Тень: Пробуждение

Евгений Михно

Если внутренний голос – нечто более живое, чем отзвук собственных мыслей. А грань между реальностью и мифическим миром истончается в одно мгновенье. На что ты готов, чтобы сохранить свое сознание, душу и тело? Александр, парень из казахстанского городка, сталкивается с этими вопросами холодным осенним вечером. Необъяснимые исчезновения, загадочные личности – ворох событий бросает Алекса в стремительный водоворот, где он стремится выжить и найти свое место в новом открывшемся ему мире.

Глава 11

Закинув безвольное тело на плечо и яростно сверкнув глазами, Кулак вновь ринулся вглубь стройки и скрылся из вида. Снова визг шин, и мы уже покидаем парковку, а я сижу и смотрю на стройку, не смея оторвать взгляда.

На выезде мы пропустили старенький, неторопливо плетущийся полицейский «Уазик». — «Сейчас не время для синдрома выжившего. Это было его решение». — «Он его убил. Просто со злости, бессмысленно и без какой-либо надобности». — «Позже погорюешь. Сейчас не время и не место». — «За всю свою жизнь я никогда не видел смерти. Даже на похоронах был только в глубоком детстве, ничего не помню. И вот сразу две». — «Главное, ты все еще жив. Люди умирают. Умирают по разным причинам. В этих несчастьях ты не виноват. Лишь мрачное стечение обстоятельств». — «Он был так рад помочь. Если бы не высунулся, ничего бы не произошло». — «Тебя бы поймали». — «Они просили пойти с ними. Значит, не планировали причинять вред». — «Что за детская наивность? Тебе первой встречи мало с ними было? Смерть Валеры — вещь печальная, не спорю. Но будем реалистами — лучше так, чем если бы этим телом на плече оказался ты». — «Валера бы не согласился». — «Не ты толкнул его на этот поступок, и предположить, как все обернется, ты тоже не мог. В конце концов, тут уже ничего не поделаешь».

— Ты вообще меня слышишь? — Послышался голос с переднего сидения.

Я утвердительно замычал. Мы ехали по утреннему городу, за окном мелькал тусклый безрадостный пейзаж, полностью отражающий мое общее состояние. Меня сковало оцепенение, то ли от пережитого шока, то ли от усталости, но даже поддерживать диалог казалось невыполнимой задачей.

— Что произошло? Какого черта тебя понесло на стройку? — спросил Рус, четко разделяя слова. Видимо, он уже не раз задал эти вопросы.

— Помнишь, я тебе говорил про трех поросят у магазина? — Он кивнул. — Так вот, два из них хотели увезти меня куда-то. Мне идея не зашла.

Я не видел лица своего друга, но и без этого было очевидно, что он напряжен, как струна:

— Они говорили, кто их послал? — спросил он.

— Нет, Рус, мы диспутов не разводили, — вздохнул я. Про возможное участие Макса я распространяться не стал. Его упоминание повлечет за собой рассказ об остальных событиях, а я еще сам не решил, бред ли это, и не попрощалась ли со мной моя кукуха часом. — Я не знаю, что им нужно от меня. Я не знаю, куда они хотели меня увезти. Я не знаю, зачем они убили невинного человека. А еще, Рус, — я чуть наклонился вперед, — я не имею ни малейшего представления, какого черта ты оказался здесь. Догадайся, пожалуйста, на какой из этих вопросов я намерен получить ответ прямо сейчас?

Рус молчал. Я тоже. Решил не давить. Мы очень давно знакомы, он не раз и не два помогал мне в самых разнообразных ситуациях, он единственный, кто ни разу не дал повода сомневаться в себе. — «Все бывает в первый раз. В данном случае — во второй. Не забывай про разговор в кафе».

Тишина все длилась. Рус наконец остановился у кофейни, заглушил двигатель и произнес:

— Ты не поймешь. Все не так просто.

— А ты попробуй, — проговорил я. — От меня не убудет. Я и так ничего не понимаю. Устал.

— Ал, дело не в моем нежелании рассказывать. — Он повернулся ко мне с выражением мрачного сожаления. — Я физически не могу этого сделать.

— Рус, что за бред? — Я начал закипать. — Посмотри на меня. Я измотан, зол, мне больно. Вокруг меня творится полная жесть, у меня стойкое ощущение, что все вокруг сходят с ума. Я узнаю людей, узнаю вещи, которые никак нельзя назвать адекватно вписывающимися в мое восприятие нормального. — Дыхание участилось, а мой голос зазвучал тише. — И ты что-то знаешь. Но не говоришь. Рус, мы друзья. И сейчас мне очень нужна помощь.

Он медленно вздохнул и закрыл глаза, чуть склонив голову. Затем, взглянув исподлобья, сказал:

— Я не хотел всего этого. Поверь, если бы я мог, я бы рассказал все. Я даже представить не мог, что ты окажешься втянут. — Он поднял голову и посмотрел мне в глаза прямым взглядом. — Но я не могу. Ты все узнаешь сам, узнаешь сегодня вечером. Не заставляй меня, пожалуйста.

Я вспомнил вчерашнюю встречу:

— Во время Инициации?

Брови у Руса поползи вверх, он произнес:

— Значит, ты знаешь. Мне об этом не сказали.

— Кто? Рус, эти намеки меня достали уже.

— Твой работодатель, — ответил он. — И, как я понимаю, ты примерно в курсе, с кем ты, точнее, мы, связались.

Я промолчал, лишь выразительно взглянул на него.

— Ты не псих, — мрачно произнес он. — По крайней мере, не в большей степени, чем обычно.

— А ты… — Я запнулся, стараясь правильно сформулировать вопрос. — Ты с ними?

— Я сотрудничаю с корпорацией «Миллениум», если ты об этом, — медленно, словно нехотя, проговорил он. Его челюсти напряглись, он с трудом сглотнул. — Не больше, не меньше.

— А руководителем корпорации является Альберт? — спросил я.

Рус лишь кивнул.

— Почему ты мне не сказал, что вы знакомы? — Я постарался выпрямиться, но в районе ребер стрельнуло, и я вновь опустился на сидение.

— Ты бы начал задавать вопросы, на которые я бы не смог ответить. — Рус заметил моё выражение лица и торопливо продолжил. — Никто не должен ничего знать до Инициации. Я и сейчас ответить не могу, однако, раз ты хотя бы приблизительно представляешь, во что вляпался, знай — я понятия не имею, по какому принципу проходит отбор и что будет дальше, но ничего хорошего — это факт, Ал.

Конец ознакомительного фрагмента.