Тест на профпригодность

Евгений Луковцев, 2022

Служба в научном флоте – мечта многих подростков из дальних земных колоний. Но мало иметь хорошие знания, широту взглядов и золотой аттестат, чтобы заслужить по-настоящему достойное место. Юному лейтенанту Димке Карпенскому требуется, как минимум, преодолеть панический ужас перед существами, которые заправляют всем в космофлоте людей.

3.

Озолинг сидел на том же месте и крутил изометрический чертёж над столом, словно и не ложился спать в прошлом цикле.

Димка планировал упереться обеими ладонями в край стола и рыкнуть: «Это ваших рук дело?» — только завлаб опередил его на секунду.

— Молодой человек, стучаться вас что, родители не учили?

— Ээээ, — замялся Димка, по инерции шлёпнул ладонями о стол, от чего чертёж вздыбился на противоположной стороне, наполз завлабу на лицо, раскрасил его квадратами и линиями. Озолинг взревел, стал поспешно пихать изображение обратно, потом бросил и крикнул инжененому боту, чтобы выключил проектор.

— Вы что, с ума сошли?! Что вам нужно?

— Я… Я по поводу назначения в седьмую.

— Ну?

— Ну… Это ваше распоряжение?

— А чьё ещё? Пока я командую БЧ-7, в моей власти такие назначения!

Ещё никогда на научной станции никто при Димке не называл седьмую лабораторию «боевой частью». Кстати, хранилище и вспомогательный персонал тоже никто не называл «Сл-С». Это термины из прошлого, времён старого земного флота. Когда ещё существовал земной флот. Когда Земля светилась огнями больших городов, корабли летали между планетами, не спрашивая ни у кого разрешение, а слово «спорангий» употребляли только биологи в своих скучных научных спорах. Да, были когда-то и такие времена.

Димка подумал, что никогда не интересовался прошлым Озолинга и не загадывал даже, сколько ему должно быть лет, чтобы в памяти хранились все эти далёкие для современной молодежи вещи.

— ПалПалыч, зачем вы это сделали?

— Эммм… Как вас?

— Дима.

— Да-да, лейтенант Дмитрий Карпенский. Мечты о космосе, экзамен с отличием. Дорогой мой, помилуйте, не вы ли вчера сотрясали кислородную смесь моего кабинета жалобами, что до сих пор не назначены в лабораторию и прозябаете на должности завскладом?

— Я, но…

— Успели передумать?

— Нет, но…

— У вас рабочий цикл начинается через четыре минуты!

— Но я не успел обработать ту накладную!

— Что за беда? Обработает сменщик.

— Беда? Беда в том, что заявка уже отработана. Её одобрили!

— Да?.. — растерянность завлаба не промелькнула, а прямо-таки мышью проскочила по глубоким складкам на лбу. И мигом уступила место уверенному канцеляриту. — Да, да, подтверждаю, я провёл необходимые сверки, уточнения, получил подтверждение с поверхности Заказника и одобрил заявку.

— И для чего же им триста тонн зелени?

— Для… А какой у вас теперь допуск?

— Д-7.

— Значит, для вас это останется тайной. Кстати, как вы вообще узнали судьбу заявки?

— Элементарно! Получил уведомление о переводе в седьмую лабораторию, зашёл посмотреть список её проектов, а там самый свежий заказ — синтез трёхсот тонн лакокрасочных материалов!

— Логично. Остальное вы додумали, меня спровоцировали, а я купился и разболтал. Что ж, будет старому дурню наука. Тогда знаете-ка что? Берите этот заказ себе на исполнение. Допуск у вас есть, где сырьё брать — вы в курсе, шуруйте на рабочее место и приступайте к синтезу!

Озолинг скосил один глаз на свой стол, инженерный бот послушно пискнул и оформил назначение. Уведомление эхом отозвалось у Димки на локте, он перевернул запястье и убедился, что на экране персокома светится входящее сообщение зелёного цвета — служебное. От обиды лицо его залила краска, глаза сощурились в тонкие щёлочки.

— Я сделаю эту работу. Я офицер научной космической станции, обязан выполнять приказы руководства. Но знайте, что это дело я просто так не оставлю. В прошлый рабочий цикл я поднял архив накладных и выяснил, что смарагдовую зелень поставляют на Заказник не в первый раз, причём всегда по разным номенклатурам. То как протравочный химикат, то как краску, то как удобрения. Если вам этот бессмысленный расход наших ресурсов не кажется подозрительным, то я сам выясню, в чем тут дело. Если потребуется, в спорангий залезу, но выясню!

Не прощаясь, он развернулся и быстро вышел, жалея, что автоматические люки на станции не дают возможности хлопнуть дверью. Но как всегда, быстро вспыхнув, он так же быстро пришёл в себя. Свернув за первый поворот, уже жалел, что нарушил субординацию. Пройдя ещё шагов двадцать по палубе — остановился, ругая собственную резкую выходку. Наконец, развернувшись, поспешил обратно, чтобы принести Озолингу извинения.

Люк в кабинет оказался распахнутым, и Димка невольно сбавил ход, чтобы не столкнуться с выходящим человеком. По этой причине внутри не услышали его шагов. Посетитель не думал выходить, он просто стоял очень близко, спиной к люку, поэтому входной клапан и не закрывался.

–…не остановится, — говорил из глубины кабинета завлаб. — Я думаю, он продолжит копать. Если накопает что-то существенное, мы пропали, всё дело пропало. Моя поспешность с его назначением только усугубила ситуацию.

— Тогда я предлагаю перейти ко второму уровню защиты, — сказал гость.

— Не слишком ли? Мальчишка ведь, желторотик.

— Ничего, вовремя пообломать перья ещё никому не вредило.

Мужчина хохотнул, и от этого глумливого смешка Димке стало не по себе. Он не видел лица незнакомца, только широкую спину, толстую шею, неровные складки кожи у основания затылка да чёрные пятна на лысине — ожоги от многочисленных контактов со спорангием. И этот голос, и эта спина говорили Димке, что «не по себе» в его ситуации — не то слово, на самом деле ему должно быть до колик страшно.

— М-дэээ, — протянул Озолинг. — Тоже верно. Далась ему эта зелёнка!

— А кто его на склад назначил? Может, это провокация?

— Да ну, брось, чистая случайность. Люди такого рода проявляются на любом месте, куда их не назначь.

— Тогда подумай хорошенько, может ему этой зелёнкой сразу лоб намазать?

— Я уже думал…

Окончание ответа Димка не услышал. Мужчина в дверях неожиданно шевельнулся, поднял руку, чтобы почесать затылок. Решив, что он собирается обернуться, Димка отпрыгнул от люка. Ботинки горомыхнули, как ему показалось, на всю станцию. Словно застигнутый над краденой сосиской кот, повинуясь инстинкту самосохранения и ожидая каждую секунду злобного окрика, он бросился бежать.