслью, что кто-то еще может стать для его бога орудием в борьбе с демонами. Нет, Гаттак отнюдь не был глупцом и понимал, что в руках Великого Бора каждый высший может стать карающим мечом возмездия, орудием правосудия. Но Гаттаку дышалось легче, когда он оставался в неведении, кто именно.

Чтобы подавить в себе тревожные мысли, новоиспеченный избранник Бора с головой погрузился в учебу. Без особого труда он изучил язык низших и уже к концу второго месяца обучения приступил к полировке произношения. Для этих целей ему предоставили огромное количество видеозаписей допросов низших. Мало было понимать потенциального врага, нужно было уметь слиться с ним, раствориться в его массе, а для этого нужно было овладеть всеми диалектами Пустоши. Остальным слушателям академии языковая наука давалась с большим трудом. У Гаттака сложилось впечатление, что сам Бор помогает ему в освоении новых слов и идиом. Стоило ему прочесть список совершенно незнакомых фраз, как те намертво врезались ему в память. На следующее утро он уже мог употреблять новые слова так, словно всегда их знал. Поражала Гаттака и собственная трудоспособность. В день он запоминал до трех сотен новых слов и выражений. Мог бы и больше, но времени на язык в академии уделялось не так уж и много, большую часть обучения занимала ментальная тренировка и полевая практика.

Отдельно следует описать процесс ментальной тренировки. От слушателей разведшколы требовалось запомнить лица преступников, вероотступников и иных маргинальных личностей, представляющих угрозу безопасности Родины. Каждый день им приносили по три, а то и четыре десятка личных дел на изучение. Задачей было запомнить внешность каждого потенциального врага Родины, их отличительные черты и краткую биографию. Контроль знаний проводился на сеансах мнемотренинга, проходивших на компьютерах в закрытых комнатах. На экран монитора в течение часа выводились фотографии людей, среди которых были как преступники, так и абсолютно незнакомые люди. Задачей разведчика было выбрать из предложенных фотографий опасных субъектов, а потом дать им краткую характеристику. По этому показателю Гаттак также превосходил своих сокурсников. Память не подводила.

Запоминать лица было не так то и сложно — Гаттак выработал собственную методику, позволявшую ориентироваться среди сотен различных фотографий. Сложность была в ином. Раньше Гаттак и не подозревал, какое число людей находится «на карандаше» у служителей Родины. Это были люди самых разных возрастов и сословий: высшие, низшие, студенты, ученые, учителя, врачи, инженеры, военные, служители веры как желтого, так и черного порядков. Их было много, очень много. Целая армия вероотступников, несущих потенциальную или реальную угрозу Родине. Это были люди, позволившие себе крамольные мысли о Боре и о Родине. Люди, вступившие в запрещенные организации или уличенные в тесных связях с низшими. Перед глазами Гаттака мелькали фотографии простых работяг, миловидные женские лица, добрые глаза престарелых академиков… Однако приписки к этим фотографиям порой заставляли его содрогаться от накатывающей злости. Неужели Родина требует слишком многого? Разве не может человек просто честно выполнять свою работу, не подвергая сомнениям решения руководства, не ставя личные интересы превыше интересов общества?

Гаттак открывал дела и видел, к примеру, такие записи: «Борис Краун, 38 лет. Высший. Инженер-технолог на цементном заводе в пригороде Борграда». В графе «Инкриминируется» Гаттак прочел: «Критика службы логистики и службы сбыта завода. Попытка слежки за логистическими цепочками. Передача информации третьим лицам. Высказывался вслух о перепроизводстве продукции и нерациональном использовании резервов склада. Задержан».

Гаттак всматривался в утомленное мужское лицо, изрезанное глубокими морщинами, запоминал его и открывал следующее дело: «Марша Фарр. Высшая. 24 года. Выпускница педагогического университета. Учитель младших классов в школе для низших. Поселок Северный. Инкриминируется: Участие в подпольной организации. Грубые нарушения планов обучения. Поощрение инакомыслия среди учащихся. Открытая критика власти. Призывы к самоорганизации и самораспределению продовольствия. Вероотступничество. Находится в разработке».

Глаза сельской учительницы были полны тепла и нежности. Легкая улыбка притягивала взгляд. Нежные черты лица, чуть вздернутый носик, чистая кожа. Ангельская внешность, но демоническая сущность. Кто бы мог подумать?

Или вот еще: «Виктор Марс. 34 года. Пилот-истребитель». Закончил ту самую академию, куда должен был поступить Гаттак. Обвинялся в инакомыслии, вероотступничестве и пособничестве подпольным организациям, и это если не считать еще десятка мелких правонарушений. Также находился в разработке у черных клириков.

Чем больше дел просматривал Гаттак, тем сильнее ужасался. Общество Родины было насквозь пропитано гнилью. Десятки откровенных террористов. Сотни участников незаконных организаций, тысячи несогласных и сочувствующих им людей всевозможных классов и профессий. Среди тех, кого Родина держала под пристальным наблюдением, были и офицеры его военного училища. Даже командир Горр там был. Гаттак читал досье одно за другим и не понимал, почему все эти люди все еще на свободе. Почему Родина не спешит очищаться от этой скверны инакомыслия и произвола? Нет, Гаттак не ставил под сомнение методы работы с этими людьми. Клирики черного порядка отнюдь не сидели сложа руки. Ежедневно он видел их отчеты: сотни задержаний, вербовки, депортации, расстрелы. Чистки проходили по всей стране. Причем устранялись не только виновные, но и их семьи, и тем не менее всех этих усилий было недостаточно. Гаттак поражался тому, сколько грязи еще оставалось в казалось бы идеальном обществе Родины. Благополучное и сытое общество высших в большинстве своем и не догадывалось о деструктивных процессах, происходящих на периферии.

Но задавать вопросы Гаттак зарекся. Находясь в академии, он сделал для себя два важных вывода. Во-первых, любой посещающий его вопрос потенциально опасен для него самого. Задав его, он выкажет свои сомнения в самом мироустройстве своей Родины, а значит, усомнится и в мудрости Бора. А во-вторых, ответ на любой интересующий его вопрос рано или поздно сам находил Гаттака. Так, например, после двух месяцев упорного изучения дел преступников один из офицеров на тактическом занятии объяснил будущим разведчикам, зачем командование делает упор на изучении личных дел этих людей.

— Разведчик обязан знать врага в лицо! — говорил он, расхаживая взад-вперед перед пятью слушателями разведшколы. — Когда вас внедрят в стан противника, у вас не будет возможности порыться в архивах. Вам придется ориентироваться на месте, опираясь исключительно на память. Необходимо будет четко понимать, кто перед вами, в чем его обвиняют и на каких людей вы сможете выйти через этого человека. Конечно, можно было бы их всех переловить и избавить общество от этой скверны. Но в таком случае мы не будем контролировать ситуацию. До поры до времени эти вероотступники нужны нам на свободе. Пока они чувствуют себя в относительной безопасности, мы можем их контролировать, можем получать от них информацию о планах врага, понимать, где и как враг нанесет свой очередной удар. Думаете, время смуты завершилось? Или вы смели надеяться, что по завершении смуты завершилось и противостояние с низшими?

На этих занятиях разведчикам постепенно открывался весь масштаб текущей в стране войны. Иначе эту борьбу назвать было нельзя — то была настоящая война. Несмотря на пропаганду и феноменальные достижения, изнутри страну пожирал огонь гражданской войны. И с каждым месяцем это противостояние лишь ужесточалось. Отступники организовывали массовые забастовки на рудниках и шахтах, саботировали посевные кампании, вели подрывную деятельность в научных центрах и лабораториях по всей стране. Нередко они совершали и террористические акты. То тут, то там подрывались нефтяные танкеры, горели скважины и нефтеперерабатывающие заводы, шли под откос целые составы с готовой продукцией и сырьем. В центральной части страны горели леса, прорывались плотины, пропадали высшие, уничтожались администрации. В больших городах массово выводились из строя вышки связи и ретрансляторы.

Конечно, в масштабах всего государства все эти акции неповиновения и диверсии были лишь каплей в море. Родина развивалась семимильными шагами. Переход от нестабильных одноразовых твердотопливных ракет с громоздкими спутниками в качестве груза к ракетам с многоразовыми разгонными блоками на жидком топливе произошел за каких-то пять лет. Не отставала и сфера информационных технологий: каждый год выходили новые процессоры, вычислительные мощности множились. Это позволило ускорить строительство первой обитаемой космической верфи и начать строительство якорной станции для первого космического лифта. Оно заняло еще три года и сейчас вышло на финишную прямую, первые испытания были запланированы на осень. С запуском космического лифта скорость освоения космоса поднимется в разы, доставка грузов на орбиту станет рутиной. Начнут строиться новые космические верфи, появятся плацдармы для новых свершений. Складывалось впечатление, что Родина куда-то спешит. Родине нужен космический флот, и на достижение этой цели ресурсов не жалели.

Все предприятия космической отрасли строго охранялись черными клириками и представляли собой особые режимные объекты. Стоило ли упоминать, что самый дорогой и технически сложный объект Родины — космический лифт — охранялся особо тщательно? Обеспечением его безопасностью занимался особый отдел СОЗ (Совета Обороны Земли).

–…Именно поэтому вашей основной задачей при выпуске из академии будет выявление слабых мест в организации охраны лифта! — такими словами завершил последнее в жизни Гаттака тактическое занятие курирующий группу разведчиков офицер. — Вопросы?

Руку подняла Корра. Офицер кивнул, давая разрешение.

— К этому лифту нас доставят?

Гаттак чуть было не поперхнулся, услышав этот наивный вопрос. Кто ж тебе расскажет, где на самом деле располагается космический лифт Родины? Эта информация строго засекречена. Должно быть, и сами строители не в курсе того, на каком они объекте трудятся. Офицер нахмурился, но на вопрос ответил, полностью подтвердив версию Гаттака.

— Определение координат объекта и входит в понятие «Выявление слабых мест». Еще вопросы?

Глядя на то, как опростоволосилась Корра, никто больше вопросов не задавал.

— Тогда попрошу вас пройти последнюю ментальную тренировку. Обратите внимание на фотографии и личные дела новых объектов разработки. У нас есть все основания полагать, что эти люди имеют прямой доступ к руководству повстанцев.

Слово «повстанцы» впервые прозвучало в этих стенах. Гаттак понял, что тем самым Родина призналась им в том, что в стране идет реальная гражданская война. Есть две противоборствующие стороны, а это означало, что у противника есть руководители. Люди, координирующие действия террористов, люди, составляющие планы атак и намечающие цели. Верхушка, обезглавив которую, можно приблизить день окончательной победы Родины, день триумфа Бора.

— После ментальной тренировки, — завершил занятие офицер, — вам выдадут документы и персональные задания. От того, как вы справитесь с ними, будет зависеть не только ваше будущее в наших рядах. С этого момента вы станете действующими агентами Родины и отчитываться будете лишь перед Великим Бором. Вы не ограничены в средствах и методах, не ограничены в передвижениях по стране, у вас нет конкретных сроков выполнения задания. Ваша задача — сделать все возможное для обеспечения безопасности Родины. Да поможет вам Бор! Свободны.

Разведчики разошлись по своим комнаткам для изучения новых личных дел. На этот раз их было не так уж и много. Гаттака дожидалась худая стопочка из пяти папок. Все объекты были низшими, но занимали в своих городах высокие посты. Двое — руководители заводов, сталелитейного и нефтеперерабатывающего. Еще один был губернатором Шуйской области, где располагались урановые рудники. Четвертый, в отличие от первой тройки, на первый взгляд не был столь важной шишкой. Он служил оператором путепровода на железной дороге и занимался логистикой грузоперевозок на железнодорожном узле. Узел этот располагался на границе Бороградской и Шуйской областей в поселке Северном. Гаттак еще раз взглянул на имя подозреваемого — Владимир Фарр. Память тут же выдала еще одно имя, связанное с этим местом. Не там ли трудилась та самая учительница, Марша Фарр двадцати четырех лет? Возможно, они даже родственники.

Гаттак призадумался. А ведь эти имена, равно как и вина, инкриминируемая этим людям, могли навести его на район, в котором располагается космический лифт Родины. Если Гаттаку удастся внедриться в подполье, можно будет выйти и на их руководство.

Гаттак внимательно изучил личные дела первой четверки и их фотографии. Открыв пятое дело, он опешил. Папка была практически пуста. Там значилось лишь одно имя — Игорь Мечников. Ни фотографии, ни адреса, ни должности. Лишь имя и краткая пояснительная записка. Гаттак несколько раз перечитал материал.

«Игорь Мечников. Возраст — неизвестен. Социальный статус — неизвестен. Местонахождение — неизвестно. Должность — неизвестна».

Пояснительная записка к делу гласила: «По данным разведки, за этим именем скрывается лидер сопротивления низших. Этим именем подписаны все перехваченные планы сопротивления, приказы о ликвидации видных ученых и руководителей важнейших отраслей промышленности Родины. На его совести десятки крупнейших терактов и сотни диверсий. Устранение Игоря Мечникова — приоритетная задача контрразведки Родины. Устранение Игоря Мечникова — приоритетная задача СОЗ».

Гаттак перечитал пояснительную записку несколько раз. Вот оно — задание, о котором говорил Великий Бор! Именно этого демона Гаттак должен будет выследить. Его должен будет устранить. Ради этой миссии Бор и выбрал Гаттака!

Разведчик так сильно возбудился от этой мысли, что не заметил, как кисти его рук затряслись мелкой дрожью. Он осторожно положил трясущуюся папку на стол и прижал ее руками. Тремор прекратился. Гаттак мысленно сосчитал до десяти и сделал упражнение на дыхание. Затем вновь поднял руки и внимательно посмотрел на кончики пальцев: они были недвижимы. Он остался собой недоволен: слишком долго приходил в норму. Не должно разведчику быть столь эмоциональным. Эмоции лишают разум логики, мешают контролировать ситуацию, ведут к совершению необдуманных поступков. Разум разведчика должен оставаться беспристрастным к происходящему, только так можно построить свою работу максимально эффективно.

Успешно завершив ментальную тренировку и намертво записав на подкорку полученные от руководства данные, Гаттак посвятил остаток дня разработке плана и работе с архивом. Он понимал, что, как только разведчики покинут учебный центр, пути обратно у них не будет. Вся необходимая информация уже была вызубрена ими, вернуться к архивам не получится. Но для реализации его плана была необходима специфическая информация. Те сведения, которые интересовали Гаттака, невозможно будет раздобыть иным способом.

Гаттак работал до глубокой ночи, перелопатил огромное количество секретных документов. Лишь убедившись в том, что все данные надежно зафиксированы в памяти, он позволил себе расслабиться. Пресыщенный информацией мозг тут же выдал сигнал о необходимости отдохнуть. Зевая на ходу, Гаттак вернулся в свою комнату. Она уже была пуста — сосед, должно быть, не стал утруждать себя изучением матчасти и, бодро взяв под козырек, не медля ни секунды принялся выполнять задание. Что ж, не самый удачный ход, подумал Гаттак. Он понимал, что работа, которая ему предстоит, может растянуться на долгие месяцы, если не годы. Особой нужды в спешке нет, а другого шанса получить необходимую информацию может уже и не представиться.

Приняв душ и совершив вечернюю молитву, Гаттак собирался отойти ко сну. Завтра важный день — нужно было справить себе документы и выбить в канцелярии липовое назначение на должность преподавателя. Гаттак уже накидал план действий на ближайший месяц, а остальное будет ясно уже на месте.

Но заснуть в ближайшее время Гаттаку было не суждено. Только его голова коснулась жесткой подушки, как в комнату постучали. Стук застал его в тот самый момент, когда разум уже балансировал на грани яви и сна, и словно бы выдернул его в текущую реальность. Стараясь скрыть раздражение (кого могла принести нелегкая?), он открыл дверь и тупо уставился на хрупкую фигурку в коридоре.

— Тебе чего? — Гаттак не удосужился пригласить Корру. Девушка стояла в коридоре и смотрела на него исподлобья.

— Я сегодня сплю у тебя в комнате, — безапелляционно заявила она. — Пусти, я войду.

— И не подумаю, — холодно ответил Гаттак и даже не шелохнулся. — Это с какой такой радости ты собралась ночевать у меня?

Девушка, не сказав ни слова, протянула ему папку. В точно такой же папке несколько часов назад Гаттак обнаружил свое задание.

— Что это?

— Мое задание.

Парень недоверчиво взял бумаги, развернул, прочел.

— Это шутка?

— Спроси у Бора! — съязвила Корра. — Я сама не в восторге. Но, как видишь, мы с тобой теперь муж и жена. Я пройду, любимый?

И девушка, оттолкнув в сторону озадаченного Гаттака, прошла в комнату.

— Тут, должно быть, какая-то ошибка, — протянул Гаттак, разворачиваясь и возвращая девушке папку с заданием. — Я завтра утрясу этот вопрос. В любом случае, там не сказано, что мы должны спать вместе. Я попрошу тебя удал…

— Во-первых, — бесцеремонно перебила его Корра, — мне велено приступить к заданию немедленно. А во-вторых, я сама не в восторге от этого задания. Что это вообще за миссия — работать в паре с курсантом Гаттаком? Легенда — муж и жена. Бред! У меня такие же права на реализацию собственных идей, как и у тебя! Почему я вообще должна играть вторым номером?

— Успокойся, — выдохнул Гаттак, понимая, что девушку начинает нести не туда. Еще пара фраз в том же духе, и она наговорит себе на срок. Нельзя сомневаться в решениях начальства. Нельзя по одной простой причине — решения эти могли быть продиктованы волей самого Бора. Сомневаться в них означало сомневаться в самом Великом Боре, а это первый шаг на пути к вероотступничеству. — Можешь остаться здесь на ночь, займи койку Крона. А завтра мы вместе подойдем к куратору. Ты тоже не вписываешься в мои планы.

Гаттак отвернулся, чтобы запереть дверь, а когда повернулся обратно, девушка уже стояла перед ним абсолютно голая. Она с вызовом глядела на него, изучая его реакцию. Гаттак окинул Корру взглядом. Она определенно была хороша, даже по меркам высших. Ее почти идеальные формы могли вскружить не одну горячую голову, но Гаттак был готов к подобным вызовам. Естественно, их учили соблазнять и провоцировать представителей противоположного пола, Гаттак и сам мог соблазнить кого угодно. Он мастерски подмешивал к своей нелюдимой личности образ веселого, остроумного и образованного высшего. Вкупе с безупречными манерами, общей эрудированностью и потрясающим телом он был лакомым кусочком для любой женщины.

Не моргнув и глазом, Гаттак разделся догола под пристальным взглядом Корры и медленно подошел к ней вплотную. Своей кожей он ощутил тепло ее тела. Небольшая, упругая на вид грудь мерно вздымалась, не позволяя Гаттаку заподозрить в девушке возбуждение. Лишь слегка набухшие соски при каждом вдохе обжигали его тело. Несмотря на такую близость двух молодых тел, дыхание Корры не сбилось. Артерия на ее шее не стала биться чаще, зрачки не изменили диаметра. Гаттак был чуть ли не на голову выше девушки, а потому эту дуэль взглядов девушка приняла с гордо поднятой головой. С минуту они стояли недвижимы всего в сантиметре друг от друга. От Корры пахло женщиной. Уютный, теплый, пряный запах исходил, казалось, от всей ее кожи. Ее каштановые волосы доставали до поясницы и пахли яблоками.

Гаттак устоял. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Своим телом он владел столь же искусно, сколь и его соперница по дуэли, с той лишь разницей, что мужчине возбуждение скрыть гораздо труднее, чем женщине.

— А Крон не устоял, — облизнув губы, прошептала Корра.

— Индивидуалка?

— Да.

— Он и против меня не устоял.

У девушки получилось сдержать смех, рвущийся из груди, лишь на пару секунд. Не выдержав, она от души рассмеялась и наконец отошла от своего сокурсника.

— Ладно, ты победил. Поздравляю. Я давно не слышала таких шуток. Завтра, надеюсь, ты решишь нашу проблему.

— А я и не шутил, — безучастно ответил Гаттак и улегся в свою кровать.