Мистер Дарси и его друзья. Продолжение знаменитого романа «Гордость и предубеждение»

Е. Г. Архангельская

В романе «Мистер Дарси и его друзья» рассказывается о судьбе всех пяти дочерей мистера Беннета, о жизни в прекрасном поместье Пемберли в течение почти 13-ти лет после свадьбы Дарси и Лиззи и об их многочисленных друзьях с их радостями, огорчениями и приключениями.

Жизнь в Пемберли

Как-то ночью Лиззи сказала мужу:

— Ты и не знаешь, о чем я молила Бога еще полгода назад. И как хорошо, что Бог не услышал мою просьбу!

— Как странно: ты довольна тем, что твое желание не исполнилось. О чем же ты просила?

— Если обещаешь не смеяться, расскажу. — Дарси твердо обещал, и Лиззи сказала.

— Я просила Господа сделать так, чтобы мистер Дарси разорился. Чтобы его доход не превышал 3-х тыс. годовых. И чтобы больше у него ничего не было.

— Разорился? Ты это серьезно? Наверное, там, на небесах, никогда не слышали такой просьбы, не поняли ее, и потому не исполнили. Скажи, дорогая, зачем ты хотела моего разорения? За что ты мне мстила?

— Ах, нет! Я не мстила. Ты не понял. Я полюбила тебя, но ты был богат, а я не хотела прослыть охотницей за богатым женихом. А если бы ты разорился, ни мисс Бингли, ни кто другой не добивались бы тебя. Ведь для этого нужно любить, а не просто хотеть твоих денег! А я, чувствуя, что нравлюсь тебе, сама бы, первая, сказала: «Я люблю Вас, мистер Дарси!». Мне ведь нужен был ты.

— Вот тебе доказательство божьей мудрости. Он видел, что умная женщина просит о глупости. И пренебрег твоей просьбой! Он же знал, что тебе будут нужны бальные платья, а я не смог бы их оплачивать! — смеялся Дарси, — Лиззи, а ты, и правда, сама бы сказала, что любишь меня?

— Правда. Ты же знаешь мой характер.

— Да. Знаю. Ты — смелая, правдивая и решительная. Ах, как я много потерял, не услышав «Я люблю Вас, мистер Дарси». За это и состояния было бы не жалко!

— Но ты же услышал, даже прочитал…

Лиззи замечала на себе внимательные глаза домоправительницы и, хотя она часто обращалась за советом к миссис Рейнолдс, ей все время казалось, что экономка изучает ее. Лиззи сказала об этом мужу.

— Ты права. Но все хорошо. Когда я, приехав домой из Недерфилда, сказал миссис Рейнолдс, что через неделю женюсь, и приказал приготовить для тебя комнату, она спросила, кто же станет хозяйкой Пемберли? Не мисс ли Бингли? Я понимал, что все слуги были в напряженном ожидании. Какова будет хозяйка? Что их ждет? Услышав, что не Кэролайн, она с облегчением вздохнула. Я назвал твое имя. Она промолчала. Ведь она видела тебя только дважды. Она совсем не знала тебя. А на днях в разговоре миссис Рейнолдс сказала: «Осмелюсь заметить, сэр, Вы сделали отличный выбор». Это она о тебе. Ты получила одобрение.

А миссис Рейнолдс, услышав от хозяина имя «мисс Беннет», не поняла, о ком идет речь. Она видела среди гостей, приглашенных мисс Джорджианой, ту девушку, которая накануне осматривала парк и дом вместе со своими родственниками, однако это ничего не значило. Но, проходя в тот вечер мимо музыкальной гостиной, она случайно в приоткрытую дверь заметила взгляд своего хозяина, направленный на эту молоденькую мисс, стоявшую у фортепиано. Миссис Рейнголдс еще никогда не приходилось видеть, чтобы мистер Дарси так смотрел на кого-нибудь. Не эта ли гостья и есть мисс Беннет? Приходилось ждать дня венчания. Когда же она узнала в молодой хозяйке ту самую гостью, ее тревога прошла. Молодая хозяйка понравилась, но прошло еще много времени, прежде чем осторожная и умудренная жизнью экономка одобрила выбор своего хозяина.

Был прекрасный теплый вечер. Лиззи и Дарси вышли в сад и медленно шли по дорожке. Солнце еще не зашло, запах цветов кружил голову. Лиззи глубоко вдохнула и села на скамейку, потянув за собой мужа. Дарси сел рядом. Лиззи на минуту закрыла глаза.

— Какое счастье, что ты успел, успел сделать мне предложение!

— Как это — успел? Разве у меня был какой-то срок? — удивленно взглянул на нее Дарси.

— Был, дорогой, был. Только не у тебя, а у меня.

— Не понимаю.

— После приезда ко мне твоей тети, а потом и письма к папе мистера Коллинза, я понимала, что, если сплетни о нас дошли до них, то и до тебя — тоже. И если ты ничего не предпримешь, значит, я тебе не нужна, а ты для меня потерян.

— Но ведь ты меня не любила…

— Ах, нет, нет… Разве ты забыл мое письмо?

— Нет, не забыл, его нельзя забыть, там было много горького для меня. Но, Лиззи, дорогая, скажи, когда же ты изменила ко мне отношение? Когда?

— Не знаю… — Лиззи долго молчала, а потом ответила. — Наверное, после того, как ты написал мне об Уикхэме, потом после разговора с твоей экономкой, потом, когда я тебя встретила там, на лугу, мокрым после купания, — ты был совсем не такой, как раньше, обрым, мягким, смущенным… А потом… потом… вечером, стоя рядом с Джорджианой у рояля, я увидела тебя совсем-совсем другим… таким, как сейчас… Таким, о котором я мечтала по ночам, лежа в своей постели.

— Ах, Лиззи… Но при чем здесь срок? Ты ведь сказала о каком-то сроке?

— Да. Это я себе дала его. Два-три месяца твоего молчания и я… Я уезжаю на север. Навсегда.

— На север? Что там, на севере? — удивленно посмотрел на нее Дарси.

— Женский монастырь. Для таких, как я.

— Лиззи! Ты — в женский монастырь?! Ты это серьезно?! Это — шутка?

— Нет, дорогой, не шутка. Ты можешь себе представить, что я вышла замуж без любви? За кого-то. По расчету или просто, чтобы стать замужней дамой, иметь свой дом… как Шарлотт?

— О, нет! Нет!

— Ну, вот видишь. Какой же выход был у меня? Ведь сердце мое было отдано тебе. А я — однолюбка. Нравиться мне могли многие, но любить… Значит, меня ждала участь старой девы? Но ведь я не уродина, не убогая. Почему же каждому, кто, может быть, захочет взять меня в жены, я непременно, непременно откажу? Что обо мне должны были бы думать мои родители? И за что им все это? В общем, от всего—всего был только один выход — уехать. И не видеть тебя, не слышать о тебе, о твоих возможных ухаживаниях за кем-то… этого я бы не перенесла… Вот потому-то я и дала себе срок ожидания…

— Боже мой! Подумать страшно! Я еду к тебе, а тебя — нет! Ах, дорогая моя, любимая! — И Дарси крепко обнимал свою молодую жену.

В Пемберли несколько раз после свадьбы приезжала Джейн с мужем и мисс Кэролайн, которая теперь держалась с «дорогой Элизой» не снисходительно, как раньше, а отдавала ей дань уважения, полагающуюся хозяйке Пемберли. Кэролайн выразила восторг, увидев убранство комнаты Лиззи, всячески восхваляла достоинства мистера Дарси как хозяина, видела, как заботился он о своей жене, и не переставала втайне удивляться его плохому вкусу в выборе супруги. Скрывать свои чувства было не легко.

Она долго жила в надежде, что брат забудет Джейн и женится на Джорджиане Дарси. Получив в Лондоне письмо от Чарльза, в котором он просил ее приехать в Недерфилд, чтобы помочь с устройством дома, так как уже назначен день его венчания с мисс Джейн Беннет, она, не дочитав до конца, долго сидела в огорчении. Однако уже ничего нельзя было поделать. Тяжело вздохнув, Кэролайн снова обратилась к письму. После всяких распоряжений следовало радостное сообщение о том, что Дарси будет теперь ему не только другом, но и братом. Предстоит двойное венчание: он, Чарльз, женится на мисс Джейн Беннет, а Дарси — на мисс Элизабет Беннет. Кэролайн несколько раз перечитала эти строчки в надежде на то, что она что-то не так поняла, но нет, все так и было написано: мистер Дарси женится на Элизе Беннет! Кэролайн была в шоке. Она долго не могла оправиться от этого удара. В ее душе еще долго жила надежда на какое-то чудо, на то, что этот брак не состоится. Но когда там, в церкви, она увидела, как под звуки маленького органа по проходу идет мистер Беннет и держит под руки одетых в подвенечные платья двух своих старших любимых дочерей, как он подводит их к алтарю, как Джейн становится рядом с Чарльзом, а Элиза рядом с Дарси, надежды на чудо рухнули. Осталось горькое чувство досады — она так старалась заполучить Дарси!

По приглашению Лиззи в Пемберли как-то приехали тетя и дядя Гардинеры. Мужчины, взяв с собой удочки, сразу отправились на форелевый пруд, а Лиззи и тетушка Гардинер, получив полную свободу поболтать, пошли в сад. Там, сидя на скамейке, миссис Гардинер высказала Лиззи свое восхищение ее мужем. Она была рада за свою любимицу и считала Лиззи достойной всего того, что ей преподнесла судьба.

Миссис Гардинер, женщина умная, с решительным характером и мягкими, деликатными манерами, была дочерью банковского служащего, имевшего солидное положение в обществе и очень неплохие доходы. Отец дал ей хорошее воспитание и большое приданое. Уравновешенный и воспитанный, решительно отличающийся этими качествами от своей родной сестры — миссис Беннет — мистер Гардинер высоко ценил свою супругу. Брак их был весьма удачен. Все еще очень миловидная, несмотря на свой возраст, миссис Гардинер умело управляла домом и своим добряком-мужем. Лиззи любила и уважала тетушку, ей было очень приятно услышать от миссис Гардинер лестные слова о Дарси.

Богатый улов привел мужчин в отличное настроение. Дарси был рад, найдя в мистере Гардинере умного и милого собеседника. Эти родственники Лиззи были ему очень симпатичны. Ранний обед, к которому успела присоединиться и Джорджиана после прогулки верхом, был превосходен, и мистер и миссис Гардинер, очень довольные, уехали домой, увозя полное ведерко прекрасной рыбы, уступив настоятельным уговорам мистера Дарси взять ее с собой.

После женитьбы Дарси редко ездил в свою лондонскую контору, где работали служащие, помогающие ему управлять землями и хозяйствами. Его желание быть все время рядом с Лиззи перевешивало все соображения делового характера. Он говорил себе, что непременно на следующей неделе вернется к своим обычным делам, но шла неделя за неделей, а он все был не готов уехать из Пемберли даже на несколько часов, ограничиваясь письменными распоряжениями своим служащим. Но однажды Дарси получил письмо, в котором сообщалось, что женщина с ребенком, которая по распоряжению хозяина жила на одной из его ферм, уехала, домик свободен, но оплата его аренды продолжается, и управляющий не знает, как поступать с этими деньгами. Дарси пришлось поехать с письмом к графу Брэксли.

Гостиная, куда его провел лакей, была пуста, но очень скоро к нему вышли граф и графиня. На лице графа были заметны смущение и тревога, графиня же была непривычно холодна и чопорна. Дарси не придал этому никакого значения. Он осведомился об их здоровьи, о том, удачно ли они провели лето, спросил о Дэниеле и о последних новостях. Графиня отвечала скупо, а граф и вовсе молчал. В беседе наступила пауза, но Дарси нужно было поговорить с графом, он искал такой возможности и потому не уезжал. Графиня спросила, как давно Дарси возвратился в Лондон.

— Я не живу в городе, мадам. Я — у себя в Пемберли, а здесь бываю только по каким — нибудь делам.

— Мисс Дарси тоже в Пемберли?

— Да, мэм, и очень рада этому после долгого пребывания в школе.

— Очень жаль, что Вы лишили ее приличного общества, возможности встречаться с молодыми людьми своего круга.

— Почему же лишил? У меня много друзей.

— Было много друзей, дорогой Дарси. Было. Я получила письмо от леди Кэтрин и знаю о Вашей странной женитьбе. Вряд ли многие сочтут для себя приличным бывать теперь в Вашем доме. Это и нас лишает возможности принимать вас…

Дарси побледнел и встал.

— Думаю, что и я, графиня, не буду иметь удовольствие видеть вас среди моих гостей в Пемберли.

— Будут ли у вас гости, мистер Дарси? — с насмешкой воскликнула графиня.

— О, в этом, мадам, не сомневайтесь! Отсутствие Вашей милости среди них, конечно, огорчительно, но вряд ли будет замечено! — И он быстро вышел из комнаты. Графиню возмутила такая дерзость, но она сдержалась. Граф поспешил за ним. Догнав Дарси у выхода на улицу, он выразил надежду на то, что со временем общество смирится с неизбежными веяниями времени, и сословные предубеждения не будут играть такой роли. Дарси, оставив его слова без внимания, протянул ему письмо и молча сел в свою карету. Он был оскорблен, но ничуть не жалел о разрыве с семьей Брэксли.

Дарси ехал домой, туда, где его ждала Лиззи — умная, добрая, с благородной душой и свободная от лицемерия, его любимая Лиззи. Сейчас он войдет в дом, она обнимет его и скажет: «Как хорошо, что ты уже вернулся! Я так ждала тебя!». О своем визите к графу он не скажет ей ни слова.

Танцевальные вечера в громадном зале для избранной публики бывали часто, и Лиззи приготовила для нового бала великолепное платье из серебристого шелка, отделанного серебряной вышивкой в виде крупной рыбьей чешуи. Джорджиана, увидев платье, пришла в восторг, а Дарси и миссис Рейнолдс, всегда очень строго судившие о туалетах, тоже оценили его очень высоко.

На балу, стоя рядом с окруженной поклонниками женой, Дарси заметил Дэниела Брэксли. Молодой человек видел, как к Дарси и его жене подошли французский экономист барон де Ренье вместе с русским князем, который недавно был в салоне его матери. Видел, как, поцеловав руку миссис Дарси, князь улыбался и долго о чем-то беседовал с супругами. Дэниел мучился: ему тоже очень хотелось подойти и познакомиться с той, ради которой его приятель навлек на себя гнев его родителей и некоторых вельмож. Но ему было страшно: вдруг кто-нибудь расскажет матери об этом «недостойном» поступке. Дарси не показал вида, что видит его, и отвернулся. «Интересно, рискнет ли? — подумал он. Дэниел не рискнул, проклиная в душе свою мать. Дома он рассказал, что многие из знакомых их круга подолгу беседовали с Дарси и миссис Дарси, упомянул о князе, отметил, что миссис Дарси очень хороша собой и прекрасно держится. Графиня досадовала, но не сдавалась — она не желала принимать в своем салоне женщину, принадлежащую к другому кругу, даже если она жена мистера Дарси. Это было недопустимо. Дэниелу было приказано больше не касаться этой темы. Пользуясь тем, что мать чувствует себя виноватой перед ним за потерю возможности бывать в Пемберли, Дэниел вытянул из нее приличную сумму, способную утешить его на некоторое время. Граф хранил молчание. У него были свои проблемы.