Сеть Петровского. Часть 1

Евгений Калачев

Современная Россия. Университет в провинциальном городе. История группы студентов, которой удалось поставить на поток всю «теневую экономику» в своем вузе. У каждого из них были свои мотивы, но даже они не догадывались, как далеко готов зайти их лидер, не знающий сочувствия и страха и не способный остановиться… Они стали самым скандальным прецедентом в истории образования. А эти 5 лет их жизни превратились в настоящий кошмар…

2. Наследие

— Константин Петровский с самого начала был не такой, как остальные. Это было заметно, но никто не мог предположить, куда выведет эта неординарность.

— Чтобы устроить все таким образом, как устроил Петровский, нужен был бы немалый авторитет. Иначе люди просто не пошли бы за ним, я прав?

— Разумеется. Все началось с небольшой компании, образовавшейся лишь в виду стечения обстоятельств. А за этим последовала цепочка на первый взгляд случайных, не связанных между собой событий, но каждое из них внесло свою лепту, образовало фундамент, на котором в итоге была построена «Сеть Петровского».

— Хотите сказать, что «сеть» — лишь результат череды случайных событий?

— Скорее, следствие. По большому счету, случайностей не бывает вообще. Но, вероятно, если бы хоть одно из этих событий не произошло, «сеть» бы вовсе никогда не существовала. Не будь той стычки со старшими студентами — Петровского не узнал бы весь университет. Не будь череды последовавших за этим событий и совпадений, его авторитет среди студентов не взлетел бы до небес. Им нужно было лишь правильно повести себя в тех или иных ситуациях, вряд ли даже они тогда представляли, во что все это выльется в итоге. Прошу простить мою многословность, но чтобы остановить все это, нужно понять их. Поэтому придется рассказывать все по порядку…

***

— Больно, с…а! — Саня сплюнул на асфальт и потрогал свое лицо, на котором все еще оставались синяки.

— Не ной, — буркнул Артур, бросив сигарету в урну, — еще не вечер, они ответят за то, что сделали.

— Вам мало? — окликнул один из стоявших поблизости пятикурсников, — жизнь, я смотрю, совсем ничему не учит? Я слышал, вы неслабо огребли от первашей!

— Был зацеп, — мрачно ответил Артур.

— Зацеп? — хохотнул студент, — впятером против троих? У них все более-менее целые, а вас попросту разбили? Ты называешь это зацепом? Ребята, да они вас поимели!

Послышался хохот. Артур злобно посмотрел на собеседника, но побоялся вступать в открытую конфронтацию со старшими студентами.

— Они за все ответят, — хмуро сказал он, — я их асфальт жрать заставлю!

— Нет, Артур, тебя точно жизнь ничему не учит! — заявил Соболев, тоже стоявший в компании однокурсников, — они уже показали себя, наказали вас в ситуации, когда вы были не правы! Они — национальные герои, а вы опростоволосились! Чего ты еще хочешь?

— Я хочу, чтобы эти уроды знали свое место! — заявил Артур.

— Поверь мне, они его знают! — Соболев ухмыльнулся, — и оно уж точно повыше вашего. Единственный правильный выход для вас — сделать вид, что устроили «первашам» что-то вроде проверки на вшивость, и они ее прошли. Попытаетесь снова цеплять их — сами же поднимите их авторитет еще выше, а вас станут презирать, как натуральную нежить!

— Мы сами разберемся, — проговорил Артур.

— Ну, разбирайтесь, разбирайтесь! — хмыкнул Соболев, — я никого не учу жить, это всего лишь дружеский совет. А там думай, Артурка! — он хохотнул.

Артур снова злобно посмотрел на собеседника, но ничего не сказал.

***

— У тебя как вообще с историей, нормально? — спросил Фролов.

— Вроде не жалуюсь, — ответил Петровский, подняв глаза, — поживем — увидим.

— А спорим, ты ни хрена не шаришь в истории! — усмехнулся Фролов, — спорим, легко поймаю тебя! Давай, на пять штук!

— Отстань, нет у тебя пяти штук, — хмыкнул Петровский.

— Ни хрен с ним, давай не на пять штук, давай на халявный обед в столовой! — раззадоривал Фролов.

— Давай, все равно же не отвяжешься! — спокойно ответил Петровский.

— В каком году началась Вторая Мировая? — спросил Фролов, — отвечай быстро, не задумывайся!

— В тридцать девятом, умник, это все знают! — Петровский ухмыльнулся, — только у нас так-то история государства и права, а твой вопрос скорее из истории Отечества, но все равно, похоже, сегодня ты меня кормишь…

— Ну и ладно! — бросил Фролов, — Алин! Алин! — он позвал одногруппницу.

— Что? — Алина обернулась.

— В каком году началась Вторая Мировая? — спросил Фролов.

— Ты реально не знаешь или прикалываешься? — Алина удивленно подняла брови, — в сорок первом, конечно!

— Видишь! — Фролов удовлетворенно посмотрел на Петровского.

— И что ты хотел доказать? — осведомился он, — то, что она не понимает разницы между Второй Мировой и Великой Отечественной? Прости, солнце, ты прекрасна, но история — не твой конек!

Алина улыбнулась, обрадовавшись комплименту в свой адрес. Нелестный отзыв Петровского о ее эрудированности, впрочем, нисколько ее не смутил.

— Зачетная, — хмыкнул Фролов.

— Зачетная, — согласился Петровский.

— Ну что, забьемся на троих? — предложил Дмитрий, — я, ты и Асхат!

— По поводу? — не понял Петровский.

— Ну, кто из нас первым опрокинет кого-нибудь из группы в горизонтальное положение! — Фролов хитро подмигнул, — типа соревнование получится!

— Твоя нездоровая тяга к спорам начинает накалять, — Петровский усмехнулся, — отвяжись от меня, не буду я больше с тобой ни на что спорить.

— Да ладно, прикольно же! — не успокаивался Фролов, — ну, все так делают, чего ты?

— А я не все, — хмыкнул Петровский, — я сказал: отвали.

— Понятно, сдулся! — отмахнулся Фролов, — Асхат, а ты что скажешь?

— Нет, не буду спорить, — коротко ответил он, подняв глаза, — получится, значит, получится. Нет, так нет.

— Ну, с вами вообще неинтересно! — раздосадовался Фролов.

В это момент зазвенел звонок. Спустя несколько секунд дверь аудитории открылась, и показался преподаватель: высокий и худой, но широкоплечий, одетый в рубашку и брюки.

— Все здесь, что ли такие пунктуальные, — пробурчал Фролов, поднимаясь с места, чтобы поприветствовать вошедшего.

— Присаживайтесь, не люблю долгих приветствий, — разрешил преподаватель, — добрый день, уважаемые друзья. Меня зовут Семенов Антон Алексеевич. Если мое имя кому-то кажется слишком сложным для запоминания, можете его записать…

В аудитории послышались смешки.

— В этом семестре я буду вести у вас историю государства и права, — продолжил Семенов, — дисциплина длится один семестр, в конце которого мы в едином порыве и, надеюсь, успешно, сдаем экзамен…

Фролов открыл тетрадь и записал на полях: «История отечества. Экзамен. Хз».

— Что значит: «хз»? — не понял Петровский.

— Это значит, я не знаю, решается вопрос или нет, — пояснил Фролов.

— Ты в универе без году неделю, а уже собрался давать кому-то взятку? — хмыкнул Петровский.

— Кто бы говорил! — Фролов ухмыльнулся и ткнул приятеля локтем в бок.

— А обучаться мы будем по дурацкой кредитно-модульной системе, все прелести которой я обязан вам объяснить! — сказал тем временем Семенов.

— Дурацкой? — переспросил Фролов.

— Да-да, вы не ослышались, именно дурацкой! — Антон Алексеевич согласно кивнул, — а вы считаете иначе?

— Ну, не знаю, — Фролов пожал плечами.

— Если хотите поговорить о минусах такой системы, то они вполне очевидны, — спокойно продолжал Семенов, — но, я думаю, вы и так догадываетесь…

— Попробую угадать: минус в том, что экзамен принимает компьютер, а не живой человек? — в дискуссию вмешался Петровский, — да и вообще в тотальной компьютеризации образования, я прав?

— Вот видите, — Семенов улыбнулся, — я ведь сказал: вы сами все прекрасно понимаете. А подобная проверка знаний, что итоговая, что промежуточная, я убежден, никоим образом не показывает истинный уровень образованности того или иного студента.

— Ну, наверное, так, половину ответов можно банально угадать, — Петровский кивнул, — даже будучи недалекого ума, — он постучал костяшками пальцев по столу.

— Ругать нововведения или хвалить, каждый решает для себя, но факты налицо, — Семенов развел руками, — увы, в последнее время работодатели жалуются на уровень профподготовки. С каждым годом он падает. Поэтому мое мнение таково: дурацкая.

Он направился к кафедре и открыл списки, желая, видимо, перейти к знакомству с группой.

— То есть, хотите сказать, что мы станем плохими юристами? — Петровский прищурился, не сводя взгляда с преподавателя.

— Этого я не говорил, — спокойно ответил Семенов, — приподняв глаза. Все зависит в первую очередь от вас. От вас лично, друг мой, и от каждого студента.

— А разве это не ваша обязанность: дать нам необходимые знания? — с вызовом спросил Петровский.

— Костян, ты чего?! — Фролов дернул его за рукав, — тебя, по ходу, занесло!

— Погоди ты! — вполголоса одернул Петровский.

Семенов отреагировал на выпад на удивление спокойно.

— Безусловно, за вами есть правда, — он согласно кивнул, — как преподаватель, я должен дать вам весь необходимый багаж знаний. А как педагог, даже больше. Это не совсем правильно и этично — обсуждать с вами такие вопросы, но раз уж вы сами начали, скажу: все мы люди. Добросовестность, ответственное отношение и исполнительность, как вы, наверное, догадываетесь, разнится не только у студентов. И, думаю, на этом стоит прекратить, мы итак подошли к слишком тонкому вопросу. Поэтому я сказал: истинные педагоги, коих у нас, к счастью, немало, дадут вам все, что только смогут, но и вам придется делать шаги навстречу, где-то и проявлять инициативу самим. Тогда вы сможете овладеть своей специальностью и хорошо показать себя на будущих местах работы.

— А вы, значит, надо полагать, педагог? — уточнил Петровский. В аудитории повисла гробовая тишина. В вопросе прозвучал явный вызов.

— Да, считаю себя таковым, надеюсь, заслуженно, — ответил Антон Алексеевич, — я вижу свое призвание в этом. Я постараюсь дать вам не только знания, но и вложить в вас что-то большее. Если, конечно, вы сами этого захотите. И если хоть один студент уходит с моих занятий не «пустым», значит, я живу и работаю не зря.

— То есть, вы считаете, ваше счастье в этом? — вкрадчиво осведомился Петровский.

— Да, в этом, — коротко ответил Семенов, — но мы как-то совсем далеко ушли от нашего предмета. Простите, могу я узнать ваше имя?

— Константин, — ответил Петровский.

— Очень приятно, Константин, — кивнул Семенов, — давайте так: если хотите поговорить на личностные темы, волнующие вас, можете подойти ко мне после занятий, я открыт для диалога. Но сейчас предлагаю, все же, вернуться непосредственно к теме лекции.

Петровский криво ухмыльнулся.

— Костян, у тебя колпак уехал?! — пораженно прошептал Фролов, — ты чего до него докопался?

— Я не докапывался, — тихо ответил Петровский, — пока.

***

— Зачетки свои давайте! — негромко сказал Соболев. Все четверо присутствовавших протянули зачетные книжки. Андрей приоткрыл одну и усмехнулся, — кино насмотрелись что ли? Больше так не делайте!

Второкурсники переглянулись. Соболев посмотрел на них с беззлобной усмешкой.

— Все такие, да? — уточнил он, глядя на волновавшихся студентов, — ладно, понятно! — Андрей покачал головой и осторожно извлек из зачеток аккуратно сложенные купюры, — номер свой пиши! — он протянул одному из студентов мобильный телефон.

— Вот! — тот вбил свой номер в память и отдал Соболеву.

— Хорошо, Макс, жди звонка, сегодня вечером заберете, что делать с дополнительной ведомостью, знаете?

— Да, — все дружно закивали.

— Старайтесь впредь закрывать вопрос вовремя, а не дотягивать до комиссионной сдачи, — напутствовал Соболев, — это всегда морока и всегда сложнее решается, поэтому и… — он выразительно приподнял брови.

— Ясно, — тот, которого Андрей назвал Максом, кивнул.

— Все, идите, не переживайте, все будет нормально, — пообещал Соболев.

Все четверо студентов двинулись вниз по лестнице. Андрей проводил их взглядом и цокнул языком. Уже на два пролета ниже до него донеслись обрывки их разговоров.

— Да по любому себе накрутил…

— Да сто пудов!

— А ты знаешь еще, кто может решить…

— Дети, — Соболев покачал головой, — годы идут, а жизнь не учит…

Он прошелся по пустому коридору и зашел в уборную. Убедившись, что внутри никого больше нет, Соболев достал внушительный «пресс». Затем отделил от общей пачки вторую, раза в полтора меньше и убрал в левый карман пиджака.

— А это вам! — он назвал имя-отчество, но намеренно невнятно, хотя никого, кроме самого Соболева здесь не было. Потом усмехнулся и убрал пачку повнушительнее в правый карман пиджака.

***

— На этом все могут быть свободны! — закончил Семенов.

— У нас здесь пара, — подала голос Алина.

— А, здесь…. Ну, тогда свободен могу быть я, а вам счастливо оставаться! — улыбнулся Семенов. Он взял со стола свою папку и направился к выходу.

— Антон Алексеевич! — у самых дверей Петровский остановил его. Семенов обернулся.

— Да, Константин, слушаю вас, — преподаватель обладал отличной памятью на лица и имена.

— Вы обещали мне аудиенцию во внеучебное время, — Петровский криво и очень нехорошо ухмыльнулся. Двусмысленность ухмылки не скрылась от внимания Семенова, но он не отступил.

— Да, я помню о своих обещаниях, — Антон Алексеевич кивнул и бросил взгляд на часы.

— Да я не отниму много времени, — Петровский проследил взгляд преподавателя и вновь одарил того наглой циничной усмешкой, — я только хотел спросить: так ваше счастье в преподавании? И только?

— Не только разумеется, — спокойно ответил Семенов, — но это один из наиболее значимых аспектов, разве не об этом мечтает почти каждый? Зарабатывать на жизнь, занимаясь любимым делом…

— И много ли приносит это «любимое дело»? — фыркнул Петровский. Фролов и Асхат насторожились, прислушиваясь к разговору. Помимо них еще с полдюжины студентов, не покинувших аудиторию, старательно вслушивались в спровоцированную Петровским дискуссию.

— Что вы имеете в виду? — Семенов прищурился, казалось бы, беззлобно, но ясно давая понять: вызов принят и отступать он не собирается.

— Ну, я о том, типа, материальная сторона вопроса вас вообще не волнует? — Петровский смотрел в глаза, — ну, мы же все знаем, сколько зарабатывает преподаватель. У вас семья есть? Дети?

— Вы задаете уж очень откровенные вопросы для первого знакомства, Константин, — хмыкнул Семенов, — но, если хотите, да, есть…

— И что, прямо хватает? — не отставал Петровский, — вы же глава семьи, так как же обеспечить целую семью, слышал, на бюджетную зарплату себя-то обеспечить проблематично?

— Совсем озверел пацан! — буркнул Фролов в полголоса, — вот он теперь оторвется в сессию!

— Я прошу простить небольшую вольность, — Семенов улыбнулся открыто, но двусмысленно и положил руку Петровскому на плечо: не грубо, но достаточно крепко, — обсуждать свое благосостояние я не обязан, но скажу так: напомните мне вашу фамилию?

— Петровский, — ответил тот, косясь на руку у себя на плече.

— Петровский, Петровский, — Семенов поднял глаза, словно что-то вспоминал, — в списках «Forbes» вас не припоминаю…

На этом моменте в аудитории послышались смешки. Хохотнул и сам Семенов.

— Не обижайтесь, Константин! — он слегка похлопал по плечу, — открою вам секрет: бывает и так, что в семье работают два, в отдельных случаях три и более человек, бывает даже, что не на одной работе, — по аудитории снова прошелся хохот, — а еще есть такая вещь, как подработки, легальные естественно. Но это лирика. Не всем из нас суждено родиться Ротшильдами или Рокфеллерами, но ведь это не повод впадать в депрессию…

Улыбка исчезла с лица Семенова. Он понизил голос, теперь обращаясь только к Петровскому.

— Константин, я прекрасно понял ваш вопрос и вашу позицию, — произнес Семенов, глядя в глаза, — целеустремленность и тяга к достатку — это хорошо, но усвойте одно: деньги — средство. Не самоцель, — Антон Алексеевич пристально посмотрел на собеседника, — не самоцель, — выделил он, — запомните это.

Семенов еще раз похлопал Петровского по плечу и, считая разговор оконченным, кивнул и, повернувшись, вышел из аудитории.

— Костян, ты чего к нему пристал? — Фролов вытаращился на приятеля, — выделиться захотелось? Не самый лучший способ! Вот он теперь тебе в сессию устроит!

— Ага, вот и отлично! — Петровский осклабился, — пускай устраивает. Заодно и покажет свое истинное лицо.

— Ты о чем? — резко спросил Фролов.

— Дима, повторю еще раз, если ты не понял! — начал Петровский, — я не клоун, чтобы выставляться перед людьми, и ничего не делаю просто так! Ты что, реально купился на всю его пропаганду?!

— Т так завелся из-за того, что он тебе нос утер? — Фролов ткнул приятеля кулаком в бок, — что, есть люди с зыками не менее подвешенными, чем твой, да, Костян?

— При чем здесь это, балбес! — Петровский с досадой стряхнул руку Дмитрия, — просто этот Семенов явно совсем не тот, за кого себя старательно выдает.

— Как по мне, он, конечно, маленько шизик! — Фролов хохотнул, — повернутый чел типа, — он покрутил пальцем у виска, — динозавр, не знаю, болеет он своим делом, принципиальный по ходу…

— Я же говорю, купился! — Петровский ухмыльнулся.

— Так просвети, Пуаро! — рявкнул Фролов, раздражаясь.

— В уши он вкручивает, — пояснил Петровский, — знаю я эту породу, ставит тут из себя такого правильного и идеального. А на деле… — он сделал двусмысленный жест рукой.

— Да ладно тебе, вряд ли, — Фролов недоверчиво посмотрел на приятеля, — ты о леваках? Думаешь, берет на лапу?

— Нет, живет на зарплату! — Петровский скривился, — вот тебе и ответ, почему вытягивал его на этот разговор. Хотел спровоцировать, вывести на откровение, чтобы не корчил из себя святого!

— Да ну нет, Костян, не прав ты! — стоял на своем Фролов, — если все так, все равно же вскроется! Так зачем ставить из себя такое, да еще акцентировать на этом внимание? — он указал в сторону двери, за которой пять минут назад скрылся Семенов.

— А ты иди, его спроси! — хмыкнул Петровский, — недалеко еще ушел.

— Как по мне, он не гнал, — задумчиво проговорил Фролов, — реально блаженный…

— А как по мне — двуличием за километр несет! — отбрил Петровский.

— А как по мне, так вы оба неправы! — их одногруппница Аня Савельева, все это время краем уха слушавшая разговор, наконец, вмешалась, — ни одному из вас не приходило в голову, что человек может любить свою работу, пусть и не зарабатывать на ней миллионы, при этом быть честным, даже если есть возможность наживаться? И что это не обязательно означает, что он какой-то там сумасшедший? — она сердито посмотрела на Фролова с Петровским.

— Все хотят есть, — проговорил Петровский, глядя на девушку.

— Но это не обязательно значит, что аппетиты у всех непомерны! — парировала Аня.

— Не знаю, — Петровский криво усмехнулся, — я по-другому не видел…

— Я видела, — твердо сказала Савельева, — не все стремятся только к непомерно толстым кошелькам. Простое человеческое счастье все равно не в деньгах, как бы необходимы они не были…

— Ага, в их количестве! — гоготнул Фролов.

— Дурачки, — Аня пожала плечами и отправилась на свое место в аудитории. Петровский и Фролов проводили ее взглядами.

***

Макаров вошел в комнату и увидел мать, сидевшую на диване. Запоздало заметив сына, та что-то быстро убрала в шкатулку, но Сергей сразу понял, в чем дело.

— Что, все плохо? — он присел рядом на край кровати и кивнул на шкатулку.

— Да нет, Сереж, нет, нормально! — поспешно ответила мама, намереваясь встать и убрать шкатулку с остатками денег на полку, откуда и взяла. Макаров мягко остановил ее.

— Мам, ну мы ведь одна семья, — начал он, — можем говорить друг другу правду. Денег совсем мало осталось, да? — Макаров посмотрел матери в глаза.

— Цены растут, — грустно произнесла она, — до пособия еще больше недели. Такое чувство, что оно просто… — мама всхлипнула, но поспешила убрать навернувшуюся слезу, — да ладно, Сережа, не переживай, все будет нормально. Что-нибудь придумаем…

— Ну что ты собралась придумывать, мам? — Макаров положил руку ей на спину.

— На работу куда-нибудь устроюсь, — мама выдохнула и взяла себя в руки, — что уж я, совсем немощная? Что там сейчас делать можно? Листовки раздавать пойду, дом кому-нибудь убирать…

— Мам, на такую работу тебе нельзя! — воскликнул Сергей, — а щадящую для тебя теперь найти почти нереально! Даже не думай об этом, слышишь? Пообещай мне! Мам! — Макаров вновь заглянул ей в глаза.

— Что-то придется решать так и так, — мама развела руками.

— Я пойду, — Сергей решительно встал, — для взрослого крепкого мужика работа всегда найдется, какая-никакая, а хватать нам будет…

— Но у тебя же учеба, — попробовала возразить мама, — а еще спорт. Сынок, ты просто все не успеешь…

— Да, есть вероятность, что что-то одно придется бросить, — Макаров вновь сел, — учебу — не вариант. Значит, придется тренировки. Это — оптимальный выход…

— Но ты же их так любишь! — грустно сказала мама.

— Чем-то все равно придется жертвовать, — Макаров развел руками и посмотрел куда-то в сторону, — если возникает необходимость. Не переживай, мам, все будет нормально…

— Может, все-таки…

— Нет! — Макаров мягко приложил палец к маминым губам, — ты работать не пойдешь и точка. Т слишком для меня дорога, не смей собой рисковать. Я должен решить эту проблему. И я ее решу.

— Так не хочется лишать тебя любимого дела, — прошептала мама. В ее глазах стояли слезы.

— Может, еще и не придется, всякое бывает, — Сергей решительно встал, — все, мам, я пойду, мне к третьей паре сегодня. Буду сегодня поздно, попробую уже вечером что-нибудь найти!

Макаров взял сумку и быстрым шагом вышел из комнаты. Мама проводила его взглядом заплаканных глаз.

— Прости, Сережа, — проговорила она, — прости…

***

— Дорогая, я дома! — Семенов открыл дверь ключом и, войдя в прихожую, позвал жену. Елена появилась в коридоре спустя минуту. С кухни пахло чем-то вкусным, жена знала, во сколько Антон Алексеевич будет дома и приготовила обед заранее.

— Привет, Антош! — она подошла и поцеловала мужа в щеку, когда тот снял обувь, — голодный?

— Спрашиваешь! — Семенов рассмеялся, — хочу жить долго, посему стараюсь питаться в наших местных столовых только в крайних случаях! — пошутил он.

— Иди тогда на кухню, я котлеты сделала! — Лена рассмеялась.

Антон Алексеевич снял пиджак, прошел на кухню и, надев фартук, сел за стол. Лена положила ему две котлеты и картошку в глубокую тарелку.

— Как всегда, замечательно! — констатировал Антон Алексеевич, попробовав.

На несколько секунд повисло молчание. Семенов уплетал обед, жена налила в его чашку горячий чай и села за стол напротив, глядя на мужа.

— Как прошел день? — спросила она.

— Продуктивно, — ответил Антон Алексеевич, — я бы сказал, не рутинно. Отвел три пары. Новый набор студентов понравился, неплохой. Есть талантливые ребята, есть своеобразные… — Семенов на секунду замолчал, — даже очень своеобразные…

Вновь повисло молчание. Лена барабанила пальцами по столу.

— Что-то случилось? — спросила она, — не нашел общий язык с кем-то из студентов? Конфликт?

— Да нет, не то, чтобы конфликт, — задумчиво ответил Семенов, — да и поговорили мы неплохо… понимаешь, был один студент среди первокурсников. Не такой, как все что ли…

— Если у него зеленые волосы, серьги размером с тарелку или розовые ботинки, не переживай, это сейчас в порядке вещей! — пошутила Лена.

— Лен, ну я же серьезно! — Семенов улыбнулся и отхлебнул чай, — да нет, ты поняла, о чем я. Его ход мыслей… отношение к жизни, к людям. Оно… они слишком своеобразное для его возраста…

— Не по годам смышленый? — Елена приподняла брови.

— Скажу так, неглупый, — подумав, ответил Антон Алексеевич, — вопрос только в том, куда его ум может привести его самого, и… и окружающих его людей, — он посмотрел жене в глаза и замолчал.

— Так, мне уже страшно! — Лена усмехнулась, — почему в голову приходит Наполеон?

— Опять ты шутишь, — Семенов улыбнулся, но на этот раз как-то уже невесело, — понимаешь, он потребовал от меня откровенного разговора. Не попросил, а именно потребовал. Задавал провокационные вопросы и хотел получить на них вполне конкретные ответы, такие, которые устроили бы его с его жизненной позицией. И, похоже, был очень задет тем что не получил их…

— А может, он просто выделывался? — предположила Лена, — они же первокурсники, вот и хотел повыпендриваться перед одногодками, ну чтобы уважали. Вроде как, не побоялся с преподавателем в полемику вступить и все такое…

— В другом случае именно так я бы и подумал, но нет, — Семенов уверенно отмел вариант жены, — это не про него. Это не про Константина Петровского. Ему была нужна моя позиция. И он четко дал понять свою. Проблема в том, что у него не совсем верные идеалы. И они могут завести совсем не туда… — Семенов вновь замолчал, задумчиво разглядывая люстру.

— Ну, ведь это твоя задача: навести его на путь истинный! — Лена рассмеялась и похлопала мужа по плечу, — ты ведь настоящий педагог, разве не так?

— Не знаю, — Семенов вновь покачал головой, — формирование такого отношения к жизни и людям в таком юном возрасте… — он посмотрел жене прямо в глаза, — это не появляется просто так, из ничего…

Вновь повисло молчание, которое в последнем контексте даже показалось слегка жутковатым.

— Ладно! — Антон Алексеевич решительно хлопнул в ладоши, — давай-ка сменим тему! Не люблю говорить о работе за обеденным столом. Давай лучше отдохнем от мирских проблем!

***

— Тебя непросто выцепить! — заявил Петровский, следя взглядом за Соболевым, который неторопливо прохаживался по аудитории. Сегодня днем Андрей сам позвонил Петровскому на сотовый (номер он видимо взял в деканате, похоже, эта информация тоже была для него в открытом доступе) и предложил встретиться после занятий. Затем так же спокойно взял ключ от свободной аудитории, где они сейчас и находились, благо, в корпусе почти никого в это время уже не было.

— Меня не надо выцеплять, — улыбнулся Соболев, — я сам прихожу. Когда это нужно.

— Ну да, я заметил, — кивнул Петровский, вспоминая сцену в деканате, — тогда слушаю тебя…

— Ты меня? — Андрей приподнял брови, — мне казалось, это ты так активно хотел со мной увидеться, разве нет? — он доброжелательно, но с легкой иронией смотрел на Петровского. Соболев явно проверял, ждал реакции. Петровский это понимал, но очень злился по этому поводу.

— Ты же прекрасно понимаешь, почему! — начал он, — появляешься непонятно откуда, ни с того ни с сего отмазываешь, потом так же пропадаешь, ни хрена не объясняешь…

— А я что, обязан отчитываться? — Соболев вновь выказал ироничное удивление.

Петровский замялся. А действительно, с чего бы ему отчитываться перед какими-то «первашами»?

— Ладно, не напрягайся! — Соболев рассмеялся, не желая, видимо, создавать неловкую паузу, — пива хочешь?

— А здесь что, можно пить пиво? — прищурился Петровский.

— Нет, конечно! — Соболев хохотнул, — но если очень хочется…

С этими словами он взял сумку, раскрыл ее и, осторожно, наполовину достав темный пакет, поднес к губам и сделал глоток. Затем протянул Петровскому. Тот пожал плечами и тоже отхлебнул. Соболев, надо сказать, знал толк и в напитках. Пиво было явно дорогим, даже близко не похожим на бюджетное студенческое «пойло». Подумав, Петровский сделал еще несколько солидных глотков.

— Нет, ну ты точно без комплексов! — рассмеялся Соболев.

— А что мне теперь, каждый раз в штаны с…ь и в угол забиваться при виде студента постарше? — осведомился тот, вытирая губы и протягивая сумку хозяину, — может, закончим уже эти игры? Если жути нагнать хочешь, можешь не напрягаться, я уже понял, что ты тут важная птица! За то, что меня и пацанов отмазал — спасибо, но если ждешь, что я тебе за это задницу целовать буду, ты не по адресу, понял?

— Слушай, откуда в тебе столько агрессии? — Соболев вновь засмеялся.

— Не твое дело, — коротко ответил Петровский.

— Может, и не мое, — Андрей проявил тактичность и, в отличие от многих, не продолжил лезть с расспросами.

— Ну, так что, скажешь, что тебе нужно? — осведомился Петровский.

— А почему ты думаешь, что мне что-то от тебя нужно? — спросил Соболев.

— Привык, что просто так ничего не бывает, — ответил Петровский, — бесплатный сыр в последнее время стали убирать даже из мышеловок, инфляция сказывается! Так чего ты хочешь?

— Для начала хочу пригласить тебя выпить, — ответил Соболев, — ты не сильно торопишься?

— Да вроде бы некуда, — пожал плечами Петровский.

— Ну, и отлично! — Соболев похлопал его по плечу, — тут кафешка есть рядом с универом, «Оазис» называется, предлагаю там и засесть!

— Да, знаю, — Петровский кивнул, — ну, давай попробуем…

***

— Ваши бабки, пацаны, получите, расписываться необязательно! — бригадир разложил по столу деньги, затягиваясь вонючей сигаретой, дым от которой распространялся по всей каморке.

— Две тысячи? — Сергей удивленно посмотрел на две купюры в своих руках, — речь шла о трех!

— Долго чесались! — рявкнул бригадир, подняв глаза, — лясы точите, курите битый час, вторая фура из-за вас на полчаса позже ушла! Время — деньги, пацан, слышал такую поговорку? — он ухмыльнулся и выдохнул дым прямо на Макарова.

— Я вообще не курю, — процедил тот.

— Да мне по х…! — отрезал бригадир, — забирай деньги, свободен, не нравится, можешь не приходить, ясно?

— Да, — Сергей зло посмотрел на него, — теперь мне все ясно…

Он убрал заработанные деньги в карман и быстрым шагом покинул каморку. На улице уже почти стемнело.

— Игнатьич, зажал, конечно, падла! — коллега по бригаде по имени Коля прислонился к стене ближайшего ангара и закурил, наверное, десятую за сегодня сигарету, — но он хоть работу находит, крысит, конечно, то по «пятихатке», то по «косарю» с рыла, но ведь не предъявишь, да и крыша у него… зря ты бычку врубил! — он выразительно посмотрел на Макарова.

— Непорядочно это, — проговорил Сергей.

— Он же тебе ясно ответил, ему по х…! — Коля расхохотался, — порядочно, непорядочно, кого это теперь колышет, главное, барыш свой срубить! Ты парень здоровый, но молодой еще, жизни не видел! Каждый крутится, как умеет! Игнатьич по косарю зажал, есть маза. Нас четыре хлопца трудилось, вот ему «четверка» сверху и упала. А это, брат, при хорошем раскладе, тридцатка с х…м в месяц набегает! Вот и считай. И класть всем на твою порядочность, братан, так-то! — Коля цокнул зыком и выдохнул дым в вечернюю мглу.

— Вот поэтому и живут люди так, — пробурчал Сергей.

— О, брат, поплыл ты! — Коля хлопнул Сергея по плечу, — ты мне еще за политику задвинь! Не, брат, так дело не пойдет! Мой тебе совет: работай спокойно, если бабла малясь срубить хочешь, да на Игнатьича больше не дергайся, а то мало ли что. Все так делают, кто может. Все себе долю гребут, это в порядке вещей. А кто не может, тот вот, как мы, горбатится! — Кол сделал жест рукой в сторону площадки, где они сегодня загружали фуры, — ладно, не загоняйся! Погнали лучше вон, в пельменную, по «беленькой» накатим, да расслабимся!

— Не пью, — отрезал Макаров.

— Спортсмен, — хмыкнул Коля, — ничего брат, запьешь еще. И закуришь. Жизнь она длинная. И непростая.

— Да, спасибо, я уже заметил, — кивнул Макаров, — ладно, удачи, пойду я.

— И тебе не хворать, — кивнул Коля, потянув из пачки вторую сигарету.

Макаров медленно побрел в сторону дома. Спина ныла. Работой здесь нагружали непомерно. Завтра будет болеть. Сильно болеть. Особенно на тренировке. Надо будет не подавать виду. И терпеть. Терпеть.

***

— Я в универе две недели, а уже второй раз бухаю! — задумчиво произнес Петровский, держа в руке рокс с виски, который заказал Соболев.

— Привыкай к студенческой жизни, — Андрей улыбнулся, — такая вот она. Запойная! Ну, давай что ли!

Они выпили. На некоторое время повисло молчание. Играла музыка. Симпатичная официантка принесла фруктовую нарезку.

— Спасибо, Оль! — Соболев улыбнулся. Похоже, он был здесь частым гостем и всех знал. По крайней мере, с мужской половиной персонала он здоровался за руку, а с женской кокетничал и весело болтал на отвлеченные темы.

— Пожалуйста! — официантка Ольга улыбнулась в ответ и удалилась.

— Ну, так что? — нетерпеливо спросил Петровский, — поговорим уже о сыре?

— О каком сыре? — не понял Соболев, — ах, да! Сыр, мышеловки, инфляция! Хорошая фраза, мне понравилась! Обязательно поговорим! — пообещал он, — и обещаю, что отвечу сегодня на все твои вопросы. Но вечер длинный, ты ведь сам сказал, что не торопишься, правда? Ответишь сначала на пару моих?

— Ну, если только…

— Ничего интимного, упаси боже! — Соболев примиряюще поднял руку.

— Давай попробуем, — Петровский взял графин и принялся разливать, — спрашивай.

— Ты ответил им, — Соболев в упор уставился на него и начал после небольшой паузы, — не отступил, дал отпор. Не страшно было?

Понять, о чем именно шла речь, труда не составляло.

— Было, — сознался Петровский. Смысла врать он не видел, — поначалу было. Но это нормально, так всегда бывает. Бояться не стыдно, стыдно убегать. А по ситуации, главное, начать, а дальше само пойдет. Я думаю, ты сам понимаешь, что в том случае нельзя было поступить иначе. Дашь слабину, сядут на шею…

— Ну да, понимаю, — Соболев помусолил в руке сигарету, — но самое главное: почему именно ты взял инициативу в свои руки?

— А что, взял бы кто-то другой? — Петровский криво ухмыльнулся.

— Ты не мог знать наверняка, — парировал Андрей.

— Вот именно, не мог, — Петровский отхлебнул немного виски и посмотрел собеседнику в глаза, — и проверять это было слишком чревато! Большинство людей по своей природе овцы, к сожалению. В этом стаде может найтись пара-тройка достойных волков, которые прикроют спину в случае чего, как собственно и произошло. Но даже этих волков кто-то должен возглавить, направить. Это самое сложное, поэтому даже достаточно смелый человек не всегда возьмет на себя инициативу. Вот тебе и ответ.

— А ты, значит, тот самый альфа? — Андрей улыбнулся.

— Время покажет, — ответил Петровский, — уж точно не овца. Давай! — они снова выпили.

— Это мне знакомо, — задумчиво проговорил Соболев, — принцип джунглей. Сильный, жесткий, не во всем правильный, но имеющий право на существование. Думаю, свои коррективы ты еще внесешь.

— Это вряд ли, — уверенно ответил Петровский.

— Поживем — увидим, — Соболев снова не стал спорить, — позволь еще один вопрос?

— Валяй, — разрешил Петровский.

— Ты решил одну проблему, но тем самым создал другую, еще большую, — начал Андрей, — как собирался решать ее, у тебя ведь был какой-то план? Ну, если убрать из всей этой истории меня?

— Предложил бы денег, других вариантов не вижу, — Петровский пожал плечами.

— А у тебя есть такие деньги? — улыбнулся Андрей.

— Достать деньги можно всегда, если есть руки, ноги и голова, это дело третье, — ответил Петровский, — надо было решать вопрос там, на месте. По-моему, это единственный выход, нет?

— Смело, — оценил Соболев, — но, увы, он бы тебя просто послал…

— Почему? — удивленно спросил Петровский, — ему что, не нужны деньги?

— Очень нужны, — Андрей не переставал улыбаться, — но не от тебя.

— Не понял, — резко заявил Петровский, — можно с этого момента поподробнее?!

— Понимаешь, своя этика и свои правила есть во всем, — объяснил Соболев, — как ни забавно, но и в коррупции тоже. Ты не можешь просто так прийти, к кому вздумается, дать денег и решить какой угодно вопрос. Тебя пошлют к чертовой матери и будут правы…

— Но почему? — недоумевал Петровский, — если я знаю, что кто-то берет деньги! Логично предположить, что знают все остальные, правильно? Зачем корчить из себя святого, если все знают, из какого ты теста, верно?

— Нет, — Андрей покачал головой, — неверно. Ты не знаешь, как не знают и все остальные. Ты лишь опираешься на слухи, предположения, и откуда все это? Из пятых рук? Нет, брось, это бред, — он усмехнулся, — не думаю, что ты поймешь в полной мере, но попробую объяснить. Скажи, что очень легко, извини, про… ь и не купить не за какие деньги?

— Много чего, — задумчиво ответил Петровский, — честь, уважение…

— Одним словом, — помог Соболев.

— Репутацию, — предположил Петровский.

— Молодец, — Андрей удовлетворенно кивнул, — все правильно, репутацию. И своей репутацией дорожит даже самый двуличный человек. В контексте конкретной ситуации: если сегодня декан возьмет деньги у кого попало, не обижайся, — он примиряюще поднял руку, — завтра его репутация ничего не будет стоить ничего. И об этом, поверь, будет известно. А народ чувствует, — Андрей ухмыльнулся, — и, вопреки всем домыслам, народ способен отличить правду от «желтухи». Они поймут, если это действительно было, ты уж поверь. Ты понимаешь меня? — он снова заглянул Петровскому в глаза. Это было интересное общение. Соболев все время заставлял его думать, он, словно разгадывал одну загадку за другой, но Андрей делал это так филигранно, что это не раздражало, а лишь подогревало интерес к дискуссии.

— Понимаю, — Петровский медленно переваривал предоставляемую Соболевым информацию, — нельзя просто так ни с кем, ни о чем договориться. Для этого нужны люди. Те, кому доверяют, с кем считаются. Общение с такими людьми не уронит репутацию. Они есть среди студентов, — Петровский посмотрел Соболеву в глаза, — ты — один из таких людей, — он не спрашивал, а утверждал, — но раз ты стал, значит, это возможно, правильно? Почему бы самому не стать таким человеком, я верно мыслю?

— Возможно, — расплывчато ответил Соболев, — но ты снова торопишь события. Не забегай вперед, Костик. Жизнь и без того скоротечна.

***

Аня Савельева свернула во двор, решив срезать путь до своего дома. После занятий они задержались с одногруппницами в пиццерии, теперь на улице уже окончательно стемнело. Что ж, жизнь налаживалась. Ребята в группе были, в целом, неплохие, отношения с преподавателями установились, да и Олег с четвертого курса был парень интересный… Аня улыбнулась. Действительно, пора было забывать прошлое и начинать жить настоящим. И будущим. А оно обещало быть светлым…

— Ух ты, какая красотка! — из размышлений Аню вырвал грубый оклик. Понять, что это касалось ее, было нетрудно, — девушка, куда же вы спешите? Давайте познакомимся!

Аня решила избрать самую правильную на ее взгляд стратегию и просто ускорила шаг, никак не реагируя на оклик в свой адрес. Может, надоест и отстанут? Нет, бесполезно. Сзади послышались шаги. Ее кто-то стремительно нагонял и, похоже, он был не один.

— Ну, ты куда, красавица? Вечер только начинается! — ей наперерез выскочил парень в джинсах и толстовке, на вид — типичная шпана.

Аня остановилась. Сзади послышался хохот. Краем глаза она увидела еще одного — высокого и крепкого, с коротким рыжим «ежиком» и веснушками. Понятно. Районная «братва».

— Я тороплюсь, — коротко ответила Аня и попыталась обойти назойливого ухажера. Тот не пропускал.

— Да ладно, куда ты там торопишься, брось, дома скучно! — заржал «ухажер». Аня попыталась обойти с другой стороны, но он схватил ее за руку.

— Пусти, больно! — выкрикнула она, мгновенно теряя привычную интеллигентность.

— Витек, она не хочет! — «ухажер» расхохотался, — какая ты напористая, люблю таких! Давай поиграем!

— Отвалите, кричать буду! — воскликнула Аня, холодея от ужаса. Только сейчас она почувствовала стойкий и отвратительный запах перегара. Эти «ухажеры» были явно пьяны и настроены решительно.

— Кричи, кричи, мне это нравится! — заявил первый. Второй к этому времени подошел почти вплотную. От него помимо алкоголя пахло еще и крепкими дешевыми сигаретами.

— Мальчики, отпустите меня! — взмолилась Аня. От страха она уже была едва жива. Обидчик держал крепко, вырваться возможным не представлялось, — помогите! — это должен был быть громкий крик, но от нахлынувшего ужаса горло словно схватили удавкой, и она скорее просипела, чем закричала.

— По-моему, дама все-таки не хочет знакомиться, ты явно не в ее вкусе! — в этот момент откуда-то сбоку послышался насмешливый оклик.

Хулиган отпустил Анину руку. Оба парня синхронно повернулись на голос. Сейчас самым логичным было бы побежать со всех ног, но она почему-то стола, как вкопанная и смотрела туда же, куда ее обидчики.

Из темноты навстречу не в меру веселым «ухажерам» шагнул среднего роста паренек с вьющимися светлыми волосами и голубыми глазами. Парень курил сигарету и насмешливо смотрел на хулиганов. Он не был крупным и ничего угрожающего в его внешности тоже не наблюдалось, однако чувствовалась какая-то странная уверенность, которая, видимо, и мешала хулиганам немедленно кинуться на этого безобидного на первый взгляд молодого человека.

— Ох ты, какой Бэтмен нарисовался! — рыжий ухмыльнулся, — парниша, иди, гуляй своей дорогой, пока мы добрые!

— Заманчивое предложение, — парень усмехнулся, — увы, я не могу этого сделать!

— Помочь? — угрожающе осведомился Анин «ухажер».

— Да я бы сам справился, но как я могу идти своей дорогой, когда мне ее переходят два типа, которые достают девку, виноватую только в том, что эти организмы перебухали? — паренек вдохнул дым и расплылся в, казалось бы, добродушной улыбке.

— Слышь, тебе надо больше всех? — хулиганы переглянулись.

— Слышишь, клоун, твою мать, тебе сказали, вали на х… отсюда, пока е…о не сломали! — отчетливо произнес рыжий.

— А вот мать мою трогать не надо! Да и цирковое я не заканчивал! — паренек вновь улыбнулся и сделал едва заметный шаг вперед.

— Ты больной? — осведомился «ухажер», — тебе сказано: вали на х…!

— Мне всегда было интересно, — задумчиво начал парень, затягиваясь сигаретой, от которой уже почти ничего не осталось, — что будет, если такому тупому ограниченному элементу, как ты, задать твой же любимый вопрос? — он в последний раз затянулся и метко запустил окурок под ноги «ухажеру», — ты чего такой дерзкий? — парень смотрел в глаза.

— Да ты че, п…р! — рыжий прыгнул вперед и попытался ударить паренька. Тот мгновенно уклонился и, швырнув того себе за спину, тут же ударил ногой «под дых» мгновенно бросившегося на него «ухажера». Тот согнулся пополам, а Анин непонятно откуда появившийся защитник, в одно резкое движение обогнул его и мощным ударом в челюсть отправил в нокаут.

— Тварь! — Рыжий уже оправился и опять бросился в лобовую атаку. Идиот. Парень ушел немного влево и сбил с ног разогнавшегося противника, который распластался на асфальте. Опомниться он уже не позволил. Короткий удар ногой в осеннем ботинке по лицу, а затем еще два кулаками, окончательно решили исход боя не в пользу неудавшихся «ухажеров».

Аня стояла, как вкопанная и, не веря своим глазам, смотрела, как этот худощавый и безобидный с виду паренек только что быстро, четко и жестко расправился с двумя хулиганами.

— Думаю, продолжать не имеет смысла! — переводя дыхание, он обратился к рыжему, который несмотря на три сильных удара, был в сознании, — приводи в чувство своего бойфренда и идите домой ребят, а то не ровен час, нарветесь!

— С…а! Мы тебя еще найдем! Ходи, оглядывайся! — пригрозил рыжий, сплюнув кровью на землю.

— Обязательно буду! — пообещал паренек и повернулся к Ане, — жива-здорова? Ну, чего стоишь, пошли, провожу до дома! Не бойся, я не пристаю! — он расплылся в улыбке и примиряюще поднял руки, — просто не ровен час, эти реванш взять захотят! А они только с девчонками драться и умеют!

На этих словах рыжий злобно покосился на парня, но благоразумно промолчал. Защитник взял Аню за руку и повел подальше от хулиганов.

— Я хоть правильно веду? — осведомился он, когда они отошли достаточно далеко, — а то ты молчишь все время, я же не знаю, где ты живешь! — ее спаситель на всякий случай периодически оглядывался, но погони за ними, как и следовало ожидать, не было.

— Да, — Аня пришла в себя и, наконец, ответила, — спасибо…

— Было бы за что! — он рассмеялся и отмахнулся, — меня, если что, Славик зовут! Славик Логинов. Первокурсник из НГПУ!

— Прикольно, я тоже из НГПУ, с юрфака, — они замедлили шаг.

— А я с инженерного, — сказал Славик, — ты тоже только поступила?

— Ну да, — ответила Аня, — а ты где так научился драться?

— Не похож на супергероя, выбивающего дурь из бандитов? — Славик понимающе улыбнулся, — знаю, что не похож! В армии научили, — он посмотрел на Аню.

— В армии? — она изумленно подняла брови, — тебе сколько лет?

— Двадцать один, — спокойно ответил Славик.

— Ты не обижайся, просто я себе дембелей немного по-другому представляла, — Аня смутилась.

— А уж младших сержантов запаса — тем более? — Славик вновь засмеялся, — да не переживай ты, я уже привык! Мне даже сигареты в магазине без паспорта не продают!

Аня тоже рассмеялась.

— Поздновато ты с пар! — заметил Славик.

— Да с девчонками там задержались, — ответила Аня и тут же насупилась, — стоп, а с чего это я перед тобой отчитываюсь? — она улыбнулась.

— Вот, пошла логика, уже хорошо! — Славик расхохотался, — да так спросил, разговор поддержать…

— Сам-то тоже поздновато гуляешь, — усмехнулась Аня.

— Как видишь, мне можно, — Славик кивнул в сторону места недавнего побоища и подмигнул.

— Слушай, а почему ты в двадцать один и только на первом курсе? — спросила Аня, — даже если сразу в армию, тебе должно быть не больше двадцати, нет?

— Да там долгая история! — Славик махнул рукой, — сначала в НГА учился, потом отчислили, потом армия и… и вот я здесь! А, нет, не такая долгая получилась. Я так и хотел!

Аня снова засмеялась. Славик просто излучал радушие и обладал великолепным чувством юмора.

— Пришли, — заметила она, — это мой дом, — она указала на блочную девятиэтажку.

— Тогда, пока! — Славик улыбнулся, — надеюсь, в подъезде тебя никто не поджидает? Давай, в универе пересечемся! — с этими словами он быстро развернулся и зашагал прочь.

— Пока, — негромко сказала Аня ему вслед. Она была слегка удивлена такому развитию событий. Славик не приставал, не потребовал ее номер телефона, никуда не приглашал, просто возник в нужный момент, защитил, проводил до дома и все. Растворился в темноте, откуда и появился. Точно, как супергерой какой-то. Это сравнение вновь вызвало у нее улыбку.

***

— Ну что, если удовлетворил любопытство, твоя очередь! — Петровский поставил на стол стакан после принятия очередной порции горячительного напитка и посмотрел Соболеву в глаза.

— Спрашивай, — Андрей развел руками, — я пока не услышал вопроса…

— Да брось, все ты понял, — Петровский усмехнулся, — зачем? Зачем тебе понадобилось отмазывать каких-то никому не известных первокурсников, которые кроме умения махать руками и не забиваться в угол при виде пары старшекурсников ничем, по идее, не примечательны?

— Я так понимаю, ответ про благородные позывы тебя не устроит? — рассмеялся Соболев.

— Правильно ты понимаешь, — Петровский согласно кивнул, — так почему?

— Как бы тебе это объяснить… — Соболев задумчиво посмотрел в потолок.

— Попроще, желательно.

— Ну, смотри, ты ведь знаешь, что я на пятом курсе, — начал Андрей, — выпускном курсе ВУЗа. Пройдет меньше года, я уйду отсюда и никогда больше не вернусь…

— Как-то грустно звучит, — проговорил Петровский, параллельно наливая, — ты же вроде выпускаться собираешься, а не на тот свет…

— Грустно, — подтвердил Соболев, опершись на руки, — грустно от того, что все, накопленное за эти пять лет в мгновение ока станет ничем. То, что было нажито риском и трудом с моим уходом превратиться в прах. Потому что просто не с кем это разделить, понимаешь меня? — он внимательно посмотрел на Петровского.

— Похоже, начинаю, — задумчиво ответил тот, — но все-таки объясни популярно.

— Год за годом я ждал чего-то, смотрел на людей, и… — Соболев сделал неопределенный жест рукой, — нет, народ вокруг в основном неплохой, но… с какой-то очень абстрактной целью что ли. Или без цели вообще. Или просто плывет по течению. Нет искры…

Петровский барабанил пальцами по столу, слушая собеседника. Он пока не совсем понимал, к чему ведет Соболев, но догадки в голове уже строились.

— Вся эта ситуация, в глобальном масштабе, одна из многих, но мне показалось… что в тебе есть что-то такое, чего нет в большинстве других твоих одногодок, — продолжал Андрей.

— Например? — Петровский приподнял брови.

— Амбициозность, — ответил Соболев, — настоящая решительность. Способность сознательно взять инициативу в свои руки и не побояться ответственности. Желание разобраться в любой проблеме до конца, не боясь ошибиться, методом проб дойдя до всего своим умом…

— Стоп! — Петровский поднял руку, — все, что было после драки, ты сделал осознанно, так? Ты пришел к Карнаухову и отмазал нас, целенаправленно не дал худо-бедно внятных объяснений, чтобы заставить нас гадать на кофейной гуще, потом специально пропал, сделал так, чтобы народ о тебе не распространялся… тебе было интересно, что я сделаю! — он понял.

— Видишь, ты вновь меня не разочаровываешь! — Соболев улыбнулся и поднял бокал. Они выпили, — да, я не мог идти с тобой на откровения, основываясь на одних лишь догадках, нужно было убедиться в правильности своих мыслей относительно тебя.

— И как, убедился? — Петровский усмехнулся и взял с тарелки дольку лимона.

— Скажем так: пока ты меня не разочаровываешь, — туманно ответил Соболев, — ты уже примерно понял, к чему идет весь этот разговор?

— Примерно, — сказал Петровский, — пока что складывается впечатление, что ты собираешься мне что-то оставить. Некое наследие. Что-то такое, что нельзя просто увидеть и потрогать, но от этого оно не становится менее ценным. Все так?

— Я пока еще ничего не решил, — ответил Соболев, — но в остальном ты прав. Я вижу в тебе человека, который может сохранить те знания, что накопил здесь я. Возможно, приумножить, передать кому-то, а может, воспользоваться самому и превратить в пыль, всяко может получиться…

— Примерно понял, — Петровский кивнул, — пазл еще не до конца сложился, но по ходу дела врублюсь…

— Ты должен понять одну главную вещь, — Андрей посмотрел ему в глаза, — эти пять лет — целый пласт твоей жизни. Очень важный пласт. Если хочешь, генеральная репетиция, основная тренировка перед настоящей взрослой жизнью. Каким ты выйдешь на сцену к главному акту — зависит только от тебя. Но и эта дорога полна сюрпризов. И на ней достаточно мин, поверь. Я покажу тебе, где они лежат. От тебя я потребую только одно…

— Что? — Петровский с нетерпением посмотрел на собеседника.

— Просто будь достойным человеком, — закончил Соболев и залпом допил виски.

— И все? — Петровский недоверчиво поднял брови, — так просто?

— Поверь мне, Костя, это — одна из самых сложных вещей, о которых я вообще могу тебя попросить, — заверил его Соболев, — придет время, и ты это поймешь. Очень четко поймешь…

***

Октябрь 2010

— Слово для поздравления предоставляется декану юридического факультета Нобельского Государственного Политехнического Университета, Карнаухову Алексею Станиславовичу!

Послышался свист и аплодисменты. Декан дождался тишины в зале, прокашлялся и начал речь.

— Уважаемые студенты, друзья, в скором времени, надеюсь, коллеги, — говорил он, — сегодня особенный день. Сегодня вы стали студентами по-настоящему. Вы вступили в большую семью под названием «студенческое братство». Впереди вас ждет…

— И так далее полчаса, — Фролов ухмыльнулся, разглядывая зачетку, — любит он поговорить, конечно.

— Скажи спасибо, что держишь в руках студенческий, — негромко проговорил Петровский, — мог вылететь отсюда еще до его получения, так что прояви солидарность и потерпи долгие речи Карнаухова, — он бегло посмотрел на сцену. На секунду они с деканом встретились глазами и Петровскому показалось, что взгляд Алексея Станиславовича задержался на нем…

— Кстати, пацаны, на неофициальную часть пойдем? — Фролов подмигнул.

— Ты про клуб? — уточнил Петровский, — да можно будет. Асхат, ты что скажешь?

— Я за, — тот впервые за долгое время искренне улыбнулся, — мы же, вроде как, друзья…

— Вот и ладненько! — сказал Фролов, потирая руки, — уже слышали про то, что пока билеты дешево, потом типа цена вырастет? Так вот, это все фуфло, — заявил он, сияя от радости, — профорги тупо навариваются…

— Велосипед не изобрел, но попытка засчитана, — подколол Петровский, — давай ближе к делу.

— Короче, есть у меня человечек в их секте, — продолжил Фролов слегка обиженным тоном, — я с ним «докашлялся», короче, продаст он нам три билета по реальной цене.

— Смотрю, ты времени зря не теряешь, — заметил Петровский. Асхат ухмыльнулся.

— Не тебе же одному с твоим Соболевым бухать! — в голосе Фролова вновь послышались обвинительные нотки, — дядя Дима тоже на месте не сидит и делает для своих пацанов, что может! Кстати, я так толком и не понял, что там за дела у вас с Соболевым?

— Да я сам пока не до конца понял, — расплывчато ответил Петровский, — скажу одно: поддержка, судя по всему, у нас будет хорошая…

— Еще раз поздравляю всех студентов с этим замечательным днем! — закончил Карнаухов, — на этом церемонию посвящения первокурсников в студенты юридического факультета НГПУ объявляю закрытой!

Все начали вставать со своих мест. Петровский, Фролов и Асхат постарались как можно быстрее покинуть актовый зал, чтобы не толпиться и забрать верхнюю одежду из гардероба: начало октября выдалось на редкость холодным. В вестибюле, вопреки ожиданиям, уже был народ, пока еще не так много. Петровский заметил Семенова, надевавшего куртку.

— Здравствуйте, Антон Алексеевич! — окликнул он с легким вызовом.

— Здравствуйте, ребята! — Семенов улыбнулся, — еще раз поздравляю!

— Спасибо, и вас также, — Петровский тоже улыбался, казалось, добро и открыто, на деле же с сарказмом и как-то по-змеиному.

— Все-таки зря ты, похоже, к нему прицепился, — заявил Фролов, когда они вышли на улицу и остановились в курилке, — по-моему, ты в нем ошибаешься.

— Увидим, — недоверчиво произнес Петровский, закуривая, — недолго осталось…

— Ну что, мужики, это событие! — громко сказал Фролов, — предлагаю отпраздновать!

— Бухать-то не надоело? — с иронией осведомился Петровский.

— Костенька, как такой кайф вообще может надоесть! — Фролов похлопал его по щеке.

— Руку убрал на хрен! — шутливо сказал Петровский, — ладно, чтобы не тратить х…у тучу бабла, предлагаю ко мне, хата все равно отвязана.

— Голова, Костян! — оценил Фролов, — сейчас и девчонок намутить попробуем. Эй, девчонки! — он поспешил к одногруппницам, которые уже собирались расходиться.

— Ставлю квартиру, отошьют, — ухмыльнулся Петровский, — через месяц с небольшим не пойдут на хату…

— Знаю, — Асхат тоже улыбнулся, — но не будем рушить его мечты…

Петровский расхохотался в голос. Асхат вновь попал в самую точку, как это обычно и происходило. Фролов через некоторое время вернулся с расстроенным лицом.

— Что, Казанова, отшили? — участливо осведомился Петровский.

— Шутник хренов, сам бы попробовал, для вас же стараюсь! — заявил Фролов, — ну что, значит, сегодня сидим мужиками, да? — он положил здоровые руки парням на плечи, — предлагаю отпраздновать начало настоящего пути, парни!

— Говоришь прямо, как декан! — хмыкнул Петровский.

— Да что тебе декан, много он понимает! — отмахнулся Фролов, — нет, пацаны, я говорю о другом. Впереди нас ждет целая жизнь! И я почему-то уверен, еще нас ждет нечто грандиозное!

— Думаешь? — на этот раз Петровский вопреки обычаю не стал подшучивать над Фроловым, а посмотрел на него очень серьезно.

— Уверен, брат, уверен! — тот тревоги приятеля не разделял и был настроен оптимистично.

— Ладно, — Петровский отогнал непонятно откуда взявшиеся тревожные предчувствия, — давно хотел спросить, а вы случаем не знаете, к чему снятся пауки?

— Привет, доктор Фрейд! — Фролов захохотал, — ни за что не поверю, что ты веришь в эту лажу про сны! Ну, ты дал, Костян, пауки!

— Нет, я тоже не в курсе, — Асхат не смеялся, а просто ответил, — «загугли», да и все, раз так интересно. А что?

— Да нет, ничего, забейте, я так спросил, — поспешно ответил Петровский, — пошлите в магаз, затаримся, потом ко мне двинем.