Лейтенант Старновский

Евгений Читинский, 2021

Книга содержит повествование о событиях первых дней ВОВ, о столкновениях с противником, выявлении диверсантов и подведения итогов…

Глава 8. 21 — 22 июня 1941 г. Группа обер-фельдфебеля Вернера

— Курт, долго мы еще будем тут торчать и ждать? — спросил обер-фельдфебеля Вернера его собеседник в одежде капитана НКВД. Оба лежали на краю леса и рассеянно следили в бинокли за русскими, которые то и дело появлялись среди построек местного колхоза возле деревеньки Михасино, но к стоящей возле ворот полуторке пока не подходили.

Курт Вернер (прототип обер-фельдфебель Вернер, командир группы диверсантов из полка «Брандербур-800, погибший в ходе неудачной попытки захвата советского моста через реку Западная Двина в Екаюпилс (Якобштадт) 28 июня 1941 года) лениво поглядел на «НКВДэшника».

— Капитан Бунин, потерпите немного! И почему вам, русским, надо сразу всё и много! Рано или поздно этот грузовик оттуда уедет. Лучше подождать пару часов, чем испытывать удачу на других дорогах. Кругом русские военные лагеря. А здесь мы машину возьмем без всякого ненужного риска и тихо!

Сегодня ночью их тайно забросили на территорию СССР как раз на поля рядом с этим колхозом. Место удачное, кругом лесные массивы. Да и дорога проселочная не даст заблудиться. А сама деревенька с колхозом — отличный ориентир для летчиков. Группа диверсантов из полка «Бранденбург-800» под командованием обер-фельдфебеля Курта Вернера насчитывала 18 человек, из которых 8 были в форме НКВД, остальные в немецком камуфляже.

Целый день они отлеживались в лесу, выжидая время и следя за дорогами, но к вечеру решили, что лучший способ завладеть грузовиком — это устроить засаду на колхозную полуторку. Вот они её и караулил. Грузовик нужен был для повышения мобильности всей группы.

Бунин нетерпеливо произнес:

— А может я со своими схожу туда? Всё равно завтра начнется война!

— Ваша форма, конечно, у этих крестьян вызовет страх, но я видел среди местных и солдат. Зачем рисковать раньше времени? Деревня за речкой! Один случайный выстрел, и там услышат! А у нас особое задание, господин Бунин. Не забывайте!

— И откуда тут солдаты?

— Как это у вас говорят? Шефская помощь!

— Не у нас, а у них, краснопузых!

— Вы так ненавидите своих собратьев?

Бунин, чуть сузив глаза, посмотрел на немца. Хоть и фельдфебель, но он тут командир, а не бывший штабс-капитан Николя Бунин. Поэтому он тихо сказал, с некоторой издевкой:

— Дворянин и холоп никогда не были братьями! И не будут!

— Что значит холоп? — переспросил немец.

Бунин понял, что произнес это слово по-русски.

— Холоп — значит крепостной крестьянин! Раб по-вашему! — пояснил он, снова уткнувшись в бинокль.

Теперь Вернер недобро поглядел на своего собеседника:

— Я есть крестьянин, гроссбауэр!

— Так то у вас, у немцев, крестьяне свободные люди! У нас в России холопы — они и есть холопы! Даже если он «кулак», ну, по-вашему, гроссбауэр!

— Скоро все русские станут рабами, как это у вас говорят? Холопами! А вы, господин Бунин, получите назад свое поместье! — немного раздраженный аристократическими нотками своего собеседника, сказал Вернер, но быстро взял себя в руки. Ведь скоро и он получит свое поместье с рабами. Да побольше, чем у этого русского дворянина!

— Я знаю, что Германия ценит солдат, которые за неё сражаются! — примирительно сказал бывший штабс-капитан.

— Хорошие слова, Бунин! Хорошие!

Они замолчали.

Вскоре диверсанты из полка «Бранденбург — 800» увидели, что в грузовик сел водитель…

— Смотри, Петро, никак НКВДэшники! — сказал председатель, глядя, как к ним навстречу, по лесной дороге, во главе трех бойцов идет капитан в светло-синей фуражке с малиновым околышком, гимнастерке защитного цвета и синих галифе, заправленных в сапоги.

У сержанта и двух рядовых были ППД, которые они держали наготове. Капитан замахал руками, приказывая остановиться.

— И что они тут делают, под вечер? Чего их нелегкая несет? — проворчал шофёр, тормозя свою полуторку.

— Наверное, что-то случилось! — высказал предположение Павел Прокопьевич.

— Никак диверсантов ловят? — удивился шофер, совсем молодой, крепкий парень.

Тем временем капитан властным голосом сказал:

— Всем выйти из машины! Проверка документов!

— А что случилось? — немного встревоженным голосом спросил председатель, успев отметить, что для капитана НКВД командир староват. Может, он у них из рядовых так долго дослуживался? Павел Прокопьевич посмотрел на приближающихся сотрудников НКВД, и что-то в их походке ему не понравилось.

— Предъявите ваши документы! — снова потребовал капитан.

— А что случилось?

— Диверсантов ловим!

— Ах, вон оно что! — сказал председатель и потянулся во внутренний карман своего серого пиджачка. И как только он протянул свой паспорт капитану, тот сразу же неуловимым движением ткнул его прямо в сердце невесть откуда взявшимся ножом…

«За что?» — только и успел подумать Павел Григорьевич и замертво рухнул под ноги диверсантов.

К шоферу, который еще стоял возле дверцы автомобиля, сзади подскочил немец в камуфляже и отточенным движением полоснул парнишку по горлу ножом.

— Чисто сработано! — словно о хорошей работе сказал обер-фельдфебель Вернер, вытирая свой окровавленный клинок о рубаху шофера и добавил: — А теперь, парни, трупы убрать и быстро в машину!

Из кустов высыпал десяток людей в камуфляже с немецким оружием. Один из «НКВДэшников», в звании сержанта сел за руль, рядом с ним разместился Бунин. Остальные полезли в кузов. Немцы на головы надели русские пилотки с красными звездами. Издалека видно!

Если кто со стороны посмотрит на едущий грузовик, то и внимания-то не обратит, что едут какие-то странные бойцы в камуфляже! Ведь и так видно, что это НКВДэшники! Наверное, диверсантов ловят или контрабандистов! Понимать надо! Да и вон старшина и двое рядовых в форменных фуражках сидят возле кабины с автоматами ППД на груди! Сзади еще трое бойцов в форме НКВД с винтовками Мосина. И никому в голову не придет, что они маскируют других и отвлекают на себя внимание!

Обер-фельдфебель Вернер скомандовал:

— Оглядеться! Все на месте?

— Все 18 человек! — ответил белокурый здоровяк в форме старшины НКВД.

— Немецкое оружие не показывать! Держите его внизу! Русское наоборот держите на виду! Давай, Виктор, поехали! — Вернер стукнул рукой по кабине…

Этим же вечером, в штабе 4-ой армии, находящемся в городке Кобрин, 41-й километр восточнее Бреста, начальник штаба четвертой армии полковник Сандалов Леонид Михайлович (историческая личность) принимал тревожные сообщения от командиров частей и начальников пограничных застав о наличии явных признаков сосредоточения немецких войск на границе. Эти данные работники штаба армии тут же направляли в штаб Западного особого военного округа.

Из своего кабинета вышел командующий 4-ой армии генерал-майор Коробков (историческая личность), и, глядя на суету своих подчиненных, в сердцах сказал Сандалову:

— Леонид Михайлович, а я ведь с Павловым (командующий округом) только что разговаривал, предложил поднять по тревоге 42-ю дивизию (стрелковая, та самая из Бреста), сказал, что, как командующий армией, имею право поднять по тревоге одну дивизию.

— А что он?

— Как что! А он испуганным голосом как завопит, чтобы я ни в коем разе не вздумал этого делать! Это же паникерство чистой воды! Нас потом…

Коробков взглянул на Сандалова грустными, как у коровы, идущей на заклание, глазами. Идущей и понимающей, что с ней дальше будет…

— Но как же так, Александр Андреевич! Ведь, чтобы вывести из Брестской крепости все войска, в мирное-то время нужно больше трех часов! А если…

— Ну, а если что случится, то броня крепка и танки наши быстры!

В это время пошли доклады работников штаба:

— Из Бреста сообщили, что в некоторых районах погас свет.

— На железнодорожной станции тоже погас свет и вышел из строя водопровод! Теперь паровозы невозможно заправить водой!

Через несколько минут погас свет в штабе. Тут же зажгли свечки и керосиновые лампы.

— Полковник Сандалов, выясните, в чем дело! — недовольно бросил генерал-майор.

Через две минуты Леонид Павлович докладывал:

— Авария на электростанции в Кобрине. Сейчас в штабе запустим резервные генераторы!

Вскоре в помещении появился свет, и все с облегчением вздохнули, принявшись с новой силой суетиться над своими бумагами и телефонами.

Но радость была недолгой.

Вскоре зашел начальник связи армии полковник Литвиненко (историческая личность) и доложил:

— Товарищ генерал-майор! Со штабом округа и со всеми войсками проволочная связь прекратилась! Исправной осталась одна линия на Пинск! Я разослал людей для исправления повреждений!

— Немедленно восстановить связь! — истеричным голосом заорал генерал-майор. — Немедленно, полковник! — и в этом истошном крике было что-то от раненого зверя. Смертельно раненого!

Данная сцена трагедии лета 1941 года почти полностью основана на реальных событиях, описанных в мемуарах Л. М. Сандалова.

Предчувствия генерала Коробкова не обманули. 22 июля 1941 года он был расстрелян, как один из виновников военной катастрофы… И решение посоветоваться с Павловым о том, чтобы поднять 42-ю стрелковую дивизию, явилось краеугольным камнем на условном надгробии командующего 4-ой армии генерала-майора Александра Андреевича Коробкова. Нужно было, никого не спрашивая, взять и поднять эту дивизию по боевой тревоге! Имел право!

Ну, а отсутствие проводной связи резко сужали возможность управления войсками в условиях нарастающей неразберихи и зарождающейся в душе командования паники! Они-то знали, что хорошо подготовленных оборонительных рубежей не было…

А в это время группа немецких диверсантов обер-фельдфебеля Вернера продолжала уничтожать линии связи. Вместе с остальными отрядами полка «Бранденбург-800».

Символом ночи с 21 на 22 июня 1941 года были оборванные провода и поваленные телеграфные столбы. В принципе, этот стереотип не противоречит историческим фактам.