Тень: Пробуждение

Евгений Михно

Если внутренний голос – нечто более живое, чем отзвук собственных мыслей. А грань между реальностью и мифическим миром истончается в одно мгновенье. На что ты готов, чтобы сохранить свое сознание, душу и тело? Александр, парень из казахстанского городка, сталкивается с этими вопросами холодным осенним вечером. Необъяснимые исчезновения, загадочные личности – ворох событий бросает Алекса в стремительный водоворот, где он стремится выжить и найти свое место в новом открывшемся ему мире.

© Евгений Михно, 2022

ISBN 978-5-0056-6265-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Трель будильника ворвалась в царство моих снов очень громко и безапелляционно. С трудом открыв один глаз, я попытался отключить назойливую мелодию, которая все сильнее действовала на нервы. После нескольких неудачных попыток у меня появилось вполне естественное желание запустить телефон в любую вертикальную поверхность. Пришлось напрячь всю силу воли и открывать второй глаз, чтобы хоть каким-то образом сфокусировать зрение на экране.

Утро выдалось очень пасмурным, хотя это и не особо удивляло — уже больше месяца каждое пробуждение я наблюдал в окне идентичную картину. Голова совсем не прояснилась, даже когда я поднял свое бренное тело с кровати. Сказывались практически бессонные ночи — я никак не могу себя заставить лечь раньше, а вставать попозже позволить себе не получается. Атмосфера за окном также не добавляла желания радоваться жизни.

Спасало то, что все утренние процедуры не требовали никакой мозговой активности, все было доведено до автоматизма. Добраться до ванной, минут пять пытаться настроить идеальную температуру воды, плюнуть и подставлять руки под обжигающие, как из преисподней, струи, почистить зубы, умыться, засунуть голову под кран, постоять так пару минут, пытаясь наладить хотя бы простейший мыслительный процесс. Все эти действа не занимают много времени, однако у меня всегда было ощущение, что именно в ванной происходит эволюция — амеба превращается в подобие человека.

Затем наступает очередь кухни. Я поставил чайник, насыпал в кружку растворимого кофе с сахаром и отправился на балкон. Самая главная, священная деталь каждого утра, каким бы ненастным оно не было — это первая сигарета. Первая затяжка наполняет легкие, пробуждает нутро, заставляет задуматься о настоящем. Это наркотик, который убьет меня, но он же и дает первый стимул за день начать жить. Я стоял на балконе, не спеша смакуя медленный яд, и рассматривал окружающий меня пейзаж.

Я живу в самом обычном городке, который мало чем отличается от сотен других на территории стран бывшего совка. Здесь нет достопримечательностей, привлекающих туристов, нет метро, нет огромных молов с толпами суетящихся граждан, да и в целом, инфраструктура меняется со скоростью беременной черепахи с артритом. И дворики здесь все простые, незамысловатые, не ухоженные, но обладающие своим, провинциальным шармом.

Тяжелые свинцовые тучи нависали над блеклыми, чуть обшарпанными домами и отражались в многочисленных лужах, заполнившими каждую выбоину в тротуарах. По ним торопились такие же блеклые, чуть обшарпанные люди, кто с зонтом, кто с телефоном, кто с сигаретой.

Мне всегда было интересно, о чем все эти люди думают, что творится у них в голове, ведь никто из них не оглядывается по сторонам, ни с кем не разговаривает, все закрылись в своем мирке, отгородившись от окружающих коконом из наушников, козырьков, экранов телефонов.

В последние недели люди передвигаются по городу гораздо целенаправленнее, настороженнее, что ли. И дело не только в погоде; новости и слухи, расползающиеся по городу со скоростью света, давили на психику так же сильно, как и свинец над головой. Неторопливо одеваясь, на ходу попивая кофе, я просматривал новости в локальных пабликах, листая ленту в ВК.

Обсуждения, догадки, предположения, некоторые из которых совсем уж дикие — изначальный форум превратился в полную фантасмагорию, но тем интереснее было читать. Изредка я натыкался на комментарии от знакомых, пару раз мелькнули имена студентов. Уверен, что при других обстоятельствах группы, связанные с городом, не набрали бы такой популярности и лет за пятнадцать. Но обстоятельства сложились не совсем адекватные.

Город небольшой, не обласканный вниманием, и из ряда вон выходящего тут никогда ничего не происходило, насколько помню. До первого сентября. Складывалось ощущение, что жизнь всех и каждого разделилась на до и после именно с приходом осени.

Солнечный август сменился дождливым, холодным, и абсолютно безрадостным сентябрем. За прошедшие два месяца я ни разу не увидел солнца; ни одного солнечного дня за более, чем шестьдесят дней. Даже старушки, которые, судя по их рассказам, помнили приход Христа, такой затяжной облачности вспомнить не могли. Гидрометцентр также ничего вразумительного ответить не мог. Это давило на психику, некоторые даже уезжали из города, чтобы почувствовать живительные лучи, ласкающие кожу.

А через пару недель после начала солнечной блокады появились первые новости о без вести пропавших. Сначала внимания этому не придавали, однако после десятого пропавшего игнорировать данную ситуацию более никто не мог. Население здесь около трехсот тысяч, даже десять исчезнувших людей всколыхнули наше болото.

Полиция, обычно наглая и бесцеремонная, обнаглела еще сильнее, наэлектризовав и без того крайне напряженную атмосферу. Каждого второго парня, мужчину, которые находились на улице в вечернее и ночное время суток, без каких-либо угрызений тащили в участок, где могли держать даже сутки, ничего не объясняя.

Но люди пропадать продолжали. Все в возрасте от двадцати до тридцати, в разных районах, ничем друг с другом не связанные, не имеющие ничего общего, и насколько знаю, ни единая душа не была найдена. Ни намека, ни зацепки. Все шло к введению комендантского часа.

Дети посещали школу лишь в сопровождении родителей. Власти молчали, ссылаясь на тайну следствия, в новостях об этой вакханалии упоминалось лишь вскользь. В итоге, как и всегда, единственным источником стал интернет, в частности, локальные форумы и группы в соцсетях.

Источник, конечно, тот еще, но лучше, чем полное безмолвие. Как ни крути, но такого рода вещи людей объединяют. Меня это коснулось лишь косвенно, как и многих других; пропала знакомая знакомого и так далее, но читал я все эти новости скорее просто из желания захламить мозг хоть какой-то информацией, да и разговор поддержать также пригодится.

Без всех этих мемов, фразочек лаконичных, разнообразных гифок, у мозга начнется информационное голодание, и тогда он начнет работать, вырабатывать собственные мысли, а подавляющему большинству людей такое очень уж не нравится. Так ведь недалеко и до собственного мнения дойти, а это чревато. Гораздо важнее быть в тренде, думают пусть неудачники, у которых из-за отсутствия друзей и денег, видимо, бездна свободного времени. Да и слишком много проблем приносят собственные мысли, нужно всегда отвлекаться, ржать, орать, стебать и далее по списку. Даже на таких форумах, где темы отнюдь не располагают к веселью, подобные индивиды всегда в избытке.

Я быстро пробежал взглядом по последним новостям и комментариям, допил кофе и глянул в зеркало. В принципе, ничего удивительного я там не увидел. В отражении на меня смотрел молодой парень: высокий, темно-коричневые волосы довольно коротко стрижены, лишь непослушная челка чуть длиннее и смахнута наверх, открывая высокий лоб. Взгляд карих глаз исподлобья был чуть затуманен от недосыпа. Губы плотно сжаты. Я в который раз отметил, что создаю впечатление довольно агрессивного типа, если не поднимаю голову и не улыбаюсь.

Сегодня я натянул простую черную футболку, джинсы и кеды, а сверху накинул серую куртку, чтобы не промокнуть до нитки в случае дождя. Мне нравится гулять под дождем, нравится, когда на кожу, на волосы обрушиваются потоки воды, будто смывая усталость, негативные мысли, очищают разум. Но появляться на людях после таких прогулок нежелательно. Зонтом я не пользовался принципиально, всегда хочется иметь руки свободными, чтобы покурить или переключить песню в телефоне.

Затем ежедневный ритуал, в который входила бессмысленная беготня по всей жилплощади и собирание всего, что забыл в последний момент. Сигареты, телефон, наушники, бумажник, зажигалка и вся остальная мелочь, разбросанная по периметру, постепенно заняла свое место в карманах. Я покинул тихое, защищенное жилище и окунулся в общественную жизнь.

На улице было свежо. Всю ночь лил дождь, город умылся и принял образ гладкого тюленя, только выбравшегося из воды. Я ступал по асфальту, избегая луж, стараясь идти в такт музыке, звучащей в наушниках.

Как и всегда, мои мысли уже были далеко от этой улицы, от всех этих людей, от всего, что в данный момент меня окружало. Возможно, потому я и люблю гулять, ведь в это время разум уносит меня за все мыслимые горизонты, я становлюсь кем угодно, ничего невозможного не существует, проблемы и грусть остаются далеко позади, в бренном теле.

Стоя на остановке в ожидании нужного автобуса, я рутинно строил планы на текущий день:

— «Так, в первую очередь нужно добраться до Алисы. Денег практически не осталось, мне срочно нужно забрать оплату». — «А если не оплатит сегодня?» — «Будем пользоваться приемом кота из „Шрека“». — «Решил повлиять на Алису мимимишностью? Она тебе, просто взмахнув ресничками, сто очков форы даст. Ты же только улыбаться, как придурок, способен, когда наедине с ней. Серьезно, когда ты уже пригласишь ее на свидание? Два года облизываешься, и никакого продвижения. Поверь, сынок, она согласится». — «Желательно бы сначала на это свидание заработать». — «Включи фантазию, режим романтика. С деньгами каждый может, ты без денег этого анимешного ангела заарканить попробуй. Это же как „Ведьмака“ без интерфейса проходить. На это ведь ты не поленился пятнадцать часов потратить. А пригласить Алису, очевидно неровно к тебе дышащую, решиться не можешь никак».

Эти странные, нездоровые диалоги с самим собой помогали мне развлекаться в ожидании автобуса. Вообще, такие диспуты для меня были довольно частым явлением, в одиночестве я рассуждал и спорил с собой даже вслух. В окружении же людей это выглядело бы немного отталкивающим. Может, таким образом я тренировал речь, может, уже выработалась привычка постоянно иметь собеседника, а может, я уже давно должен бы поговорить со специалистом и выбрать диагноз по вкусу.

Уже почти два года я жил один, с тех пор как Мила, моя бывшая, ушла, забрав с собой уют, чистоту, спокойствие, надежды и кота. — «Она ушла, потому что ты идиот. Ты собственноручно привел ситуацию к этому, хватит ныть». — «Я лишь не хотел, чтобы она не пыталась понять то, что творится у меня внутри. Чтобы не знала про тебя». — «Ты предпочел остаться со мной, а не с девушкой, ставшей для тебя всем. Я так польщен, что вот расплачусь буквально». — «Ты предсказуемее. И не стараешься залезть мне в душу». — «А ты не думал, что я и есть твоя душа, потому и не лезу?» — «Я не совершил столько проступков, чтобы обладать настолько пошлой, циничной и наглой душой».

— Санек, извини, пожалуйста, сигареткой не выручишь? — от споров с собой меня отвлек лохматый мужчина, в зимнем пальто, с сильнейшим перегаром, весь грязный и мокрый.

Волосы свисали на лицо неопрятными, влажными клоками, в глазах застыла всепоглощающая тоска и безнадежность. От зубов остались только темно-желтые пеньки, нос, по-видимому, ломали не раз и не два. За спину был заброшен видавший виды школьный рюкзак.

Это был местный бомж Коля. Я множество раз наблюдал его у себя во дворе, копающегося в контейнерах в поисках лучшей жизни или стеклянных бутылок. Его внешний вид был абсолютно стандартным для бездомного, однако одна деталь в его внешности сегодня привлекала внимание.

Грязный синий шарф почти полностью закрывал старую, в пятнах, шею, и он весь был пропитан кровью. Присмотревшись внимательнее, я заметил, что вся шея, от уха до подбородка, была в свежей крови. Темные струйки просачивались сквозь шарф, заляпав и без того многострадальное пальто. Каждый раз, чуть поворачивая голову, он болезненно морщился.

Я всегда испытывал смесь жалости и неприязни к таким людям, однако к Коле никакого негатива не питал. Я часто наблюдал из окна, как он приходил во двор со своим ранцем, вытаскивал оттуда бутылку дешевой водки, молоко и хлеб, которые покупал за деньги, выпрошенные у прохожих, прикладывался к бутылке беленькой, а затем подкармливал всех бездомных кошек и собак, в изобилии снующих по нашему району.

Большая часть этих животных не всегда были без крова. Просто люди наигрались со своими младшими братьями и решили, что жизнь на улице, вдали от хозяев, без еды и тепла — именно та забота, которой они должны одарить своих питомцев в ответ на их беззаветную любовь и преданность. Коля старался облегчить их жизнь, находясь на самом дне. Да, он алкоголик, и вероятнее всего, он сам виноват в своих злоключениях, но одного у него не отнять — сердца. А возможно, кто-то также выставил его из дома, как и его четвероногих подопечных.

Я старался помочь деду (возможно, конечно, и не деду, я не имею ни малейшего понятия, сколько ему лет), иногда давал ему пару булок хлеба или пачку дешевых сигарет. Каждый раз при встрече с ним мне становилось действительно жаль этого человека, который продолжал жить всем бедам назло. — «А ты о своей жизни ноешь всем и каждому». — «Кому всем? Кому каждому? Друзья давно остались за пределами моей зоны комфорта». — «Ну, мне плачешься вечно». — «А на что ты мне еще?»

Я достал из кармана пачку, заглянул внутрь, там оставалось не больше шести сигарет, и протянул ее Коле. Все равно новую придется покупать.

— Ты где это так? — я указал взглядом на заляпанный шарф. — Подрался с кем?

Коля попытался улыбнуться, но получилась лишь болезненная гримаса. Он суетливо достал сигарету из пачки и начал рыться в карманах в поисках спичек. Я протянул ему зажигалку. Благодарно кивнув, он подкурил, затянулся и, подумав, ответил:

— Да хрен знал бы его, — голос был простужен и скрипел, как очень старое колесо у повозки, — проснулся с утра, все вот… это самое… — После очередной затяжки он закашлялся, и схватился рукой за пораненную шею. — Я ж, это самое, ну с Валеркой-то вчера сидел, выпивал. Ну, Валерку же знаешь, ну и вот, ночь то ни хрена не помню, а утром — вот оно как. На дезинфекцию не одолжишь?

Я не претендовал на знание всех бомжей в округе, хотя о Валерке и слышал — еще один местный маргинал, но рана, видимо, была очень поганой, раз столько крови натекло. Удивительно, как можно о причинах такой травмы забыть. Хотя, с учетом того, как эти ребята пьют, и что они пьют…

— Ты бы врачу показался, что ли, Коль, — я бросил бычок в урну. — Вдруг заражение. Водка тут мало поможет.

— Лучше водочки то ничего не придумали, вот как, — он ухмыльнулся и чуть понизил голос. — У Верки-то такая же херня приключилася… денек, может, два тому назад. Эх… хорошая девка. Вот проведать сейчас пойду, это самое, она тама, на стройке вон, вишь… — Он махнул рукой в сторону здания суда, за которым была расположена стройплощадка, облюбованная всеми бездомными района.

Люди, стоящие рядом со мной на остановке, кто неодобрительно, кто откровенно презрительно, искоса поглядывали на нашу пару. Некоторые старались демонстративно отойти подальше, на другой конец площадки. Я криво улыбнулся.

Если ты выглядишь чище, чуть опрятнее, от тебя несет парфюмом за сотню миль, и за айфон тебе осталось выплачивать кредит около года, значит, априори, ты лучше, выше, благороднее всех этих бомжей. Прав был тот, кто сказал: «Если бы зеркала показывали наш внутренний мир, а не внешность, многие бы ужаснулись». Или что-то в таком духе, не помню. Но суть верна. — «Ты бы тоже ужаснулся, поверь». — «Тебя бы увидел?» — «Я — белый и пушистый, это твои Алисы всякие меня толкают на греховные мысли».

Меня отношение окружающих не беспокоило ни капли, пусть хоть пальцем показывают. Коля хороший мужик, иногда интересные мысли высказывает, когда поддаст, советует даже что-нибудь. И мысли у него свои, не шаблонные, не взятые из Инстаграм, послушать интересно. Сейчас далеко не все этим могут похвастаться.

— Ты смотри, давай. Без тебя кто зоопарк весь кормить будет? — мой автобус, наконец, показался, и я двинулся ближе к краю остановки.

— Да я-то че, я-то…, эт самое…, хорошо. Верка вон… — он еще раз прижал руку к шарфу, пробормотал что-то еще и мелкими шажками потопал через дорогу.