Темпориум. Антология темпоральной фантастики

Евгений Гаркушев, 2012

Путешествия во времени – что нового можно рассказать о них? Очередная история с «попаданцами» – разухабистые приключения в прошлом студента-супергероя, ещё один «эффект бабочки», очередная и ожидаемо скучная история изобретения чудо-машины… Оказывается, не только это! Антология «Темпориум» раскрывает другие стороны взаимодействия человека с временем – более тонкие, более сложные, но от этого не менее увлекательные и загадочные. Взгляните под новым углом на Время и удивитесь.

Евгений Гаркушев

Выгодная работа

В грязи поблескивали отражения окон. Затянутое тучами небо казалось таким низким, что плюнь — и долетит. Но Иван даже не пытался — лузгал семечки и сплевывал шелуху в лужу рядом с качелями. Пиво закончилось, плеер сломался, друзья как-то потускнели, потерлись жизнью, как бывшие в обращении монетки. У каждого свои проблемы. То разгульное время, что было до армии, не вернешь. Да и самому шататься по улицам и протирать лавочки уже неинтересно, а работы нет, денег нет, учиться негде и не хочется. Словом, как говорили в школе, наступила полная потеря жизненных ориентиров. Еще и погода мерзкая, холодом тянет, но снег так и не пошел. А впереди — целая зима.

Ничего, никого, и перспектив — никаких. Иван попытался пониже натянуть холодную осеннюю куртку, поежился, достал из кармана последнюю пригоршню семечек. Вечер закончился, не успев начаться. Очередной тоскливый и одинокий вечер… Ладно друзья — так и девчонки не любят. Зачем он им нужен без денег, без работы, без машины и без квартиры? Нет, в самом деле, их можно понять. До армии Иван обижался на девушек, которые его игнорировали, а сейчас только сетовал на жизнь. Ну вот была бы у него сейчас девчонка — сидела бы рядом, смотрела на грязный двор, облетевшие деревья, выщербленную стену котельной? Даже домой он повести ее не мог бы — дома мама, отец и брат, да мешок картошки в прихожей на зиму. Только, сдается, одного мешка им и на месяц не хватит.

Идти домой и слушать нотации, а то и ругань, не хотелось. Но выбора не было. Иван поднялся, оттолкнул ногой пустую бутылку и увидел направлявшегося к нему крепкого мужчину. Не то чтобы он испугался, однако стало немного не по себе. Кому и зачем он мог понадобиться? А шел мужик в кожанке явно к нему — больше не к кому. Судя по уверенной походке, бандит или милиционер. Последнее вероятнее. Сейчас поймает его, повесит какое-то дело — и привет.

Иван прикинул, успеет ли перемахнуть через низенький заборчик, скрыться в темном дворе. Но тогда, если милиционер догонит, вообще не оправдаться. Убегаешь — значит, виноват.

— Эй, парень, подожди!

Похоже, мужчина издалека уловил настороженность и неуверенность Ивана — вот и позвал. В голосе угрозы не было, скорее заинтересованность и доброжелательность, даже какая-то мягкость.

— Чего? — не слишком вежливо ответил Иван.

— Дело есть.

— Какое?

— Работа нужна?

Иван насторожился. Тема известная — предложит огород вскопать или там забор покрасить, а потом по голове, и закопает на этом огороде — если псих. Или паспорт отберет, усыпит и на органы продаст. Глупо взрослому парню в такие ужасы верить? Может быть, и глупо, только у кого еще органы донорские брать, как не у здоровых парней? Прикинуться добрым не так сложно, а спрос на здоровые почки, как говорят, немаленький…

Но, скорее всего, мужик — самый настоящий бандит. Сейчас предложит постоять на стреме, пока сам ограбит магазин. А если что, сдаст ментам. Или воткнет перо в бок, чтобы не делиться и не оставлять свидетеля.

Иван сам удивился, сколько разных страшилок промелькнуло перед глазами за доли секунды. Одно ясно — ждать добра от незнакомца, встреченного на заднем дворе детского сада ночью, не стоит.

— Что за работа? — словно нехотя протянул Иван. Голос предательски дрогнул.

— Хорошая. Точнее, не то чтобы очень хорошая, но высокооплачиваемая. Не работа — просто сказка.

— Ага. Ясно. А желающих нет?

— Есть желающие. Но ты, Иван, нам подходишь.

Шпион, что ли? Откуда он знает имя? Иван вздрогнул и судорожно попытался припомнить известные ему военные секреты. По всему выходило, что разведкам вражеских государств он полезным быть не может. Но этот тип специально его искал, теперь точно ясно. И нашел!

— Чем же я вам подхожу?

— У тебя есть необходимый уровень знаний и обязательность.

— А вы откуда знаете?

— Наводили справки.

— Ясно.

На самом деле, ясно ничего не было. В добрых волшебников Иван уже не верил. И в то, что он кому-то сильно нужен, тоже. А такой вот дядя, который посреди улицы предлагает работу, выглядел очень подозрительно. Но верить всегда так хочется…

— Да что мы здесь важные дела обсуждаем? Давай в кафе зайдем, — предложил мужчина.

— Может, лучше здесь?

— Ты знаешь, холодно. Да и в нашей компании есть правило вести переговоры в помещении.

— Ну, если в правилах… Только у меня денег нет.

— Не беспокойся.

— Ладно. А как вас зовут?

— Павел Алексеевич.

— И какую фирму вы представляете?

— Я всё расскажу за чашкой кофе. Тебе нужно согреться, да и в ногах правды нет — так ведь говорят?

Иван послушно пошел за Павлом Алексеевичем, давая себе зарок не пить спиртного и внимательно следить за руками потенциального работодателя — чтобы не подсыпал чего-нибудь в кофе. Только зачем ему такие кружные пути? Мог бы и здесь бутылку пива со снотворным предложить. Подальше от посторонних глаз. Неужели и правда серьезный человек?

Кафе сияло загадочными зелеными огнями. Друзья говорили, что тут всё дорого, а внутрь Иван никогда и не заходил. Мажорское заведение, нечего деньги тратить — даже если они и есть.

Павел Алексеевич по-хозяйски оглядел полупустой зал, прошел к столику у окна, присел. Иван робко устроился напротив, еще раз взглянул на лицо нового знакомого. На бандита совсем не похож. Шрамов нет, нос не сломан, выбрит гладко. И загорелый. Это в конце ноября… Наверное, был где-то за границей, на юге. Или в солярий ходит? Странно, странно…

Неслышно подошедший официант положил перед посетителями большие кожаные папки с меню.

— Ты хочешь чего-нибудь съесть? — спросил Павел Алексеевич, когда официант отошел и не мог их услышать.

— Нет, спасибо, — гордо ответил Иван, хотя в животе бурчало. Пачка семечек да бутылка пива — не слишком богатый ужин, особенно когда обед тоже был условным. Но одно дело — кофе, а другое — наедаться за чужой счет.

— Отлично, отлично, — непонятно зачем пробормотал мужчина, вновь подзывая официанта. — Два кофе, два апельсиновых сока и пирожных.

— Каких?

— Да разных, на ваш выбор, десяток.

У Ивана округлились глаза. Десяток? Зачем же столько? Цены на пирожные он краем глаза заметил, когда проходил мимо стеклянной витрины. Каждое пирожное стоило как три бутылки приличного пива. Пирожных по такой цене Иван еще не пробовал.

Сок официант принес практически сразу. Спустя минуту — блюдо с пирожными. Было их не десять, а двенадцать, но Павла Алексеевича это ничуть не смутило, он одобрительно улыбнулся официанту и попросил:

— Еще два бутерброда с ветчиной. Горячих.

— Через пять минут будут готовы. Пить что закажете?

— А вот пить мы не станем, — спокойно и веско заявил Павел Алексеевич. — У нас деловая встреча.

После этого Иван и правда как-то поверил, что его новый знакомый — человек серьезный. Хотел бы он обмануть, непременно предложил бы водки или хотя бы по пятьдесят граммов коньяку.

— Итак, как ты уже понял, я представляю рекрутинговую компанию, или, говоря по-русски, агентство по найму, — заявил Павел Алексеевич, пододвигая Ивану стакан сока и пригубив свой. — Старший вербовщик, уполномочен вести переговоры непосредственно от лица заказчика. Критерии отбора у нас очень жесткие, работа — простая и в чем-то даже примитивная. Но она дает массу преимуществ. Трудиться придется далеко от дома, в отпуск домой уехать не удастся. Ты заработаешь весьма приличную сумму, которую сможешь забрать из банка по возвращении. Никаких вещей, которые ты получишь на месте работы, тебе привезти сюда не разрешат.

— Работа с заразными больными? — спросил Иван. — Или там, где высокая радиация?

— Нет, почему ты так решил?

— Ну, если все вещи придется там оставить…

— У тебя не будет личных вещей. Это одно из условий контракта. Ты будешь пользоваться служебной униформой, служебной техникой, служебной посудой. И недостатка ни в чем не ощутишь, гарантирую.

— Всё казенное? Как в армии…

— Гораздо лучше. Я еще не перечислил основных преимуществ контракта. Попробуй бутерброд. Выглядит аппетитно, не правда ли?

Иван вгрызся в горячий бутерброд. Ничего вкуснее он, наверное, в жизни не ел. И хлеб, и ветчина просто таяли во рту.

— А вы что же? — спросил Иван, расправившись с угощением.

— Я вегетарианец, ветчину не ем. Бутерброды для тебя. А вот слойку с джемом непременно попробую. Кстати, и кофе принесли.

Кофе пах чрезвычайно аппетитно. Обстановка вокруг казалась Ивану всё более притягательной и даже посетители выглядели не зажравшимися буржуа, а вполне приличными людьми. Может быть, художниками или поэтами, а может, популярными музыкантами. Тихая музыка завораживала.

— Так что мне придется делать? — спросил Иван.

— Убирать мусор, — ответил Павел Алексеевич. — Выполнять несложные ремонтно-строительные работы. Если у тебя обнаружатся склонности и способности, тебе могут доверить ухаживать за садом или даже работать на рыбоводческом комплексе — там зарплата выше. Но этого я не обещаю — пока что мы предлагаем тебе должность рабочего по благоустройству территории. Работы много, трудиться придется десять часов в день шесть дней в неделю. График выходных скользящий.

— Ясно. А платят сколько?

— Десять тысяч в месяц, — объявил Павел Алексеевич.

— Рублей?

— Не долларов же?

— Ну да. Тогда я не понимаю, в чем соль. Дворником в жилищное управление на шесть тысяч я и сейчас устроиться могу — меня мать заставляет хотя бы туда пойти, зиму переждать.

— И почему не идешь?

— Да там только таджики работают. Не престижно совсем. И платят мало. Зато в жилконторе работа с восьми до пяти и два выходных. Тот же мусор за те же деньги, не уезжая из дома.

— Вот именно! — почему-то обрадовался вербовщик. — Не уезжая! А разве тебе не хочется посмотреть мир?

— А вы меня в Америку приглашаете? — спросил Иван. — Так загранпаспорта нет, и английского языка я не знаю.

— Проблема с языком решаема, распоряжения начальства ты без труда поймешь даже с базовым уровнем подготовки. Что касается документов — это наша проблема. Доставка — тоже наша проблема, за билеты платить не придется. Также мы даем аванс. Всё абсолютно законно. Не переживай, в рабство тебя не заберут. Всё чисто и честно.

— Так что, правда — Америка? — У Ивана перехватило дух.

— Бразилия или Аргентина. Может быть — Австралия.

— Ничего себе…

— Ты самого главного не слышал. Питание оплачивается работодателем. Шведский стол в любом кафе, имеющем договор с нашей организацией, а таких кафе едва ли не половина в мире. По вечерам разрешен алкоголь по специальным талонам, в субботу вечером — неограниченно. А пиво там гораздо вкуснее, чем здесь. И совершенно бесплатно.

— Ну, если с питанием — можно согласиться и на десять тысяч, — кивнул Иван, прикидывая, сколько он заработает «чистыми» за год. Получалось не меньше ста тысяч, даже если какие-то деньги тратить. А на сто тысяч можно машину купить, пусть и старенькую. А если поработать два года, то можно взять тачку получше, почти новую.

— Каждый год положены премиальные — в размере двух окладов, — продолжал обольщать парня Павел Алексеевич. — Если должностные обязанности выполняются безукоризненно — премия может быть удвоена.

— Хорошо.

— За прогулы, ненадлежащее выполнение обязанностей — немедленный расчет и внесение в «черный список» нашего агентства.

— Ясно.

— Ты ешь пирожные, не стесняйся.

Иван попробовал какую-то причудливую корзиночку — крем был великолепным, а засахаренные фрукты — настоящими, очень вкусными.

— Место в общежитии дадут? — жуя, спросил парень.

— Тебе будет бесплатно предоставлена отдельная комната с удобствами в жилом комплексе, расположенном не далее километра от океана. Если повезет — даже с видом на океан. А если не повезет — тебя могут перевести в лучшее помещение за хорошие успехи или когда ты наработаешь какой-то стаж и зарекомендуешь себя.

— Вот буржуи дают, — хмыкнул Иван. — Отдельная комната! С видом на море! Да это же просто сказка!

— Именно. Мы делаем очень хорошее предложение. Отличным питанием и жильем льготы не ограничиваются. Каждый заключивший контракт получает в пользование полный комплект бытовой техники: телевизор во всю стену со стереозвуком и двумястами спутниковыми каналами, в том числе и на русском языке; компьютер, подключенный к сети, с безлимитным трафиком; мобильный телефон; единый проездной билет — по нему можно путешествовать в выходные дни, причем на расстояние до тысячи километров. Вещи вы сможете стирать в общей прачечной, по бесплатным талонам.

Иван взял еще одно пирожное — эклер, понял, что наелся, но всё равно надкусил угощение и заявил:

— Всё это слишком хорошо, чтобы не быть сказкой. Похоже, вы меня кидаете. И, если я соглашусь, мне придется бесплатно собирать чай или пасти овец где-то в высокогорье, а жить в земляной яме, питаясь сухарями. И всё это будет даром, без обратного билета.

Павел Алексеевич допил кофе, отставил чашечку в сторону и подозвал официанта, показав жестом, что хочет расплатиться.

— Ты ошибаешься, — холодно заявил он. — Если хочешь, можешь навести справки о нашем агентстве. Оно зарегистрировано уже десять лет. Мы работаем в постоянном контакте с милицией. Не было ни одного случая, чтобы наши клиенты не возвращались домой или не получили обещанную сумму. А аванс, как я уже обещал, выплатят сразу, вперед за три месяца. Можешь отдать его родителям или истратить по своему усмотрению. И еще, учти — по прибытии на место или спустя некоторое время тебе положен бесплатный звонок домой. После этого ты сможешь звонить только за наличные, а это крайне дорогое удовольствие. Я предупредил сразу, чтобы ты не подумал потом, будто тебя обманули. У нас всё чисто.

— И слишком хорошо. Зачем простому рабочему телевизор во всю стену и безлимитный Интернет?

— Мы предлагаем больше, чем ты привык получать, именно для того, чтобы ты качественно выполнял нужную работу. Таковы законы нашего бизнеса, которые нас еще никогда не подводили. Итак, ты согласен?

— Мне надо подумать, — тихо сказал Иван.

— И навести справки, — кивнул Павел Алексеевич. — Вот моя визитка, в ней название и адрес вербовочной конторы. Если есть желание — проверь всё, спроси о нас в милиции, в налоговой инспекции, расскажи родителям — и приходи послезавтра. Сразу получишь аванс за три месяца. Отправка в тот же день в полночь.

Иван взял черный картонный прямоугольник. На нем красовалась радужная голографическая эмблема — молот и наковальня, и крупными буквами было написано: «Работа». Ниже мелкими буквами шел адрес, номер телефона, имя и отчество вербовщика — без фамилии.

— Почему надо выезжать так поздно? Чтобы никто не видел?

— Да перестань ты волноваться! Мы каждую неделю десяток человек отправляем — и хоть бы один недовольный. Рейсы так назначены. Да и дешевле. Билет ведь оплачивает фирма.

— Понятно.

— Вот и отлично, — вербовщик расплатился с официантом, поднялся из-за стола. Вскочил и Иван. — Да ты посиди, погрейся, — предложил Павел Алексеевич. — У меня еще два рандеву сегодня. А ты отдыхай. И пирожные непременно с собой забери, если не съешь. За них заплачено, зачем добру пропадать?

Через пять минут после того, как Павел Алексеевич исчез за зеркальной дверью, Иван подозвал официанта и, краснея, попросил его завернуть пирожные, чтобы он взял их с собой. Ему было стыдно, хотя он где-то и слышал, что так даже в Европе делают. Мама очень любит сладкое… Жаль, нет девушки, которую тоже можно было бы угостить.

* * *

Сизая пыль клубилась в воздухе, съедая даже те лучики света, что пробивались в каменоломню сверху, через вентиляционные окошки. Марк ударил киркой по огромному валуну, который никак не мог расколоть, и выронил ее, закашлялся. Вздрогнул, ожидая удара кнутом, напрягся, но боль не пришла. Сзади послышались тихие шаги — надсмотрщик топал совсем по-другому. Странный безбородый мужчина с неплохо развитой мускулатурой и неестественно гладкой кожей, едва присыпанной здешней пылью, подошел и внимательно оглядел каменотеса.

— Есть дело, Марк, — произнес он заговорщицки.

— А ты кто?

— Друг, — широко улыбаясь, ответил мужчина.

— Если ты друг, как можешь радоваться, видя меня в столь плачевном положении? — спросил Марк.

— Я пришел помочь тебе, — объявил безбородый. — Меня зовут Павел.

— Вряд ли кто-то сможет мне помочь, Павел. Я болен и скоро умру в этой проклятой пыли, среди холодного камня.

— Именно для того, чтобы этого не случилось, я здесь. Предлагаю тебе вырваться отсюда.

— Сбежать? — Глаза Марка загорелись надеждой.

— Нет. Сбежать из каменоломен нельзя, и ты это хорошо знаешь. Но я договорился с хозяином о твоем выкупе.

— Выкупе?

— Да. Мне нужны работники. Точнее, не мне, а моему хозяину.

— Вряд ли какая-то работа может быть хуже, чем здесь, — заметил Марк. — Только разве раба спрашивают, когда продают?

— Насчет качества работы и уровня жизни я бы на твоем месте не был так уверен, — с легкой усмешкой ответил Павел. — А спросить человека всегда имеет смысл — для того, чтобы он работал сам и его не нужно было подгонять кнутом.

— Может быть, — вздохнул Марк. Заживающие рубцы на спине чесались, а свежие саднили.

Павел присел на камень, извлек откуда-то из-за спины маленький мех, протянул его Марку.

— Пей.

В мехе оказалось вино — сладкое и освежающее. Правда, оно почему-то совсем не пьянило.

Между тем Павел извлек из сумы чистую тряпицу, расстелил ее на плоском камне и выложил на нее какие-то странные лепешки и свежие фрукты, а кроме того — несколько ломтей белого сыра.

— Угощайся.

Уговаривать Марка не пришлось. Кормили на рудниках сносно: пресная лепешка утром, пресная лепешка вечером, да горячая похлебка с бобами в обед. Но каменотесам в холодных расщелинах этого, конечно, не хватало.

— Я — посланец богов, — внезапно заявил Павел. Марк едва не подавился сыром. — Мы заметили тебя. Ты был пиратом, но, несмотря на свое ремесло, всегда снисходительно относился к людям. Не обижал слабых, жалел детей и женщин. Так?

— Так, — смущенно ответил Марк. — Наверное, поэтому меня и не распяли, а продали сюда.

— Вообще говоря, всю вашу команду продали на рудники, — заявил Павел. — Нехватка рабочей силы… Но речь не о том. Ты не разбойник в душе и поэтому нам подходишь. Мы можем вытащить тебя из каменоломен и приставить к другой работе, полегче — если ты поклянешься всем, во что веришь, работать на совесть и исполнять требования людей, которым мы тебя отдадим. Они будут добры к тебе.

— Хуже не будет, — вздохнул Марк. — Надеюсь.

— У тебя будет своя хижина и очаг в ней, — пообещал Павел. — И лес рядом, где ты всегда сможешь набрать хвороста. Ты должен будешь без устали пахать землю и мостить камнем дороги, но всё это под открытым небом, а не здесь, в сырости и пыли. У тебя будет вволю чистой воды и то, что ты вырастишь на огороде. Репа, огурцы, капуста. И даже такие дивные овощи, которых ты никогда прежде не видел. Спать придется не на голых холодных полях, а на теплом хворосте. Ты сможешь даже заработать на овечью шкуру, чтобы укрываться ею. Ну и порка там полагается только за большие провинности. Надеюсь, до этого не дойдет. К тому же, время от времени бывают праздники, во время которых можно не работать.

— Я согласен, — еще раз подтвердил Марк. — Глупо отказываться от подарков судьбы!

— В случае неповиновения, серьезного проступка или преступления ты будешь сразу же низвергнут в такие мрачные края, по сравнению с которыми каменоломни покажутся тебе хорошим местом.

— Я буду верен и предан, — пообещал Марк.

— Идет. Смотри же, старайся.

Тьма окутала Марка, а когда он очнулся, то увидел чудесную деревушку у склонов гор с подступающим с одной стороны лесом. Хватало вокруг деревни и расчищенных полей.

На пахоте копошились смуглые люди, в основном — женщины. Пейзаж так понравился Марку, что он заплакал.

— Да, языка этих людей ты не знаешь, но, думаю, вы сможете объясниться. Я подскажу им, что с тобой делать, — раздался из-за плеча голос Павла. Когда Марк обернулся, за спиной у него никого не оказалось.

— Я буду работать! — вскричал Марк. — Только позвольте! Позвольте мне работать!

* * *

От болота поднимались гнилостные, мерзко пахнущие испарения. Широкий нос Мала задрожал, он чихнул и очнулся. Вывихнутая нога распухла и нестерпимо болела, живот сводило от голода. Черви и пиявки расползлись подальше — и перекусить нечем. Да и болотные гадюки обходили Мала стороной. А гоняться за ними он не мог — при каждом движении ногу пронзала острая боль. И сюда он еле дополз…

Похоже, зря. В тумане появился чей-то силуэт. Если это брат — конец. Добьет или утопит в болоте. Если кто-то из племени — скажет брату, где он, и брат придет и убьет, или утопит в болоте. А может, так и лучше? Всё быстрее, чем подыхать от голода.

Однако всё оказалось еще хуже. Из тумана возник странный, тощий и бледный, безбородый, безволосый, в диковинных шкурах дух. Мал хотел закричать, прогнать наваждение ночи, но голос охрип, и крик получился сдавленным, еле слышным. Тогда Мал заскулил и попытался уползти.

— Спокойно. Я друг, — тихо, замогильным голосом сказал дух.

Мал, конечно, слышал истории о добрых духах. Только вряд ли место им на гнилых болотах. Доброго духа можно встретить в редколесье или у водопада, может быть, в поле или на реке. Но не в болотах и не в горах, не в чащобе и не в овраге.

— Я вылечу тебя и накормлю, — пообещал дух.

Звучало заманчиво, но Мал не слишком верил в такие подарки. Вылечит, накормит, а потом выпьет всю кровь, заставит трястись в лихорадке… Хотя что терять? Он всё равно скоро умрет. Если не сам, так соплеменники помогут. Не нужно было оспаривать власть брата, да еще и цепляться к его младшей жене, темноглазой Лиане.

— Ты мне веришь?

— Нет, — коротко бросил Мал.

— Возьми, — дух протянул Малу лепешку, похожую на сухие испражнения больного животного.

— Зачем?

— Съешь. Еда восстановит твои силы.

Малу приходилось пробовать горькие снадобья, которые давал шаман. Иногда они помогали. Лепешка выглядела мерзко, но, может быть, она и правда способна унять боль в ноге?

Взяв странное угощение на зуб, Мал не заметил, как проглотил его целиком. На вкус лепешка оказалась куда лучше, чем на вид. Она напоминала сытные желтые зерна, только была куда мягче и вкуснее.

— Понравилось?

— Да, — признался Мал.

— Хочешь уйти со мной в места, где такие лепешки будут давать тебе дважды в день? А еще ты получишь отличную похлебку… Хотя ты, наверное, не знаешь, что такое похлебка?

— Нет.

— Она гораздо вкуснее лепешки. Почти как горячая кровь.

— Я хочу в такое место, — заявил Мал.

— Но ты попадешь туда не просто так. Тебе придется ломать камни и таскать их, чтобы другие люди строили из камней дома.

— Я перетаскаю столько камней, сколько надо. Когда у меня заживет нога.

— Ногу я вылечу тебе сразу. Но прежде ты должен пообещать, что тебе понравится колоть и таскать камни.

— Таскать камни лучше, чем сдохнуть на болоте, — философски заметил Мал.

— Если ты будешь работать медленно, тебя станут бить кнутом. Палкой с кожей на конце, — объяснил дух.

Мал вспомнил зуботычины брата и захохотал.

— Камнями бить не будут?

— Маловероятно, — пробулькал дух.

— Что?

— Если будешь слушаться — нет.

— А хищных зверей там много? — спросил Мал.

— Нет. Их там совсем нет. Зато есть крысы, которых легко ловить и есть. Крыс много. И всякие жуки попадаются. Мокрицы.

— Мокрицы невкусные. Крысы лучше, — облизнулся Мал. — Я готов уйти с тобой.

— Ты будешь жить, пока будешь колоть и таскать камни, — предупредил дух. — И тебя никто не посмеет убить, если ты будешь хорошо работать.

— Тогда я буду жить долго, — заметил Мал.

— Но из пещеры, где колют камни, выходить в лес будет нельзя. Ты должен будешь всё время оставаться в пещере.

Мал вздохнул, но выбирать, похоже, не приходилось.

Дух достал из складок своих шкур какую-то диковинную иглу и вонзил ее в ногу Мала. Спустя пять минут дернул за ногу, но Мал отчего-то ничего не почувствовал. Боль в ноге вообще пропала! И опухоль спадала на глазах.

— Ты могуч, дух, — восхитился Мал.

— То ли еще будет, — усмехнулся дух. — Смотри, ворочай камни на славу. А отзываться будешь на имя Марк, а не Мал.

— Марк? — пожевал на языке новое слово Мал.

Новое имя ему понравилось даже больше прежнего. Оно было сильнее. Гораздо сильнее. С таким именем можно стать настоящим хозяином большой каменной пещеры.

* * *

Весна — время голодное. Григор, Вэли и Овидиу бродили по лесу и собирали хворост. Хоть положить в котел почти нечего, очаг топить нужно. Да и в лесу куда вольготнее, чем в тесном домишке, где капризничают голодные дети и ворчит недовольная жена. Кроме хвороста, в лесу было нечем поживиться — ни грибов, ни ягод, ни зелени. Трещат на деревьях сороки, шуршит под ногами прошлогодняя весна, да журчат сбегающие с гор ручейки. Тепло, да несытно.

Незнакомый человек вышел из-за толстого ствола бука неожиданно — словно нарочно там прятался. Может, так оно и было. У барина появился новый лесничий? Хотя на лесничего человек похож не был. Одежда уж больно диковинная, сразу видно, из дальних краев.

— Здорово, мужички, — нараспев протянул человек. — Как поживаете?

— Живем помаленьку, — нехотя отозвался Вэли, пряча топор за спину. Деревья они не рубили, но разгуливать по барскому лесу с топором всё же не стоит.

— Ничего плохого не делаем, деревья не валим, зверя не бьем, — решил на всякий случай оправдаться Овидиу.

— Да уж вижу, — солидно кивнул человек. — Работящие мужики, только работы нет, верно?

— Весна, — коротко ответил Григор. — А ты кто такой будешь, не прогневайся?

— Павел, — представился человек.

— С Украины? — уточнил Овидиу, который в деревне слыл грамотеем.

— Нет, из Америки. Слыхали про Америку?

Мужики солидно кивнули. Слыхали, отчего ж не слыхать? Далековато забрался, нечего сказать…

— Так вот я работников ищу. Понимающих, — заявил Павел. — Которые на все руки мастера, трудом своим семьи накормят, и сами тосковать не станут. А?

— Что «а»? — уточнил недоверчивый Вэли.

— Хотите жить сытно, и чтобы семьи не голодали?

— Кто ж не хочет, — хмыкнул Григор.

— Так поступайте ко мне на работу. На три года вас в Америку увезу… А еще лучше — в Москву. Москва поближе будет, и работа спокойнее, а народ — отзывчивее и веселее. Каждый день лапшу куриную есть станете да сало. Ну и деткам зерна подкину, по мешку в месяц на семью.

— По мешку зерна? — заинтересовался Овидиу. — Не так плохо, а? А мешки какие — четырехпудовые?

— Почему четырех? Три с половиной пуда. Обычные мешки, — ответил Павел. — И жить будете в тепле. Хоть и в тесноте, а не в обиде. Музыку сможете каждый день слушать — слышали про радио?

— Нет, — ответил Григор.

— Ну, неважно. Скучать не придется.

— Значит, в городе работать нужно? — спросил Вэли.

— Конечно. Подметать, мусор собирать, белить, красить…

— Женская работа, — заметил Овидиу.

— А вам бы пахать хотелось? Или камни тесать?

— Почему камни? Овец пасти — мужская работа. Зверя бить. Или хворост собирать.

— Хворост собирать тоже будете. В парках да между домов. На самодвижущихся повозках ездить. Одежда будет теплой, красивой — вы такой и не видели никогда. А стоит дешево! Даже детям можете привезти. Одежда китайская, на века не останется. Но красота!

— А семьи как без нас? Кто поля вспашет, пшеницу посеет?

— Поля ваши вспахать я человека найду. А зерно посеют женщины. И сожнут тоже. Справятся ведь?

— Справятся, — солидно кивнул Григор. — Им не привыкать.

— Самое главное — работать хорошо, — строго заявил Павел. — Если что не так — домой без оплаты, а то и живы не будете. Поняли?

Овидиу тоскливо поглядел на американца, вспомнил барина и его холопов, которые не раз устраивали ему порку из-за потерянных овец, и решил, что американец все-таки симпатичнее. Он не только грозил, но и обещал. Куриная лапша каждый день! Виданное ли дело?

— Еще бы таджикский язык вам выучить, — раздумчиво протянул Павел. — От таджиков прибыль выше и работа у них не такая квалифицированная… Но, с другой стороны, сойдете за молдаван. Собственно, вы почти молдаване.

— Какие еще молдаване?

— Неважно. Главное, если будут спрашивать, откуда, говорите, что из Молдавии. А план по таджикам я закрою кем-нибудь из Персии.

Григор, Вэли и Овидиу не совсем поняли, что бормочет американец, но переспрашивать не стали. Главное, чтобы выдал аванс.

* * *

Иван явился на сборный пункт рекрутского агентства вовремя, в половину двенадцатого ночи. Деньги все отдал матери — Павел Алексеевич заверил его, что в ближайшие три года они ему не понадобятся, так зачем беречь? Пусть родители купят что-нибудь нужное. Стиральную машину, например. Полезная вещь. Мать хоть немного отдохнет.

На сборном пункте ожидали отправки еще два парня и девушка. Позже подошла еще одна. Парни были нормальные — не наглые, молчаливые. Одеты не очень хорошо. Девчонки тоже самые обыкновенные — не красавицы, но и не страшные. Та, что опоздала, рыженькая, Ивану даже понравилась. Интересно, может, работать где-нибудь рядом будут? Можно было бы познакомиться поближе. Но пока все сидели, помалкивали, ждали.

Павел Алексеевич вышел к ним из своего кабинета без пятнадцати двенадцать. Посмотрел рассеянно, вздохнул. Одет он был не в солидную кожаную куртку, как два дня назад, а в льняной костюм не по сезону, к тому же присыпанный пылью. Да и на лице у вербовщика были какие-то грязные разводы.

— Все в сборе? — спросил он.

Рекруты промолчали. Им-то откуда знать? Друг с другом их не знакомили.

Павел Алексеевич достал из кармана тонкий пластмассовый коммуникатор, поглядел на экран, кивнул.

— Слушайте меня внимательно. Еще раз предупреждаю: только работа на совесть позволит вам удержаться в проекте. Никаких эксцессов быть не должно. Общение с местным населением — по минимуму. Форменную одежду не снимать. Ваш цвет — оранжевый, вы должны об этом помнить. Кстати, наденьте бейджики, — Павел Алексеевич раздал оранжевые карточки на шнурках с именами и штрихкодами. — Можете общаться между собой, ходить друг к другу в гости, но общение должно быть ограничено вашими товарищами по работе.

Ясно?

Ивану мысль насчет того, чтобы ходить друг к другу в гости, понравилась. Он осмелился поднять глаза на рыженькую девушку. Та уже смотрела на него и, встретив взгляд, усмехнулась, а потом вздернула носик. Иван покраснел. Кажется, звали девушку Елена? Или Алена? Иван не успел прочесть имя на бейдже.

— Идемте, — предложил Павел Алексеевич, указывая рукой на дверь своего кабинета.

В кабинете не задержались. Прошли в маленькую комнатку, где все едва поместились, а потом Петр Алексеевич открыл дверь с другой стороны — и рекруты разинули от изумления рты. Они оказались на берегу океана, из которого поднималось багровое солнце. Береговая линия была застроена огромными небоскребами. Были среди них уступчатые, были иглы, пронзающие небо, а самое большое здание в виде огромной пирамиды возвышалось в океане. Стеклянные стены небоскребов играли багрянцем.

— Вы попали в две тысячи сто тридцать второй год, — буднично проинформировал рекрутов Павел Алексеевич. — Здесь вы и будете работать — у нас нехватка рабочих рук.

— То есть обратно мы не вернемся? — испуганно спросил зеленоглазый блондин в джинсовой куртке, который на сборном пункте сидел напротив Ивана.

— Вернетесь. Почему нет?

— А как же всякие временные парадоксы? Мы же можем узнать технологии будущего и внедрить их в прошлом!

— Ничего вы не можете, — устало ответил Павел Алексеевич. — Вас и выбирали потому, что учиться вы не собираетесь, а работать согласны. Так что насчет технологий мы можем быть спокойны. Ну а рассказывать о жизни в будущем и о своей работе вы сможете сколько угодно. Хотя вряд ли это разумно…

— Почему? — спросила рыженькая.

— Никто не поверит. К тому же, по опыту знаю, вам здесь очень понравится, и вы постараетесь продлить контракт на максимальный срок. Домой будете ездить только для того, чтобы повидаться с родными. И я вас прекрасно понимаю. Когда приходится работать в вашем времени, просто дрожь берет. Но бывало, бывало в истории куда хуже… Кстати, не беспокойтесь, что ваше общество станет беднее оттого, что вы работаете на нас. Действуют стандартные процедуры замещения — для работы в вашем мире завербованы менее квалифицированные специалисты, а на их место пришли еще менее квалифицированные. Так что равновесие соблюдается.

— Да мы сильно и не переживали по этому поводу, — заметил блондин.

— Напрасно. Равновесие очень важно. Впрочем, вы отчасти правы. Планировать — не ваша работа. И даже не моя. Я, как и вы, выполняю только технические функции. Отбираю и вербую работников.

Девушка с платиновыми волосами в ярко-зеленом платье с оранжевым бейджем на груди спланировала к группе рекрутов откуда-то с высоты на серебристой доске наподобие скейтборда, даже с колесиками.

— Рада видеть вас! — широко улыбнулась она. Зубы девушки блестели, кожа словно светилась. Да и приталенное платье выглядело потрясающе.

Павел Алексеевич радости девушки не разделил, а хмуро бросил:

— Ты опоздала.

— Это вы прибыли рано.

— Мы не можем прибыть рано, Алиса. Механизм перемещения рассчитан на прибытие в определенную точку, так что мы не появляемся ни до точно назначенного срока, ни после. И я сильно устал. Поэтому бери этих ребят и определяй их в общежитие.

— Общежитие? — расстроенно протянул Иван.

— Общежитие, — кивнул Павел Алексеевич. — Но в точности такое, о каком я рассказывал. С отдельными комнатами, огромными телевизорами, видом на море и хорошим рестораном самообслуживания. Вон оно, кстати, в той башне, — вербовщик показал на круглый небоскреб с матовыми окнами метрах в пятистах от моря. — Наверху, на крыше, замечательный солярий и бассейн.

Блондинка вновь широко улыбнулась рекрутам — правда, улыбка оказалась слишком радушной для того, чтобы не быть дежурной, — и провозгласила:

— Добро пожаловать в новую, чудесную жизнь! Сегодня вы устраиваетесь в своем новом жилье, знакомитесь с коллегами. Завтра мы идем с вами по магазинам — покупаем необходимые вам вещи за счет компании. Послезавтра — работа. А через неделю, в ваш первый выходной, предлагаю вам посетить мои уроки серфинга!

— Мы и серфингом будем заниматься? — изумился русоволосый парень, который до этого молчал.

— В свои выходные вы можете делать всё, что угодно. Кататься на лыжах, плавать под водой, летать на дельтаплане. Заняться у нас есть чем, поверьте. Вы будете держаться за эту работу руками и зубами. Мне ли не знать?

По дороге в общежитие рекруты встретили несколько групп сосредоточенных людей в оранжевых комбинезонах. Одни чистили пляж устройствами, напоминающими пылесосы, другие возились с каким-то оборудованием около небоскреба, третьи шли вдоль берега, весело переговариваясь. Заметив вновь прибывших, девушка из последней группы приветливо помахала им рукой. Рекруты робко улыбнулись ей в ответ.

— А девчонок много. Красивые, — тихо сказал Иван русоволосому парню.

— Угу, — смутившись, ответил тот.

* * *

Большой холодный город пугал шумом и огнями. Деревца здесь росли какие-то чахлые, а улицы были широкие, страшные. Вэли и Григор испуганно жались к стене дома, и только Овидиу решился подойти к железному столбу, потрогать его. Рядом со столбом стояло замечательное железное ведро, даже не ведро, а фигурная железная ваза. В нее кто-то положил яркие бумаги и совершенно целую прозрачную бутылку.

Овидиу запустил в ведро руку, выудил бутылку, показал товарищам.

— Страна богачей! — почтительно прошептал он. — Это ничье? — обратился он уже к Павлу.

— Стой! Не лезь в урну! — возмутился тот. — Скоро у вас этих бутылок будет — хоть всю квартиру заставь.

— О, — вздохнули Вэли и Григор.

— Ведите себя прилично! Ну-ка, шагом марш! Мне вас еще на квартиру устроить надо.

Идти по улице оказалось не очень страшно. Хорошо, не поехали на одной из самодвижущихся повозок, о которых рассказывал Павел. Повозки ворчали и проносились мимо так быстро, что непонятно было, как у седоков не кружится голова. С лошадью на такой скорости не справиться. А их проводник Павел не обращал на повозки никакого внимания.

На минуту он остановился у яркой палатки, полной диковинных овощей и фруктов.

— Что вам купить? — обернулся он к румынам. — Яблок, груш? Или бананов попробуете?

— Нам бы чеснока, — ответил за всех Григор. — Ты обещал лапшу дома.

— Ах да, надо еще взять лапши. И сала, — кивнул Павел. — Ваш бригадир будет жаловаться, что ему опять идти в магазин. Проще самому…

Павел купил чеснока, лука, потом зашел в какой-то богатый барский дом и вышел оттуда с ярко-желтым мешком на ручке. Заглянуть в мешок никто из мужиков не осмелился, хотя очень хотелось.

Во дворе еще одного огромного дома подметал каменную мостовую бородатый пожилой мужчина в шубе из меха неведомого зверя.

— Джорджи! — позвал мужчину Павел.

— Джорджи! — воскликнул Овидиу. — Да ведь это Джорджи из Рэду!

— Ну да, он откуда-то из ваших краев, — не стал спорить Павел. — Джорджи, принимай новых работников!

— Овидиу. Григор, — констатировал Джорджи. — А тебя, парень, я не знаю.

— Я Вэли.

— Ладно, Вэли, будем знакомы. Пойдемте, я покажу вам жилье.

И Джорджи нагло направился в господский дом, прямо в центральный подъезд. Правда, внутри дом оказался не таким богатым, как снаружи, но здесь было тепло и сытно пахло.

За миской чудесной лапши, которую приготовили за каких-то пять минут, Джорджи рассказал о том, что потребуется от новых работников. Павел слушал и кивал.

— Смотри, не обижай их, Джорджи, — строго предупредил он бригадира.

— Нет, Павел, нет, это же земляки, — заталкивая в рот зубок чеснока, заявил пожилой румын. — То ли дело — таджики. Их я не люблю.

— Чтобы я такого больше не слышал! Они тоже работают на корпорацию! — возмутился Павел. — И ничем не хуже тебя.

— Они не хуже, — не стал спорить Джорджи. — Но они мне не земляки, а на огненной потехе в прошлом году пытались меня избить и порвали новую нейлоновую куртку. Не за что мне их любить.

Павел только хмыкнул, потом полез в большой деревянный шкаф, достал оттуда три хороших тюфяка.

— Матрасы еще не продал? — спросил он у Джорджи. — Молодец, хвалю. Смотри, если проверяющие чего не досчитаются — будешь год бесплатно работать, на голодном пайке. Одеяла тоже есть? Где они?

— Есть, — мрачно ответил Джорджи.

Он встал из-за стола и извлек из-под кровати три отличных шерстяных одеяла. — Не беспокойся, начальник. Хотя рано им выдавать одеяла. Пусть заработают.

— Заработают.

— Да, да, — дружно закивали мужики.

— Ладно, тогда я вас покидаю, — заявил Павел. — В жилконторе завтра зарегистрируешь всех троих, Джорджи, держи паспорта.

— Всё сделаю.

— Работать их сразу не заставляй, пусть осмотрятся.

— Хорошо, хорошо, осмотрятся. Мы с ним на Арбат вечером пойдем, — пообещал Джорджи. — Я их беляшами угощу, пива куплю. Не бойся, Павел, дело свое знаю. И машин они бояться уже через три дня не будут. Это ж земляки мои, не какие-нибудь таджики.

* * *

Волны мягко терлись о бок жилой платформы. Наступал вечер — хороший вечер удачно проведенного, пусть и трудного, дня. Вести переговоры с древними людьми — не сахар, зато процесс творческий — не камни тесать и не мусор таскать. Сам Павел, если бы пришлось выбирать, предпочел бы раскалывать камни, а не возиться с мусором. Только не больше шести часов в день и с двумя выходными в неделю. Увы, такого рабочего графика в Древнем Риме предусмотрено не было, да и платили немного. Но если выгодно вложить деньги, даже гроши через три тысячи лет могут превратиться в миллионы.

Павел скинул походные кроссовки, окунул ноги в воду. Как хорошо отдыхать на своей собственной платформе, когда вокруг ни души, солнце садится в океан, пахнет свежестью и только немного — нагретым за день металлом и коллоидной пленкой проработавших весь день солнечных батарей. Что и говорить, жить стало лучше, жить стало веселее. Жилая антигравитационная платформа — далеко не румынская хижина и даже не двухкомнатная квартира в загазованном, тесном и холодном городе.

Мысленной командой Павел активировал прямо над водой универсальный голографический экран, просмотрел список несостоявшихся контактов, баланс сделок. Дела шли неплохо.

Пять секунд ожидания вызова — и над океаном появилось хорошенькое личико Ирочки, штурмана и целеуказателя Павла.

— Ты была сегодня очень точна, милая. Отличная работа. Спасибо.

— Ты тоже оказался на высоте, — не осталась в долгу девушка. — Обработал всех просто отлично. Только у румынов прокололся, с радио, но вряд ли они обратили внимание.

— Ну, я думал, радио уже изобрели. Мне показалось, что музыка их соблазнит.

— Да, они и по лесу шли — напевали. Еще до того, как тебя встретили.

Ирочка широко улыбнулась, поправила прическу, сдвинулась немного влево. Теперь за ней можно было увидеть небольшой кусочек панорамы вечерней Москвы — инверсионно-паровые, радужные следы воздушных катеров и скутеров, паруса солнечных батарей с отблесками орбитальных зеркал на отражателях.

— Если удастся выдержать темп, мы получим неплохую квартальную премию, — заметил Павел. — Приличные деньги.

— Как будешь тратить?

— Хочу пригласить тебя на Ганимед. Там открылся какой-то новый, совершенно роскошный отель. Да и вообще, я на Ганимеде ни разу не был.

Ирочка очаровательно зарделась и тихо сказала:

— Я тоже не была. Если настаиваешь — я согласна. Посмотрим на Юпитер вблизи.

— Мы заслужили, правда? — тихо сказал Павел. — Не зря же так вкалываем… Тебе не кажется, что договариваться за одну смену с четырьмя клиентами — даже если считать румынов одним клиентом, — осуществлять два инструктажа и организовывать отправку — это чересчур?

— За напряженный график нам и платят, — Ирочка плавно повела рукой в воздухе, как бы отметая проблему. — По крайней мере, мы не возимся с мусором.

— Да, наша работа творческая, — хмыкнул Павел. — Но, честно говоря, мне бы больше хотелось взглянуть на мир хозяев корпорации. На будущее. Пусть даже там и пришлось бы красить стены и собирать полиэтиленовые пакеты на пляже.

— Для того, чтобы отправиться в будущее, ты слишком умный, — ласково улыбнулась девушка. — Как дипломированный целеуказатель говорю. Не тянешь ты на рекрута. Слишком самостоятельный. Равновесие нарушишь.

— Ты сейчас сделала мне комплимент?

— Нет, сказала правду. Каждому свое. Своя работа, свое время, свои ценности. Мы тоже имеем немало, не так ли?

— Так. Корпорация заботится о нас. А работаем мы, как и все, за еду и развлечения. Полет к Юпитеру — хорошее развлечение.

— Точно, — многообещающе улыбнулась Ирочка.