По лепесткам сакуры

Евгений Лысенко (2024)

Руководство секретной службы подбирает исполнителя для ликвидации агента, который был внедрен в криминальную организацию, но разорвал связи с Центром и перешел на сторону террористов. Операция поручена Владимиру Макарову — опытному спецагенту, хладнокровному и мужественному человеку. Ничто не может помешать ему выполнить ответственное задание, кроме одного… Когда-то давно Макаров встретился с таинственным духом — девушкой-лисой, которая перевернула его мир. Так в самом сердце мрака вспыхнула любовь.

Глава вторая

Встреча с резидентом

Ничего из того, что мне грезилось перед посадкой в самолет, увидеть не удалось: авиалайнер приземлился ночью. И по дороге из аэропорта Джакарты в Бандунг я мог любоваться только звездами над джунглями, полями и деревнями, не освещенными ни единым огоньком. Крестьяне ложились с заходом солнца и вставали с первыми проблесками рассвета. Неудивительно, «день год кормит» не только в России, но и в этой стране, где собирают по три урожая за сезон. Почему меня так интересует здешнее земледелие? Потому что по легенде я бизнесмен именно в сфере сельского хозяйства, а мой принцип — отрабатывать легенду даже в мыслях, так меньше шансов, что однажды застанут врасплох.

С резидентом я созвонился еще с вокзала Гамбир, перед посадкой на поезд. Мы условились о месте и времени встречи, после чего я вынул из телефона сим-карту, сам аппарат тщательно протер спиртовой салфеткой и отдал уличному мальчишке. Симку уничтожил, разломив надвое, и спустил ее в унитаз. Может, это лишние и, с точки зрения обывателя, даже бессмысленные предосторожности, но, как показывает опыт, в нашей работе мелочей нет. Мишка Бывалов пять лет назад погорел в Бхопале на том, что не оставил чаевых официанту в кафе — выбился из образа богатого иностранца, который по легенде обязан был поддерживать постоянно.

Русский бизнесмен, каковым я должен быть в Индонезии, оказавшись в Бандунге, не может не заглянуть в ресторан «Кам-понг Даун», где каждый стол накрывают в отдельной беседке, стилизованной под хижину, которые стоят посреди живописной поляны с видом на реку и водопад. Если посетитель решил здесь поужинать, то от входа в ресторан до места трапезы ему предстоит совершить путь при свечах. Но поскольку резидент назначил встречу на утро, этой романтики тут явно не будет. Одна надежда, что батагор — обжаренные шарики рыбного фарша с арахисовой пастой и соевым соусом, мартабак — плоские пироги со сладкой и пикантной начинкой, сото бандунг — мясной суп с бобами, ми айям — куриную лапшу с различными приправами и прочие вкусные блюда здесь подают в любое время суток.

Ночь за окнами вагона таяла. Звезды поблекли, проступили очертания далеких холмов. Вблизи экватора солнце садилось и вставало почти вертикально. И едва сквозь серую пелену рассветных сумерек пробились алые пятна рассвета, как тут же показался и сам их источник — малиновый шар дневного светила, поднимающийся все выше и выше над джунглями. К железнодорожному вокзалу Бандунга поезд подошел, когда от ночной прохлады не осталось и следа. Ступив на перрон, я словно перенесся лет на сто назад. Недаром же этот город, административный центр Западной Явы, называют Парижем в тропиках. Мне было не до красот, но полюбоваться зданиями, построенными в стиле ар-деко еще голландскими колонизаторами, можно было и из окна такси.

Кстати, таксист, владеющий английским, удивился, когда я назвал «Кампонг Даун» как цель поездки. Популярный у туристов ресторан был еще закрыт. Стремясь туда с утра пораньше, я рисковал наткнуться на запертые двери. Почему же резидент назначил встречу именно там и именно в это время? Ведь это явное нарушение нашего принципа «не выделяться». А с другой стороны, чем меньше посторонних глаз будет нас видеть, тем лучше. Я вполне допускал, что Сарип Дасаи использует это заведение неслучайно. Он мог давно «прикормить» менеджера и персонал ресторана, что в нашей практике случается. Впрочем, меня это не слишком волновало. Я здесь проездом.

Машина притормозила у ворот ресторана. Я расплатился с водителем, подождал, пока он уедет, и принялся рассеянно озираться, как и полагается чужеземцу, плохо представляющему, куда он заехал. Слежки не было, да и не могло быть. Вряд ли у Орлова дела идут настолько хорошо, что он контролирует передвижения всех россиян, прибывающих в Юго-Восточную Азию, но правила есть правила. В нашем деле лучше перебдеть, чем недобдеть.

Темнокожий служитель-индонезиец у входа молча поклонился мне и провел к одной из крытых соломой беседок-«хижин». В ней было светло, но прохладно. Свет проникал через широкие оконные проемы, а прохладой веяло от горы, высящейся над рестораном. Склон ее зарос мелкой зеленью, по листьям которой струилась роса. Близился сезон дождей. Скоро влаги на Яве станет слишком много для комфортного здесь пребывания. Меня это не тревожило: я покину тропический остров уже завтра. И все-таки, как это непохоже на нашу московскую осень, когда воздух пропитан запахом увядания, а опавшая листва быстро превращается под ногами в бурую грязь…

С подушек, раскиданных по ковру, поднялся еще один индонезиец. Смуглое лицо, умные карие глаза. Это он, наш резидент в Индонезии Сарип Дасаи. Гринев показал мне его досье. Следовательно, о нем я знал все, что было известно нашей службе. Бывший военный, бывший полицейский. Некогда учился в Советском Союзе, так что по-русски говорил прекрасно. Кроме знания языка, обладал множеством других талантов и способностей. Хрупкость телосложения могла ввести в заблуждение. У Сарипа Дасаи был черный пояс по карате, пятый дан. Сложив ладони в традиционном приветствии, он мне поклонился. Я слегка согнулся в ответном поклоне.

— Selamat pagi!

— Selamat pagi! — откликнулся он и перешел на русский: — Как добрались?

— Спасибо, — сказал я. — Нормально.

— Сейчас принесут завтрак, — продолжал резидент. — Я взял на себя смелость заказать по своему вкусу.

— Благодарю вас, — кивнул я.

Для людей моей профессии вкусовые предпочтения — непозволительная роскошь. Однажды в пустыне Намиб мне пришлось довольствоваться мясом черной мамбы.

— Готовят здесь небыстро, — проинформировал меня Сарип. — Как это у вас говорится?.. «Держат марку»? И это хорошо. Есть время для разговора.

— Понимаю. Да, такие разговоры лучше вести на голодный желудок.

Резидент кивнул, хотя по взгляду его трудно было понять, принял ли он мои слова всерьез или все-таки счел шуткой.

— Номер вам забронирован, — сообщил он. — Переночуете — и завтра в аэропорт до Джакарты. Оттуда рейс на Токио. Все данные в чате.

— У меня нет с собой телефона, — напомнил я.

Зря я это сказал, словно усомнился в его компетентности. Взгляд резидента стал печальным, но общее выражение лица не изменилось. Я его понимал. Мы, конечно, профессионалы, но все-таки люди. И каждый со своими слабостями.

— Я знаю, — произнес Сарип. — В этом портфеле есть все, что вам понадобится до Токио, но там от него лучше избавиться.

Я кивнул, задержав голову склоненной чуть дольше обычного кивка. Это было мое извинение по-местному.

— Насколько здесь, в Бандунге, «грязно»? — осведомился я.

— Об этом можете не беспокоиться, — развеял опасения резидент. — Мои люди все зачистили. И не только здесь. Так что чувствуйте себя спокойно вплоть до выхода из самолета в Нарита. За Токио и Киото ручаться не могу.

Я опять кивнул. Восток — дело тонкое. А Юго-Восток тем более. Даже думать не хочу, каким именно способом люди бывшего полицейского инспектора все зачистили в этом красивом, по-своему элегантном городе. И сколько крокодилов в местных водоемах теперь долго не проголодаются. Вот почему меня всегда коробило от высокопарных речей, до которых так охочи наши начальники. Неразборчивость в средствах во имя высокой цели сплошь и рядом приводит к ее мутации. Может, потому Димка Орлов и превратился в международного террориста без всякой иной цели, кроме личного обогащения? Естественный результат нашей работы.

— Значит, здесь смогу расслабиться, — задумчиво проговорил я.

И это был не вопрос.

— На всякий случай за вами присмотрят, — добавил Сарип.

И я снова кивнул, на этот раз с чувством глубокого удовлетворения. Так-то лучше. Честнее. И гораздо ближе к реальности, чем уверения в том, что силами резидента, даже бывшего полицейского, можно «перекрыть» двух с половиной миллионный город. Тем более два города! Наш противник обучен тому же, чему и мы. И мыслит он точно так же. Прореха в агентурной сети — это сигнал тревоги и повод задействовать другую сеть, резервную. Как там говорил наш препод по диверсионно-разведывательной?.. «Если вы обнаружили растяжку, значит, есть та, которую вы не заметили»…

В дверь «хижины» постучали. Резидент откликнулся по-малайски. Вошел официант. В руках у него был такой огромный поднос, что при желании он мог бы улечься на нем спать, свернувшись калачиком. Пристроив поднос на согнутую в колене ногу, официант принялся выгружать блюда на низкий резной стол. Похоже, Сарип угадал мои голодные мысли на расстоянии. Здесь были и батагор, и мартабак, и сото бандунг, и ми айям. А еще несколько разновидностей экзотического напитка джаму и освежающий десерт эс догер. Разговоры пришлось прервать. За едой можно болтать лишь о том, что не имеет значения. Жаль только, что в нашей профессии разговоры ни о чем — удовольствие слишком редкое.

— Теперь о главном, — вернулся к основной теме резидент, когда пиалы, тарелки и чашки опустели. — По сведениям, которые мне удалось собрать, акция готовится на конец сентября — начало октября. Характер акции, место проведения, способ — это вы должны выяснить сами. Никто из моих людей не смог настолько близко подобраться к Васи…

— К Васи? — переспросил я.

— Да, это слово по-японски означает «орел».

— А по-русски это имя — Вася, Василий.

— Кодовое обозначение согласовано с Центром, — уточнил Сарип.

— Я не возражаю… Простите, что перебил.

— Всей агентуры Васи мы тоже не знаем.

— Ясно, — буркнул я. — Большую часть работы мне предстоит проделать самому, да еще в считаные недели.

— Погибли многие, — напомнил резидент. — И мои люди, и ваши.

— А я думал, они все наши…

Сарип промолчал. Он был прав. Это лишний разговор. А мне надо собраться и не тратить время и нервы на то, что не относится к выполнению задания. Резидент может сообщить в Центр о том, что присланный из Москвы агент не соответствует требованиям, но это ничего не изменит. Другого Центр не пришлет. А я, если съеду с катушек, провалю задание. И тогда… Где-то произойдет взрыв или еще какая-нибудь смертоносная пакость. И погибнут люди. Наши, не наши — люди. И мне до конца дней не отмыться… Хотя бы перед собственной совестью.

— Сейчас подойдет машина, — прорезался сквозь мои размышления голос Сарипа. — Она отвезет вас в отель.

Я поднялся. Взял его портфель и оставил свой. Мы обменялись рукопожатиями.

Снаружи меня поджидал тот же служитель ресторана и повел к выходу — но уже другому. Это и понятно. Даже если какая-то наружка имеется, она вряд ли держит под контролем все здешние лазейки, предусмотренные резидентом. Служитель и впрямь вывел меня к крохотной калитке, замаскированной вьющимся растением с широкими листьями. Из калитки я выскользнул в небольшой переулок. Там стояла машина. Не такси, а обыкновенная Honda Brio, каких много встречается на здешних улицах.

В номере отеля я сразу завалился на боковую, проспал до вечера, а когда проснулся, то сразу понял, что на приключения меня не тянет. В том смысле, что я, конечно, мог бы довериться Сарипу Дасаи и побродить по вечернему городу, заглянуть в бар, потрепаться с первой случайной туристкой — с местными лучше не связываться — и вообще слегка оторваться, но настроения не было. Позвонил на ресепшен, заказал ужин в номер. Поел, глядя в экран лучшего телевизора на свете, то есть в окно, наблюдая, как солнце садится за крыши, с каждым мгновением становясь все более похожим на раздавленную вишню.

И тут меня настигло видение. Со мною такое случается, к счастью, редко, иначе бы меня забраковал наш мозгоправ. Да и происходит это, лишь когда я полностью расслаблен, а не во время работы. Это очень похоже на сон, вроде того что я видел накануне появления в СНТ полковника Гринева, только наяву. Сначала возникают запахи… Вот и сейчас я почувствовал тонкий аромат. Знакомый, но сразу вспомнить его источник мне не удалось. Когда вот так, ни с того ни с сего, галлюцинируешь, анализировать происходящее сил не хватает. Затем я услышал шелест и тихий посвист. Так шелестит ткань шелкового кимоно во время стремительного движения и посвистывает стальной клинок.

Об этом мне не пришлось вспоминать. Этот звук запечатлелся в памяти еще с того злосчастного дня, когда я заполучил свой шрам. А за звуком пришло и видение, то есть галлюцинация зрительная. Сначала все обозримое пространство заполонили лепестки сакуры. В Японии, когда цветет это дерево, словно начинается снежная буря, но розовая и теплая, как кровь из вен, стекающая в ванну… Однако эти лепестки не мчались по воле ветра — они сплетались в фигуру женщины, вернее юной девушки в шелковом кимоно, которая то ли танцевала, то ли…

Нет, это не танец, а тренировка. В руках девушки катана. Она совершает стремительные выпады и ставит блоки, сражаясь с незримым противником. И происходит эта тренировка в знакомом мне додзё. Вот только там никогда не занимались девушки. Во всяком случае, при мне. Да и вообще, такое ощущение, что это происходило давным-давно, может быть сотни лет назад… И лишь однажды видение оставило мне памятку, хотя проще было предположить, что старый учитель случайно взял не тренировочную, а боевую катану, а девушка и лепестки японской вишни мне почудились от боли и крови, залившей глаза.

Видение не прекращалось. К счастью, оно было бесплотным, иначе меня бы уже располовинило бритвенно острым лезвием клинка. Так что же это — лишь галлюцинация или какое-то послание?.. Верующим я не был — работа не располагала; однако несколько раз удавалось уйти от верной смерти буквально чудом, так что невозможно было не допустить наличия высших сил. А если это послание, то от кого? И что оно гласит? Бессмысленные вопросы. Надо просто переждать. Само пройдет, как проходило прежде. Ну, если не считать шрама на щеке и резкого рывка за плечо, чтобы убрать меня с траектории движения меча. А что на этот раз?

Девушка вдруг остановилась. Повернулась ко мне. Я увидел ее лицо. Японка, очень красивая — словно из анимэ, только без этих дурацких, не по-монголоидному широко раскрытых глаз. С красавицей что-то происходило… какая-то метаморфоза. Судорога прошла по ее лицу и телу… Катана выскользнула из внезапно укоротившихся рук и со звоном упала на татами… Голова уменьшилась и втянулась в ворот кимоно, которое вдруг осело на пол ворохом ткани… И тем не менее что-то под этим ворохом еще было. Шелк шевелился, словно укрытое им существо пыталось выбраться наружу.