Огонь давней любви

Дэни Вейд, 2016

Эйвери Прескотт – умная, красивая молодая женщина и квалифицированный врач. Со школьной скамьи она влюблена в знаменитого гонщика Люка Блэкстоуна, любившего приключения и высокие скорости. И вот теперь, собранный по частям после жестокой автокатастрофы, он стал ее пациентом. Люк потрясен переменой, произошедшей с Эйвери: из робкой, незаметной девушки она превратилась в красивую, уверенную в себе женщину. Блэкстоун заинтригован и очарован Эйвери, но не заинтересован в длительных отношениях. Он и не подозревает, как много значит для этой женщины…

Глава 3

От бесконечной работы, без намека на развлечения и отдых Эйвери скучала и грустила. Зато у Люка просыпалась жажда приключений. По его виду она поняла, что сегодня с ним будет непросто.

Она испытывала немало разнообразных чувств во время терапии: гордость, сочувствие, удовольствие, но никогда не ощущала раздражение и интерес одновременно. Как ему удалось ее зацепить, почти не приложив усилий? Всего несколько слов, и она уже путается в ногах. Одно лишь его присутствие действует как солидная доза феромонов, туманящих рассудок. Особенно тяжело приходилось, когда требовалось, чтобы руки колдовали над его телом.

Она обладала уникальными знаниями и определенной властью, отчего чувствовала себя спокойно и комфортно и ко второму сеансу подготовилась серьезнее и встретила его строго и сухо, сугубо профессиональным разговором.

— Я разработала подробный план. Теперь у меня есть возможность оценить твое состояние собственноручно.

— Собственноручное обследование! Как я мог пропустить такое? А если повторить?

— Веди себя прилично.

— О, милая, я не умею.

Как ему удается лишать ее равновесия так быстро и бесповоротно? Наконец Эйвери преодолела себя.

— Послушай, в этой клинике я — босс. И это моя работа, моя профессия. — Она приняла суровый вид, но его это лишь позабавило. — Здесь я тебе не друг, не член семьи, и не… — Чуть не вырвалось «твоя девушка». — Так что заканчивай свои игры и займись делом.

Люк не ответил, что немало удивило Эйвери, ведь он отличался чрезвычайно быстрой реакцией. Однако она чувствовала на себе его неотрывный взгляд. Не иначе готовится к бою.

«Господи, будь милосерден!»

Люк дразнит ее, играет. Похоже, она вот-вот вспыхнет изнутри. Ничего подобного Эйвери не испытывала с тех пор, как он шутливо заигрывал с ней в старших классах школы.

— Пойми меня правильно, мы можем быть друзьями в любом другом месте.

— Значит, можем?

— Но не на работе.

Очевидно, он намеренно передергивал и обращал ее слова в свою пользу. Ради собственного развлечения.

— Значит, вне этих стен можно все?

Хитрец.

— Приступим к работе. Немедленно.

— Могу я сказать еще кое-что, прежде чем временный запрет на дружбу вступит в силу?

Все ясно, что бы она ни сказала, это лишь раззадорит его. Эйвери не снизошла до ответа.

— Слушай, я ведь не шутил насчет ужина.

Вздрогнув от неожиданности, она, не колеблясь, посмотрела на него, на мгновение ощутила глубокую связь между ними и отвернулась.

— Не беспокойся об этом.

— Но ведь ты говорила, что хочешь развлечений, приключений.

— Вообще-то это сказала Синди.

— Я могу помочь.

— О чем ты говоришь?

— Каждый новый день для меня приключение. И вовсе не нужно карабкаться по скалам, чтобы испытать острые ощущения. Спорим, рядом с домом тоже можно найти увлекательные приключения, каких ты и представить не могла.

— И ты намерен их продемонстрировать? Зачем?

— Сдается мне, я перед тобой в долгу. Я вел себя как болван, хотя всегда видел в тебе друга. Кроме того, это гораздо интереснее, чем терпеть пытки, которые уготовал мне физиотерапевт. Позволь мне сделать это для тебя.

— Даже не знаю.

— Боишься?

«Черт возьми, да!»

— Возможно.

— Нормально. Это часть веселья.

Внезапно она почувствовала, что больше не выдержит этот манящий флирт и влечение. Нервы на пределе. Отчаянно хотелось сбавить скорость, и Эйвери попыталась остановить его:

— Сегодня речь о тебе.

— Хм, не совсем так.

— Прекрати этот спектакль и слушай меня. — Прежде ее требования вызывали у него лишь улыбку, но на этот раз он принял их к сведению. Просто чудо из чудес.

— Этот план рассчитан на десять месяцев.

По его неожиданно серьезному и даже суровому тону она поняла, что ей понадобятся силы и твердость характера.

— Да. Это средний срок, за который, по нашим прогнозам, ты сможешь полностью восстановиться и набраться сил, чтобы через сезон вернуться на гоночную трассу.

— Слишком долго.

— Твой предыдущий врач полагал, что с момента первоначального обследования должен пройти год или больше. И я вынуждена с ним согласиться.

— Это даже не обсуждается.

— Наше тело не всегда подчиняется правилам и срокам.

— Черт возьми, мы будем придерживаться моего плана. Во что бы то ни стало я вернусь на трассу к следующему сезону. Не позднее.

Эйвери хорошо знала, когда настойчивость и упорство приносят плоды, и сейчас определенно не тот случай. Она не ответила, уже успев убедиться, что, если мужчина что-то вобьет себе в голову, особенно если речь идет о предмете страстного увлечения, спорить с ним бесполезно и даже небезопасно. Кроме того, она испытала облегчение оттого, что теперь объектом его решительных действий станет уже не она, и ее самообладание полностью восстановилось. Она снова в комфортной роли врача-физиотерапевта.

Время от времени движения рельефных мышц Люка отвлекали от работы. Он выкладывался, не жалея сил. Уже на середине необходимых упражнений Эйвери поняла, что он по-настоящему крепкий орешек. Идет к своей цели. Сегодня он был чрезвычайно серьезным. Такая безграничная решимость не замечать чужих любопытных взглядов и свою боль, заставлять себя двигаться, вопреки протесту тела, характерна для многих пациентов.

Когда сеанс подошел к концу, Эйвери принялась разминать ему ноги, снимая напряжение и растягивая мышцы. То и дело она заставляла себя отвести взгляд от его блестящих мускулов и манящих изгибов. Не говоря уже о шрамах, которые заставляли сердце сжиматься от жалости. Существовал более эффективный способ восстановления, чем мышечный массаж, но это непременно помогало. Сегодня Люк тяжело трудился, и, по крайней мере, это стало для нее оправданием.

— Ну, давай же! — Эйвери побуждала его подняться.

Люк всегда очень неравнодушно относился к упражнениям на растяжку, предпочитая бег или силовые нагрузки, даже научился расслабляться во время таких процедур. Однако упражнения на растяжку с Эйвери отличались от остальных. Это было приятно, но совсем не так, как прежде. Мужские руки и сила предыдущего врача были сухими, а четкая манера работы, манипуляции и прикосновения ограничивались строгой необходимостью, не выходящей за рамки лечения. Руки Эйвери дарили ощущение комфорта и спокойствия, словно в каждом прикосновении таилось искреннее желание исцелить его.

— Время награды, — объявила она.

К великому сожалению, это означало вовсе не то, на что надеялось его тело. Предстоял всего лишь традиционный ритуал, завершавший сеанс терапии, включавший в себя прогревание и стимуляцию мышц посредством электрических импульсов. Печально, когда самым ярким моментом встречи остается удар электричества. Он старался приободриться, внушая себе, что, вероятно, подобное развитие событий даже к лучшему. В конце концов, и у него есть определенные правила и принципы. И самый главный из них — ни под каким предлогом не оставаться в Блэк-Хиллз. А значит, никаких препятствий на пути. Никаких романов и отношений. Пожалуй, физической оболочке придется еще немного потосковать по несбывшейся интимной близости.

У нее свои правила, и Люк был чрезвычайно заинтригован. Безупречный профессионализм очень важен для нее, тем не менее ему отчаянно хотелось преодолеть стену, разделявшую специалиста и настоящую Эйвери. Ей не помешает немного свободы и веселья, и нужен кто-то, кто расшевелит, взбудоражит и заставит расслабиться. Да и ему необходимо отвлечься от мыслей о том, что впервые за долгое время кто-то по-настоящему привлекает его. Усугубляющее обстоятельство — предметом влечения стала женщина, которая неизбежно будет сопутствовать ему ближайшие месяцы. Впрочем, они могут быть друзьями, ведь так? Просто друзьями.

— Как получилось, что я ни разу не видел тебя, когда приезжал домой? Похоже, ты меня тщательно избегала. Почему?

— Хочешь получить награду?

— Хм, да, конечно.

— Тогда не задавай неуместных вопросов.

По всей видимости, она нашла действенный инструмент, способный удерживать его в определенных рамках. Но даже так не смогла запретить испытывать любопытство. Он был готов поспорить на собственный гоночный автомобиль, что она избегала его и не хотела, чтобы он знал об этом.

— Гарантирую, ты не захочешь это пропустить.

Внезапно во рту пересохло, и он ощутил нестерпимый чувственный голод. Совсем для него нехарактерно испытывать физическую потребность быть с кем-то. С кем-нибудь другим он пошел бы на поводу вожделения, но с Эйвери так поступить не мог. Нечестно втягивать ее в плотские отношения, зная, что это ненадолго.

К любопытству примешивались предвкушение и возбуждение. Люк чуть сильнее налег на трость, прибавив скорость. Что может быть лучше, чем традиционное завершение тренировки? По крайней мере, это позволит относительно безболезненно добраться до дома. Хотя завтра утром он снова будет почти неподвижен. Даже огромная гидромассажная ванна, которую Эйден установил в его апартаментах, помогала лишь на короткое время. Тело упорно сопротивлялось.

Ему говорили, что он перестарался прежде, но стоило на мгновение потерять из виду отчетливую перспективу окончательного выздоровления, как его охватывала настоящая паника. Люк не знал отдыха от нервного напряжения, навязчивая мысль о побеге не давала спать. И только с Эйвери мучительные ощущения стихали. Когда она находилась рядом, им словно что-то управляло. Взгляд, мысли, внимание и, черт возьми, тело неумолимо влекли к ней. Он пребывал в иллюзии, будто, если сойтись с ней ближе, страхам, сомнениям и тревогам придет конец. Территория особого риска. Еще один повод держать себя в руках.

Эйвери открыла дверь в одну из комнат, Люк увидел мягкий массажный стол и едва сдержал стон. Пощадите! Им вдруг овладели иные желания.

— Снимай ботинки. Надо поработать над напряжением в ногах и спине.

Хотелось отшутиться, бросить дурацкую остроту, чтобы только избавиться от напряжения. Но в голову ничего не приходило.

— Массаж — это дополнительная привилегия?

Едва не задохнувшись от волнения, он смотрел на нее с натянутой улыбкой. Она отвернулась:

— Хм, нет.

Интересно, подобный массаж для нее — обычное дело? Эта мысль привела в равновесие, и он снова мог слегка подразнить ее.

— Значит, я особенный пациент?

Ее очевидное смущение было очаровательно, и ему безумно захотелось поцеловать ее румянец. Вспыхнувшие щеки и дрожащие пальцы согревали, пробуждая желание обнять и искренне улыбнуться. Подобная реакция собственного организма была ему непривычна, но определенно таила в себе куда меньше опасностей. Сняв ботинки и носки, Люк подошел к массажному столу с предвкушением, от которого перехватывало дыхание. К его удивлению, Эйвери ответила на провокационное замечание:

— Массажа пока нет в официальном списке услуг, но, думаю, мне стоит время от времени использовать лицензию на его осуществление.

От этих слов его мускулы будто окаменели. Да и как он мог расслабиться, зная, что в арсенале Эйвери имеются дополнительные возможности мгновенно выбить из колеи? Устроившись удобнее, Люк лег лицом вниз и постарался дышать ровно, превозмогая боль. Это быстро помогло отвлечься от томительных ощущений, нараставших внизу живота.

— Если двигаться чуть медленнее, менять позицию немного легче.

— Ничего-то от тебя не скроешь.

Ее голос смягчился, она подошла ближе.

— Да, пожалуй, я несколько наблюдательнее остальных.

И что особенного она увидела в нем? Сейчас не лучшее время. Чувствовала ли она, как он всем своим существом отчаянно жаждет вернуться за руль? Знает ли о страхе, что скрывается за решимостью?

Вязкую тишину нарушил звук открывшейся двери, вскоре привычное тепло приятной тяжестью накрыло верхнюю часть спины. Тело невольно расслабилось и будто растеклось по столу. Руки Эйвери коснулись поясницы, мысли тотчас растворились, и Люк предался ощущениям.

Определенно не мужские руки. Никогда прежде во время лечебного массажа ему не хотелось кусать губы и умолять продолжать еще и еще. Черт возьми, безукоризненная техника. Его тело жаждало унестись как можно дальше от этого заведения и оказаться в романтической обстановке. Несомненно, здесь ожидаются большие сложности.

Эти тонкие пальцы очерчивали и разминали каждый мускул, каждый сантиметр поясницы и ног. Ничто не осталось без внимания, кроме части тела, прикосновений к которой он особенно жаждал, не в силах сдержать мужскую природу. Надежно спрятанная, важнейшая часть настойчиво пульсировала в попытке привлечь к себе внимание. Люк был благодарен возможности спрятаться в этом удовольствии, даже несмотря на то, что тело неизменно отвечало пробуждением физиологических потребностей. Тем не менее это лучше, чем выматывающая борьба со страхом и ненавистью. До аварии он наслаждался нескончаемым потоком случайных знакомств и непродолжительных интимных связей. Но то, что происходило сейчас, вызывало ощущение невинности и чувственности, пробуждавшее фантастические реакции.

Ах да, она наверняка терзает его намеренно. Пальцы утоляют боль, снимают напряжение, разрабатывают мышечные узлы, заставляя стонать. У этой девушки определенно скрытые таланты.

— У тебя просто волшебные пальцы. — Она довольно глубоко подобралась к внутренней части бедра. — Бог мой, женщина!

— Веди себя прилично.

А ему хотелось пробудить иную Эйвери.

— Это комплимент, клянусь.

Он оглянулся через плечо и увидел ее зардевшиеся щеки и томно опущенные веки. Но все исчезло в мгновение ока, когда их взгляды встретились. Она плотно сжала губы.

Он снова занял свое место, но ее утонченный возбужденный образ еще долго не выходил из головы. Казалось, даже воздух вокруг стал тяжелым и душным. Дыхание участилось, вторя ритму сердца. Неужели эта пытка продлится вечно? Нужно срочно сбавить темп.

— Ты так и не сказала, почему мы никогда не виделись.

Он надеялся положить начало обычной беседе, выиграть время, отвлечься от чересчур любвеобильного расположения духа.

— До того, как не стало мамы, я не слишком много общалась с людьми. Не хватало времени, а даже если и оставалось, слишком выматывалась и почти не выходила из дома. Кроме того, частная практика отнимает немало времени и трудов.

И это, несомненно, правда. Однако Люк чувствовал, что завеса тайны открыта не до конца.

— Я уверен, она была очень благодарна за все, что ты сделала для нее.

— Да, знаю. Она говорила мне об этом каждый день.

Люк подумал о собственной матери, которая находилась в коме после инсульта. Он мечтал о том, чтобы мама могла сказать им хоть что-то, но она не могла.

— Тебе повезло, — тихо и невнятно проговорил он, но тотчас осознал, насколько жесток и бессердечен. Их глаза встретились. В нежном взоре Эйвери он увидел теплоту и понимание.

— Я знаю.

Положив ладони ему на поясницу, она надавила, и его тело снова закололи волнующие мурашки. Возбуждение и уютное спокойствие по-прежнему приводили в замешательство. Некоторые люди никогда не поймут, что значит потерять родителей, не потеряв их в буквальном смысле. Эйвери понимала.

— А ты когда-нибудь думал о том, что будешь приезжать сюда хотя бы на время?

Хорошо, что она не видела его лица. Пребывание дома все еще для него щекотливая и болезненная тема. Ему не хотелось, чтобы кто-то догадался об этом.

— Нет.

— Но ведь теперь тебе легче, правда?

— Откуда ты знаешь?

— Все без исключения знают, что Джеймс Блэкстоун был сложным человеком.

— Сущий дьявол.

— А то, как он обращался с вами, ребята, просто бесчестно.

— Как ты узнала?

— Долгое время наблюдала за всем, что происходит вокруг. Удивительно, сколько всего могут наговорить люди, не осознавая, что ты рядом.

— Неужели мы действительно игнорировали тебя, Эйвери?

— Вы не единственные. Я была робкой и застенчивой и прилагала немало усилий, чтобы стать бесчувственной. Когда делаешь что-то с завидной регулярностью, люди начинают ждать этого от тебя.

— И ты стала благоразумной?

— Благоразумной? Нет, скорее практичной.

— Практичной, хм? А тебе не скучно от этого практицизма?

— Скучать нет времени.

Интересно, чувствовала ли она себя так же ночью, когда оставалась дома одна и не с кем было смеяться или обниматься. Но он не спросил. Не смог.

— Давай посмотрим, на какой день можно назначить следующую встречу. — На сегодня все. Хорошего понемногу. — Договоримся на три сеанса в неделю.

— Да, конечно. Я буду приходить так часто, как потребуется.

— Значит, встретимся в пятницу. Понедельник, среда и пятница. Тебя устроит?

Он кивнул, где-то глубоко в подсознании пытаясь отыскать способ внедриться и в другие сферы ее жизни. Должно быть, она, в отличие от него, забыла, что он собирался помочь ей расслабиться и развлечься.

— Мы могли бы увидеться и раньше, до пятницы. Например, за ужином.

— Опять возвращаемся к этому разговору?

— Мэри приготовит отменную говядину на косточке. Почему бы тебе не пойти со мной?

— Не думаю, что это хорошая идея. Я ведь твой лечащий врач, так что, возможно, налаживать со мной связь не самая лучшая идея.

— Почему? Ты же говорила, что все, происходящее за стенами клиники, не выходит за рамки правил.

Ее лицо вспыхнуло румянцем, теперь ей от него не уйти.

— Я совсем не то имела в виду, и ты прекрасно это знаешь.

Следуя инстинктам, он должен был осторожно сделать шаг навстречу, обнять и заставить признать, что ее влечет к нему ничуть не меньше, чем его к ней. Однако Люк сдержался, усилием воли сохраняя спокойствие.

— Ну же! Ты жаждешь приключений. А я жажду помочь тебе в этом. В чем же дело, давай обсудим это за ужином.

— Думаю, один ужин я могу себе позволить.

— Вот и отлично. Насколько я знаю, Кристине тоже не терпится тебя увидеть.

— Что ж, пожалуй, да.

— По крайней мере, это обещает быть интересным.

Люк поднялся, привлеченный едва заметной, чуть насмешливой улыбкой Эйвери. В это мгновение все вокруг вдруг точно исчезло. Ни темно-серых стен, ни желтой униформы. Она сделала шаг ему навстречу, и теперь он видел только ее небесно-голубые глаза и изящные губы. Прежде чем Люк успел дотянуться до трости, ноги неожиданно отказались слушаться и безвольно подкосились. Эйвери успела подойти близко, и они оба повалились на пол. Он пытался увернуться, но тело не подчинялось. Они довольно ощутимо ударились об пол. По крайней мере, Эйвери. Руки Люка работали гораздо лучше, чем ноги, он успел выставить их вперед, прежде чем упасть на нее.

«Да, локоть, пожалуй, еще поболит после такого ушиба». Тем не менее удержаться он не мог, а потому буквально рухнул на нее.

Они лежали друг на друге, и мучительное желание, которое Люк отчаянно сдерживал все это время, стало до безобразия очевидным. И в очередной раз первое, что пришло в голову, сорвалось с языка:

— Милая, ты самое мягкое, на что мне когда-либо доводилось приземляться.

Самое ужасное, что это правда.