Синяя кровь

Дэвид Болдаччи, 1996

Дэвид Болдаччи – настоящий классик остросюжетного жанра. Он выпустил более 30 произведений, переведенных на 45 языков и вышедших в 80 странах общим тиражом более 130 000 000 экземпляров; при этом каждый его роман становился международным мегабестселлером. Мейс Перри, офицера полиции, подставили всерьез и жестоко. От тюрьмы не зарекайся, как говорится… Она вышла на волю лишь через два года. Но на судьбу не ропщет. Для нее самое главное – вернуться в полицию, в ряды «синих». Потому что это именно то, для чего она родилась. Но как сделать это, когда твое имя запятнано? И Мейс решила: ей нужно раскрыть преступление. Такое, чтобы всем сразу стало ясно: они в ней крупно ошибались…

Глава 24

К несчастью, муж матери, Тимоти, был дома. К счастью, сегодня он не надел килт. На взгляд Мейс, Тимоти выглядел как бездельник, отчаянно желающий, чтобы его считали настоящим сельским помещиком с британским оттенком. Это желание выражалось в твидовом костюме, старомодном охотничьем жилете, симпатичном платке, идеально подобранном в тон рубашке, и коричневых сапогах для верховой езды, хотя ни одной лошади поблизости не наблюдалось. Когда Мейс увидела его, она почувствовала, как ее губы начали подрагивать, и торопливо отвела взгляд, чтобы не фыркнуть.

Они уселись в нарочито английской оранжерее; пожилая женщина в униформе горничной принесла кофе и маленькие сэндвичи. Женщина выглядела так, будто предпочла бы забивать себе в голову гвозди, лишь бы не изображать горничную для Тимоти и Даны. Сэндвичи сильно уступали волшебной выпечке Эйба Альтмана. Тем не менее Мейс набила желудок и заправилась кофеином.

Маленькая собачка-йорк, которую, как сообщили Мейс, зовут Энджелина Фернандина, сидела на пухлой подушке перед личной золотой тарелочкой с первоклассным кормом и увлеченно грызла его зубами, размерами и формой напоминающими занозы. Мейс качнула головой в сторону бесценной Энджелины.

— Ее вы тоже одеваете?

— Только когда путешествуем, — ответила Дана. — Она мерзнет в нашем самолете.

— Бедняжечка, — протянула Мейс.

— А Бет все еще содержит свой зверинец неудачников?

— Только меня и Слепыша, но он крепкий парень. Наверное, будет жив и здоров, когда вам придется зарыть старушку Энджи в землю.

При этих словах Тимоти набрал в грудь воздуха и осторожно потрепал Энджелину тыльной стороной ладони, из чего Мейс сделала вывод, что в действительности ему не нравятся собаки, даже подстриженные.

— Ну и как ваша жизнь сельских аристократов?

Тимоти изящно промокнул губы платком с монограммой и взглянул на Дану, явно ожидая ее ответа.

— Тимоти избрали председателем местной комиссии по планированию. Очень важная должность, потому что ты не поверишь, какие только идеи застройки не приходят людям в головы… Это просто какая-то пародия.

«Вроде поддельного шотландского замка в двадцать тысяч квадратных футов посреди сельскохозяйственных земель? У ваших соседей-фермеров налог на недвижимость разом взлетел в десять раз», — подумала Мейс. Однако вслух она произнесла:

— Поздравляю, Тимоти. Это замечательно.

Тимоти дожевал остатки сэндвича и надул грудь. Когда он заговорил, казалось, что он обращается к невидимой аудитории в тысячи человек:

— Я постараюсь как можно лучше выполнять свои обязанности. Я собираюсь очень серьезно отнестись к врученным мне браздам правления.

«Господи, какой же ты придурок…»

— Ни минуты не сомневаюсь, — любезно заверила его Мейс.

— Так каковы же твои планы, Мейсон? — спросила Дана.

Мейс медленно поставила кофейную чашку.

— Честно говоря, я уже раздумывала, не заняться ли стриптизом перед веб-камерой за еду, но тут мне подвернулась одна работа.

— Какого рода?

— Ассистент профессора из колледжа.

— Зачем профессору колледжа такой ассистент, как ты?

— Он слепой и с ограниченным бюджетом, а я выйду дешевле, чем собака-поводырь.

— Мейсон, ты хоть раз в жизни можешь быть серьезной?

«Ладно, я пыталась поиграть в ладушки, и мне не понравилось».

— Разве для тебя важно, чем я занимаюсь? Мы обе прекрасно знаем, что с играми в мамочку ты опоздала лет на двадцать.

— Да как ты смеешь…

Мейс чувствовала, как у нее загорелись уши. Она не хотела приходить сюда. Действительно не хотела.

— О, я всегда смею. Так что сбавь обороты, мамуля.

— Тогда позволь, я объясню, почему это мое дело. Если ты не можешь содержать себя, угадай, кому придется тебя поддерживать?

Мейс с такой силой сжала кулаки, что костяшки побелели. Она наклонялась к Дане, пока между их носами не остался едва ли дюйм.

— Я скорее отгрызу себе руку, чем приду к тебе или этому Мальчику-в-Килте хоть за одним гребаным даймом^[25].

Побагровевший Тимоти поспешно встал.

— Думаю, мне пора заняться йогой. Мое душевное равновесие нарушено.

Дана немедленно протянула ему руку:

— Конечно, дорогой. Но не забудь, у нас сегодня ужин с мэром и его женой во «Френч Хаунд».

Едва мужчина вышел из комнаты, Дана набросилась на свою младшую дочь:

— Поверить не могу, но, похоже, тюрьма тебя окончательно испортила.

Укол был таким слабым, что Мейс просто проигнорировала его и какое-то время молча смотрела на мать.

— Почему ты до сих пор его так облизываешь? У тебя есть кольцо. Ты законно прикована к Лорду Килту.

— Он шотландский эрл, а не лорд, — чопорно ответила Дана.

И тут до Мейс внезапно дошло.

— Твой Килт выкатил хитрожопый контракт, да?

— Мейсон, заткнись! Немедленно!

— И как оно работает? Ты получаешь пару бриллиантовых браслетов, немного наличных и пачку акций за каждый год супружеского счастья?

— Сама не понимаю, зачем я тебя сюда пригласила, — огрызнулась ее мать.

Мейс встала.

— Это как раз понятно. Ты просто хотела, чтобы я увидела, какая у тебя изумительная жизнь. Ладно, я потрясена, все как положено. Я счастлива, что ты так очевидно счастлива.

— Ты никудышная лгунья. И всегда ею была.

— Наверное, поэтому я и стала копом. Всегда могу вытащить значок и разобраться, кто пытается со мной шутки шутить.

— Но ты больше не можешь быть копом, верно?

Это прозвучало явной издевкой.

— Пока не выясню, кто меня подставил.

Дана закатила накрашенные глаза.

— Ты правда думаешь, что у тебя это выйдет?

— Я не думаю. Я точно знаю.

— Что ж, на твоем месте я бы как следует трудилась на твоего профессора. Потому что «ассистент» — именно то, что тебе подобает.

— Спасибо за поддержку. Провожать не нужно.

Но мать последовала за ней до входной двери. Когда Мейс застегивала шлем, Дана сказала:

— Ты знаешь, сколько неприятностей доставила сестре?

— Ага, отлично знаю.

— И тебя это, разумеется, ничуть не беспокоит?

— Как будто ты поверишь, если я скажу иное…

— Меня тошнит от твоего эгоизма.

— Ну я училась у мастера.

— Я потратила лучшие годы жизни на твоего отца. У нас никогда не было денег. Мы нигде не бывали. Ничего не делали. Ничего.

— Ну да, карать зло и делать мир лучше для всех — ужасное занятие.

— Ты была ребенком. Ты просто не понимаешь.

— Я отлично все понимаю. Говоришь обо мне? Тебе никогда не будет так хорошо, как было, даже близко. И плевать, сколько еще богатых Тимоти ты окрутишь.

— Ты так думаешь?

Мейс подняла щиток.

— Да, потому что папа был единственным мужчиной, которого ты по-настоящему любила.

— Пожалуйста, уезжай отсюда!

Мейс заметила, как правая рука матери вздрогнула.

— Ты понимаешь, какое тебе выпало счастье — иметь рядом хорошего и любящего человека? Бет такого не досталось. И, боюсь, не достанется.

Ей показалось, что взгляд матери стал безжизненным, и дверь захлопнулась.

В приступе внезапной паники Мейс резко переключила скорость, желая как можно скорее убраться подальше. Может, мать права. Может, она больше никогда не будет копом. Может, лучшего она и не заслуживает…

Примечания

25

Дайм — 10 центов.