Синяя кровь

Дэвид Болдаччи, 1996

Дэвид Болдаччи – настоящий классик остросюжетного жанра. Он выпустил более 30 произведений, переведенных на 45 языков и вышедших в 80 странах общим тиражом более 130 000 000 экземпляров; при этом каждый его роман становился международным мегабестселлером. Мейс Перри, офицера полиции, подставили всерьез и жестоко. От тюрьмы не зарекайся, как говорится… Она вышла на волю лишь через два года. Но на судьбу не ропщет. Для нее самое главное – вернуться в полицию, в ряды «синих». Потому что это именно то, для чего она родилась. Но как сделать это, когда твое имя запятнано? И Мейс решила: ей нужно раскрыть преступление. Такое, чтобы всем сразу стало ясно: они в ней крупно ошибались…

Глава 8

Сестра ждала ее в кухне, уже переодевшись в свежую форму. На столе лежала стопка документов.

— Домашняя работа? — спросила Мейс.

— Сводка за сутки, отчет об убийствах, нарезка новостей, обзор к совещанию по внутренней безопасности. Все как обычно.

— Тебе идут четыре звезды, — заметила Мейс и почесала за ухом Слепыша, который сопел рядом.

— Как покаталась?

— Не так интересно, как надеялась.

— Я надеялась, что ты разочаруешь меня и не поедешь в Шесть-Р.

— Прости, что не стала тебя разочаровывать, — бросила Мейс, налила себе чашку кофе и уселась за стол. — Я видела Эдди Минора.

— Кого?

— Одного мелкого подонка, — пояснила Мейс. — Он сказал, твои парни были там на прошлой неделе и задавали вопросы по поводу моего дела.

Бет отложила папку, которую держала в руке.

— Так, и что?

— Ты все еще работаешь над этим делом?

— Я работаю над всеми делами, где не удалось добиться правосудия.

— Эдди сказал, что ты можешь здорово разозлить этим кое-кого наверху.

— Да ладно. Ты прислушиваешься к рассуждениям какого-то уличного бандита о политике округа Колумбия?

— Так речь идет о политике?

— Я уже позабыла, что у тебя склонность воспринимать все слова буквально.

— Поэтому у тебя усиленная охрана?

— В каком смысле?

— На тебя начали охотиться, потому что ты не хочешь закрывать это дело?

— Если кто-нибудь из городских шишек решит, что я слишком усердствую над твоим делом, он точно не прикажет пристрелить меня. У них хватает других возможностей.

— Тогда к чему дополнительная охрана?

— Угроз стало немного больше обычного. И некоторые из них звучат убедительно, поэтому было принято решение ввести лишние меры предосторожности. Мне это не нравится, но пришлось смириться.

— И откуда исходят эти убедительные угрозы?

— Не напрягайся. Хотела бы я все эти годы получать по доллару за каждую угрозу убить меня…

— Бет, достаточно всего одной.

— За мной приглядывает толпа народу.

— Ну ты только что добавила к команде еще одного человека.

— Нет! Ты должна сосредоточиться на себе.

— Бет…

— Сосредоточься на себе.

— Ладно, и какие у меня есть варианты? — резко спросила Мейс.

— У тебя их не много.

— Я спрашивала не об этом.

Бет откинулась на спинку стула и потыкала пальцем в свой «Блэкберри».

— Ты признана виновной в преступлении при отягчающих обстоятельствах — использовании огнестрельного оружия. Сейчас ты на пробации. Разумеется, с таким грузом ты больше не можешь быть копом.

— Кто-то похитил меня, накачал метамфетаминовым коктейлем хрен знает с чем еще и заставил участвовать в вооруженном ограблении, пока я ни черта не соображала.

— Я это знаю, ты знаешь, но суд пришел к другому заключению.

— Присяжные и судья попали под каток слишком усердного прокурора, который нацелился на меня и на тебя.

— Этот чересчур усердный прокурор сейчас возглавляет прокуратуру.

Мейс побледнела.

— Что?

— Месяц назад генеральный прокурор назначил Мону Данфорт исполняющей обязанности окружного прокурора округа Колумбия.

— Окружным прокурором? Это же была папина должность.

— Она самая, — с отвращением подтвердила Бет.

— Ее назначил генпрокурор? Я думала, такие назначения предлагает президент, а потом утверждает Сенат.

— Генпрокурор назначил Мону на сто двадцать дней. Если за это время президент не предложит постоянную кандидатуру, а Сенат утвердит ее, право назначения перейдет к окружному суду. Проблема в том, что генпрокурор, президент и люди из окружного суда обожают Мону. И получается, она идеально подходит для этой должности, как ни крути. Я думаю, президент со дня на день официально предложит Мону. А после этого утверждение Сенатом — чистая формальность.

— Поверить не могу, что эта женщина получит самую большую окружную прокуратуру в стране… Из всех прокуроров, которых я встречала, у нее хуже всего с моралью.

— Она все еще вопит, что ты получила слишком легкий приговор благодаря своим связям. Имеет в виду меня, разумеется. И если б нам не удалось обжаловать приговор, она бы сейчас не вопила, а злорадствовала.

— Ей самое место в тюрьме. Сколько раз она не замечала фальсифицированных доказательств или исчезнувших улик, если они не соответствовали ее линии обвинения? Сколько раз она сидела и выслушивала лжесвидетельства под присягой, лишь бы они подходили ее взглядам на дело?

Бет засунула «Блэкберри» в карман.

— Где доказательства, сестричка? Слухи тут не годятся. Она держит в кулаке всех, кто может помешать ей вскарабкаться по лестнице.

Мейс, уронив голову на руки, застонала:

— Должно быть, это параллельный мир, где Супермен — зло… И как мне от этого избавиться?

— От этого не избавишься. Ты просто учишься идти другим путем.

Мейс посмотрела на сестру в щель между пальцев:

— Значит, на тебя давят Мона и ее прикормленные тяжеловесы?

— Мона никогда не была моим поклонником.

— Ответ однозначно положительный, я так понимаю.

— Я с этим справлюсь.

— Но лучше бы отложить попытки выяснить, кто меня подставил.

— Для кого лучше? Для бандитов? Для Моны? Мне плевать на все это дерьмо. Никто не запретит полиции расследовать преступления. И если нам повезет и удастся прихватить мерзавцев, твою судимость вычеркнут, ты получишь официальные извинения и сможешь вернуться в полицию.

— Извинения? От кого, от Моны?

— Не надейся.

— Ладно, так мы обсуждали мои возможности…

— Тебе запрещена любая деятельность, требующая доступа к закрытой информации, что отрубает тебе большинство возможностей в этом городе, а обычные рынки труда сейчас в глубокой заднице.

— Если ты пытаешься поднять мне настроение, прекращай, пока я не воткнула себе в сердце вилку, раз уж мне больше нельзя носить пистолет.

— Ты спрашивала о вариантах. Я их перечисляю.

— Пока я не услышала ни одного. Ты рассказываешь, чего я не могу.

Бет толкнула к ней лист бумаги.

— Вот это ты сможешь.

Мейс посмотрела на бумагу.

— Доктор Эйбрахам Альтман? Я его помню.

— И он тебя помнит. Не много найдется профессоров колледжа, которым удалось досадить самым гнилым наркоторговцам из Девятого района.

— Это точно. Хороший парень, просто занимался исследованиями городских проблем. Но люди из ГН-12 смотрели на это по-своему и поехали в Джи-таун огорчить его.

— И тут появилась ты и спасла его задницу.

— Ты продолжала общаться с ним?

— Меня пригласили прочесть лекцию по уголовной юриспруденции в Джорджтауне, когда ты была в Западной Вирджинии. Там мы с ним заново встретились.

— И при чем тут я?

— Он ищет ассистента-исследователя.

Мейс вытаращилась на сестру.

— Бет, я даже колледж не закончила. Моя «выпускная работа» — шестнадцать недель в полицейской академии, так что вряд ли я сойду за образцового научного работника.

— Он занимается исследованиями городских проблем, особенно в бедных и опасных районах Вашингтона. Я не думаю, что он сможет найти более квалифицированного помощника, чем ты. Кроме того, Альтман получил на исследования большой федеральный грант и сможет хорошо тебе платить. Сегодня вечером он будет дома. Около семи, если тебе подходит.

— Ты все это устроила?

— Я только предложила такой вариант Альтману. Он и так на втором месте в списке твоих фанатов.

До Мейс не сразу дошло, как нужно интерпретировать эту фразу.

— В смысле, ты — на первом?

Бет встала.

— Мне пора бежать. Нужно заслушать свидетельские показания и…

Ее мобильник загудел. Она ответила, выслушала и убрала телефон.

— Планы меняются.

— В чем дело?

— Только что сообщили. Какая-то серьезная дама-юрист выпала из холодильника в своей фирме. Носилкам уже позвонили, — добавила она, подразумевая «Скорую». — Преступник, очевидно, давно скрылся.

Мейс выжидающе смотрела на сестру.

— Что? — спросила Бет.

— Мне нечем заняться.

— Так расслабься, поспи на настоящей кровати. В холодильнике есть «Роки Роуд»^[12]. Нарасти немного мяса на свои кости.

— Я не устала. И не изголодалась. По крайней мере, по еде.

— Ты что, хочешь на место преступления?

— Спасибо, Бет. Я поеду за вами на байке.

— Притормози. Я не говорила, что разрешаю.

— Я просто предположила.

— Мейс, никогда не предполагай. Это главное, чему научил нас папа.

— Я не буду вам мешать. Клянусь. Мне… мне просто… Бет, мне этого не хватало.

— Извини, не думаю, что это хорошая идея…

Мейс оборвала ее:

— Ладно, забудь. Ты права. Я поем «Роки Роуд», а потом вздремну. И попробую не умереть от возбуждения.

Она пошла прочь, повесив голову и опустив плечи.

— Ну хорошо, хорошо, можешь поехать, — неохотно сказала Бет. — Но держи рот на замке. Ты невидима. О’кей?

Вместо ответа Мейс рванулась к своему мотоциклу.

— И прекращай кукситься, — крикнула вдогонку Бет.

Примечания

12

Разновидность десерта (бисквит, молочный шоколад и зефир).