Aber Sellenberg. Исповедь контрабандиста. Левобережье Днестра. Темная сторона Луны

Евгений Тимофеевич Тимошенко

Вы не поверите, но события, что описаны в этом произведении, изменили судьбы многих людей. Осталось только понять, почему это произошло.

Глава седьмая

Вова пропуск достал, и работа закипела. За четыре дня до нового 96-го года мы отправили на Кишинев почти весь наработанный спирт. Как нам удалось? Да просто работали. Повторюсь, что зима в тот год удалась снежная, и на последней машине мы чуть не сорвали все. Она так застряла на подъеме при въезде в Кишинев, что я подумал, а не бросить ли ее совсем. Но все обошлось.

Но Вова! Это что-то. На скольких он успевал работать, это только ему было известно. В один миг ко мне прилипли все, и менты, и ребята, которые уже научились деньги считать по чужим карманам. Такая популярность мне была ни к чему, но деваться уже было некуда. «Взялся за гуж, так не говори, что не дюж».

Одни хохмачи (Толик, по кличке Гусь, со товарищи) тоже проскочили под шумок за нами. Да чего там, Вова и помог им. Так вот они уговорили меня принять их товар в Кишиневе, но при условии, что сами им будут распоряжаться. Ну и ладно, думаю. Разбирайтесь с Вовой сами. Под наше Рождество у них появился покупатель. Чудаки! Приехали «распальцованные» и давай их грузить. Они тут же ко мне. Мы с Олегом Волку посоветовались и все решили. Ребята уехали домой с деньгами, но благодарности я не дождался.

К 10-му января основная масса товара была реализована, и я спокойно уехал домой. К слову сказать, к тому времени я уже купил себе дом. Утром десятого января раздался звонок, и тихий голос представился старшим уполномоченным налоговой милиции Семеновым Сергеем Васильевичем и пригласил меня на беседу к нему в кабинет.

Примерно через час я туда приехал. Когда вошел в кабинет, то сразу его узнал. Семенов тоже учился в военном училище, только курсом старше. Он поздравил меня «с успешно проведенной операцией». Радости мне это не доставило. Он попросил из города никуда не уезжать, но повестки при этом не вручил, да и подписки никакой не взял. Я понял, что это чистой воды развод, и откуда ветер дует, тоже понял.

В ночь на 11-е мне позвонила мама и сказала, что сестра рожает (она к тому времени была уже замужем) и ей срочно надо в больницу, не в Рыбнице, а в Резине — город на другом берегу Днестра через мост. Плод у нее неправильно лежит. Нужна срочная помощь. Рванул, конечно же, да впопыхах забыл о просьбе Семенова. Но все прошло гладко. Сестра родила нормально, а вот то, что за мной никто не гонялся, говорило уже о многом. Никто и не собирался этого делать. Ко мне уже был приклеен жучок в виде Вовы Штейна. Но Во избежание эксцессов со стороны другой братии и до выяснения отношений с ментами, я уехал в Кишинев. У Олега была квартира в городе, а сам он жил в доме. Он любезно предложил пожить пока в ней, и я согласился.

Чтобы как-то увеличить свою прибыль, я попросил Олега остаток денег перевести в готовую продукцию — водку.

Вова приехал ко мне в Кишинев с Наташкой и Оксаной, сказал, что нашел покупателя на этот товар. Сделку в Штефан-Водэ завершили быстро и, получив деньги, вернулись в Кишинев. Он предложил остановиться в гостинице «Космос», так как квартира была для нас маловата. Я согласился. Устроились в хорошие номера на шестом этаже. Вечером около девяти спустились в ресторан и хорошенько отдохнули. Наутро договорились проехать по Кишиневу, прогуляться.

Я спустился на лифте первым. Остальные трое чего-то задержались. Два колеса с правой стороны машины (это была уже моя БМВ седьмой серии) были пробиты. Проматерившись про себя, я полез в багажник за запаской и насосом. В этот момент ко мне (и откуда только взялись?) подскочили два молодца с радиостанциями «Моторола» в руках, у одного из них был пистолет. Краем глаза я заметил, что Вова с девочками уже вышли из гостиницы, их окружили человек пять таких же бойцов. Ребятишки отчаянно жестикулировали и о чем-то говорили с ними.

— Хочешь уехать без проблем? — вернул меня к своей картине голос того, что был с пистолетом. — Придется заплатить.

Опасаясь за своих попутчиков, я молча достал деньги и отдал их ему, улыбнувшись при этом. Его это сильно покоробило, но почему-то не ответил.

— Это все? — задал вопрос рекетир.

— Да! — ответил я.

— Хорошо!

Уходили они быстро. Через минуту подошел Вова.

— Что случилось?

Я посмотрел на него пристально, он как-то съежился под моим взглядом и отвел глаза в сторону.

— Деньги забрали. — ответил ему я и посмотрел ему в глаза. Удивления в них не было.

Добравшись до СТО и соображая, что же дальше делать, я вышел из машины и закурил. Вова вышел следом. Девчонки пошли в бар при станции пить кофе.

— Что намерен делать? — спросил он.

— Пока думаю, — промычал я в ответ.

— Слушай, у меня тут есть знакомый авторитет! — начал свою песню Штейн. — Давай поедем, все объясним, уверен, что он сможет помочь.

— Я подумаю, — ответил я, но продолжал его слушать пока ребята занимались моей машиной. Примерно через полчаса машина была готова и, усевшись за руль, включая зажигание, я сказал:

— Сначала я к Олегу заеду, бумаги надо подписать.

Подъехав к фирме и выходя из машины, я предупредил движение Штейна выйти и попросил подождать меня в машине. Он сразу как-то сконфузился, и это обстоятельство не ускользнуло от меня.

— Звони пока своему авторитету, — предложил ему, я скоро. После этих слов он сразу взбодрился и даже улыбнулся. Хитрец.

Зайдя в рабочий кабинет к Олегу, я ему выложил все. Он моча выслушал меня, но ничего не ответил. Потом снял трубку телефона и набрал какой-то номер. Когда на другом конце провода ему ответили, он произнес:

— Слушай, Николай Георгиевич, это Олег. Тут такое дело…. Можешь быстро приехать?…Хорошо! Жду!

Буквально через двадцать минут в кабинет зашел человек, роста невысокого в кожаной куртке и с запахом дорогого парфюма. Что поражало в его внешности, так это усы. Они были очень пышными и черными. Вкратце и ему изложил все события сегодняшнего утра.

— Узнать сможешь? — спросил он.

— Да. — ответил ему я.

— Хорошо. Значит так. Езжай к этому авторитету, пусть они создадут шумиху. А то, что она будет, я не сомневаюсь. Жди моего звонка. Сразу после этого езжай в Рыбницу, как только я тебе вновь позвоню, сразу вернешься, но только сам, — закончил он.

Так я и сделал. Весть о происшедшем быстро распространилась. Уж кто постарался, сомнений на этот счет у меня уже не было. На следующий день из Кишинева приехало человек десять. Встреча происходила в ресторане «Тирас». Вова привел туда некоего Скорика Олега, познакомил нас и сказал, что именно он теперь будет выступать от нашего лица перед «братвой» и, что делегировал его тот самый авторитет — Джон Балашевский. Встреча закончилась мирно, а Скорик чувствовал себя на высоте.

Утром на домашний телефон мне позвонил Николай Георгиевич.

— Приезжай сегодня!

К обеду я уже был в Кишиневе. Машину оставил у Олега на фирме, пересел в служебный «Москвич» Николая Георгиевича с затемненными стеклами, и он привез меня в Городское управление по борьбе с бандитизмом.

— Значит так. Сейчас тебя отведут к одному майору. Он тебе покажет фотографии из альбомов. Как только узнаешь кого-нибудь, то не кричи и пальцем не тычь. Постарайся запомнить страницу и строчку, где его фото расположено. Понял? — закончил он.

Я кивнул. Через десять минут я вернулся и назвал ему то, о чем он просил.

— Будяк! — произнес он.

— Что? — не понял я.

— Кличка у него такая — Будяк. Послезавтра приедешь и заберешь деньги. Но купишь в отдел оргтехнику. Я больше звонить не буду, так что в три. Идет?

— Да! — только и сказал я в ответ.

Деньги вернул мне другой человек вместе со списком необходимой техники.

— Николай Георгиевич сказал, что волноваться не о чем, но вот, что касается списка, просил обязательно чеки из магазина приложить. Все я сделал в течение двух часов. По приезду в город никто мне не звонил, и я продолжал работать. Вова появился только через неделю. А еще через две я услышал, что Будяка свои же и замочили.

Паутина

Вова же продолжал плести свою путину. У нас оставались общие деньги, он очень хотел их заполучить. Для этого он даже договорился с нашими ментами и братвой, чтобы мне дали спокойно вернуться домой и не мешали работать. Инцидентом в Кишиневе он был сильно напуган, особенно последствиями. Доступ на фирму к Олегу ему был закрыт. Но он не оставлял попыток проникнуть на завод и там чего-нибудь нахороводить. Этому ему удалось сделать только путем подлога. В апреле текущего года стали назревать перемены. А на мою фирму через Вову стали поступать не мои товары. Воспользовавшись ситуацией, он взял деньги у людей на каких-то условиях и без меня, и попытался провернуть сделку. Но вернуть их он просто не смог. И тут снова на горизонте замаячил Скорик. Чудо Природы.

Как я уже говорил, он был приспешником и, в некотором роде подельником, Джона Балашевского, хотя для меня это было странно. Поговаривали, что в школе еще у него были проблемы с законом, но связано это было с «неосторожным обращением с мальчиками» в одном из летних лагерей. Джон же в свою очередь водил дружбу с Сергеем Сморжоном — местным предводителем. Используя Вову Штейна (и на старуху бывает проруха), они плавно внедрились под мою фирму. Но вышла осечка. Кое-что им удалось вывезти с завода, но в апреле спиртоцех остановили, а Анатолия Андреевича освободили от должности. На его место пришел Соловов Н. Г., ставленник Сморжона и его лучший «друг». Вова кичился такой дружбой, но результат был у него нулевой. Анатолия Андреевича по каким-то причинам хотели отдать под суд, но мне удалось тогда его вывезти из города в Резину, а оттуда он уже уехал в Кишинев на лечение. Больше я ничего сделать для него не мог. Пора было и о себе подумать. В то же время Наташа заговорила о своем переезде за границу. Разговор получился тяжелым. Приехав к ней домой, я застал ее одну. Было тихо, она сидела на кухне и, молча, курила.

Конец ознакомительного фрагмента.