По лепесткам сакуры

Евгений Лысенко (2024)

Руководство секретной службы подбирает исполнителя для ликвидации агента, который был внедрен в криминальную организацию, но разорвал связи с Центром и перешел на сторону террористов. Операция поручена Владимиру Макарову — опытному спецагенту, хладнокровному и мужественному человеку. Ничто не может помешать ему выполнить ответственное задание, кроме одного… Когда-то давно Макаров встретился с таинственным духом — девушкой-лисой, которая перевернула его мир. Так в самом сердце мрака вспыхнула любовь.

Глава третья

Школа единоборств

На рассвете, когда самолет стал снижаться перед посадкой, у самого горизонта, над розовым хаосом облаков проступили очертания вершины Фудзи. Япония приветствовала меня, словно приподняв коническую соломенную шляпу над седой головой. С высоты эта страна казалась такой, какой оставалась на протяжении многих столетий, пока под давлением технического прогресса и желания знати жить по-европейски не отступила от вековых традиций. Однако едва лайнер опустился ниже облачного слоя, сразу же стали видны небоскребы Большого Токио, опутанные транспортными развязками. Призрачный мир далекого прошлого растворился в шуме и суете настоящего.

Я вышел из самолета вместе с толпой обычных пассажиров. Пройдя на втором этаже терминала иммиграционный контроль, сразу отправился на третий, где прошел таможенный. У меня по-прежнему была только ручная кладь, а из одежды — все тот же костюм «русского бизнесмена», хотя на открытом воздухе здесь было заметно холоднее, по крайней мере, если сравнивать с жарой в Индонезии. В портфеле, который передал мне резидент, нашлась внушительная пачка банкнот — японских иен. Это была лишь малая часть суммы, выделенной мне на предстоящие оперативные расходы, но в основном ее составлял безнал, который я еще должен обналичивать в незначительных объемах, чтобы не привлекать излишнего внимания.

В южном крыле аэропорта я купил неброскую куртку и более практичные ботинки на смену туфлям из крокодиловой кожи. Теперь можно было отправляться на конспиративную квартиру в окраинном районе Токио, где предстояло познакомиться с боевой группой и выработать план совместных действий, а заодно получить свежие оперативные данные о банде Димки Орлова.

Ощущение дежавю возникло, едва я вышел из здания терминала — и не потому, что вокруг ничего не изменилось с того времени, когда я жил в Японии. Некогда свято придерживавшаяся традиций, эта страна теперь стремительно менялась, особенно в том, что касалось технологий. Хотя, по моему мнению, японцы сами не слишком изменились с тех пор, когда им в руки впервые попали созданные в западных странах механические игрушки.

Помню, во времена моего детства японская бытовая электроника считалась вершиной научно-технического прогресса. Каждый мечтал о японском магнитофоне или радиоприемнике, а уж видеомагнитофон и тем более персональный компьютер находились за пределом мечтаний. Уже после распада Союза на наш рынок хлынули все эти вожделенные устройства, правда в основном тайваньской сборки, которые с каждым годом становились все дешевле, а значит, доступнее. Вскоре китайская продукция не только вытеснила японскую, но и развенчала миф о техническом чуде Страны восходящего солнца.

А вот в самой Японии, по-моему, просто не заметили этой своей славы. СССР был для нее не самым емким рынком сбыта как бытовой электроники, так и автомобилей. Куда интереснее стали США и Европа: самые экономически развитые на тот момент страны не хотели пускать к себе столь изобретательного и трудолюбивого конкурента, но тем азартнее японцы стремились к тому, чтобы их продукция вытесняла с рынка то, что производили у себя американцы и европейцы. И во многом им это удалось.

Я впервые оказался в Японии десять лет назад. Никакого задания у меня не было, не считая стажировки, и я отправился на обучение к опытному старому мастеру единоборств. Мой учитель Уэна-сан в молодости служил в пехоте. Его богом был император Хирохито, его матерью — великая империя восходящего солнца. Рядовой Уэна готов был умереть ради них, но, когда император подписал капитуляцию, а великая империя оказалась униженной, словно уличная женщина, пехотинец пересмотрел свои взгляды. Погибло так много людей — и все для того, чтобы вчерашнее божество отдало свой народ на поругание американцам, которые сбросили две атомные бомбы, в одно мгновение убившие сотни тысяч человек и еще сотни тысяч обрекшие на медленную смерть от страшных ожогов и незримого излучения, проникающего в кости и кровь…

Убедившись, что в мире нет ни добра, ни справедливости, Уэна принялся искать мудрость, но не в умственных построениях, а в боевых искусствах, и стал учеником одной из школ в Киото. Другие ученики смеялись над ним: он казался им слишком старым, но Уэна не обижался, ведь они были для него несмышлеными малышами. «Старый» ученик не только упорно тренировался, но и прислушивался к каждому слову своего учителя. При этом не гнушался никаким трудом по хозяйству. За учебу Уэна не мог платить: у бывшего солдата в разоренной Японии не было ни своего пристанища, ни доходного ремесла, поэтому школа стала для него и домом, и местом работы. Прошло много лет, прежде чем Уэна был благословлен учителем на открытие собственной школы.

Уэна-сан открыл ее на севере префектуры Киото. Ему очень понравились эти места. Особенно вид с вершины холма на основанный в далеком VIII веке храм Курама-дэра. Популярная легенда утверждает, что один китайский монах увидел во сне своего наставника Цзяньчжэня, который сообщил ему, что гора Курама наделена волшебными свойствами. Ученик не отмахнулся от этого сна и отправился в дальний путь, чтобы выстроить на священной земле храм. Несмотря на то что японцы приняли чужеземное для них учение Будды, они до сих пор верят, что в этих местах обитают тэнгу — горные духи.

Как бы то ни было, монахи в Курама-дэра свято следовали буддийскому вероучению, основанному на традициях трех разных школ, но по окончании Второй мировой войны настоятель храма Коуун Сигараки основал собственную религию, постулаты которой во многом отличаются от канонов буддизма. С тех пор монахи, обитающие здесь, следуют эзотерическому учению, утверждающему, что сама природа окрестных гор пронизана духовностью. Любой паломник или просто турист, который решил преодолеть путь наверх по крутой извилистой тропе, может убедиться в справедливости этого учения, настолько прекрасный вид открывается ему с площадки перед храмом.

Когда я впервые прибыл сюда, тоже не смог удержаться от искушения и поднялся к Курама-дэра. Не скажу, что мне это далось с трудом — все-таки физическая подготовка в нашем ведомстве всегда была на высоте, — но я сумел оценить мужество и выносливость монахов, многие из которых уже далеко не молоды. А ведь они проделывают такой путь если не ежедневно, то точно несколько раз в неделю, ибо то здание, фотографии которого растиражированы в Интернете, представляет собой лишь часть всего храмового комплекса, хотя и самую главную.

Я не просто поднимался по склону, а пытался проникнуться красотой этого места. Начиналась осень. Листва окрестных деревьев уже наливалась пурпуром и золотом. Шагая по тропе, невольно останавливался возле небольших святилищ, посвященных младшим божествам то ли буддистского, то ли синтоистского пантеона — я недостаточно об этом знаю, чтобы различать. Однако, судя по оставленным паломниками подношениям, ни одна из этих кумирен не обойдена вниманием верующих.

И все-таки главная цель всякого пустившегося по этой тропе — это просторный храмовый двор с величественным зданием в центре. Отсюда открывается вид на горные хребты и долины. И отсюда же начинается живописная тропа, ведущая в долину Кибунэ с одноименной деревней, где и расположена школа, которую основал Уэна-сан. Налюбовавшись здешними красотами, я начал спускаться, гадая, какие из старинных черепичных крыш с круто загнутыми козырьками относятся к сооружениям школы.

«Кибунэ» в переводе означает «желтая лодка». Название связано с поверьем, что однажды сюда явилась Аматэрасу — богиня-солнце. Она совершала путь на борту желтой лодки вверх по реке, из Осаки по направлению к северным горам. Там, где богиня сошла на берег, в ее честь был возведен синтоистский храм, а желтая лодка погребена неподалеку. Моя «желтая лодка» тоже прибилась к этим берегам, хотя вряд ли когда-нибудь в честь этого события будет воздвигнуто святилище. Усталый, я брел по старинной улочке, высматривая нужный двор.

Иностранцу непросто найти в Японии дом по адресу. Названий улиц как таковых здесь нет, а нумерация домов отображает очередность их постройки: если в данном квартале дом был воздвигнут первым, то и будет обозначен номером один, а рядом вполне могут оказаться дома тринадцать и двадцать четыре. Правда, это касается в основном жилой постройки в больших городах, а школа единоборств относилась к общественным зданиям. Мне помогли знание японского языка и навыки разведчика, позволяющие ориентироваться даже в тундре или пустыне, не то что в населенном пункте…

Все эти мысли вперемешку с воспоминаниями промелькнули у меня в голове, когда выходил из поезда на вокзале в Киото, оставив под сиденьем вагона пустой портфель с тщательно стертыми отпечатками пальцев. Сегодня у меня не было времени на совершение пешего паломничества — предстояла еще одна поездка, более короткая, до станции Курама. Я купил билет и вскоре сидел в вагоне местной линии. Странно, но было ощущение, что возвращаюсь домой. Даже лица окружающих — как местных жителей, так и туристов — казались знакомыми. А выйдя на станции, я не удержался и подмигнул гигантской статуе Содзёбо — птицы-царя тэнгу с громадным красным носом вместо клюва.

Канатная дорога вознесла меня над багряными кронами растущих в горах деревьев к обзорной площадке у Курама-дэра. Я спешил, поэтому бросил лишь мимолетный взгляд на серебристо-серую крышу храма и сразу же двинулся вниз, к долине «желтой лодки». Что ни говори, а служебная командировка мало походит на ностальгическое возвращение — предаваться воспоминаниям могу лишь на ходу, да и то когда не надо оглядываться и в случае обнаружения слежки отрываться от нее. Самое печальное, что, даже если моя миссия завершится успехом, у меня не будет возможности снова приехать сюда — ведь, скорее всего, у полицейских властей Японии ко мне могут появиться вопросы… Если наслежу, конечно.

В Кибунэ я не заметил никаких изменений, что неудивительно: таким местам любые значительные перемены только во вред. Туристы со всего света едут сюда ради старины и традиций, поэтому местные жители относятся к нововведениям с осторожностью и стараются сделать их незаметными. Как я ни торопился, а все же покружил по окрестным улочкам, стараясь обнаружить слежку, если та имеется, при этом помня, что за мной могут присматривать и свои. И все же отличить вражеского соглядатая от неявного телохранителя можно: последний не станет прятаться, если поймет, что я его обнаружил, хотя и специально лезть на глаза тоже не будет.

Не обнаружив ни врага, ни друга, я отправился к комплексу зданий школы, где преподавали стиль Уэти-рю, который создал мастер Камбун Уэти на основе окинавских стилей единоборств. Меня охватило волнение: неужели опять увижу мастера? Я знал, что Уэна-сан жив и по-прежнему преподает, хотя уже и не занимается непосредственно силовыми упражнениями. Это ведь только в дешевых боевиках мастер карате-до даже в глубокой старости остается непревзойденным мастером единоборств, способным одним движением уложить на татами молодого здоровяка… Увы, это не так: возраст, травмы, полученные на тренировках, все же дают о себе знать. С новым поколением занимаются его ученики, он же — хранитель мудрости, самой философии, духа, заложенного основателем учения Сакугавой.

Вход в школу, как всегда, был свободен. Злоумышленников здесь не опасались. Во-первых, потому что учитель исповедует принцип, который на русский можно перевести как «не ожидать зла», во-вторых, потому что никаких особенных ценностей, кроме духовных, в комплексе зданий школы не хранилось, а в-третьих, мало найдется сумасшедших, которые рискнут проникнуть с недобрыми намерениями в место, где круглосуточно обитают с десяток мастеров единоборства.

Так что входящему здесь были рады. И иллюзий по поводу того, что мне — особенно, я не питал. На месте учителя я бы точно не обрадовался, если бы мой дом превратили в конспиративную квартиру. Однако логику руководителей операции понять можно.

Если наш противник все-таки пронюхал о том, что Владимир Макаров опять появился в Японии, то пусть думает, что тот всего лишь решил посетить своего старого учителя. Хотя вряд ли Васи этим проведешь… Ну так в нашей работе мало в чем можно быть уверенным на сто процентов. Хотя бы потому, что мы никогда не играем против слабого, а тем более глупого противника.

Я уложился в тот отрезок времени, который был выделен на мое перемещение от аэропорта до деревушки в горной котловине, поэтому меня ждали. Японец в обычной гражданской одежде встретил у ворот и проводил к небольшому дому в глубине двора. Мощенная диким камнем дорожка проходила мимо здания, где находилось додзё, и до моих ушей донеслись ласкающие слух звуки — отдаваемые мастером команды и глухие удары, парируемые блоками. В школе шли занятия. Я бы тоже с удовольствием вышел на татами, но сейчас имею другую задачу.

В домике ждала моя боевая группа — двое парней и девушка. Негусто, особенно если учесть сложность задания, но зато эти уж точно были лучшими из лучших. Когда я вошел, они поднялись и поклонились мне: как-никак, я был старшим, сэнсэем. Не произнеся ни слова, оглядел их всех. Досье на каждого из них было у меня в голове. Нода Хирота, двадцать пять лет, уроженец Хоккайдо, образование высшее техническое, наш компьютерный гений, при этом за плечами служба в спецназе Сил самообороны. Уэда Ямато, двадцать три года, коренной житель Осаки, образование среднее, чемпион префектуры по автогонкам; кроме того, черный пояс, первый дан. Мацумото Мэй, двадцать лет, родилась на Окинаве, образование высшее, специальность — криптография, при этом отлично владеет огнестрельным и холодным оружием.

Досье, однако, было неполным. Я не знал главного — почему они работают на нас. Симпатия ко всему русскому? Желание очистить свою страну от всякой нечисти? А может, все трое просто хладнокровные наемники, готовые работать на кого угодно, лишь бы платили? Последний вариант устраивал менее всего: не хочу, чтобы мою спину прикрывали люди, которых можно перекупить — пусть даже чисто теоретически.