Не убоюсь я зла! Частям особого назначения посвящается

Евгений Баранов

«Мужики!» – Джон кричал, стараясь перекрыть грохот двигателя. «Нам придется вернуться». Его встретили недоуменные взгляды. «Почему?» – хрипло, с внезапно пересохшим горлом спросил Кир. «Я забыл там зубную щетку». Грохот, который показался пилоту взрывом ракеты в салоне, оказался хохотом, рука дрогнула, и машина качнулась в воздухе. Странные они какие-то, хохот этот дурацкий, сами чуть живы, а смотри-ка что. А они смеялись до слез, до колик в животе. Они снова живы, вместе и впереди целая жизнь.

Глава 2

«ЖИВЯ РАДИ ЖИЗНИ, РУСИЧ ВСЕГДА ВЫБИРАЕТ СВОБОДУ… НЕТ СМЕРТИ» Ратибор

День выдался на редкость удачным, и это понял бы каждый, когда узнал, что удалось дважды позавтракать. И даже, познакомившись с поваром поближе и подарив ему пару безделушек, коих он в глаза не видел ранее, так сказать, предварительно отобедать. И сейчас счастливчик чувствовал себя разомлевшим на солнышке удавом. Хотелось, воздав должное питиям и яствам, предаться воспоминаниям и скромно вздремнуть часок-другой. Но, видимо, в жизни справедливости нет и не было никогда. Иначе с чего это вдруг вызывают к комбату, среди полного благополучия и неги, да не одного, а все вверенное ему отделение, громко называемое-отделение специального назначения, приданное частям особого назначения. ЧОН (часть особого назначения), как известно, болтается по всему свету, везде находя себе дело.

Прокрутив в голове пару предыдущих дней, не нашел никаких грубых нарушений устава. Со вздохом сунул многострадальные ноги в еще более многострадальные, разбитые ботинки, туго зашнуровал, мазнул по ним тряпкой, предварительно смачно плюнув на порыжевшие носки. Застегнул верхний крючок, одернул выгоревшую куртку под ремнем. Комбат, конечно, позволял некоторые вольности в виде закатанных рукавов и расстегнутых пуговиц, но потом не обижайся, если вечно будешь мыть посуду, чистить картошку и устраивать генеральную уборку. Памятуя об этом, посмотрел в обломок маленького зеркальца. Да, ну и рожа! Небритую щеку пересекала свежая царапина с уже подсохшей корочкой, правая скула припухла и выделялась на общем фоне наливающейся синевой. Но что делать. В другой раз не подставляй голову под приклад автомата, за который уцепился здоровенный черномазый детина. Еще повезло-успел уклониться, удар попал вскользь, а то бы так легко не отделался. Шагнул в пролом стены последним, вслед за своими ребятами. Комбат располагался метров на двести сзади и левее. Как и положено начальству-рядом с кухней. Предстал перед ясные очи грозного командира, нещадно поедая его глазами. Лицо комбата было красным и опухшим с щелочками налитых кровью глаз, могучий запах перегара валил с ног за три шага, расстегнутый грязный ворот, порванный рукав куртки и здоровенные кулачищи завершали импозантную картину. Тут же получили достойный разнос за непотребный вид и недостойное поведение. Впрочем разнос был недолгим-минут пятнадцать, на этом торжественная часть была закончена и приступили к делу.

Как известно, под любым большим городом есть сеть канализационных каналов, представляющих из себя запутанные катакомбы. Соваться туда не советовалось никому, учитывая, что засели там отдельные небритые личности цель которых была в том, чтобы причинить максимум огорчений противнику и незаметно исчезнуть в этих катакомбах. В эти отряды набирались наемники со всего мира. А поскольку противником, в данном случае, были мы сами, необходимо примерно-показательно наказать «пацанов». Туда уже посылали и десантников, и ребят из морской пехоты, иногда даже удачно, но перевес был все равно не на нашей стороне. Командирам, как всегда, хотелось показательной победы, поэтому каждый из них доставал из рукава очередной «козырной туз», посылая вниз лучших людей из частей особого назначения или просто удачливые группы, которым уже случалось побывать в подобном дерьме по уши. Выслушав поставленную задачу-надрать уши «пацанам», которая закончилась уверениями в совершеннейшем почтении и утверждении в более близком родстве, чем предполагалось ранее, собрались под обломками кирпичной стены, сев на корточки и битые кирпичи. Настроения никакого. В этой канализации угробились уже такие «волки» и асы, которые предварительно «съели на этом целую стаю собак». Как и что делать пока не ясно. В голове-пустота и отрешенность. Один вопрос-«ну почему я?» Что смогут сделать восемь человек в этом огромном, запутанном, подземном городе. Он же их сожрет, как сожрал остальных, и не подавится! Самое лучшее-это потеряться, чтобы не нашли ни свои, ни чужие. Но, постепенно в голову стали приходить более ценные мысли и задача уже не казалась такой неразрешимой.

Каждый из собравшейся восьмерки был специалистом в своем роде.

Пифагор, в просторечии-Пиф, — спец по связи. Многие часто пользовались его маленькими хитростями и большим умением, чтобы позвонить домой в Союз. Поговаривали, что он предательски пользовался спутниковой связью. Причем спутник не наш. Но свои секреты он не раскрывал никому, хитро усмехаясь на провокационные вопросы и пряча глаза за стеклами очков.

Балаган — подрывник. Похоже ему ничего не надо было в жизни, кроме того, что он и так уже делал, причем делал вроде-бы из ничего. Какие-то проволочки, катушки, батарейки и вечная бездонная сумка у пояса. Он сам говорил, что на самые свои лучшие шедевры, все нужное он покупал в магазине или в аптеке. От тюрьмы на гражданке его спасла армия и то, что его разглядели и приставили к делу без которого он себя не мыслил.

Весельчак, душа собравшегося общества, вернее его непутевый сын, Чека — прозванный так за то, что балуясь гранатой, потерял кольцо и целых полчаса держал скобу, пока не нашел и не вставил чеку на место. Это ему стоило нескольких седых волос-большой любитель пострелять из пулемета, с которым не расставался почти никогда. Было подозрение, что он и родился сразу с пулеметом и рос вместе с ним уж больно виртуозно он им владел, даже ставил свою залихватскую подпись тоже им.

Боб — снайпер. Немногословный, спокойный и, как все снайперы, выдержанный. Из его жизни было известно, что когда-то он пас деревенское стадо и пил парное молоко о чем всегда вспоминал с душевной теплотой. Для всех прочих этой теплоты уже не хватало, хотя черт знает, что там роилось под коротко стриженными кудрями и невозмутимым лицом профессионального игрока в покер. К тому-же он был старше всех на целых полгода, о чем, при случае, не стеснялся заметить.

Феникс — названный так за свои феноменальные способности попадать во всякие неприятности и умением всегда выпутаться из них не без удовольствия для себя. Он всегда и все мог разложить по полочкам. Никогда не повышал голоса, ожидая, когда собеседник проорется, чтобы следующим замечанием посадить его в лужу. Умение, что и говорить, весьма ценное, учитывая его издевательский тон и безошибочное чутье на выход из безвыходного положения.

Чук и Гек — два неразлучных приятеля, земляки, были знакомы еще на гражданке. Ребята дополняли друг друга как два сапога, понимая с полуслова, а иногда и без слов, что и когда нужно делать. Учитывая то, что эти два воина были неразлучны и как то немного похожи. для разнообразия, один носил автомат, другой — небольшой гранатомет-нужная, но тяжелая вещь. Их вера в светлое будущее была непоколебима и представляла собой пример неизлечимого оптимизма, весьма нужного сейчас собравшейся компании.

Джон — командовал, вернее пытался командовать, этим сборищем талантов. Его единственное, и весьма иллюзорное, преимущество было в том, что в экстремальных ситуациях в голове включался какой-то компьютер и все вопросы решались быстро, не раздумывая и правильно. А учитывая его удивительное и не объяснимое везение, присутствие его было, пожалуй, оправдано. Он-же, по совместительству, являлся специалистом по холодному оружию, поэтому ходил увешанный множеством хитрых железяк, непонятного назначения.

Собравшаяся команда молча сидела, курила. После третьей подряд сигареты появились деловые предложения и родилась идея, как все-таки сделать то, что приказано, и по возможности, вернуться, сохранив свои драгоценные шкуры. Вечер ушел на подготовку и экипировку. Выпрашивая в одном месте и попутно просто воруя в другом. Впрочем, угрызений совести никто не испытывая-век бы не видеть этого барахла.

Раненько утром, по холодку, спустились в люк и, согласно схеме, бодро потопали по узкому проходу, по щиколотку утопая в протекавшей по дну вонючей скользкой жидкости. Пиф порадовал всех мыслью, что новые носки, надетые утром, он, пожалуй, выбросит вместе с ботинками. Вот куркуль, и где он берет такие редкие и нужные вещи, как новые носки. Вскоре, о носках никто не вспоминал-шли скользя и поминутно падая, по краю ручья. Так что до того-ли. После обеда, который, впрочем, никому не полез в горло, сидели, прислонясь к скользким стенам в полной темноте, экономя батарейки в фонариках и размышляя о бренности всего сущего, попутно стараясь, хоть немного расслабить дрожащие от напряжения ноги. Вдруг, как много в жизни случается вдруг, совсем близко, за ближайшим поворотом услышали, как кто-вскрикнул, видимо упал в воду. Всплеска за постоянным, убаюкивающим шумом ручья слышно не было. Мгновенно разобрались и приготовились к тому, чему их готовили. Судя по многим бликам фонариков, видимых на противоположной стене, шли человек 10—12. Балаган засуетился, прилаживая маленькую, блестящую штучку к плоской дощечке, чего только у него с сумке нет, с целью-запустить нехитрое сооружение вниз по течению.

Замысел удался как нельзя лучше. Видимо гостей здесь совсем не ждали. Яркая белая вспышка света среди слабых бликов фонариков, на несколько секунд отключила зрение супостату. И вряд-ли кто-то из них успел увидеть брызжущие автоматные очереди вслед за вспышкой. Документов у этих любознательных спелеологов не оказалось, что, впрочем и ожидалось. Примерно через час путешествия по сточным канавам, сзади послышался шум-нахальный топот по лужам многих пар ног, обутых в тяжелые солдатские ботинки. Пытаясь уйти от нахалов, немножечко поторопились и попали, похоже, в тупик. Нужно разобраться со схемой, где-то есть люк на верхний уровень, но где? Чук, Гек, Чека — к повороту — остановить. Гулкие очереди, взрывы гранат и приветственные крики отметили знакомство супостата с отдельными экземплярами советского вооружения, потом все стихло кроме звона в ушах. Да, враг, как всегда, коварен и замыслил худое. Судорожно, срывая кожу с пальцев, на щуп искали ту волшебную дверцу наверх. Может, конечно, там полно встречающих, как и здесь провожающих, но долго здесь не высидеть и подмога не придет. Мысль о том, что есть возможность остаться здесь навсегда, в этой вонючей жиже-приводила в дрожь. Люк нашелся почти под самым потолком с заржавевшей ручкой, конечно закрыт, другого и не ожидалось. После хитростей Балагана-люк упал вниз весь, вместе с тем, что подразумевалось под замком. Сверху полились потоки жидкости запахи которой словами не передать, на ощупь лучше не представлять, а вкус-просто незабываемый. Феникс и Боб вылезли первыми, за ними-все остальные. Последним вылез военноначальник, не забыв бросить за угол две осветительные и одну осколочную гранаты, надеясь, что это немного развлечет и задержит настойчивых преследователей. Балаган задержался, на минуту, над люком, уверяя, что это его маленькое последнее изобретение доставит первому нашедшему эту хитрость много больше радости, чем все предшествовавшие.

Бежали долго, сворачивая в темные тупики и возвращаясь, подсвечивая тремя оставшимися фонариками из восьми выданных и двух спертых прямо при начальнике склада. Наконец вышли на магистральную линию, если можно назвать магистральной трубу двух метров в диаметре с протекавшим по дну ручейком и покрытыми какими то наростами и водорослями стенам. Судя по схеме — где то над ними район порта. Здесь полно охраны и вылезти и проскочить мимо незамеченными, вряд ли удастся. Шли дальше с тревогой прислушиваясь к нарастающему шуму за спиной. Похоже, хозяева знают здесь все ходы — выходы не пользуясь приблизительной картой — схемой. Остановились на коротенький перекур, решили вылезать через первый попавшийся люк. Вот только где он? Вот развилка трубы, дальше шли только тонкие стволы труб, в такие только кошка пролезет. В центре-маленькое озерко, воды до пояса. Все-тупик. А по карте-схеме дальше идут полноценные трубы. Да, неувязка. За спиной, за первым поворотом все стихло. Нехорошо это. Вдруг что-то неясное за-кралось в заляпанные грязью затылки, какой-то запах явно забивал все при-сутствующие. Бензин! Джон включил на секунду фонарик-точно по всей поверхности расплывались маслянистые, радужные пятна. Значит хотят поджарить, нехорошо все это, так не поступают настоящие джентльмены. Решение одно — вперед, встречный бой, пока не ждут. Их много, в потемках-есть шанс прорваться. Как в песне-ножи в ножи, глаза в глаза. Стычка короткая и страшная для обеих сторон. Силы неравные. Неожиданность и нахальство быстро компенсировалось количеством противников. Организованное наступление превратилось в бой одиночек, где каждый сам для себя. Только крики, плеск падающих тел, шумное сопение, изредка, свистящий сквозь зубы мат и чаще гортанные выкрики, перемешанные с английскими командами.

Джон медленно отступал к развилке, умудряясь уворачиваться от двух, наседавших на него здоровенных мужиков. Его нож остался там, в чьем-то горле, два сюрикена из трех бездарно растрачены в темноте. Остался последний и он выжидал удобного случая. Дождался, его противник застыл, сведя сверкающие белками, дикие глаза к переносице, откуда торчала маленькая угловатая железка и молча рухнул, лицом вниз. Его приятель даром время не терял и от его удара ноги Джон отлетел в озерко с перебитым дыханием, тот сверху, уцепившись за горло, пытаясь видимо оторвать бестолковую голову. Джон задыхаясь, выхватил маленький нож с широким лезвием из ножен на голени и ударил снизу вверх, вспарывая живот и грудь. Захват ослаб, скинув противника в воду, вынырнул одновременно со вдохом. Прямо перед глазами — широченная спина с обрывками какой-то тряпки на шее. Не наша спина. Хозяин спины скоро успокоился на дне озерка. Вынырнув в очередной раз и отплевываясь прямо на головой увидел близкую вспышку выстрела. Схватил за руку и, ломая локоть, бросил стрелка-умельца в воду, погружаясь в нее уже в третий раз. Помаленьку, крики стихали.

Собрались вместе только шестеро. Гек нарвался на очередь в проходе еще в самом начале, Пиф лежал на краю ручья и тихо стонал. Одинокий стрелок все-таки попал. Пуля прошла через мышцы шеи, из разорванных сосудов медленно вытекала темная кровь, смешиваясь со сточными водами большого города. Наложили повязки, не веря в успех. В глазах Пифа тревога и немой вопрос — что там? Хотел что-то сказать, но слова не получались, выкашливались только сгустки крови. Осторожно, на руках понесли по проходу, подбирая брошенное оружие. Гек лежал на спине. Очень бледное и спокойное лицо никак не соответствовало развороченной грудной клетке. Медленно несли всех. Чека-впереди, остальные метров на десять сзади, последним шел Джон, угрюмо сопя и сплевывая тягучую слюну.

Вот он-чертов люк. Вылезли на поверхность. Ночь, а может вечер. Здесь не поймешь. Кабаки, бары, бордели, маленькие магазинчики работают почти всю ночь. Война идет там, на окраине, в демаркационной линии. А уже в двух кварталах от нее идет другая жизнь. Жизнь есть жизнь, а бизнес есть бизнес. Солдатики тоже люди и им тоже хочется чего-нибудь вкусненького. Одинокие прохожие шарахнулись в разные стороны от чудищ, вылезших из-под земли. Было чего испугаться. Оглядывая воинство, Джон невольно поймал себя на мысли-как хорошо было вчера, природа, видимо, не любит излишеств, и вот теперь так плохо. Это лучшие ребята, с которыми ему доводилось встречаться в жизни. Они дороги ему все вместе и каждый по от-дельности. Но вернуть уже ничего нельзя.

Молча, цепочкой, зашли в ближайшие, тускло освещенные двери, с аляповатыми стеклами, не обратив внимание на рекламу, висевшую над входом. Оказались в борделе. Публика и девицы бросились в разные стороны, увидев команду. На пол положили Гека, на диван-Пифа. Он уже почти не стонал, только смотрел такими глазами; с застывшим вопросом-как же так, почему я? Чека остался у входа, Феникс Чук, Боб рассыпались по зданию, Балаган подошел к «мадам», сидевшей за маленькой конторкой и являющейся, видимо, хозяйкой заведения. Обращаясь к ней максимально вежливо, по своему конечно, на ломанном английском с примесью русского мата-излагал свои замечания и предложения по улучшению работы учреждения, попутно перерезая шнур телефона и обыскивая ящики стола. Пиф глядел слабеющим взглядом, повязки промокли насквозь и кровь тоненькой струйкой стекала на диван, в его взгляде было столько отрешенности и покоя, что Джон вздрогнул. Человек достиг того, что всем нам предстоит, кому раньше, кому позже. Минутой спустя глаза его широко открылись и замерли где-то в пространстве над плечом бывшего командира. Он так и не смог сказать ни слова. Вздрогнув и прикрыв ладонью чужие глаза, подумал-где то очки потерялись, как же он без них. Враз как-то озверев, схватил с пола автомат, врезал очередь поверх голов, что-то дико крича, поминая всех святых и их матерей, поскольку с его точки зрения, они в этом были не правы. Затвор клацнул последний раз-кончились патроны.

Внезапно, почувствовав усталость и напряжение всего дня, сел на пол В горле першило. И если мог бы заплакать, заплакал бы, глядя на этих двух бесконечно дорогих ему людей, которых он не смог уберечь. Виноват в гибели подчиненных, вверивших ему свои жизни, всегда командир. В данном случае — он.

На выстрелы выскочили Феникс и Чук, позже-Боб, ведя с собой симпатичную девчонку. Оказалось русская и здесь уже три года. Ей 23,бывшая москвичка выскочила замуж, не подумав, за араба. Жила полгода как у христа за пазухой и вот чем закончилась эта идиллия. Да. Одно дело мы здесь, но вам-то девчонки чего не хватало? Плохо было у мамы? Вспоминай теперь снег и белоствольные березки. Мало ли русских болтается по свету вот так неприкаянно. Хорошо там где нас нет. Она объяснила, что «мадам» уже вызвала полицию кнопкой сигнализации на ножке стола. Впрочем, прибытие прибытие полиции было уже замечено. Полицейские всех стран, видимо, похожи друг на друга: здоровые, крепкие, наглые и ведут себя одинаково нахально. Представители власти, так сказать. Они приехали на «джипе"громко сигналя, в предвкушении хорошей встречи и конечно — «халявы» за то, что выкинут пьяного клиента. Но не тут-то было. Двое сразу же упали как только вошли, третий полез за пистолетом в кобуру и со сломанной кистью, вывихнутым плечом, вынося с собой оконные стекла, рухнул на асфальт.

В «джип» поместились все. Выезжая на пере-кресток, Джон подумал куда влево-вправо? В общем, все равно, лишь бы подальше отсюда. Здесь через десять минут будет слишком много любопытных. Сворачивал уже третий раз, когда Феникс заметил, что место их прибытия от последних двух поворотов, значительно удалилось. Что и говорить-как всегда вовремя. Развернулись поперек движения, поехали в обратную сторону. Краем глаза заметил суету справа, в виде двух «джипов» с солдатами, едущие наперерез. Чук, не дожидаясь указаний, врезал из гековского гранатомета в первую машину. Она перевернулась, загорелась и громко бабахнула за спиной. Красивое зрелище: ночной город, пустынная дорога, редкие огни и густые клубы дыма, вырастающие сзади, как-бы из ничего. Дальше гнали как на пожар. Пока один из удачливых стрелков не пробил оба задних ската. Машина завихлялась и стараясь не врезаться в длинный забор справа, Джон свернул налево в узкий проход, но удержать машину не смог и она зацепила бортом угол. От удара, «джип» развернуло и поставило поперек. Все. Приехали.

Сзади нарастал звук сирен, виднелись проблески маячков. Полиция это не беда, они лопухи, не им нас удержать, а вот регулярные части, коих тут немеряно, это другое дело. Нужно быстренько перебраться через демаркационную линию. Там город контролируют наши, с той-же стороны и корабли наши стоят. Забрав из машины все свое, цепочкой ушли в бесконечные коридоры и повороты между штабелями контейнеров. Потеряться здесь можно с легкостью необычайной; каждый тешил себя подобной мыслью, да вот напрасно. Порт и прилегающая к ней территория охранялась как военная база. Об этом как-то не подумалось вначале. На безвестном пустыре, наскоро выкопав неглубокую могилу между штабелями контейнеров-похоронили обоих. Маленький холмик, сухость в глазах. Простите ребята, больше ничего не смогли сделать для вас. Вечная память. Минут через двадцать настало время принятия решения: либо попытаться по-одиночке просочиться через стройные колонны супостата, либо надрать им уши прямо здесь, а под шумок тихонько покинуть эти обетованные места, оставив победителя в недоумении-куда же подевались побежденные? Практически не сговариваясь, приняли второй вариант и рассыпались по местам, распределяя сектора обстрела. Боб полез в кабину маленького крана, Чека без раздумий удобно устроился напротив широкого проезда между контейнерами, остальные — по разумению. За спиной-море, впереди-джентльмены, которым нужно надавать по шее. Все ясно. А вот и они. Самые смелые и бесстрашные. Да. Толпа большая. Здесь похоже, не меньше роты, быстро выскакивающих из машин и рассыпающихся за укрытиями.

Дружно ударили. Чук бил из гранатомета с видимым удовольствием, отмечая каждое попадание, и что-то громко крича. Гулкие выстрелы Боба снимали отдельных личностей, особенно сильно размахивающих руками. Чека, снеся первую цепь практически всю, поливал всех остальных, не давая высунуться. Остальные стреляли редко, поджидая атаки и экономя патроны. Наконец-дождались. Видимо джентльмены не поняли с первого раза. Ну что же: повторение — мать учения. После второго штурма, пространство перед обороняющимися было завалено телами. Самый смелый лежал в десяти шагах. Однако и им атака обошлась недешево. Чук получил пулю рикошетом в бестолковую башку и только стальная каска-шлем спасла его. Теперь он лежал спокойный и бледный, из ушей и носа стекали тоненькие струйки крови. Боб, уже слезая с крана, получил очередь, две пули застряли в правом бедре. Крови почти не было, только маленькие дырочки, кость, похоже, цела, но наступать на ногу он не мог. Морщась и ругаясь, он набивал магазин винтовки. Один Балаган суетился, как ребенок вокруг новогодней елки, что-то делая на скорую руку. Достал из своей бездонной сумки проводочки, батарейки, пластилин, пассатижи, что-то скручивая, соединяя и тихо смеялся про себя. Так что Чека, усомнившись в здоровье, пощупал его грязный лоб и что-то хмыкнул.

Джон сидел, тупо уставившись на босую правую ногу, в голове звенело и зайчики еще летали перед глазами. Близкий взрыв гранаты сорвал с него ботинок, с которого начисто срезало каблук, и не зацепив ни одним осколком, стукнул головой об ближайшую железку. Теперь он никак не мог сообразить, как эта хитрая обувка одевается на ногу, а если не на ногу, то куда?,пока видевший его тяжелый умственный труд, Феникс не надел на него исковерканный ботинок, привязав его обрывком провода. Вернулся Балаган, заляпанный кровью и грязью, бормоча про себя что никогда бы не подумал что здесь живут такие невежливые и можно сказать, грубые люди, и что он огорчен, просто, до глубины души. Попутно и как бы вскользь заметил, что можно сматываться не торопясь, местность у него, мол, под контролем. Боб хмыкнул и спросил, как всегда вовремя,: «Где ты был со своим контролем полчаса назад?«Быстренько собрались, уходили бегом. Боб, делая страшные глаза и стараясь не заорать, между Балаганом и Фениксом-скакал на одной ноге, Чук-очухавшийся, но не пришедший в себя окончательно, вместе с таким-же Джоном топали следом неровными шагами, спотыкаясь и поминутно падая, прикрывал всех Чека, бодро посылая очереди во всех кого видел и не видел. Подбежав к пирсу, упали, отдыхая. Множественное эхо взрыва, большой столб пламени и грибообразное облако собирающееся в небе над портом, увидели они там, откуда только-что пришли.

Взрывная волна была ужасна; многие ящики и контейнеры были сброшены в море, куски рванного металла и горящие обломки пронеслись над головами. Их защитил бетонный парапет пирса. Все с недоумением посмотрели на виновника торжества. А тот светился, как кремлевская елка, излучая радость и счастье. Шальная мысль «Может, этот мамин сын сделал маленькую атомную бомбу и сейчас-же ее испытал?» — посетила головы присутствующих. Балаган, видя все суровевшие взгляды и судорожно сжатое в руках оружие, как-то сник: «Там цистерна стояла… — начал он неуверенно, — я ее немного усовершенствовал, в общем, получилось даже лучше, чем я думал, там еще имитатор ядерного взрыва… ну на учениях… помните?» От сердца отлегло, заулыбались. Хлопнув его по плечу, Феникс, торжественно пожал ему руку. Большей награды Балаган и на ожидал, особенно ценно от Феникса вечно ворчащего и чем-то недовольного.

Чека, тем временем волок большую резиновую лодку с навешенным сзади мотором, на вопрос-«где взял» ответил-«купил», кивнув вдоль пирса. Там болтался маленький катер со снесенной теперь надстройкой-«там у борта». Моментально разобрались кому-что: Балаган-на катер, Боб, Чук, Джон-в лодку, Чека-в нос с пулеметом, Феникс-за мотор. Завелся двигатель катера и он направился к выходу в море. Теперь все радары его засекут и каждый, уважающий себя джентельмен, сочтет себя просто обязанным выпустить вслед катеру весь наличный боезапас, а на лодочку в суматохе, никто и внимания не обратит, мало-ли их тут болтается. Мотор завелся с третьего раза с помощью длинного шнура и еще какой-то знакомой женщины легкого поведения, которую кстати вспомнил рулевой. Балаган спрыгнул в лодку уже когда отошли метра на два от берега. Феникс дал газ и берег, в ярких огнях пожара и клубах дыма, медленно пополз за корму. Ну Феникс-правь. Ты теперь у нас великий кормчий. На тебя вся надежда. Россия еще ждет нас, и мы вернемся!