Огонь давней любви

Дэни Вейд, 2016

Эйвери Прескотт – умная, красивая молодая женщина и квалифицированный врач. Со школьной скамьи она влюблена в знаменитого гонщика Люка Блэкстоуна, любившего приключения и высокие скорости. И вот теперь, собранный по частям после жестокой автокатастрофы, он стал ее пациентом. Люк потрясен переменой, произошедшей с Эйвери: из робкой, незаметной девушки она превратилась в красивую, уверенную в себе женщину. Блэкстоун заинтригован и очарован Эйвери, но не заинтересован в длительных отношениях. Он и не подозревает, как много значит для этой женщины…

Все права на издание защищены, включая право воспроизведения полностью или частично в любой форме.

Это издание опубликовано с разрешения Harlequin Books S. A.

Товарные знаки Harlequin и Diamond принадлежат Harlequin Enterprises limited или его корпоративным аффилированным членам и могут быть использованы только на основании сублицензионного соглашения.

Эта книга является художественным произведением.

Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.

The Renegade Returns Copyright © 2016 by Katherine Worsham

© «Центрполиграф», 2017

© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2017

Охраняется законодательством РФ о защите интеллектуальных прав.

Воспроизведение всей книги или любой ее части воспрещается без письменного разрешения издателя.

Любые попытки нарушения закона будут преследоваться в судебном порядке.

* * *

Моей маме посвящается

Ты с ранних лет привила мне любовь к чтению, это определило мой путь и помогло стать тем, кем я стала. Твоя поддержка помогала мне верить в себя, претворять мечты в жизнь. Не проходит и дня, чтобы я не обращалась к урокам нравственности, преданности работе.

Ты неустанно трудилась, боролась, самозабвенно любила, отдавая всю себя без остатка. Смею надеяться, когда-нибудь мне удастся сделать хотя бы половину того, что сделала ты. Я благодарна тебе.

С любовью.

Глава 1

Полное безразличие к чужим взглядам и слухам — это искусство. Лукас Блэкстоун овладел им в совершенстве. Чем больше побед одерживал в гонках на серийных автомобилях, тем больше внимания привлекал к собственной персоне. Говоря откровенно, ему это даже нравилось.

А сегодня нестерпимо хотелось слиться с дощатыми стенами, чтобы люди не смотрели на него с жадным любопытством, не шептались о его прибытии в загородный клуб, прекратили оценивать и взвешивать препятствия, им преодоленные. Хотелось дойти до столика, за которым собралась его семья, не слыша сплетен и пересудов о том, окончательно ли сочтены дни его участия в гонках как бунтаря Блэкстоуна. Он умело делал вид, будто сегодня ничем не примечательный ужин в кругу семьи, и не было торжественного появления в родном городе впервые после того, как он разбился на множество осколков. Не дай бог кому-либо пережить подобное. Он непременно, шаг за шагом справится.

— Держишься молодцом, — подбодрила Кристина, пока он в очередной раз аккуратно и выверенно ставил ногу, медленно продвигаясь к столу. Она внимательно следила за изменением его состояния. — Только к концу вечера будешь мечтать о коляске, от которой так решительно отказался.

— Ну уж нет.

Он ни за что не станет беспомощным инвалидом. Трость с мраморным набалдашником стала единственной уступкой, на которую он пошел. Когда она упиралась в пол, этот звук отдавался в голове оглушающими ударами, хотя на самом деле его было едва слышно.

— Эта показная мужественность и стоицизм. Люк, я серьезно. Делая вид, что не нуждаешься в помощи, ты добьешься того, что уже завтра испытаешь более сильную боль.

— Ты очаровательна, когда тревожишься.

Конечно, невозможно вечно прятаться от действительности за вызывающей маской, но с тех пор, как произошла автокатастрофа, Люк с болью на «ты». Она его преследует повсюду, иногда внезапно пронзает тело. Он ненавидит эту боль, но есть в ней и что-то хорошее. По крайней мере, коварное острое жало свидетельствует о том, что он все еще жив, хотя, быть может, никогда не будет таким, как прежде.

Люк жил высокими скоростями, и путь к выздоровлению в темпе неторопливой улитки считал жестокой пыткой. Порой хотелось отдать все что угодно, лишь бы забыть о своем состоянии.

— Ты бесконечно нянчишься с ним, балуешь, он, пожалуй, и вовсе не захочет возвращаться домой, — поддразнивал Эйден невесту.

Люк полагал, что возвращение в Блэк-Хиллз исключительно полезно. Он мог помочь братьям на фабрике, эта работа непременно заглушит мучительную неотступную жажду вернуться к гоночной машине. Целый год в бизнесе происходило что-то неладное. Они оказались единодушны в своих подозрениях, что причиной тому саботаж внутри компании. Поэтому теперь семье как никогда требовались дополнительные руки и голова.

Все это временно.

Люк наконец уселся за стол, одержав победу в непродолжительной схватке с чересчур длинной скатертью. Чертовы атрибуты приличного общества.

— Прекрати дергать себя за воротник, Люк, — сурово одернул Джейкоб, брат-близнец.

Но Люк не мог, чувствуя себя неловко и неуютно в официальном костюме. Рука, точно не слушаясь, подбиралась к галстуку ослабить узел. Насколько же легче в гоночном комбинезоне.

— От этой проклятой штуки мне не по себе, как и оттого, что окружающие не сводят с меня глаз.

Зоной комфорта всегда служил автомобиль.

— Понимаешь, большая часть этих людей — друзья нашей семьи, и им, несомненно, нравится чувствовать себя причастными к знаменитости. Они не могут отказать себе в удовольствии хотя бы посмотреть на тебя.

— Было приятнее, когда они трепетно вздыхали и замирали, видя меня в превосходной форме.

«А не сплетничали о моей несчастной судьбе». Роль святого мученика отнюдь не его амплуа. Люк скрывал ощущение мучительной неловкости с той же тщательностью, с какой расправлял на коленях льняную салфетку.

Он окинул взглядом комнату, залитую приятным мягким светом. На многих из тех, кого он не видел со времен школы, возраст оставил весьма заметный след, впрочем, лица все равно были узнаваемы. Прошло много лет с тех пор, как он уехал из города и положил начало невероятно успешной карьере гонщика. Однако находились поводы вернуться. Среди них благотворительные акции по сбору денег. Он старался делать все возможное, чтобы визиты домой складывались благополучно, без неприятностей. Проводил время со своей нетрудоспособной матушкой и Кристиной, ее сиделкой. После этого единственным его желанием было выбраться из дома, не столкнувшись с дедом, деспотом и самодуром.

Побег. Если бы в его жизни был лейтмотив, то именно это слово непременно повторялось бы в нем рефреном. Сейчас старик приказал долго жить, и поместье Блэкстоун наконец превратилось в настоящий уютный дом. И это заслуга людей, сидевших с ним за столом.

Взгляд Люка зацепился за чью-то прическу. Убранные наверх непослушные рыжеватые волосы. Профиль женщины казался острее, чем когда-то в школе, теперь более изысканный и утонченный. Исчезла податливая мягкость линий юной девушки, из плавных черт будто выточили новый силуэт. Изящный и загадочный, он тотчас пленил его взор.

Эйвери Прескотт. Едва задумавшись об этом, Люк понял, что ни разу не замечал ее ни в один из своих приездов домой. Странно, учитывая то, как она выглядит. Да просто стыдно.

Словно почувствовав взгляд, она обратила к нему светло-голубые глаза. Несмотря на расстояние, их разделявшее, он ощутил, как по телу пробежала ощутимая дрожь. Не вспышка молнии, тем не менее нечто гораздо более глубокое, чем просто «мы знакомы». Постепенное осознание того, что они знают друг друга, вдруг отодвинуло на второй план негативные ощущения и неловкость. Когда Эйвери поспешно отвернулась, вновь обратившись к компании, в которой ужинала, Люку непреодолимо захотелось встать и завладеть ее вниманием.

Очень приятный сюрприз. Люк всегда любил женщин, их внешность, голоса и запах. Но теперь все это недоступно ему. Даже когда в больнице его окружал персонал, состоявший преимущественно из прелестных молоденьких медсестер. Нет, он мог флиртовать и заигрывать, но это сопровождалось бы мучительной болью, страхом, бурей страстей и переживаний, преодолеть которые он не в силах, лишенный одного из основных способов побега.

Но сегодня, наблюдая за тем, как улыбается Эйвери, беседует со своими знакомыми, Люк почувствовал искры заинтересованности, влечения, даже мурашки по спине пробежали. Время от времени она бросала взгляды в его сторону, и ему захотелось узнать, испытывает ли она то же самое, но их взгляды больше не пересеклись.

Неужели она намеренно избегает его?

На протяжении всего ужина, даже во время разговоров с несколькими особенно смелыми посетителями, его уверенность росла. Наконец Эйвери поднялась из-за стола, впервые позволив ему беспрепятственно взглянуть на ее стройную фигуру. Облегающее платье выгодно выделяло плавные изгибы тела.

Она легко и грациозно шла между столиками, несколько раз останавливалась, чтобы улыбнуться и поговорить с кем-то, ни разу не задержавшись надолго. Огоньки свечей в центре столов отражались в ее серьгах, отбрасывая сверкающие блики и добавляя свечение в хрупкий образ. Черное платье, расшитое пайетками, навело его на мысль о состоятельности ее семьи. Она, несомненно, далеко не впервые находилась в этом заведении.

Эйвери по-прежнему категорически не смотрела в его сторону. Люк уже подумал, что она и вовсе не подойдет к их столику, но тут Кристина встала и помахала ей рукой:

— Эйвери, иди к нам.

Ее замешательство было очень заметно. Люк с неохотой оторвал от нее взгляд. В его воспоминаниях она осталась неуклюжей девчонкой, застенчивой, нелюдимой, всегда в тени. Новая Эйвери завораживала.

— Снова ужинаешь с Доком Моррисом, не так ли? — ухмыльнулся Эйден.

— Если бы его жена не присутствовала здесь, непременно поползли бы слухи.

Люк буквально утопал в плавных движениях ее рук, жестах, мгновениях, когда она пожимала хрупкими плечами. «Безумие. Тебе сейчас меньше всего нужно ввязываться в любые отношения. Сначала надо восстановиться», — взывал он к себе, не в силах отвести взгляда, игнорировать влечение. За столом послышался непринужденный смех, и она наконец взглянула в сторону Люка. Волнующие будоражащие мурашки рассыпались по его телу.

— Привет, Люк. — В это мгновение в ее защите, прочной как броня, забрезжила уязвимость, первая едва заметная трещинка.

Он отлично помнил, как те же слова сказала ему еще юная девушка, как отчаянно старалась скрыть смущение, что, правда, удавалось с трудом. Теперь изысканная женщина проявила к нему лишь сдержанную учтивость, словно избегая повторения юношеской неловкости.

— Так ты теперь врач?

Их взгляды пересеклись, и она тотчас отвела глаза:

— Я физиотерапевт.

О нет. После недавних весьма болезненных сеансов терапии это откровение сложно было назвать приятным.

— Точнее говоря, — добавил Эйден, — она твой физиотерапевт.

За доли секунды Люк вновь пережил нестерпимые муки терапии и содрогнулся. Боль будто обнажает человека, вынуждая показывать даже самые сокровенные чувства, открываться людям гораздо больше, чем того хотелось бы.

— Черт, только не это!

— Боюсь, у тебя нет выбора. Я единственный физиотерапевт в Блэк-Хиллз. К тому же я чертовски хороший специалист. Все в округе знают это.

Рядом с ней возник Марк Забински, старинный школьный друг Джейкоба.

— Значит, Бунтарь вернулся. И к тому же наделал немало шума.

— Да, я такой.

Эйвери обвела внимательным оценивающим взглядом всех Блэкстоунов, воссоединившихся сегодня за этим столом.

— Должно быть, странно снова собраться здесь всем вместе, — заметила Эйвери.

Эйден обвел тяжелым взглядом всех сидевших за столом и улыбнулся:

— Да уж.

Последние три месяца Люк просто не выжил бы без поддержки семьи.

— Аминь, — согласился он.

Разговор продолжался, но от его внимания не ускользнуло то, как изменилось лицо Эйвери, омрачился взгляд. Рука Марка легла на ее спину. Демонстрация собственности, показатель власти и покровительства, признак близкой дружбы или нечто большее?

Эйвери не отстранилась, но и не расслабилась, ощутив прикосновение. Очень интересно.

— Марк, — начал Джейкоб, — я рад, что ты заглянул к нам. Компьютерные асы наконец вот-вот установят на фабрике новое электронное оборудование. Пришло время меняться и совершенствоваться. Завтра встречаемся обсудить это подробнее.

— Превосходно, — улыбнулся Марк.

Люк подозревал, что он не испытывал восторга, который продемонстрировал, напоминая зловещего Джокера.

— Эйвери, позволь проводить тебя к камердинеру.

Он продолжал ее направлять. Она кивнула и мельком обвела всех теплым взглядом. Всех, кроме Люка. Почему-то от этого стало холодно и неуютно. Чувствуя, что он думает о ней, Эйвери бросила взгляд через плечо, однако маска невозмутимости по-прежнему скрывала ее эмоции. То что надо. Злобный физиотерапевт, способный причинить боль одним лишь движением руки.

Люк всегда умело использовал обаяние, выбираясь из подобных ситуаций, обращая их в нечто позитивное и забавное. Любопытство росло. Так же, как и неожиданное желание. Отношения не входили в его планы в обозримом будущем.

Эйвери не из тех, кому пришлось бы по душе быть причисленной к категории привлекательных. Она скорее предпочла бы категорию «одаренная».

Если она надеется, обращаясь к нему формально, удерживать его на должном расстоянии, ее ждет сюрприз. Он твердо намерен подобраться к ней ближе. Смелый вызов пробудил в нем прилив сил и энергии.

Открытое пространство в центре основной части здания занимал впечатляющий тренировочный зал. Новейшее оборудование сверкало. Эйвери жестом пригласила Люка в процедурный кабинет. Отменным качеством отличалось все, включая мягкий массажный стол.

— Здесь просто чудесно. Ты прекрасно все обустроила. Молодец, Эйвери. — Этот комплимент вызвал первую искреннюю улыбку.

— Спасибо. Клиника — настоящее благословение для меня и пациентов.

— Ты назвала ее в честь матери.

— Да. Пока она болела, мы особенно сблизились. Кроме того, она предусмотрела в моем наследстве финансирование крупной общественной клиники.

Эйвери буквально светилась, гордая своим успехом. Люк почувствовал зависть. Эта женщина ежедневно трудится на благо общества. Должно быть, это приносит огромное удовлетворение.

— У тебя много пациентов?

— Приятно думать, что это благодаря моему профессионализму, а не потому, что у них нет иного выбора.

— Готов поспорить, так и есть. Ты, должно быть, отлично работаешь руками, да?

— Ты переходишь границы.

Люк отнюдь не собирался нарушать рамок приличия. Румянец вспыхнул на ее щеках. Немного подразнить ее забавно.

— Я широко известен умением говорить все, что придет на ум, и своей привлекательностью. И обаянием.

— И невыносимой самовлюбленностью, не так ли? — Контраст между резким обвинением и ее приторно-сладким тоном заставил Люка рассмеяться. Господи, это так приятно.

— Возможно. Время от времени.

Маска напускной официальности приоткрыла еще немного настоящей Эйвери. Он на верном пути. Еще немного остроумия — и, возможно, она тоже от души посмеется.

— Каковы твои цели? — Она сосредоточилась на бумагах.

— Вернуться на гонки. И как можно скорее.

Эйвери подняла глаза — прекрасные, бездонные, манящие.

— Вижу, ты настроен решительно.

— Говоришь так, будто это плохо. Ты спросила. Я ответил.

Ее взгляд, неодобрительный и несколько более долгий, чем того требовала простая вежливость, пробудил в нем желание увернуться, спрятаться, провалиться сквозь землю. Последний раз он испытывал нечто подобное классе в третьем.

— Большинство пациентов беспокоятся, смогут ли снова ходить без посторонней помощи.

— У меня другие цели.

— Что-то еще?

— Хорошо провести время, хотя это, кажется, не относится к делу, если ты понимаешь, о чем я.

— Тебе помочь?

От неожиданности его будто поразило электричеством. Кто бы мог предположить, что маленькая мисс Совершенство предложит помочь переодеться? Ее круглые щечки заалели густым румянцем, а его бросило в жар.

Люк посмотрел на Эйвери, представшую в бикини. Должно быть, купила специально для прощальной летней вечеринки выпускников у озера, после которой все разъезжались в колледжи и институты. Все, кроме него. Его местом назначения была Северная Каролина и гоночный трек. Но даже перспектива долгожданного отъезда не придала ему безрассудной смелости, чтобы познакомить с превратностями любви самую нежную и невинную девушку класса. И не важно, о чем молили ее глаза.

— Милая, чтобы помочь мне, нужно нечто большее, чем просто переодеться.

— Я знаю. — Она покраснела так сильно, что это стало заметно даже в тусклом свете костра, видимо, она до конца не осознавала, что именно предлагает ему.

К собственному удивлению, Люк ощутил резкий выброс адреналина. Подобное он чувствовал, когда мчал на скорости сто миль в час.

— Думаю, помочь мне сможет кто-нибудь более опытный в этой области.

Как он мог позабыть о той далекой летней ночи?

— Бог мой, Эйвери, поверить не могу, что ты пришла ко мне той ночью.

— Я…

Почему он вдруг сказал это? Ведь отнюдь не хотел обидеть или огорчить ее.

— Прости меня. Я не должен был говорить это. Нет, правда, я не всегда веду себя как истинный джентльмен, но никогда намеренно не поставил в неловкое положение друга.

— Значит, друзья, да?

— Хотелось бы так думать.

— Так вот, мне хотелось заглянуть в неизведанное. Разве не этого хотят все выпускники школ?

Недвусмысленные желания становились все сильнее. Интересно, получила ли она то, чего хотела? Люк едва сдержал язык за зубами. Порывшись в воспоминаниях, попытался отыскать хоть какие-нибудь слухи или сплетни о ней, однако безрезультатно. Все сведения, которыми поделился Джейкоб, касались терапевтического центра. Ни одного случая недостойного поведения. Ни одной скандальной связи.

Неужели сплетням неоткуда появиться? Накануне она ужинала с доктором Моррисом и его супругой, которым лет семьдесят. Неужели у нее нет времени на беззаботное веселье и сумасбродство? Не стоит ли это исправить? Черт, нет.

— Каждый сеанс мы будем начинать с разогревающей разминки, затем работать над развитием силы мышц с помощью упражнений на сопротивление, сначала используя вес тела, а потом подключая нагрузки. Врач из Северой Каролины передал твою историю. Тебе пришлось через многое пройти, я бы хотела собственными глазами увидеть твои успехи и лично заняться твоим состоянием.

Люк предпочитал не задумываться об этом, а потому старался отвлечься, и пока она говорила, с удовольствием рассматривал мягкие складки желтой формы, повторявшие изгибы ее тела. Если б Эйвери знала, о чем он думает, вероятно, выказала бы недовольство.

— Люк, ты согласен?

— Да.

— Ты совсем не слушал меня, так?

— Так.

По лицу было видно, что она осуждает его. Внимание Люка привлек глубокий вздох, всколыхнувший округлые и такие притягательные груди.

Господи, как же ему не повезло.

— Я объясню все по ходу дела. Посмотрим, на что ты способен.

Эти слова не предвещали ничего хорошего, если бы не знать, что ждет впереди.

Верхняя часть тела не представляла особой проблемы. Напряжение и работа мышц давались неплохо. С бедрами и нижней частью ног дело обстояло хуже. Эйвери провела несколько упражнений на сопротивление, расширение диапазона движений и растяжку. Через час, совершенно мокрый от пота, он вдруг задумался, а не скрывается ли за ее милым выражением лица садистская ухмылка? На словах она подбадривала, говорила, что хочет помочь, а не испытывает ли она тайного удовлетворения от его боли?

Ведь он унизил ее в школе, пусть и для ее же блага. А вдруг удастся как-то все исправить, компенсировать былые обиды? Или общение с ней вне клиники равносильно игре с огнем?