Сумерки рая (сборник)

Евгений Дробышев, 2014

В сборник Евгения Дробышева вошли стихи последних лет. На фоне городских декораций разворачиваются знакомые сцены и картины, но так, как они отражаются в глазах человека, мужчины, порой приводя его в тупик, порой забавляя воображение, но всегда давая ответ на вопрос: кто я такой, кто мы такие и – зачем мы друг другу? И если кто-то прочитал более одного стихотворения – значит, цель достигнута и мы общаемся!

Если

Если б мне несколько жизней прожить —

Мне б режиссером в театре служить:

Глазами актерскими дорожить,

С актрисами нервными нежно дружить,

Публику замыслом заворожить,

Братву газетную расположить,

В толпе узнаваемость заслужить,

За час десять судеб суметь пережить.

Но ведь и устанешь в минуты такие,

Забвенья случаются годы лихие,

За ними провалов кривлянья тугие,

Не скроют бессилья уж вопли немые.

Нет, если несколько жизней прожить —

Дальше писателем смог бы я быть:

Взглядом лучистым забвенье пронзить,

Чужою судьбой, как своею, вершить.

Буквы, как четки, слагаются в строки,

Страстным слепцам преподая уроки.

Но словом давно уж разорванным в клоки

Можно ли вылечить чьи-то пороки?

Видно, не хватит бумаги на всех,

И не боясь быть поднятым на смех,

Все же признаться бывает не грех,

Уж лучше читать, чем писать за успех.

И быть полководцем я мог бы вполне,

И бодро скакать позади на коне,

И точным расчетом внутри и вовне

Удары предвидеть, а бегство — вдвойне.

Предвидев, покинуть всю бодрую рать,

Где каждый пока не готов умирать,

Где трудно удачу за лямки поймать

И легче бывает, как все, удирать.

Но были ж когда-то геройские дни,

Кого-то на смерть поднимали они,

И кто-то внушал, что они — не одни,

Но то был не я, я не склонен к бойни.

Мне раны чужие страшны, как свои

Не склонен я перст указать на огни,

Что мальчиков жгут, словно спички, они

Как будто не братья, чужие они

Что ж дальше? Я буду оракул велик!

Вещаю я мудрость веков напрямик,

Я ведаю вечности путанный клик,

И дрожь у любого я вызову вмиг!

Но мудрость прописана та до меня,

Ее изложить попытаюсь вам я.

Но, может быть, сам я не верю в себя,

За что же обманом платить вам, друзья?

Затем я пребуду простым скрипачом,

Я с детства у музы играл ни на чём,

И музыку знал я, и что в ней почём,

Но Моцарт в могиле, и все — ни при чём.

И, видимо, хлебы я должен испечь,

Траву прополоть и не грядки налечь,

Затем, отдышавшись, я лягу на печь —

Заполнив кошелку, на зиму залечь.

Суметь запастись чтоб суметь и отдать,

Я жизни исполню великую дань,

Хотя и немного, но все же отдав,

Себя самого наперед оправдав.

Лишь этим смогу, никому не вредив,

Вернуть все долги, и, судью упредив,

Попробую узкую дверцу открыть

И к правде заветной рывок совершить.

Смогу я остаться тихонько при ней

И каяться, каяться в грешной моей

За то, что не смог сосчитать своих дней…

Простите, был молод, не думал о ней…

Но зов беспокойный послышится вновь

Сыграет скрипач про мечту и любовь

Герой полководец чужую льет кровь,

И капли живые стекают под бровь,

Глаза застилая соленой водой,

И горы опять восстают предо мной.

Зачем то шагаю по свету такой,

Упрямому компасу братец родной.